– Отец рассказывал тебе об одержимых, Андреа?
– Одержимых? В смысле, о шизофрениках?
– Не совсем. Судя по видеозаписи, Франциско никто не помогал.
– Как же он тогда… сам?
– Сам. В определенном состоянии некоторые люди способны на такое. Назовем это аффектом.
Меня передернуло от мысли, что я позволила ему приблизиться к Рене. Нари вновь взялся за ручку.
– Что еще ты помнишь?
– Франциско поддразнивал Маркуса. У него была какая-то коробочка…
На этих словах выдержанное хладнокровие изменило сотруднику ФБР. Вскакивая с места, он едва не уронил табурет. Испугавшись, я поднялась тоже. Он бормотал себе под нос риторические вопросы, на которые не ждал ответов, и попутно пытался кому-то дозвониться.
– Черная? Маленькая, верно? На записи было неочевидно, но… Мерилин! – на другой стороне, наконец, сняли трубку. – Он до сих пор у Франциско. Нужно его брать, иначе он попросту покинет Даллас, и выслеживать его в других штатах придется очень долго. Тем более ищем мы его явно не одни. Поторопи наших, ладно? С местным шерифом я уже договорился.
У нас были довольно тонкие межкомнатные перегородки. После работы папа всегда включал телевизор, отголоски которого звучали на кухне так громко, словно он висел где-то под столом, однако сейчас в квартире было тихо. Я представила, как они с Рене прислушиваются, стараясь не упустить ни слова, и поежилась.
– Простите, Нари, не могли бы вы не показывать моему отцу запись? Он наверняка попросит. Не хочу, чтобы он беспокоился.
– На «ты», Андреа, – мягко поправил меня он. – Мы уже изъяли ее, мистер Фишер ее не увидит.
– Спасибо.
– У меня к тебе еще одна просьба будет, – Нари убрал исписанный лист в свой портфель, туда же спрятал ручку. – Поможешь составить фотороботы? Хотя бы Маркуса, ты ведь хорошо его разглядела?
– Конечно. Сейчас?
– Нет, уже поздно. Мы ведь решили не волновать твоего отца, правда? – он подмигнул мне, и я смущенно кивнула. – Завтра или послезавтра я позвоню предупредить, что подъеду. Так что уж не гуляй далеко от дома на этих выходных.
Провожая его к выходу, я с удивлением отметила, что от напряжения моего не осталось и следа. Нари Риверс, безусловно, был профессионалом своего дела. Он разболтал меня по полной, расположил к себе, и это при всей моей нелюдимости, на которую так часто сетовала Рене, с детства обожающая большие компании.
– Ну? – требовательно выдохнул отец, когда я вернулась в квартиру.
– Ничего серьезного, па.
– Ничего? Агент ФБР в моем доме – ничего? Требования сверху выделить ему людей и обслуживать его как пуп земли – ничего? Еще и ты посреди всего этого – ничего?!
– Я только помогу ему составить фоторобот.
– Наткнулась, наконец, на преступника федерального масштаба? Я предупреждал тебя, Андреа!
Отца в тот вечер как прорвало – столько ругани мне не доводилось слышать от него за всю жизнь. Рене молчала, сидя неподалеку. Изредка она пыталась вмешаться: в самых горячих спорах сестра всегда принимала мою сторону, даже если была согласна с отцом, – и тогда он кричал на нас обеих. Нет, он не был жестоким. Он просто очень боялся еще раз потерять.
Нари позвонил на следующий день. Рене делала домашнее задание, сгорбившись в кресле, на всю квартиру гремел телевизор: отец смотрел какой-то фильм. Мне так не хотелось отвлекать их от повседневных дел, что я едва не поддалась соблазну выскользнуть из дома тайком, лишь бы вновь не открывать больную тему.
– Па, я поеду.
– Хорошо.
В коридоре под зеркалом висела маленькая полочка. На ней лежали отцовские часы, гигиеническая помада Рене, и стояли в ряд флакончики духов: мои, сестры, и еще одни мои, старые. Я в нерешительности протянула руку. Затем посмотрела на себя в зеркало. Нет, это уже чересчур. Словно не в полицейский участок собралась, а на свидание.
