– Ну, зато убедился, что они не проспали, – пробормотал сам себе Майк и пошел по коридору дальше.
Следующая дверь. Он постучал, ему сказали «да-да», после чего он вошёл внутрь.
– Здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти! – он улыбчиво и доброжелательно завершил свою заготовленную речь, дав понять, что уже уходит. – До встречи, счастливого пути.
Выйдя из купе, сердце его билось быстрее обычного. Свершилось! Отныне он – полноценный проводник. По-крайней мере, Майк так полагал. Теперь осталось пройти по всем, вверенным ему, вагонам, заглянув в каждое купе и проговорив свою шаблонную фразу.
Ещё несколько шагов вдоль коридора, поворот налево, стук в дверь, ответ из-за неё и её открытие, – здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти! – взглянув по сторонам и убедившись в ненадобности своих услуг, Майк пожелал счастливого пути и этим пассажирам, а после вышел.
Следующее купе. Стук, и из тамбура вынырнуло лицо, говорящее, – я здесь-здесь. Туда не стучите… – указал мужчина в сторону своего купе, в которое стучал проводник, – … там спят. Что вы хотели? – это был Джозеф, как обычно, проводивший больше времени, куря сигарету в тамбуре.
Майк приблизился к курящему и защебетал, – здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти!
_ А со старым-то что?
_ Э… с каким таким старым?
_ Ну, проводником, – ехидно улыбнувшись, уточнил Джозеф.
_ А-а-а, старый… А старый умер-то. Вы разве не знали?
_ Что же… как это? Во дела…
_ Ну, да. Такие дела. Зато теперь я вот тут вот работаю.
Джозеф удивлённо-озадаченно взглянул на собеседника, быстро охватив одним взглядом весь его невысокий организм, и в душе скривился от его слов. А затем и в лице, – вы хоть бы чуточку уважения проявили, и сострадания, к слову, тоже, – сказал он и отвернулся от проводника.
– Конечно же, вы правы. Мне безумно жаль человека, которого я никогда не видел и о котором услышал сегодня в первый раз!
Джозеф с некой улыбкой повернулся к своеобразно-ироничному проводнику и его грубость сменилась на милость. – Чёрт возьми, а мне нравится ход ваших мыслей! В них есть своя правда.
– Рад, что вы способны размышлять, господин…?
– Летов. Джозеф Летов. А вы-ы-ы… вы Майк! – чуть-чуть задумавшись, но быстро вспомнив, подхватил он.
– Верно.
Момент молчания и Майк вспомнил, что он работает и ему ещё нужно обойти все купе, чтобы пассажиры знали, что их проводник на месте.
– Простите, эм, Джозеф. Я пойду далее, мне нужно работать.
– Да-да, конечно, Майк. Когда вы будете идти обратно, скорее всего, я буду стоять на этом же самом месте.
– Хорошо.
Майк, позабыв об остальных купе этого вагона, пошёл дальше знакомиться с пассажирами в следующий. Джозеф, в свою очередь, быстро докурив сигарету (будучи, кстати, удивлённым, что за неё не было сказано ни слова, тогда как остальные проводники выходили к нему каждый раз, как только чуяли запах дыма, и всё время грозили оштрафовать. Первый «догрозился», – это слово теперь преследовало его мысли каждый раз, как только он приближался к тамбуру), резко направился в купе Сэма и чуть было не открыл дверь, но успел вспомнить, что это не лучшая идея и просто постучал.
Монотонное «сейчас» донеслось через дверь, а затем, спустя пару секунд, Андерсен предстал перед Летовым со странным видом. Он выглядел отчаявшимся, разуверившимся и, наконец, растерзанным. Что-то тревожило его. Но что именно – не было понятно никому, даже, собственно, ему самому.
– Привет, Джозеф. Как дела? – неясно каким тоном и с какой интонацией произнёс Сэм.
– Привет… да дела, как казалось, были весьма весёлыми, вот только изменилось, что-то, это резко.
– Хм, – задумался Сэм, – чего же так?
