Александр Павлович Богданович "Сибирь – край, где я родился. Стихи и проза"

Под обстоятельства судьбы не прогибаться,
Чтоб радость в жизни и гармонию найти!

Мечта твою дорогу в жизни освещает,
Как сердце Данко, в поднятой руке.
И силы придаёт и окрыляет,
Как огонёк для путника, мелькнувший
вдалеке!

Стремясь от жизни получить побольше блага,
На миг, не прекращая серых будней суету,
Друг мой, как на духу, себе признайся,
Не предавал ли ты, хоть раз, свою заветную мечту?!

    Январь 2021 г.

Снова осень закралась в душу

Ну что тут поделаешь, когда грусть, печаль

и ностальгия по ушедшей молодости

накрывает тебя с головой?

Остаётся только излить кому-то свою душу и успокоиться!

Снова осень закралась в душу,
Давит грузом, на сердце печаль,
Листьев жёлтых шелест прощальный
Накрывает, словно вуаль.

Вновь, курлыча, прощается с летом
Пролетающий клин журавлей,
Словно память о юности прошлой
Вдаль уносит быстрей и быстрей.

А душе, как прежде, хочется лета,
Солнце яркого, чтоб слепило глаза!
Травы сочные в палисаде,
И над ними шуршит стрекоза!

Где пчела с завидным упорством
На цветке собирает нектар.
Где душистого и тягучего,
Золотистого мёда дар!

Мне не жаль увяданья в природе,
Что за ними грядут холода,
Жаль, что буйную молодость нашу,
Не вернет уж никто, никогда.

И не быть уж теперь безрассудным,
Бегать босым по мокрой траве,
И промчать поутру, словно ветер,
На Есенинском розовом коне.

А казалось, что всё ещё будет…
В мышцах упругих достаточно сил,
И о дальних походных странствиях
Вновь бы Господа попросил!

Где душой ощущаю свободу,
Сердце радует звенящая тишина,
Где распадков горных прохлада,
И лазурных озёр глубина!

Там палатка мне крылья раскроет,
И от костра неспешно вьётся серый дым,
Где всегда, забывая свой возраст,
Ощущаю себя молодым!

Молодым и здоровым, весёлым,
Будто в сердце снова весна,
И хочется петь, и кричать от счастья,
Но в ответ лишь таёжная тишина.

Вот так часто в жизни бывает,
Когда возраст и Дух в разнобой,
Когда сил остаётся всё меньше,
А душа в даль зовёт за собой.

Мой читатель, у возраста нету предела,
Если в жизни – романтик простой,
Если ты оптимист по натуре,
Будешь вечно и ты молодой!

    Декабрь 2022 г.

Сочинение из детства

Посвящается моей старшей сестре Валентине.

О той, прошлой, неизвестно куда ушедшей жизни, я вспоминаю всякий раз, когда память невольно возвращает меня в родительский дом. Где прошло моё нелёгкое, но всё же замечательное детство. В то время, когда родители были молодыми, а сам я ещё не задумывался о своём будущем и летал в облаках своей, казалось несбыточной, мечты о будущем: стать летчиком, ну или геологом. Потому что эти профессии в то время были романтичными, и очень нравилось мне. Но об этом, пожалуй, будет другая история.

А тогда, как сейчас помню, была весна, на исходе апрель месяц. Приближение лета ощущалось все сильней и сильней. Снега уже почти не было, ярко светило солнце. На возвышенностях уже подсохла земля. А местами, от неё даже струился теплый волнистый пар. На ветках весело щебетали птицы, будто стараясь перекричать друг друга и, торопясь поскорее устроить гнезда для своего будущего потомства. А детвора, сбросив свои пальтишки и курточки, с весёлым азартом играла в классики.

