Сергей Бушов "Раннее. Рассказы и повести"

Он повернулся.

– Достаньте этим пальцем вон до того гвоздя в полу.

Он достал.

– Отлично, – восхитился я, – а теперь вернитесь в исходное положение, закройте глаза и попытайтесь повторить свои действия.

– У меня не получится, – вздохнул он.

– А вы всё-таки попробуйте.

Он воздел зрачки к небу, мысленно прощаясь с подлунным миром, тщательно перекрестился и закрыл глаза. Я был абсолютно уверен, что в гвоздь пальцем он не попадёт. Этого действительно не произошло, но отсутствие моторной памяти у Биолога было, по-видимому, полным и безоговорочным.

Во-первых, он проделал все вышеописанные манипуляции не с левой рукой, а с правой. Во-вторых, он вообще забыл выставить вперёд какой-либо палец, и его рука осталась сжатой в кулак. И в-третьих: вместо тривиальной траектории «воздух-пол» его кулак описал нечто более замысловатое: «воздух-графин-моё левое ухо».

– М-да, – пробормотал я, прыгая на левой ножке и выливая из уха воду вместе с осколками графина, – в фантазии вам не откажешь. Что же, я согласен вам помочь. Возьмите снова в руки эту книгу.

Он выразил своё неудовольствие фразой типа «Рад стараться» или «А мощный мужик был Бова Королевич», но всё-таки повиновался.

– Раньше вы часто читали книги? – поинтересовался я.

– Да, разумеется, – он поправил пиджак. – Практически каждый год.

– И вы, конечно же, не помните, как вы прежде располагали перед собой книгу, чтобы её открыть?

– Конечно, не помню, – улыбнулся он, и я подумал, что он не такой уж весёлый человек, каким показался в начале.

– Должен заметить, что сейчас вы расположили книгу неправильно, – сказал я. – Корешок у вас справа, а нужно… Впрочем, вы всё равно ничего не запомните. В вашем случае может быть полезен «метод вторых ворот».

– В одни ворота входят, в другие выходят? – уточнил он и погладил себя по головке. – Это мы знаем.

– Нет, – ответил я. – Просто речь- это ваши «вторые ворота» после моторной памяти. Если вы хотите что-то запомнить, запоминайте не собственно действия, а слова, их обозначающие, и при этом произносите их вслух. Понятно?

Он два раза кивнул головой из стороны в сторону.

– А теперь поверните книгу первой страницей к себе и корешком влево.

Он повернул.

– Открывайте её за правый край крышки.

Он проделал и это и с удивлением обнаружил, что книга в его руках открывается.

– Доктор! – воскликнул он. – Это же чудо! Я думал, что мне более никогда не придётся лицезреть номера страниц в книге, а сейчас – смотрите: три, пять, семь…

На четвёртом десятке я его остановил:

– Попробуйте закрыть книгу и повторить то же самое.

Он настороженно посмотрел на меня – видимо, боялся обмана с моей стороны.

– А я смогу её ещё раз открыть?

– Да, конечно, – ответил я. – Только прежде, чем её открывать, произнесите вслух те команды, которые я вам давал.

– Так… – он наморщил лоб. – Надо взять книгу так, чтобы надписи были сверху, а корешок слева. То есть вот таким образом. Угу. А теперь потянуть за правый край переплёта. Угу. Ой! Она открывается!

– Вот видите, – сказал я. – Дома потренируетесь ещё. Только обязательно громко произносите, что собираетесь делать – это помогает.

– Конечно, – кивнул он, – я на всю аудиторию кричать буду – лишь бы не оставить себя без этого удовольствия… Вы мне так помогли, доктор! Сколько я вам должен?

Когда он ушёл, я взял с полки тетрадь и подумал, что неплохо бы записывать в неё что-то вроде истории болезни каждого из посетителей.

Я привычно попытался отвернуть обложку в сторону и вдруг заметил, что просто раздираю корешок.

– Чёрт побери, – сказал я, – у меня же это только что получалось!

Я повесил на дверь табличку «Закрыто» и двое суток пытался вспомнить алгоритм открывания книг. Безрезультатно.

«Что ж, – подумал я, – в конце концов, не такой уж полезный навык. Переживём».

Посетитель #2 / 5 апреля, 9.30 /

Это было лёгкое и невинное создание с пронзительно синими глазами. Оно впорхнуло в кабинет, вдруг смутилось и робко подошло ко мне.

– Садитесь, – сказал я и заметил на её щеках нездоровый румянец – наверно, искусственный. Я послюнявил палец и провёл им по её лицу. Румяна размазались.

– Что это… вы? – удивлённо спросила она.

– Ничего, – ответил я. – Так, проверил одну свою догадку. Я слушаю. Какие у вас проблемы?

– Проблем-то никаких, – ответила девушка. – Я просто хочу кое-что узнать.

– Я готов ответить на любой ваш вопрос, – сказал я.

– У меня есть одна такая… привычка, – начала она, сделав грациозный жест рукой. – Мне кажется, это не совсем нормально. Моя подруга, студентка биофака, порекомендовала мне вас. Видите ли, я учусь на отделении математики и очень люблю оперировать с числами.

– Кого оперировать? – переспросил я.