– Да постучался как-то в одно купе, а оттуда грустный тип показался! – засмеявшись и хлопнув собеседника по плечу, сказал Джозеф, – что же вы скисли, как суп гороховый? Пойдёмте, я покурю, а вы мне всё и расскажете? Не стоит держать дурные мысли в голове, они там приживутся! – как бы поддерживая предложил он.
– Нет, я не могу оставить сейчас Розалину. Извините, правда, может, позже, – ответив, Сэм аккуратно прикрыл дверь и оставил больно разговорчивого весельчака наедине с собой и его вечно меняющимися мыслями.
– Да… – вздохнул Джозеф, – такие, значит, у нас дела… – и пошёл в своё купе.
Тихонько открыв дверь, он сделал вид, что переживает за сон жены, чтобы было меньше крика и негодования. Но мужчина удивился, увидев свою, всё время отлёживающую бок, любимую, сидящей за столом и что-то пишущей.
– Что это на тебя такое нашло-то, с утра? – вслед за этими словами на Джозефа рухнул тяжёлый взгляд из-под очков, державшихся на краю носа.
– Письмо пишу.
– Захотела… молодость вспомнить? – решив пошутить, он забыл, на что может нарваться и, лишь после воспроизведения шутки понял, что уже вляпался.
Гордая и строгая женщина ещё раз кинула взгляд на своего муженька, затем, будто резко выдохнула, так сказать, всем видом показывая: «ну не дурак ли?!»
– Это шутка, Холли, просто шутка. Не надо злиться.
Слегка опёршись на спинку сиденья, Холли, с видом некоего негодования и разрывающей до смеху физиономией, сказала, – ну что опять за чепуху ты несёшь? Когда же ты, наконец, прекратишь шутить свои несмешные шутки? От твоих слов только хуже! Почему ты не можешь просто молчать?
– Началось… успокойся, я ничего страшного не сказал и тем более не сделал… – сказал Джозеф и в их купе начала развиваться ссора. Вернее, строгая жена принялась отчитывать своего вечно весёлого мужа.
А вот в купе правее, Сэм, только закрыв дверь перед Джозефом, подошёл к красавице-Розалине, встал возле неё на колени, сжал её руку в свою и тихо начал шептать утешительные слова, впрочем, ничуть её не утешающие. Тогда он поднялся и сел на свою полку с тем же озадаченным видом, который прилип к нему часа так полтора назад.
– Объясни мне, Роза, что значат твои слова? Почему ты до сих пор плачешь? Я не понимаю…
– Вы и не поймёте… – всхлипывая, с трудом сказала девушка, – это сложно… объяснить. То есть, объяснить не сложно, сложно понять. Вы не поймёте…
– Что же ты загадками говоришь? И давай уже на «ты», пожалуйста.
Розалина приподняла свои глаза и устремилась ими в сторону Сэма, но чуть-чуть мимо него.
– У меня всю жизнь так… как только кто-то начинает мне грубить или что-либо наподобие… я злюсь, очень злюсь и после… этот человек умирает… – девушка еле сдерживает слёзы, – я уже лишилась… многих людей, которые были мне близки и дороги… и, понимаешь, ужасно сложно жить с мыслями о том… о том, что виновата в этом всём одна лишь я…
– А ты не думала, что это могли быть просто совпадения?
– Думала! И до последнего держалась! Сегодня сорвалась – и вот результат. Это моя вина!
Слушающий данные слова мужчина, удивился настолько, что даже и не смог ничего на них ответить. Он несколько раз пытался что-то сказать. Розалина это видела и понимала, что, за в один миг загоревшимися глазами, вряд ли последует какой-то ответ. Но ей очень хотелось поделиться этим с кем-нибудь. Тяжесть, сопровождающая её на протяжение всей жизни, тянет ко дну, но девушка чудом держится на плаву и даже умудряется жить. Снова наступило молчание, которое, казалось, будет продолжаться вечность.
