– Вы только разбойникам этого не говорите, – усмехнулся Пушкин.
– Каким разбойникам? – испугался Митя.
– Да хотя бы вот этим, – Александр кивнул головой куда-то в сторону запертой двери в коридор, на другом конце которого были комнаты для стражей крепости.
Гончаров опустил взгляд и ещё больше съёжился в своём уголке.
– Понятно, почему вы здесь, – вдруг заявил он. – Вы не любите власть и не умеете молчать. Но я не слышал, чтоб вы были на Сенатской.
– Я и не был, а вы?
– Оказался, увы, случайно. Пошёл за толпой, из чистого любопытства.
– О как, – хмыкнул Пушкин. – Прямо как мой младший братишка. За компанию со старым моим лицейским приятелем туда попал. Отделался, впрочем, лёгким испугом. А вот приятель тот, – он помолчал, – тоже в эти края теперь ехать должен.
– Я был на Кронверкском валу, когда… – Дмитрий закашлялся, – когда была казнь. Очень много приговорённых, я даже не знаю, сколько. Удивительно, что мы никого до сих пор не встретили. Наверное, не все сразу едут. Вместит ли Сибирь столько народу? Обычных преступников, как те, что мы видели, тоже сюда ведут. Разве здесь одни только крепости?
– Расскажите про крепость, – попросил Пушкин тихо. Ему хотелось – хотя и было страшно – узнать и прочувствовать, чего избежал он, но не миновали его друзья.
Митя закрыл лицо руками.
– Самое страшное, – глухо сказал он, – это одиночество. Радуешься звону ключей и редким шагам стражников. Они, конечно, молчат, но зато живые люди. Новостей нет. Книг нет. Лежишь и смотришь в потолок. Насекомые ползают, у них свои дела. Я им, не поверите, завидовал. Имена давал. А дома, давным-давно, кажется, тысячу лет назад, меня так раздражало, что всё время кто-то ходит, что-то хочет от меня. Пусть бы ходили! И маминька, и отец, и Ваня с Серёжей, и сёстры. Неужели я их никогда больше не увижу?
Гончаров отнял руки от мокрого лица, провёз ладонями по щекам и судорожно вздохнул, приходя в себя.
– Простите, – сказал он, – что я всё это на вас вывалил.
– Pas de probl?me, – ответил потрясённый Саша, случайно перейдя на французский. – Это вы простите, что затронул эту тему. Не знаю, как выразить своё сочувствие. Пейте чай, Дмитрий, и давайте спать.
Подняли чуть свет. На завтрак выдали по фунту хлеба и по полфунта варёной говядины.
– Это вам на весь день, – предупредил Алиев. – Останавливаться не будем до вечера, да и негде пока.
Деревень вдоль дороги по-прежнему не было, но лес поредел, из лиственных зарослей превратясь в чистый бор с моховой подстилкой вместо травы. Пахло грибами и сыростью. После вечерних откровений юный Гончаров молчал, насупившись. Саша, прикрыв глаза, вдыхал запахи, напоминающие ему детство и прогулки с няней. Когда сквозь грёзы прорвался хруст сухих веток и конский храп, Пушкин не сразу понял, в чём дело. Очнувшись от своих мыслей, он увидел сперва, что Степан Булатович взводит карабин, а возница пытается успокоить и заставить идти вперёд лошадей. Только потом Александр заметил стоящего среди деревьев на задних лапах медведя. Тот прижал уши и поводил носом, принюхиваясь. Передние лапы его были опущены, совсем как руки у человека. Бурая тёмная шерсть лоснилась, зверь выглядел сыто и как будто улыбался, глядя на людей. Но волнение унтер-офицера и кучера, наверняка не понаслышке знающих, с кем имеют дело, свидетельствовало о серьёзности положения. Пушкин сполз на дно телеги и потянул за собой Митю. Тот непонимающе запротестовал было, но, увидев медведя, закрыл рукой рот и подчинился. И вовремя. Лошади, только что, как Гончаров, не желавшие слушаться возницу, вдруг понесли, мотая повозку из стороны в сторону. И тут медведь побежал. Всё произошло в долю секунды – вот он стоял среди сосен, а вот он галопирует по дороге прямо за вихляющей телегой. Саша почти лёг на дно, всё ещё держа Митю за предплечье, когда прогремел выстрел. Пушкин поднял голову. На облучке, выпрямившись во весь рост и балансируя, как в цирке, стоял Степан Алиев с дымящим карабином в руках. Мёртвый медведь остался лежать на земле, расстояние между ними стремительно увеличивалось. Александр вскочил и подал унтер-офицеру руку. Тот принял помощь и, наконец, смог сесть на своё место. Лошади, постепенно успокаиваясь, перешли на шаг.
