– Прага, Староклиментска, Дом «У белого единорога», год 1585, 8 мая.
– Почему я? Отпуск… – непослушными губами едва промямлила я, уже понимая в чём дело.
– Ты – лучший специалист по второму тысячелетию, особенно по Средним векам, – шеф снова отвернулся к окну, – ты чувствуешь нестабильные временны?е порталы, а кроме того, – он вдруг резко развернулся и в упор глянул на меня, – у тебя уже был подобный опыт.
Вот! Правильно поняла. В точку. Опыт… Столько лет прошло, а стоит вспомнить, и холодок вновь ползёт по спине.
*
Личные порталы находились ещё на стадии становления. С ними работали опытные испытатели. Молодой стажёрке Отдела очень нравилась картина, висевшая в Зале артефактов – фрегат, летящий на всех парусах по бурному океану. Как-то в один из дней ей пришло в голову разглядеть его повнимательней… Тогда она не всё знала о своих способностях – слабое утешение.
Вцепившись во что-то, намертво прикрученное, она молилась только о том, чтоб всё кончилось как можно скорей, чтоб избавление от пытки страхом наступило без страданий. Огромный вал подхватил на гребень судёнышко и помчал на камни. Но не донёс, иссяк, передав корабль следующему. Ужасающий скрежет, треск разрываемого днища. Белое и чёрное со всех сторон. Шторм, крушение, пираты, остров и ужас от разглядывания своих (своих?!) старых морщинистых рук…
Слава богу, на острове у шаманов оказался стабильный портал, но унесло её не домой, а в Петербург времён Екатерины, кажется. Или Елизаветы? Она лихорадочно бросалась в первые попавшиеся порталы, совсем потеряв голову. Съёмочная площадка «Звёздных войн», ночной экспресс, чужая квартира в Питере, мужчины, похожие на Шандора, которого тогда она ещё и не знала…
Чёрт, мне было всего 18, и я отчаянно хотела вернуться домой. Однажды я брела по Невскому (я даже не помню, какой год тогда был) и зашла в Пассаж. Стояла у зеркала, смотрела на отражение чужой седой женщины (разум отказывался принимать себя такой!) и вдруг почувствовала, как меня тянет туда. Закрыв глаза, торопливо представила в деталях вестибюль Отдела, с зеркалом перед входом в Зал… Потом я сидела возле него и ревела. Наверно, от счастья.
*
Рэм пытливо смотрел в моё лицо. Я тряхнула головой – нечего предаваться воспоминаниям, люди ждут помощи. Шеф удовлетворённо кивнул головой:
– Я был уверен в том, что ты всё правильно поймёшь. Отправляйся. Никаких лишних контактов, никаких жертв – ну, ты знаешь: всё, как всегда. Ты вытащишь их. Если не ты, то кто? Твой рабочий портал уже в красной капсуле. Если что-то пойдёт не так, понапрасну не рискуй, переждите в безопасном месте. Аварию устраним и заберём вас из Праги.
Рэм одобрительно похлопал меня по плечу. Я улыбнулась в ответ и отправилась к месту, так сказать, старта. Правда, где-то далеко мелькнула мысль, что ничего случайно не бывает. В просторной комнате-капсуле мне потребовалась пара минут, чтобы ввести данные в браслет. Я критически осмотрела отражение в зеркале: комбинезон сменился синим длинным платьем с узким лифом и длинными узкими же рукавами. По подолу шла красивая вышивка. Квадратный вырез на груди закрывала сеточка, заканчивающаяся стоячим воротничком. По счастью, это был дорожный вариант. С фижмами мне бы не справиться. Я поправила лёгкий капюшон плаща из чёрного бархата и повернулась к фотографии на боковой стене. На ней были изображены четыре стихии. Такая же фотография была в моём медальоне на шее. У противоположной стены стояла та картина из Зала, в малиновой раме. Подойдя ближе, я сосредоточилась на изображении, и через пару ударов сердца меня потянуло вперёд…
Глава 3. Прага
…Перед глазами возникла каменная стена. Ещё немного, и я приложилась бы лбом. Огляделась. Светало. Молочная дымка тумана медленно тянулась вверх, отцепляя щупальцы от черепичных крыш, обнажая узкую спящую улочку. Значит, дело всё-таки в неисправности их личного портала. Знать бы, точно ли это Прага и какой месяц и день.