Вот такое хорошее, весеннее настроение могло захватить меня с головы до ног, если бы не одно обстоятельство. Было воскресенье – это плюс, не надо идти в эту, порядком уже поднадоевшую школу. И, с большим удовольствием, можно было бы заняться очередной схемой транзисторного приёмника, которую вот уже несколько дней никак не мог реализовать в транзисторах, конденсаторах, резисторах, катушках индуктивности и других премудростях радиотехники. А можно было просто побездельничать, наслаждаясь прекрасной весенней погодой. Но минусов было два, и они с лихвой перевешивали все мои радужные прогнозы. Во-первых, мама дала задание перебрать в погребе картошку, которая уже начала прорастать, изрядно выпуская наружу свои прозрачно-белые ростки, будто-то почувствовала приближение посадочной поры и, поэтому стремилась как можно быстрее попасть в согретую солнцем землю. А во-вторых, к понедельнику надо было написать сочинение по литературе на тему: «Мой любимый поэт». А это было самое противное, не любимое для меня занятие.

По своему складу ума я больше был технарем, чем гуманитарием, поэтому что-то выдумывать и сочинять, с моим техническим мышлением, было очень трудно и почти не реально. Да и грамматика у меня изрядно хромала, как говорится, «переминаясь с костыля на палочку». И такие письменные работы часто для меня заканчивались неудом, а попросту – двойками.

Эта нелюбовь к русскому языка и литературе, позднее, сыграет роковую роль, и в корне изменит всю мою оставшуюся жизнь. Через много, много лет, к своему шестидесятилетию, я написал об этом следующие строки:

Я грезил небом,

На летчика учиться был бы рад,

И чтоб осуществить свою мечту,

Я ежедневно укреплял вестибулярный аппарат.

Но как бы в жизни не мечтали мы с тобой,

Судьба внесет в неё другие коррективы.

Нам остаётся только их принять,

Хотя они порою противоречивы!

И в жизни этой что-то изменилось,

Толи Земля сошла с своих орбит?

И как бы сильно не старался,

Судьба свершила гимнастический кульбит!

Впоследствии, будучи уже взрослым человеком, кандидатом наук, я часто вспоминал свою строгую учительницу по русскому языку и литературе – Тамару Павловну. Это была пожилая, на вид лет пятидесяти стройная женщина. Всегда опрятная и ухоженная. Типичная представительница профессии учителя того времени.

Она была большим профессионалом своего дела, безмерно любила свои предметы. И эту любовь всеми силами старалась привить нам. А таких двоечников как я, считала лентяями и бездельниками. Иногда, после уроков, ей приходилось дополнительно заниматься со мной и другими отстающими учениками, чтобы хоть немного подтянуть нас по русскому языку.

Вспоминая об этом, я представляю, как бы она удивилась и, одновременно, порадовалась за меня, что, в конце концов, из такого оболтуса получилось что-то стоящее!

И так, возвращаясь вновь в тот весенний апрельский день, я вспоминаю своё далеко не воскресное настроение. Ну, картошку-то я смогу перебрать, хотя это нудное, монотонное занятие, сродни вязанию носков бабушками. И поэтому справедливо считал, что это занятие подходит больше для женщин, нежели для мужчин, особенно для таких непосед, как я. Но мама, всегда занятая, хозяйством, огородом и домом, считала по-другому. И её слова о том, что сегодня надо перебрать картошку, а то она совсем изросла, прозвучали для меня как окончательный приговор. Радовало, правда, то обстоятельство, что перебирать эту картошку я буду со своей старшей сестрой Валькой. Она была старше меня на три года, и все что мне ещё предстояло узнать, она уже знала наперёд. Поэтому была умнее и хитрее меня. Не зря ведь говорят в народе – кто не хитрый, тот дурак. Конечно, это звучит как-то грубо и категорично, но, по сути, верно. Ведь хитрость – это не что иное, как дальновидность, умение выстраивать план действий наперёд. Это как в шахматах, умение предвидеть действия противника на несколько ходов вперед и придумать ответные меры.

