– Чего будем ждать? – осведомился я, садясь рядом. – Когда дождь закончится?
– Нет, – покачал мой друг головой. – В этот храм не входят без приглашения, ворота закрыты.
– Подойдем, постучим, нам и откроют, мы же здесь, потому что нас, точнее, меня сюда позвали.
– Не суетись ты, – сморщил кислую рожу Молот. – Я делаю так, как здесь принято. Вряд ли стоит раньше времени злить жрецов, успеем еще нарваться на неприятности…
– А ты откуда знаешь, как здесь себя вести?
– Первый год в школе жрецов заставляли запоминать, чем одна религия отличается от другой и что делать, когда заходишь в чужой храм.
– Ладно, поверю, только не забывай, время к вечеру, а нам обратно идти часа три-четыре, и то если в трактиры не заходить.
– За нами уже пришли. – Молот нахмурился, я проследил за его взглядом, и у меня неприятно кольнуло в сердце. В двух шагах от нас стоял невысокий жрец в желтой хламиде до пят, кое-где испачканной свежей грязью, и непонятно было, откуда он взялся – двери храма не открывались. – Сделай милое и доброе лицо, поздоровайся с дяденькой…
– Что угодно молодым людям? – улыбнулся жрец. Улыбка у него была не очень приятной, поскольку зубы у него оказались черными, похоже, что чернил их специально – такое иногда делают воры, чтобы быть меньше заметными в темноте. – Вам нужна помощь нашего бога или вы здесь просто из любопытства?
– И то, и другое, – проворчал Молот. – А еще лучше, если ваш бог просто забудет о нас. – Мой друг тронул меня за плечо. – Отдай жрецу то, из-за чего поднялся весь этот сыр-бор, и пойдем отсюда.
Я сунул руку в карман и бросил бронзовую пластинку жрецу. Тот ее машинально поймал, взглянул, побледнел и затрясся мелкой дрожью.
– А теперь бежим, – шепнул мой друг и вскочил на ноги.
Я встал и замер, с ужасом глядя на жреца – с ним определенно что-то происходило. Дрожь тела стала крупнее, черные зубы начали выбивать сильнейшую дробь, потом жрец завизжал, как смертельно раненное животное, – тонко, пронзительно и громко. Из рук его, сжимающих пластинку, вырвался свет настолько яркий, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, потом все померкло, а потом я взглянул в сторону жреца и увидел, что на том месте, где он только что стоял, теперь валялся только его желтый балахон и сандалии из грубо выделанной кожи.
– Чего это он? – спросил я, растерянно почесав затылок. Мне стало страшно. Жрец просто исчез – то ли сбежал, пользуясь вспышкой света, то ли растворился в воздухе, как демон. Или, мне очень не нравился этот вариант, сгорел – такое иногда бывает. Мне рассказывал о подобных случаях отец, их немало происходило в нашем городе, обычный горожанин вдруг вспыхивал ярким огнем и горел так, что его никто потушить не мог, а одежда оставалась целой.
Жрецы говорят о таких случаях, что этот человек прогневал бога, и тот его покарал, но сейчас-то сгорел жрец, а он гораздо ближе к богу, чем обычные смертные.
– Ты не видел, куда он убежал?
– Неважно. – Молот схватил меня за руку и потащил с площади. – Что бы здесь ни случилось, лучше оказаться подальше. Когда жрецы найдут своего товарища… или то, что от него осталось…
– Но мы же ничего не делали…
– А какая разница? – Молот подтолкнул меня вперед. – Проблем все равно не избежать. И самое главное – ты им железку отдал? Отдал! Так что наше присутствие больше никому не нужно.
Мы побежали, но тут дорогу пересек вздувшийся от обилия воды поток, шумевший так, что закладывало уши. Было даже удивительно, что за то время, пока мы находились на площади, он стал таким огромным. Переправляться через него было рискованно: мутная вода тащила с собой огромные валуны – если не утопит, то расшибет голову. Перепрыгнуть тоже стало невозможно, недавний ручей разлился метров на двадцать в ширину, даже было странно, что пару минут назад мы перешли через него, даже не набрав воды в сапоги.