– Да, – ответила Студентка. – И когда я иду или сижу или стою, а бывает, ещё и лежу, или, может быть, плыву – неважно, лицом вниз или вверх, главное, чтоб была вода, солнце, пальмы… А вы были когда-нибудь в Ялте?

– Не был, – ответил я. – И что же вы делаете во всех этих положениях?

– Ну, многое, – она задумалась. – Бывает, что я сплю… Бывает, что я читаю или на спицах вяжу. А вы не вяжете на спицах?

– Нет, – ответил я. – Но давайте перейдём к делу.

– Чего это вы? – удивлённо спросила она.

Я отдёрнул руку от её юбки и пробормотал:

– Так… ещё одна глупая мысль.

– Ну да, – сказала она, – я вспомнила. Так бы я, конечно, не пришла, но эта привычка очень раздражает мою подругу – она ведь с биофака.

– И что же это за привычка? – спросил я, попробовав на зуб её браслет.

– Я очень люблю считать, – медленно и тягуче заговорила она. – Иногда я считаю железнодорожные вагоны, если вижу, что идёт поезд, или лампы на потолке…

– Так, – я начал кое-что понимать. – И если вы попадаете в новую обстановку, вы пересчитываете в ней все заметные предметы?

– Ага, – сказала она. – Вот теперь я и вас сосчитала.

Я постучал пальцами по её груди:

– Я знаю, в чём дело. Вы слишком верите в математику. Это неправильно. Не делайте из неё абсолюта. Будьте более диалектичны. Вот, например, сколько в этой комнате углов?

– Четыре, – убеждённо сказала она и отняла у меня свою сумочку, которой я собирался прихлопнуть таракана.

– Не будьте так уверены, – сказал я. – Предположите, что их не четыре. Если вы допустите, что их больше или меньше, то их количество станет вам просто безразлично.

– Но как же? – спросила она. – Ведь я точно знаю, что их четыре. Разве нет?

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Возможно, их и больше. Давайте встанем.

Мы встали.

– Посмотрите вон на тот угол. Считайте – раз. Повернитесь на 90 градусов. ещё один угол, не правда ли?

– Да, – согласилась она, – два угла. Но там и ещё есть, я помню.

– Правильно, – я повернул её ещё. – Вот это угол номер три. Повернитесь. Это – четвёртый. Так. Если вы теперь повернётесь снова, то увидите угол, следующий после четвёртого – то есть пятый.

– Но их же было четыре, – припомнила Студентка.

– Как четыре? – удивился я. – Мы четыре уже пересчитали. Это – пятый.

– Ой, да, что это я? – пробормотала она и начала считать дальше:

– Шесть, семь… Ой, а восьмой какой красивый… Девять…

Я водил её по кругу, следя, чтобы она не спотыкалась, и помогал отыскивать следующий угол. Через пару тысяч углов мне это здорово надоело.

– Между прочим, – сказал я, – у этого дома снаружи углов ещё больше. Вы не хотите пересчитать?

– Да, – сказала она, – но ведь для этого надо выйти, а дверь осталась между первыми двумя углами.

– Вы думаете, что в этой комнате одна дверь? – улыбнулся я. – Вон, видите, после угла номер две тысячи сорок семь ещё один прекрасный выход.

– Вижу, – сказала она и вдруг вцепилась мне в руку: – Ой. А вдруг там тигры?

– Там нет никаких тигров, – ответил я.

Она вздохнула и направилась к двери.

Я постучал молоточком:

– Вы бюстгальтер на столе забыли!

– Спасибо, – сказала она, сунув его под каску, и ушла.

Потом я не раз её встречал около нашего дома с микрокалькулятором в руках. Взгляд её блуждал, а губы чуть шевелились, и, если подойти поближе, можно было разобрать:

– Девять миллиардов шестьсот сорок три миллиона двадцать тысяч семьсот шестьдесят один угол… Девять миллиардов … – и так далее.

Кстати, она мне очень понравилась, и когда мне совсем нечего делать, я начинаю считать крокодилов на потолке. Но обычно кончаю на первом же десятке, чтобы не стало слишком страшно.

…Посетитель #17 / 6 апреля, 20.43 /

Он был так похож на бездомную собаку, что его хотелось укусить за нос. Я сразу его спросил, что ему от меня нужно, а он, сволочь, попытался вывернуться:

– Мне и моя жена говорит, что я очень доверчивый. Мне скажут – я и делаю. Как же я могу отказать человеку, когда знаю, что могу ему навредить, если не сделаю? Вот я и делаю, что просят.

– Ма-алчать! – крикнул я. – Режьте себе палец.

Он вздохнул и отрезал.

– Ну зачем вы это сделали?! – вскричал я. – Вы что, не понимаете, что без пальца вам будет хуже?

– Понимаю, – сказал он, – но вдруг вам очень нужен мой палец?

– Мне не нужны ваши пальцы! – сказал я. – Режьте следующий.

Он отрезал и обиженно заморгал глазами:

– Ну как же, доктор… Я же Скрипач, я же без пальцев никто… Ну как же вы, доктор…

– Так зачем же вы их режете? – не понял я.

– Ну вам же лучше знать, что мне делать, – оправдывался он. – Вы же доктор…