Андрей Моисеев "Энтропия"

– Не завалит, – буркнул Зубило. – Он и живой не смог бы ничего сделать, а тут безмозглый и замороженный.

– Да всякое может быть. Только ничего лучше мы не придумали. Понимаешь? На безрыбье… и прочая вот эта народная хуйня. Давай попробуем. Если нет, давно пора закопать Смуту в землю, а то мы сильно задержались.

На выходе Ал снова посмотрел на деревья. Из-за свободного солнца за лесополосой проглядывалась пустота. Маловато места для жизни, но достаточно для смерти, подумал оживитель.

– Не торопимся же. Пойдём туда.

Ал повернул к месту, где с ним поздоровался пёс. Миша и Зубило поплелись следом, пару раз переглянувшись. Чуть глубже от точки, где стоял зверь, лежал ещё один, уже мёртвый, но не сгнивший. Ал остановился перед ним, попытался найти среди деревьев живого пса.

– Нихуя, – сорвалось с губ Зубила без лишних эмоций. – Тут же был живой пёс. Он, по-любому, почувствовал тебя, что ты можешь его брата оживить, потому и смотрел. Он же даже не дёрнулся, не брехнул. Точно на тебя надеялся.

Зубило водил руками во все стороны, указывал то на Мишу, то на Ала, то на мёртвого пса. Из его ребуса было понятно, что он предлагал сделать.

– Попробуй. Что это, если не знак судьбы? И вполне тренировка. Если что, убьём пса второй раз. Заодно и узнаем, легко ли это сделать.

– И ведь не поспоришь, – взгляд потупился в самые глаза зверя. Они ещё не потеряли живой желтизны. Не их ли Ал видел ночью? Может, он оказался там, куда вела его судьба? – Я не знаю, что и как. На пару шагов отойдите. Если что-нибудь произойдёт, я даже не знаю, что делать. Сильно не очкуйте.

Миша усмехнулся. Собака представлялась мелочью, тем более дворняжка.

Оживитель закрыл глаза, стоя над мёртвым зверем, но почувствовал себя глупо и открыл их. Предыдущие разы ритуалы не требовались, только энергия. Ему лишь нужно найти её в себе. Каждый раз сильные эмоции – страх, страх, страх или возбуждение. В его жизни случилось достаточно смертей – родители, бабушка, сраное воскрешение её. Ал ясно помнил, как это чувство охватывало его, но не знал, какой уголок своего тела стоило трясти. Нервы и мышцы напряглись; он думал о плохом, но внешне не изменился. Пёс, спрятавшийся где-то неподалёку, гавкнул. Звук пробежал между деревьев и грубо врезался в уши. Оболочка Ала не дрогнула, но сердце взбесилось. Вот оно.

Так ли хотел этот пёс возвращения своего друга или ребёнка? Но уже поздно, остановить волну Ал не умел. Сама необратимость разлетелась вокруг. Наверняка, здесь же были и другие мертвецы меньшего калибра, но трое видели только пса, переигравшего смерть. Он вскочил. Прятавшийся живой пёс заскулил. Если он так хотел вернуть друга, почему не подходил? Неужели, боялся людей?

Воскрешённому что-то не понравилось. Или всё не понравилось. Или он просто был злым псом. Он прыгнул на Ала, но тот увернулся. Обозлил морду сильнее, приметил следующей жертвой Мишу. Жёлтые глаза показывали зло. Очень много зла. В прыжке пёс раскрыл пасть. Вряд ли он был таким невыносимым при жизни. Миша успел подставить предплечье. Оба повалились. Оживлённого зверя ударил головой другой пёс, точно тараном. Челюсти расслабились, Миша вырвался и отбежал, придерживая раненую руку.

Люди наблюдали, как враждуют живой и мёртвый звери. Ал размышлял и не верил, что живой мог попросить о возвращении такого злодея. Зубило явно ошибся. Или же только после смерти он стал таким злым?

Мёртвый пёс не хотел драться с живым. Он несколько раз попытался напасть – то на Ала, то на Мишу. А живой останавливал. Странно; позвавший их выглядел таким дружелюбным, но бился с яростью волка, точно защищал старого слабого хозяина от гибели.

Очередной атакой живой оттолкнул мёртвого. Их рычание разделилось, до этого оно звучало единой братоубийственной песней. Зубило выхватил пистолет и выстрелил трижды, пока псы находились допустимо далеко друг от друга. От раската живой потерял запал и отпрыгнул.

– В голову! – выдал Ал.