Сэм сидел-сидел, смотрел всё по сторонам, но так и не увидел ничего, что могло бы задержать на себе его взгляд. Кроме Розалины. Она, несомненно, в этот короткий промежуток времени стала для него важнейшим объектом его усиленного внимания за все крайние годы. Переплетение чувств, ощущаемых им в сей момент, создало странную бурю в его мыслях, а где-то рядом с сердцем поселился пучок… или даже комок, плавно расстилавшийся по организму. Рассуждениям и переживаниям мужчины настал конец, когда в дверь постучали.
«Ну что опять-то?!», – подумал про себя Сэм.
В двери стоит незнакомец.
– Здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти!
– А, здравствуйте… – равнодушно произнёс он. – Спасибо, мы будем иметь ввиду. У вас всё?
– Да, у меня всё. Счастливого пути вам!
– Спасибо, вам так же.
Обменявшись любезностями, Майк, не раздумывая, повернулся и пошёл к себе, пребывая в довольном расположении духа от того, что, наконец, завершил свой обход. Его также радовало, что он не забыл про купе, которое пропустил из-за беседы с Джозефом, и посетил его на обратном пути.
Сэм закрыл дверь и сел на полку, всё так же наблюдая за отчаявшейся соседкой по купе. Спустя время он заметил, как девушка начала засыпать. Андерсен помог ей лечь, укрыв её одеялом. После этого он тоже решил поспать и, улёгшись на свою полку, закрыл глаза. Спустя мгновение в купе не осталось бодрствующего сознания.
Наступил вечер. Сэм проснулся и увидел, как Розалина сидит в таком же положении, в котором она была до того, как начала засыпать. Спустя несколько неудачных повторных попыток успокоить её и завести с ней диалог, мужчина не выдержал и вышел в коридор. Он повернул голову к тамбуру, видимо, надеясь увидеть там заядлого курильщика, но его там не оказалось. Тем не менее, Андерсен просто встал возле окна, наблюдая за ночными, еле заметными видами.
Время шло медленно, но это не сказалось на желании Сэма быть именно здесь, а не в купе. Он не мог видеть, как страдает та девушка, хоть и осознавал, что ей нужна поддержка. Что-то внутри него сопротивлялось. Возможно, это боязнь. Страх быть убитым из-за неудачного разговора имел место быть, несмотря на то, что, всё же, Сэм больше придерживался теории о совпадениях, нежели о действительно мистическом обстоятельстве дел. Но, несмотря на это, жуткая мысль всё больше и больше овладевала им, постепенно затмив свои, как ему казалось, зародившиеся чувства к Розалине и здравый смысл, побуждающий на появление в голове мыслей, хотя бы пытавшихся что-либо противопоставить необычному явлению.
– Меня ждёте?
Обернувшись, Сэм увидел Джозефа, держащего в руке сигарету и коробок спичек, почти закурившего.
– Если честно, то нет. Но я рад, что вы прервали тишину, которая была не только извне, но и вот-вот могла начаться в моей голове. Я чуть не замкнулся.
– Что же так? Что у вас там творится-то такое, Сэм?
– Простите, я не могу рассказать. Но, поверьте, что это всё немыслимо. Вы даже представить себе не можете…
– И надо же. Интригуете, но не говорите…
– Всё, на самом деле, очень серьёзно. Одного я теперь не знаю. Как зайти обратно?
– Как-как. Взять и зайти. Что бы там ни произошло, это и ваше купе тоже.
– Так-то оно так, но не в этом дело. Вы, наверное, считаете, что это я что-то такое сделал и из-за этого боюсь войти.
– А что, как-то иначе?
– Именно! В этот раз я совершенно не причём. Дело в том… дело в том, что я не могу вас сказать, в чём дело! – Сэму так сильно хотелось объявить обо всём своему собеседнику… не важно даже, какому именно. Лишь бы кому-нибудь. Потрясение давало о себе знать. – Да, – как бы ещё раз подтверждая свои слова, произнёс он.
– Ладно. Я пошёл, – быстро докурив сигарету, сказал Джозеф, по всей видимости, обидевшись. – До встречи.
– До встречи.