– Андреа, тебе подать тушь? – прозвучал из комнаты заботливый голос сестры.
– Нет, – твердо отказалась я и отвернулась от полочки.
Нари привез меня в то же многоэтажное здание в центре Далласа, где работал отец, однако повел в другое крыло. Сегодня он был таким же дружелюбным, как и вчера, а отсутствие черно-белой формы позволяло воспринимать его в менее официальном ключе.
Составлять фоторобот мне уже приходилось. Особенно убедительным получился портрет Маркуса. Бородач смотрел на меня с компьютера, как чуть меньше недели назад смотрел на улице, выплевывая оскорбления. Зато фоторобот Франциско, к моему удивлению, составлять не потребовалось.
– Я и так прекрасно знаю, как он выглядит.
– Нари, а можно мне спросить насчет него? Или это секретная информация?
– Что именно?
– Что он сделал? Почему его разыскивает ФБР?
– Он – вор. То, что находится в шкатулке, ему не принадлежит. Оно принадлежит государству, – я поежилась, и Нари заметил этот нервный жест. – Сохрани мой номер телефона. Если увидишь его снова, сразу звони, поняла? Это может быть опасно. Я не шучу, Андреа. Не дозвонишься мне – набирай отцу. Не преследуй его в одиночку и не разговаривай.
Отчего-то мне стало окончательно не по себе. Нари вроде давал рекомендации на самый крайний случай, но теперь мне казалось, что воспользоваться ими обязательно придется.
– Он может угрожать моей сестре?
– Не думаю. Не накручивай себя, скорее всего, вы обе вне опасности, раз он не тронул вас сразу, – он отложил фоторобот мужчины, которого я называла не иначе, как «мужчина в кепке». – Ты голодная, Андреа?
Я неопределенно пожала плечами. Возвращаться и обедать в компании мрачного отца не хотелось, а вытащить Рене на улицу в разгар ее войны с учебниками было не под силу никому. Только спустя долгие десять секунд мне стало ясно, что сотрудник ФБР предлагает в качестве компании себя.
– Я уже полгода живу в Далласе, но, стыдно признаться, питался только в нашей внутренней закусочной. Не было времени осмотреться.
– А где ты жил раньше? – с любопытством спросила я.
Мы с Рене ни разу не выезжали за пределы штата. Отцу было некогда, а нас одних он никуда не отпускал, поэтому истории про другие страны и даже города я слушала взахлеб.
Нари удовлетворенно улыбнулся, поняв, что операция по быстрой смене темы прошла успешно, и поманил меня за собой.
– Расскажу. Если ты расскажешь, где можно нормально поесть.
Буквально на мгновение я почувствовала укол сожаления. Все-таки стоило воспользоваться духами.
3 глава
Солнце слепило глаза, туч на небе не было и в помине. От дождей, не прекращавшихся целую неделю, ничего не осталось. Я стояла перед папиной машиной, не в силах заставить себя сесть за руль, – капот ее был горячим, как песок на пляже. Сегодня я проспала чуть больше, чем могла себе позволить, закинув под подушку телефон с будильником, и теперь опаздывала на учебу.
После автокатастрофы, в которой погибла мама, нам доставили ее разбитую машину на случай, если мы захотим починить и вновь использовать ее. Бампер был всмятку, лобовое стекло со стороны водителя отсутствовало, сиденье блестело от осколков, – мне не повезло увидеть все это в неполных десять лет, и с тех пор мое отношение к вождению окончательно и бесповоротно испортилось. Я уронила ключи от папиного автомобиля в сумку и побрела к ближайшей станции метро, прекрасно понимая, что на первый семинар не успею. После подземки требовалось пересесть на автобус, а потом еще минут двадцать идти пешком.
