Андрей Данильсон "Крестослов. Стихи с огрехами"

Своих измученных доходчивостью строк,
Наполненных беззлобностью без меры.

Где нет огня, там не залить водой,
Всегда красиво, но недостижимо.
И каждый день по вере бой с собой
За право правды тенью быть над лживым.

Каждому – своё

Поймёт, кто чувствовал крови вкус,
Дышал, не думая о награде,
Но не приложенным пульсом курс,
Легендой ветхою бродит в стаде.

Моралью лечат больных ягнят,
Не забывая скрыть в потехе,
Что их по имени заклеймят,
Готовя стойло за все успехи.

И пусть пока ещё вкусно всё,
И пусть вода из ручья ключевая
Пророки пишут: «Всему – своё»
И прибивают на створах Рая.

Сородич ветра, познавший Бог,
Следит устало, не понимая,
Ведь сделал всё, даже больше, чем мог
И что добавить, увы, не знает.

Хочется

Бывает хочется напиться и забыться
И бросить к чёрту все прокисшие дела,
И отвернуться, зачеркнуть знакомых лица,
И разорвать своих устоев удила.

Пуститься в дерзкое, тупое безрассудство,
Забыть, что должен на себе себя нести,
Остановиться, вздрогнув, обернуться
И всё, что прожито с душой перекрестить.

И протрезветь у нового начала,
С похмелья вдруг свободой заболеть,
И променять проблеявшее стадо
На воду жизни, чтоб в Геенне не сгореть…

А после чистотой опохмелиться.

Годы бытия

Суд по утру собрался. Души ждут…
И не считали дней, не видели начала,
Кого за что к ответу призовут,
Кому до «Впереди» осталось мало.

По заповедям жить – удел простой
На первый взгляд, а после – оправдания:
«Так не сумел», «А с этим вот застой»
И вечное «Прости» за опоздания.

Открыта книга «Годы бытия»,
Страницу за страницей пролистали
И всё, что в ней осталось – это Я,
Родился, нежился и отпевали.

А помнишь звёзды, что над головой,
Не те, что льют СИроп со сцены?
Что есть душа и не любой ценой…
Ей нет цены и истина бесценна.

Коль быть, то быть

Солдатом, как артистом
Коль быть, то быть обязан,
Не в хоре так солистом
Обязанностью связан.

Торопит выстрел драму
И небо просит зрелищ,
Побольше крови, шарма!
Великих, новых детищ.

А время льёт дорогу
Из серебра – алмазов,
Хвала мечте-прологу
В сценарии приказов.

От брани братья млеют,
Себя стегая словом,
И в образе седеют
На поприще дешевом.

Мольба летит со сцены,
Конец апофеозу,
Противник Авиценны
Не вышел из наркоза.

Он всё еще играет,
Сейчас уже ведомый,
Хоть слов никто не знает,
Спектакль всем знакомый.

Кошки – мышки

Я ночью слушал тишину,
Кот что-то тайное мурлыкал,
Часам оставив глубину,
Свой нос мышам в подушки тыкал.

Дрожал хвостом, спасая плоть
Или обиду догоняя,
Хотел когтями сон вспороть,
Что спит уже, ещё не зная.

А я, дыханье затаив,
Смотрел в бездонное окошко,
Всё правильно, мир справедлив
И кто-то Мышка, кто-то Кошка.

Крестослов

Там за гранью крестовой ограды,
Где лоснятся свободой вороны,
Я обрёл своё «дойное стадо»,
Не оставив державной короны.

Грело солнце сермяжную правду,
Через лес воротило дорогу
И бросало в ночь миллиарды
Звёзд под ноги отшельнику-богу.

Третий век, соизмеривши силы,
Крестословят монархи-вассалы,
Уступая лишь доводам Лиры,
Спрятав взгляд за дверями забрала.

Между праведным и похотливым
Нет раскола непонимания,
Завтра первые будут вторыми,
Стоя в очереди на заклание.

Ловец

Но надо ж так, Нашла, что Почитать!
Искала ямб, хореем погоняя,
И вот тебе, ни дать, ни взять,
Открылась Истина до одури Иная.

Пусть мозг еще не чувствует Ловца
И Глаз твой не объяла поволока,
Сеть паутины Истины Жреца
Затягивает в сумерки Подвоха.

И мысль моя теперь, что Ты, что Я,
Не вместе, но и Неразлучны.
Держись за Посох дня-поводыря
И станет всё не плоским, но созвучным.

Эффект бабочки

Барахтаюсь распущенным ребенком,
Глазами поглощая этот мир,
Учусь играть в кино уже без плёнки,
По курсу выставляя ориентир.

И вверх смотрю на истинное чудо
Сквозь звёзды до начала и назад,