Сэм простоял так еще некоторое время. Уже было совсем темно. Он собрался немного с мыслями и уже, казалось, придумал, что можно сказать Розалине, войдя в купе, если того потребует ситуация. Хотя он и не брал во внимание тот факт, что ситуация может быть абсолютно любой. Вооружившись силой духа и силой, дающей ему возможность перебороть страх, он зачем-то постучал в дверь и вошёл. Лужа крови и бездыханное тело непринуждённо бросились ему в глаза, которые он несколько раз протирал, в надежде, что это всё не так и всё ему мерещится. Но нет. Всё было наяву. Розалина лежала на полу без сознания. Похоже, она покончила с собой.
ГЛАВА 4
Нет стержня, нет души…
Нет истины и лжи.
Лежит она, и он, сев, жив,
Она и он – в сплошной тиши.
«Наверное, было бы правильно, если бы Розалина поступила так ещё раньше», – Сэм пытался вбить себе в голову эти мысли, как могло показаться, из-за поглотившего его отчаяния. Он уже не знал, о чём ещё ему думать, как размышлять, как следует поступить, рассказывать ли кому-то о «проклятии»? Хотя единственное и самое главное, что он понимал, то, что, если рассказать об этом кому-либо, то большинство сочтёт всё бредом или ложью. «Как? Как быть?», – ход дальнейших действий никак не формировался в голове погрязшего во мрак Андерсена. Сидя около остывающего тела, он только и делал, что плакал. Скорее даже не от собственной потери человека, а от потери человека в Розалине. Печально осознавать, что человек, некогда держащий всеми силами себя в узде, в один случайнейший момент не выдержал и всё пустил в утиль.
Количество мыслей в голове Сэма имело хаотично переменяющееся число: то их было очень много, то, считай, и не было вовсе. Однако он понял одно – его могут заподозрить.
– Да, сто процентов. Они решат, что это я, что я её убил. И посадят. Нет. Не нужно мне этого. Я выйду, выйду в следующем городе. Сто процентов.
Так и случилось.
Благодаря удачному стечению обстоятельств, спустя всего минут десять, Сэм, крепко держа свой чемодан в одной руке, и нервно подрагивая второй, сошёл с поезда в городе под названием Куимбирч. «Прости и прощай, прекрасная Розалина…», – такими были его последние слова, произнесённые им в их купе перед выходом.
Идя по пустому городу, ночь которого являлась, будто, предзнаменованием чего-то нехорошего, мужчина нашёл уединённую ото всех объектов лавку в парке, решив чуть-чуть посидеть, чтобы дать возможность своему телу и разуму разрядиться от нависшего в нём тоскливого, тревожного и угнетающего состояния. Просидев так, в съедающих его размышлениях, даже менее десяти секунд, он уснул. Практически мгновенно.
Очнувшись через полчаса, Сэм осознал, что устал. Произошло это в полудрёме и едва сумев открыть глаза. Пару секунд и Андерсен снова погрузился в сон, укутавшись своими руками, пока небольшой мороз укутывал его тело.
***
Утро.
Джозеф в очередной раз вышел покурить в тамбур и вспомнил, что что-то долго не появлялся Сэм. Естественно, он тут же постучался в дверь его купе.
Спустя полминуты – ещё раз, а в ответ, как тогда, так и сейчас – тишина. Причём абсолютная. Ни единого шороха за дверью он не услышал.
«Ну, наверное, спят», – сделав довольно логичный вывод, Джозеф пошёл обратно к своей любимой жёнушке.
– Хо-о-олли, ты спишь? – обратился к явно спящей жене мужчина.
Женщина дрогнула, приоткрыла один глаз, злобно взглянула на мужа и затем закрыла глаз обратно, взбудоражив свои слегка подрагивающие морщины.
– Ну спи-спи. Уже скоро на месте будем… вроде бы, – продолжал довольно не тихим тоном Джозеф. – Спи.
Их уже будут ожидать друзья на вокзале, когда они туда прибудут. Поэтому Холли никак не могла допустить, чтобы её психическое состояние хотя бы как-то менялось. Ей нельзя злиться, ибо это чревато ухудшением настроения, чего она почему-то очень остерегалась. Джозеф, конечно же, об этом всём прекрасно знает и поддерживает любовь всей своей жизни всеми силами, искренне и любя.