Нахлебавшийся с неделю назад воды телефон был реанимирован, фотографии Рене – спасены, а мои контакты – сохранены. После визита Нари папа пробил-таки номер внедорожника, который я якобы по ошибке ему отправила, но о результатах мне не доложился. Впрочем, не больно и хотелось.
Я ожидала автобус, листая толстую тетрадь с лекциями, чтобы хоть как-то компенсировать потерянное время. Было невыносимо жарко: прозрачная крыша остановки не создавала пригодной тени, а ветер разленился настолько, что даже пыль стояла в воздухе без движения. В наушниках негромко играла музыка, и вскоре сквозь нее я отчетливо расслышала звонкий голос.
– Привет!
Тетрадь выскользнула из рук и с глухим шлепком рухнула на асфальт – никогда прежде меня так сильно не передергивало от неожиданности. И испуга. Франциско наклонился, чтобы поднять ее.
– Чего тебе надо? – я принялась испуганно озираться по сторонам.
Ни души вокруг. Никому не сдался этот редкий автобус, кроме девчонки, до беспамятства ненавидящей водить личный транспорт.
Франциско снова был в футболке с длинным рукавом, на этот раз другого цвета, и чистеньких белых кроссовках. Он с любопытством заглянул в тетрадку.
– Увидел знакомую, решил подойти. Как поживаешь, Андреа?
– Нормально, – напряженно ответила я.
Он не выглядел смертельно опасным. Странным – безусловно, но в моем понимании он никак не дотягивал до «федерального преступника». Маркуса гораздо проще было представить таковым.
– Да ты почти с высшим образованием? Формулы, законы – аж глаза разболелись, – он закрыл тетрадь и протянул ее мне.
– Почти.
У меня руки чесались позвонить Нари, но я не знала, как это сделать непринужденно, чтобы Франциско ничего не заподозрил. Потому просто стояла, посматривая на дорогу, по которой с периодичностью раз в полминуты проносились машины и на которой, если верить расписанию, вот-вот должен был появиться автобус.
– Боишься?
Очередной серебристый автомобиль промелькнул перед остановкой. Промелькнул слишком быстро, иначе я попробовала бы его остановить.
– Мне не нужны неприятности.
– Почему же ты не боялась, когда заступалась за меня?
– Я просто хотела помочь. Расплачиваться проблемами за то, что ты кому-то облегчил жизнь – одно. Зарабатывать их на ровном месте – совсем другое.
Автобус прибыл точь-в-точь по расписанию. С черными тонированными стеклами и наверняка вовсю работающим кондиционером внутри; от облегчения у меня едва не отнялись ноги.
– Это мой.
Я вышла из-под стеклянной крыши. Расслабленно выпустила ключи, которые последние несколько минут крепко держала, спрятав в сумку правую руку. Уже мыслями была в прохладном салоне, как вдруг меня поймали за плечо.
– Сегодня не пойдешь в университет. Я покажу тебе кое-что поинтересней формул, аэродинамику на практике, – Франциско был выше, чем мне привиделось в нашу первую встречу. Потому, наверное, что тем дождливым вечером он зябко ссутулился. – Манту, одного тебе хватит?
Он стоял практически вплотную ко мне и смотрел куда-то влево. С веселой полуулыбкой на лице, словно обращался к другу, однако там под палящим солнцем раскинулась лишь пустая лавка. За моей спиной беззвучно захлопнулись двери автобуса. На остановку никто не вышел.
Я смотрела на левую руку Франциско, на которой он недавно закатал рукав. Вся кожа на ней от запястья до самого локтя была исполосована шрамами: где белыми, старыми, а где еще достаточно свежими, под коричневой коркой. Они не выглядели особенно глубокими, но их несчетное количество любого неподготовленного человека повергло бы в шок.
– Не жадничай, мне на пару минут, – очередное обращение к пустоте.