Молот помрачнел, взглянул вверх по течению, потом вниз и тяжело вздохнул. Я проследил за его взглядом и понял, почему он так расстроился: и вверху, и внизу дорогу нам перекрывали огромные скалы, между которыми текли мутные бурные потоки.
Пути дальше не было, пока не кончится дождь или хотя бы не ослабнет.
– Вот теперь все! – Молот сплюнул в мутную пенящуюся воду и сел на мокрый валун. – Не успели!
– Не успели так не успели. – Я сел на соседний камень. – В конце концов, мы того жреца не трогали, даже пальцем к нему не прикоснулись. Чего нам бояться?
– А бояться вообще в этой жизни нечего, если жить долго не собираешься. – Молот орал мне в ухо, иначе не получалось, слишком уж громко шумел ручей. – Странно это все…
– Что?!
– А то, что не мог ручей так быстро подняться, чтобы перекрыть нам дорогу. Здесь без магии не обошлось, а значит, скоро за нами придут жрецы и отведут в храм.
– И что будет дальше?
– Я же не пророк, чтобы знать будущее, но явно ничего хорошего. – Мой друг раздраженно пожал плечами. – Ты же не думаешь, что нас наградят золотом за наши труды?
Словно подтверждая его слова, из-за скалы вышел еще один жрец, он был выше и старше того, что скрылся. Говорить ничего не стал, просто показал рукой на тропинку, ведущую к храму, и укоризненно покачал головой.
Молот встал и пошел за ним, я следом, раздумывая над его словами, и пришел к тому же выводу – ничего хорошего нас не ждет. И если у жрецов такая сила, что их все боятся, то о том, что случилось с нами, никто даже узнавать не станет. Только мой отец будет переживать. Но и он искать меня не будет, просто сходит к знакомому провидцу, и тот ему расскажет о последних минутах моей жизни.
Не уверен, что ему удастся выдержать этот удар жизни – может и умереть, сердце у него последнее время болит часто.
Мы вышли на площадь и подошли к тому месту, где разговаривали с первым посланцем. Там стояли два жреца и озабоченно разглядывали серый пепел под балахоном.
Один из них тронул одежду, и из нее выпала бронзовая пластинка, с которой все и началось. Увидев ее, оба жреца испуганно попятились назад. Потом один из них – высокий худой старик с седой гривой волос и такой же бородой – свирепо посмотрел на меня:
– Зачем ты дал ему каик?
– Какой каик? – пожал я плечами. – Если разговор идет вот об этом куске бронзы, то разве вы не хотели, чтобы я его сюда принес?
– Хотели…
– Вот я принес и отдал. Надеюсь, больше ничего вам не должен? – Я посмотрел на друга и поправил рукава. Он знал, что у меня там ножи, и должен был правильно меня понять, но Молот в ответ отрицательно покачал головой, взглядом показав на того жреца, что привел нас сюда.
Тот стоял немного в стороне, наблюдая за нами, а в его руках крутилась небольшая палочка – гладко оструганная, чуть темная от потных рук. Я недоуменно пожал плечами, но решил поверить другу – в трусости его обвинить нельзя.
– Мы исполнили все, чего вы от нас ждали, поэтому разрешите нам уйти…
– Что? – нахмурился жрец постарше, с седой бородой, и продолжил что-то обдумывать. Сверху на него капала вода, оставляя темные пятна на его балахоне. В какой-то момент ему это надоело, он поднял взгляд на жреца с палочкой и недовольно покачал головой. – Да убери ты этот дождь! Он уже сделал свое дело и больше не нужен…
Вот тогда я в очередной раз оценил прозорливость и сообразительность Молота. Сразу после этих слов жрец вскинул свою палку тупым концом вверх, тут же тучи стали рассеиваться, превращаясь из темного, обложившего гору кольца в светлые, легкие хлопья облачков, которые быстро унес ветер.