Когда-то в юности я не на шутку увлеклась историей Праги. Мне кажется, ни у одного города на Земле нет такого количества мистических легенд. Каждая улица, почти каждый дом здесь связан с таинственными событиями и чудесами. Шпили готических башен, каменная брусчатка, винтовые лестницы, Влтава – чарующая вуаль романтики. Увы! Вонь от жижи в сточных канавах, грязные мрачные стены – вот, оказывается, что скрывается под этим покровом. А люди? Какие они?
Из углового дома вышла женщина с корзинкой и направилась по улице в мою сторону. Гулкие шаги эхом перекатывались, как мячики, от стены к стене. Удача!
– Пани, скажите, какой нынче год и день? – уцепилась я за её корзинку, забыв о церемониях.
Пожилая женщина шарахнулась от меня:
– 1585 от Рождества Христова, 9 мая с утра было.
– А это Прага? – крикнула я ей вдогонку.
Женщина перекрестилась на ходу:
– А что ж ещё? Совсем стыд потеряли! Вроде знатная, приличная дама, а так, видно, вчера надралась, что себя не помнит.
Качая головой, она поспешила дальше. Я ещё раз огляделась: Златницкая улочка, что ли? Сейчас спрошу у кого-нибудь – как раз и мужчина с женщиной навстречу идут. Почему-то показалось знакомым её лицо. Откуда бы? Я замедлила шаг. Сзади хлопнула дверь. Мимо быстро прошёл пожилой мужчина. Женщина кинулась к нему и схватила за руку. Я почти остановилась и прислушалась.
– Пан Йозеф, вы разве не узнали нас?
– Пани Бланка, – мужчина, кажется, даже не удивился, – приходите вечером. Мне сейчас надо быть там, – он кивнул в сторону площади.
– Нет, сию минуту! Где мой сын?
– В Далиборке. Да пустите же, – он выдернул руку.
– Где?! В Далиборке? – опешила женщина. – Но за что?
– Завтра казнят Фабрициуса Проксенуса. Он встречался с его дочерью. Мне надо быть на площади, иначе и я могу оказаться рядом с Николасом. Вечером, всё вечером расскажу, – уже мягче добавил мужчина и заспешил прочь, к площади. Женщина стояла посреди улицы, словно пытаясь привести мысли в порядок.
– Милая, куда мы сейчас? Далиборка – это что, тюрьма? – её спутник осторожно коснулся руки.
– Ой Андрей, это не просто тюрьма, это самое ужасное место. В этой башне, Далиборке, узников страшно пытают. Что же делать? – она беспомощно взглянула на мужа.
– Ну, ничего, мы вытащим его оттуда. Подумаешь, башня… устроим побег, – быстро заговорил мужчина, видимо, опасаясь слёз.
– Нет, прежде надо узнать, в чём его обвиняют, добиться аудиенции у короля… Господи! Связь с колдуньей, – в ужасе проговорила женщина. – Его же тоже могут казнить?! Я должна его увидеть, – лицо женщины выражало решимость. – Мы идём к башне.
– Простите, уважаемые, – я уже подходила к ним, – не подскажите ли, как пройти на Староклиментскую. Я, кажется, заблудилась.
Женщина недоуменно взглянула на меня. Глаза в глаза: на мгновение я выпала из действительности и увидела…
…Корабль, уходящий от берега острова… Я сижу с трубкой у костра. Ко мне медленно приближается юноша, но походка выдаёт юную девушку.