Он по-прежнему придерживал меня за плечо. Совсем не сильно, даже аккуратно, но я все равно остро чувствовала это прикосновение, как будто в том месте приложили лед. В голове роились самые разные теории, откуда взялись шрамы на его теле, и каждая новая была страшнее предыдущей. Наверняка над ним издевались. Может быть, издевались с самого детства, отсюда и странности в поведении, психические расстройства…
Нари упоминал что-то об одержимых и состоянии аффекта, однако он же называл Франциско вором, и в этом мне виделось противоречие. Разве душевнобольной человек может считаться преступником?
– Я не знаю, что с тобой, – еле слышно выдавила я. – Но я помогу, слышишь? Я тебе обещаю. Мой отец найдет… ты только скажи, кто это сделал.
И вдруг на его руке появился еще один порез. Очень короткий, тонкий, точно скальпелем полоснули; он образовался сам собой, буквально из воздуха. Маленькие капли крови быстро скопились на его краю, норовя соскользнуть вниз по запястью, и так же быстро исчезли, словно высохли на солнце.
– Что это?!
Я с трудом оторвала взгляд и попыталась уже в полную силу оттолкнуть Франциско, однако он не позволил. Хватка его сделалась в момент чрезвычайно крепкой – он развернул меня к себе спиной, отодвинул подальше от стеклянной крыши и покосился на дорогу, желая удостовериться, что у то и дело проезжающих мимо машин сейчас перерыв. Живот мой попал в тиски, и я принялась безумно брыкаться, тщетно пытаясь из них вырваться.
– Успокойся. Самой же не понравится, если я тебя случайно отпущу.
Ругательства и вопли о помощи застряли у меня в горле – не успела я опомниться, как уже висела в воздухе. Сперва всего в метре, затем выше и еще выше. Остановка скукожилась до размеров моей тетради, и спешным муравьем промчался мимо нее какой-то велосипедист. Ветер ударил в лицо, хотя на земле его не было, и сбил мне дыхание, когда я неудачно открыла рот. Закашлявшись, я чуть съехала вниз, после чего испуганно вцепилась в руки Франциско, державшие меня за талию.
– Не надо!
Под ногами медленно ползли три параллельные улицы, сменяли друг друга заостренные и плоские крыши домов, вдалеке виднелось озеро Рей Хаббард. Я словно попала на безумный аттракцион, на прозрачное колесо обозрения, и застряла на его вершине. Ноги мои истерично болтались в воздухе, а земля и не думала приближаться.
– Пожалуйста! Пожалуйста, пусти!
Разумеется, я не хотела, чтобы Франциско отпустил меня прямо в небе, однако выражаться конкретнее было сейчас слишком сложно. То ли от страха, то ли от ветра потекли слезы, уже вовсю изнывал живот, перед глазами кружилось и раздваивалось. Я звонко всхлипнула.
Тогда на меня обрушилось неприятное чувство падения. Не слишком резкое, чтобы заподозрить, что меня попросту отпустили, но и не плавное. Франциско понял, что я нахожусь на грани истерики, и начал снижаться на зеленую площадку, оплетенную по кругу скоростным шоссе, – парк. Я бы даже могла угадать, какой именно парк, если бы внимательнее огляделась, но последнюю минуту полета веки мои были сжаты.
Ветер больше не хлестал по щекам, скрылись из виду дома и дороги, вернув себе привычный масштаб; ноги уткнулись во что-то твердое. Я сделала шаг и сразу повалилась на колени. Вокруг успокаивающе пахло травой и древесиной. Франциско по-прежнему парил в воздухе – два черных гигантских крыла выступали из-за его спины. Они не были покрыты перьями и напоминали голые конечности летучих мышей.
– Порядок?
Стоило ему коснуться земли, крылья исчезли.
– Что ты сделал со мной?!
– В смысле?
– Наркотики, да? Как ты мне их подсунул?!
– Дочь шерифа сразу ищет рациональные объяснения произошедшему? – Франциско рассмеялся, усаживаясь рядом со мной на траву. Я отползла в сторону. – Ничего я тебе не подсовывал.
Держась за правый бок, который особенно пострадал от крепких объятий в воздухе, я встала и обошла его по кругу. Футболка у него на спине оказалась порвана.
– Куда ты звонишь?