– Х-х-хорошая была бы шуба, – попытался продемонстрировать хладнокровие Гончаров, возвращаясь на верёвочное сиденье.
– Назад не поедем, – резко бросил Алиев. – Хотя медвежье мясо не было бы лишним. Скажу солдатам из следующего острога, пускай подберут.
– Вы – лучший стрелок, которого я когда-либо видел! – не удержался от комплимента Пушкин. Его впечатлило, на какой риск пошёл унтер-офицер. – И ведь вас могло уронить отдачей!
Степан Булатович пожал плечами:
– Могло. Но попасть на обед косолапому было вернее. К тому же, я с детства стреляю с лошади, дело привычки.
Отлично владеющий как пистолетами, так и навыками верховой езды, Александр не поверил, что это было так уж легко, и проникся к Алиеву уважением.
К счастью, оставшийся путь был без приключений. Днём ехали, ночевали в острогах. Однажды пошёл дождь, совсем осенний – мелкий и нудный. Плащи часа через три дороги промокли, в крепости прохудилась крыша, на полу стояли лужи, и просохнуть во время остановки не было никакой возможности. Митя начал чихать, нос его покраснел и нещадно тёк. Степан Булатович сжалился над ним и на следующую ночь остановился в городе Таре, в гостинице. Конечно, никаких разговоров с посторонними он не допустил, зато у Александра и Дмитрия был тёплый сухой номер с постелями и горячая еда за Митин счёт.
Наутро, после сытного завтрака, выехали снова на восток. У переправы через Иртыш пришлось обождать – на паром, состоящий из двух сцепленных между собой больших плоскодонных лодок, грузили почтовую кибитку. Фельдъегерь и арестант стояли у воды. Чуть поодаль остановились три экипажа, возле которых ожидали две по-столичному одетые дамы с маленькой девочкой лет четырёх.
Алиев спрыгнул с облучка и подошёл к паромщику, видимо, договориться об очерёдности переправы. Фельдъегерь отвлёкся на вновь прибывших. Дама постарше, воспользовавшись этим, махнула арестанту платком, тот ответил воздушным поцелуем и, отвернувшись, полез в лодку.
– Послушайте, – взволнованно сказал Дмитрий. – А я его знаю! Это же Александр Муравьёв. Мы познакомились в Петропавловской крепости!
– И я его знаю, – грустно ответил Пушкин. – Не близко, но встречал среди умных людей. Теперь, думаю, уже можно об этом говорить, дальше Сибири не сошлют, – усмехнулся он.
– Но Александра Николаевича не лишили дворянства, – продолжил рассказывать Гончаров. – Наверное, поэтому едет с родными, – Митя кивнул на дам. – А за вами, – он смутился, но договорил, – никто не поедет следом?
Саша скривился. Женщины его всегда любили. И даже были дети, которые никогда не узнают о нём. Особенно теперь. Зачем им ссыльный отец? Да и ссыльный любовник мало кому нужен. Он ещё раз посмотрел в сторону жены Муравьёва, подивившись её мужеству и самоотверженности.
– Нет, – ответил Пушкин Мите. – За мной – никто.
Ещё десять дней ехали по тайге и болотам. Попадались в пути и деревеньки, но в них ни разу не останавливались. Оставили позади Каинск, затем Колывань, после которой свернули на север, и через пару дней прибыли в пункт назначения – город Томск.
Глава 4. Наведение мостов
«Лучше быть последним среди волков,
чем первым среди шакалов».
(Чингисхан)
Переправляясь через Томь, Александр думал со смесью ужаса и благоговения о мистическом совпадении судеб. Именно в Томске, в мужском монастыре, был почти сто лет назад заключён его прадед, Абрам Ганнибал, арап Петра Великого. Конечно, вряд ли прадеду удалось осмотреть достопримечательности города, так как находился он под строгим наблюдением бдительной стражи. Саша очень сильно надеялся, что ему самому достанется больше свободы, чем предку.
Оказавшись на берегу, снова погрузились в телегу и по размытой недавним дождём плохой дороге, гордо именуемой Московским трактом, поехали вдоль реки. Вскоре появились дома – деревянные избы, чаще одноэтажные, загороженные высокими заборами с плотно подогнанными досками. День был пасмурный, и этот пейзаж тем более навевал уныние.
Добрались до притока Томи, неширокой, но судоходной речушки, за которой виднелась довольно обширная базарная площадь с крытыми торговыми рядами. Дорога виляла вслед за притоком, заросшим по берегам густым кустарником, пока через него не обнаружился деревянный мост вполне приличного вида. Свернув налево за мостом, сразу остановились возле розового двухэтажного каменного здания Магистрата, с аркадой в первом этаже портика и колоннадой во втором. Чуть поодаль, у Томи, возвышалась церковь с колокольней того же розового цвета. Справа, на холме, возвышался бревенчатый острог.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69451021&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