И так, вооружившись ведрами и мешками, мы с Валькой полезли в подполье. В подполье был полумрак, т.к. свет попадал туда только через люк в полу. Картошка налево, картошка направо. Так под монотонный, глухой стук картошки о стенки ведра началась наша работа. Привычными, годами наработанными навыками, наши руки, как роботы скользящим движениям, будто ножом, срезали ростки с клубней картошки. Ростки тут же падали вниз, а картошка – в ведра: большая – налево, средняя – направо.

Через полчаса такой монотонной работы нас обоих слегка начало клонить в сон. Чтобы как-то развлечься и отогнать нахлынувшее состояние, надо было что-то предпринять.

– Ой, цветет калина в поле у ручъя, – затянула своим высоким голоском сестра, удобно устроившись на куче мешков.

– Парня молодого полюбила я-а-а, – помедлив немного, подпел я. А затем вместе на два голоса:

– Парня полюби-и-ла на свою беду, не могу откры-ы-ться слов я не найду.

И поплыла задушевная мелодия старой знакомой песни, заполнив собой весь полумрак подполья, то затихая, то взмывая вверх с новой силой, словно одинокая лодочка на безбрежных океанских просторах.

Надо сказать, что пела сестренка неплохо. У неё был звонкий золотистый голосок. И на всех школьных праздниках она непременно исполняла песни в сопровождении своей любимой подруги – Козловой Ленки. Та была высокая, слегка полноватая девочка, обладательница бархатного низкого голоса. Они даже получали призы и награды за исполнение своих дуэтов.

Да и меня бог не обидел музыкальным слухом. Стоило мне хоть раз услышать мелодию, как тут же я её запоминал и мог легко напеть.

Вообще, пение нам с сестрой передалось от мамы. Она была милой, весёлой и общительной женщиной. Сколько себя помню, мама в молодости всегда пела, народные, застольные песни, частушки и прибаутки. А поскольку я был домашним ребенком, то вольно или невольно, чисто механически запоминал все эти песни. А потом распевал их, не понимая даже о чём они. И от этого получалось очень мило и смешно.

В детстве часто случалось так, что маму с сердечными приступами забирали по скорой в больницу. А поскольку я оставаться дома один не мог, то меня тоже забирали вместе с мамой. Вот там то, от нечего делать, я ходил по коридорам и распевал свои, совсем не детские песенки и частушки про жизнь и про любовь. Вскоре больные прознали про маленького певца и стали водить меня по палатам и просить спеть что-нибудь. Конечно, этого помнить я не мог, ведь мне тогда было три или четыре года. Впоследствии мама рассказывала мне, что успех был ошеломляющий! Я был нарасхват. Больные, слушая меня, не могли сдерживать эмоции и просили спеть ещё и ещё. Вот так целый день я курсировал по больничному корпусу и по-детски распевал свои частушки:

Подружка моя у нас Сашенька один,

Ты ревнуешь, я ревную,

Давай его продадим!

Или страдальческие:

Загорелся огонек на столбе колечком,

Неужели у тебя не болит сердечко!

И таких прибауток в моей маленькой головке было баз счётное количество. Распевать их я мог часами. А в палату к маме меня приносили уже сонного. Вот так, с раннего детства, у нас сестрой формировались способности к пению.

– Что-то ты какой-то кислый? – поинтересовалась сеструха.

– Будешь тут кислый! Сидишь тут как сыч, в этом подполье. И сколько ещё проторчим тут? Тебе хорошо, ты вылезешь – и свободная, а мне ещё сочинение всю ночь писать, будь оно не ладное.

– Ага, свободная? Мне тоже ещё пол в доме вымыть надо. Так, что часов до восьми придется убираться.

– Подумаешь проблема, пол вымыть? Я бы все полы за тридцать минут вымыл.

– Ух, какой ты шустрый, за тридцать минут он бы вымыл?!

– Да запросто! Хочешь на спор!

– А на что хочешь спорить? – Немного подумав, спросила она.

– Ну, на что, на что? – Я сделал небольшую паузу и сказал, почесав затылок.