– Ну, что застыла, как морской конёк? Чего ж ты с ними не поплыла?
– Я…А как вы поняли, что я не мальчик?
– Э, девонька, поживи с моё, ещё и не то поймёшь….Три тысячи чертей мне в глотку, опять потухла, – я тряхнула трубку, – черти, сырой табак оставили…
– А вы…
– Зови меня Старуха Вэй. А меня здесь бросили за ненадобностью. Кому нужна на корабле обуза? Вижу плохо, хожу еле-еле, сплю много… А когда-то и я была такой же свеженькой, как ты…
– И помни, никакие сокровища не заменят любимого человека, — она медленно повторила мои слова, сказанные ей тогда; глаза женщины расширились от ужаса. Она смотрела на меня…
Я поняла, что она видела ту же картинку. Как такое может быть?!
– Это Вы! Колдунья! – она попятилась.
Муж обнял её за плечи.
– Что, чёрт возьми, это значит? Кто это? – повернул он жену к себе.
– Где вы остановились? – спросила я у него.
– Постоялый двор «У золотой жабы», – машинально ответил Андрей. – Но…
– Не бойтесь меня. Бланка, ты же была в Круге, я не колдунья. Потом всё объясню. Извините, спешу, – я, не мешкая, покинула их.
У меня и, правда, не было ни времени, ни желания пускаться снова в воспоминания.
Дом « У белого единорога» я нашла довольно быстро – каменный домовый знак сказочного зверя располагался на фасаде. Я долго стучала в массивную дверь. Тишина. Открывались и тут же захлопывались ставни соседних домов. Когда я уже потеряла терпение, ко мне неторопливо подошёл тщедушный человечек, похожий на гоблина. Мне он не понравился с первого взгляда.
– Что пани желает? Зачем перебудила всю улицу? – льстиво осведомился он.
– Пани желает видеть хозяина, – почти рявкнула я.
– К Вашим услугам, пани. Я – хозяин этого дома, – приосанился «гоблин».
– Вы?! Каким образом? Разве не здесь живёт…
– Жил, – перебил меня коротышка, – жил Фабрициус Проксенус. Завтра его с дочерью казнят за покушение на жизнь Его Императорского Величества, – он мерзко захихикал. – А дом теперь, по велению императора Рудольфа, принадлежит мне, Шимону Блаже?ю.
Я ошеломлённо молчала.
– А Вы, пани, кто будете? – «гоблин» с подозрением оглядел меня.
– Дальняя родственница пана Фабрициуса. Из Вены, – я, наконец, обрела голос, – ничего не знала. Какое несчастье!
– Для кого как, – уже откровенно веселился новый хозяин дома.
– Позвольте мне взять на память о них что-нибудь, хотя бы безделушку какую, – я умоляюще сложила руки и преданно заглянула в глаза Шимону.
Какое-то время он колебался, но золотая монета, тускло блеснувшая в моих руках, сделала его сговорчивым. Обойдя дом, он открыл огромный замок на задней двери и впустил меня внутрь, не переставая при этом чернить Проксенуса с дочерью. На красивых стеллажах выстроилась рядами разнообразная аптекарская посуда: ступки, склянки, реторты, различные сосуды; на прилавке стояли весы и стопками лежали коробки со сладостями. Стойкий запах снадобий держался в воздухе. Судя по лавке, Фабрициус был преуспевающим аптекарем. Всё содержалось в идеальном порядке. Мы поднялись на второй этаж в жилые комнаты. И я облегчённо вздохнула – на стене висел знакомый пейзаж.
– …а дочка его путалась с мальчишкой, подмастерьем ювелира.
– Пан Блажей, не возражаете, если я заберу эту картину, – повернулась я к «гоблину». – Её когда-то моя бабушка подарила Фабрициусу на свадьбу. Память, так сказать.