Выглянуло солнце, и мгновенно все вокруг заволокло испарениями воды, они поднимались от грубо отесанных камней площади и каменистой почвы, а также от нашей одежды и волос. Светило в этом году было жарким как никогда, старожилы не помнили такого душного лета.
Все произошло почти мгновенно – только что стояла дождевая хмарь, и вот сияет солнце, слепя бликами луж.
– Здесь жарко, – пробурчал старик. – Поговорим в храме, там тихо, спокойно, и нам никто не помешает.
Мы переглянулись с другом, тот скорчил такую гримасу, что мне сразу стало ясно – лучше подчиниться. Я сделал шаг к храму, но старший жрец покачал головой:
– Вернись и возьми каик.
– А разве я его принес не для вас?
– Не спорь, возьми и неси перед собой. – Жрец с магическим жезлом ткнул меня под лопатку. Меня словно пробило молнией, от неожиданной боли даже язык прикусил. Мне это не понравилось, для себя решил, что разберусь со жрецом позже. – Иначе я тебя тоже превращу в пепел, как ты моего товарища.
– Я его не трогал…
– Я видел каждый твой шаг в этот день, так что можешь не врать.
– И каким же образом ты видел?
– Мой бог дал мне такую возможность. – Жрец ухмыльнулся, и я понял, что без магии и здесь не обошлось; стало понятно, кто за мной следил весь день. – Я видел, как ты бросил ему каик, когда он подошел к вам, чтобы проводить в храм.
– Я думал, что этим избавлюсь от посещения вашего богоугодного заведения.
– Ты ошибался, – жрец еще раз ткнул меня в спину, боли, правда, на этот раз не возникло. – Вперед!
Я покосился на друга, тот грустно усмехнулся и пошел к распахнутым дверям храма. Первым шел старый жрец, затем второй, помогая и поддерживая старика, когда приходилось перешагивать через небольшие камни, потом Молот и я, а замыкал шествие жрец с магическим жезлом.
В храме царил полумрак, только в глубине у алтаря светилась масляная лампа, а до него было не меньше сотни метров – таким огромным оказался зал. Я подумал о том, что большая часть храма уходит в скалу, и оказался прав – когда подошел к масляному светильнику, то увидел – вокруг скала.
Мы прошли мимо алтаря, свернули направо в темноту, где оказался небольшой проход, ведущий во внутренние помещения. Жрецы шли спокойно и уверенно, видимо, им был знаком здесь каждый метр, а вот нам приходилось нелегко. Не могу сказать, что теряюсь в темноте, мое зрение быстро привыкает, но и ему нужно хоть немного света.
Мы спотыкались, поддерживали друг друга и снова запинались до тех пор, пока старик не зажег небольшую лампу – тогда увидели, что стоим посередине огромного помещения, стены которого терялись во мраке.
Пожалуй, оно было не меньше того зала, где находился алтарь.
Подойдя к стене, старик открыл темную дубовую дверь, и мы вошли в комнату поменьше, которую хорошо освещал огонь, горевший в очаге, только дальняя стена терялась в темноте.
Вокруг очага стояли кресла, в одно сел с тяжелым стоном старик, в другое тот, кто его сопровождал и поддерживал, а нам пришлось стоять, как и магу, который находился за нашими спинами, чтобы мы не сбежали.
Стены словно грозились упасть на меня, тяжело было здесь и как-то неправильно.
Старик протянул руку к огню, стал греть озябшие пальцы и произнес:
– Тебя зовут Юрий, ты родился в этом городе, твой отец уважаемый среди магов и жрецов человек…
Я пожал плечами, это было правдой, ее не стоило ни опровергать, ни дополнять, да и меня никто об этом не просил.
– Иногда тебя зовут Шрамом из-за отметины на твоей левой щеке, ты ее получил в детстве, когда подрался – мальчишка был старше и опытнее тебя, но ты сумел его разозлить, тебе повезло, что он тебя не убил…
– Повезло? В этой драке победил я, а нож достался мне как трофей.