Второй золотой заткнул пасть этому отвратительному человеку. Картина перекочевала ко мне.
– Позвольте дать совет сиятельной пани, – закрывая замок на двери, проговорил он. – Уезжайте поскорей, Их Святейшество весьма интересовался знакомствами семьи, – и многозначительно, в упор, глянул на меня.
Меня передёрнуло от отвращения, и я поспешила уйти.
У Оленьего рва было немноголюдно. Я присела на пенёк под липой, подставила лицо лёгкому ветерку и произнесла заветное Cлово. Из воздуха выплыла фигура элементаля в облике мальчика, с интересом смотревшего на меня.
– Ты кто? Мы не разговариваем со смертными, но ты сказала Слово. Чего ты хочешь?
– Меня зовут Ариадна. Моя подруга Эльфилея сказала, что вы можете помочь. Узнай, пожалуйста, всё, что можешь, про тех, кого завтра казнят – Фабрициуса Проксенуса и его дочь Марию. Постой! – крикнула ему, видя, что он уже ускользает. – Как тебя зовут?
– Зачем тебе моё имя? – засмеялся он. – Можешь называть меня Ветраном, – крутанулся на одном месте непоседа и умчался.
Поджидая сильфа, я набрала сухих веток и деревяшек запалила небольшой костёр, выпустив Зрича из заточения. Он с интересом огляделся: крепостная стена, башни – похоже, ему здесь нравится. Потом присел рядом со мной:
– Ты грустишь? Отчего?
– Завтра на площади будет большой костёр. Ты сможешь уговорить своего брата, чтобы костёр не разгорался, пока я не вытащу оттуда людей?
– Легко. А как ты их вытащишь?
– Пока не придумала.
Ветран закрутился рядом и с уважением посмотрел на Зрича:
– Это тоже твой друг? Можно я сделаю его побольше, я умею.
– Не надо, лучше расскажи, что тебе удалось узнать.
Сильф поведал мне всё, что услышал о завтрашнем дне. Итак, казнь на рассвете. – Мне будет нужна твоя помощь, Ветран.
– Позови, я всегда здесь, – он пожал плечами, ткнул мимоходом Зрича в бок, отчего тот рассыпался искрами, рассмеялся и вновь исчез.
Пора было уходить – стражники у башни уже начали поглядывать в мою сторону.
Поздно вечером я, наконец, разыскала на постоялом дворе Бланку с Андреем. Она выглядела совсем измученной. Их спутники – четверо молодых крепких парней – настороженно смотрели на меня.
– А давайте поужинаем. Я проголодалась. Вот и трактир рядом, – предложила я.
В заведении было тесно. Дым клубами опускался вниз, изредка выплёскиваясь в открытую дверь. За сдвинутыми столами горланила пьяная компания, стукая кружками с пивом в такт «пению». Да уж, тут не поговорить. Трактирщик, сразу опознав в нас денежных гостей, подлетел к нам и скоренько нашёл относительно чистый уголок. Покончив с трапезой, я повернулась к Андрею:
– Позволь нам с Бланкой прогуляться к реке. Надо кое-что объяснить.
– Я пойду с вами. Буду неподалёку, – кивнул мужчина.
Понемногу, шаг за шагом, Бланка коротко рассказала мне о всех событиях своей непростой жизни. Я же, в свою очередь, как могла, объяснила ей, отчего теперь выгляжу моложе её. По недоверчивому взгляду её было понятно, что принять такую версию ей сложно. Не сказала она и о том, как они собираются вызволить сына из темницы. Помогать ей я не имела права – Запрет в силе. Но кое-что сделать смогу. За разговором подошли к реке, и я вспомнила о своей подруге.
– Ох, наконец-то! – обрадовано заплескалась Алоль, когда, спустившись к реке, я капнула в речку воду из склянки. – Как здесь интересно! Я побегаю немножко, осмотрюсь, ты не возражаешь?
И она умчалась вниз по течению.