– Если бы он тебя убил, ты сейчас не стоял бы передо мною, думая о том, как сбежать. Не советую даже пробовать. Мы прошли в темноте по лабиринту, который невозможно преодолеть, так что стой спокойно. Рядом с тобой твой друг, которого прозвали Молотом за огромную силу и большой кулак…
Молот почтительно поклонился согбенной спине, старик даже не повернул в ответ голову, продолжая глядеть, как танцуют в огне огненные ящерки.
– Так получилось, Юрий, что вчера вечером ты оказался свидетелем нападения бандитов на нашего гонца…
– Уже жалею об этом…
– И это правильно, – усмехнулся старик, покосившись на меня. – Ты сделал доброе дело, но кто сказал, что добро награждают добром?
– Действительно, никто, – вздохнул я.
Мог бы не говорить, а молчать, от этого бы ничего не изменилось, меня по-прежнему никто ни о чем не спрашивал, но я поддерживал эту видимость диалога только потому, что мне было страшно. Что-то пряталось там, в темноте, мне казалось, что слышу пряный запах огромной змеи или даже нескольких.
– Обычно в таких случаях я всегда прохожу мимо, но в этот раз не получилось…
– Ты оказался замешан в наши дела, а сейчас вот еще и своего друга привел – теперь вам придется обоим выполнить наше поручение.
– Мы об этом не договаривались. – Я заговорил быстро и сбивчиво, понимая, что все уже решено и меня никто не слушает. – Просили вернуть ваш каик, или как там называют вашу бронзу, так она здесь. Я не брал эту пластинку у вашего гонца, ее сунул мне в руку грабитель перед тем как умереть.
– Это правда, – кивнул с улыбкой старик. – Так все и было, да только все равно не стоило тебе брать…
– Я и не хотел, он силой засунул…
– Если бы все зависело от наших хотений, этот мир был бы похож на сады верхнего мира, и всем жилось в нем прекрасно.
– Не понимаю, о чем вы…
– Ты же видел, что случилось с нашим жрецом?
– Да, он исчез.
– Не исчез, а сгорел в магическом пламени, а сжег его каик. Не знаешь почему?
– Нет.
– Ты оживил его, привел в действие, сам не понимая того. Тысячу лет каик лежал всеми забытый на далеком безлюдном острове, мы нашли его, используя тайную магию, и отправили за ним гонца. Тот привез его сюда и уже собрался передать нам, но на него напали. Вряд ли ему удалось бы отбиться, но появился ты и спас гонца и каик от наших врагов и… сделал большую ошибку…
– Я ничего не сделал.
– Когда этот драгоценной предмет, преодолев тысячи верст, оказался на нашем берегу, он тем самым открыл тайную волю нашего бога.
– Не понимаю, о чем вы говорите…
– Если уж совсем просто, – старик с усмешкой взглянул на меня, – прошел бы ты мимо грабителей, и все было бы хорошо.
– Для всех, кроме гонца, – поправил его я. – Он бы умер.
– Для всех лучше, в том числе и для гонца.
Старик вздохнул и кивнул магу, что стоял за нашей спиной. Тот высунул из-за моего плеча жезл, и комната осветилась ярким слепящим светом. В нем я увидел у дальней стены огромный стол, похожий на жертвенный камень – на нем имелись желобки для стекания крови и металлические кольца, к которым привязывалась жертва.
Сейчас там лежал мертвый человек с вскрытой грудиной.
– Узнаешь?
– Да. Именно на этого человека вчера напали, но теперь его трудно узнать, лицо стало серым, нос заострился. Думаю, он мертв…
– Ты прав, и теперь ему никогда не добраться до верхнего мира, дорога для него закрыта, и виноват в этом ты.
– И чем же?
– В том, что ты есть, – пробормотал старый жрец. – В том, что шел мимо и оказался не в том месте и не в то время – в результате к тебе пришла беда, а у нас появилась надежда.