Три первых пули попали в брюхо зверю, но он и не подумал засыпать вновь. Продолжал рычать и начал подниматься. Зубило выстрелил ещё дважды. Теперь из мёртвой пасти не доносился рык, но в воздухе висело напряжение. Все ждали, даже живой пёс. Когда взгляды его и Ала сошлись, человек уловил возмущение и непонимание. Точно зверь спрашивал: как ты вообще это допустил? Но разве не ты попросил это сделать, на всякий случай оправдался Ал у себя в голове. Прищуренные глаза выдали в животном примесь японской породы, названия которой Ал не знал. Оттого взгляд был крайне выразительным. А потом пёс обернулся на Мишу.

– А это не заразно? Он может превратиться в такого же беса?

– Я-то откуда знаю? Может, и ты можешь! – высоко возмутился Ал. – Я ни черта не знаю.

– Пока ты всё делаешь правильно. Но пса лучше завалить, – Зубило прицелился. Сейчас он как никогда сильно походил на бандита из телесериала.

– Стой. Нет-нет-нет, – Миша поднял здоровую руку, останавливая компаньона. – Он же нас спас. Нельзя убивать того, кто нас спас. И за ним стоит понаблюдать, вдруг что полезное выйдет.

Миша позвал пса следом за собой. Тот ещё раз недовольно поглядел на Ала и пошагал; результат не удовлетворил заказчика. Оживитель заметил его раны: в некоторых точках на шерсти показалась кровь. Но гордый боец не хромал, не подавал виду. Такой победой глупо было не гордиться.

Миша усадил пса на заднее сидение. До чего сообразительные дворняги встречались Алу, не стоило удивляться примерному поведению и этого зверя.

– Что это, если не успех? – улыбнулся Миша, заводя машину. – Ты сделал это!

– Я и сам до конца не понял…

– Плевать! – дёрнул он рукой от удовольствия и даже немного брызнул слюной. – Ты сделал это по собственной воле. Значит, сможешь повторить. Охуенно. И даже не скромничай. Ты всё почувствовал. Сам пошёл туда. Ты чувствовал этого дохлого пса. И ты хотел оживить его.

Неожиданная лёгкая радость наполнила Мишу. Как это можно было связать с его образом бескомпромиссного бандита? Это были разные люди. Но Ал понимал его, потому что день налаживался; жизнь в очередной раз резко разворачивалась. И теперь он не бежал от бандитов, а ел за их счёт, ехал за их счёт. Лишь немного тревоги блуждало где-то в области ягодиц.

На заднем сидении между двух громил мирно сидел пёс. Ал посмотрел на него, тот мало интересовался оживителем. Смотрел то в окно, то на Мишу. Высунул язык, но не из-за жары; явно не привык ездить в машине. Ал снова заметил рану на задней лапе. Кровь ещё сохраняла яркость, местами склеила и превратила шерсть в иглы.

Во дворе дома, спрятанного за высоким забором, пса выпустили. Он выпрыгнул уверенно, точно бывал здесь раньше, в отличие от Ала.

– Депутатский дом? – посмеялся Ал, но никто не оценил, лишь пара непонимающих взглядов прилетели в ответ. – Забор. Очень высокий забор, как у слуги народа, прячущегося от народа.

Никто снова не оценил шутки. Бандиты резко охмурели, когда вернулись. Они и утром не казались дружелюбными и приветливыми, но сейчас обрели шаблонный вид бандитов, за которыми хвостом бегали много лет назад.

– Вокруг что за люди? – пристал Ал к Мише.

– Ну ты же видел дома. Сколько честных людей здесь может быть?! Всякие бизнесмены, в преимуществе. Серьёзных людей нет; мы бы не стали рядом с такими дела решать. Так что разборок можешь не бояться, если ты об этом.

– Я бы смотрел из того окошка, – Ал ткнул пальцем на третий этаж, он же чердак, – одним глазом, чтобы не привлекать внимания. А когда бы ты остался один в луже крови, весь в чужих мозгах, вышел бы и похвалил за моё спасение. Я посмотрю дом?

Миша кивнул в ответ. Скорее Ал хотел побыть один. Время в бегстве оставило свои следы; например, он отвык общаться долго с кем-либо. А тут весь день разговоры, так ещё и отвечать приходилось. Пару минут без слов. В доме не было ничего интересного, одни только комнаты. Точно он оказался в новомодной казарме какого-нибудь необычного подразделения. Больший интерес представляли закрытые двери. Что за секреты могли быть у мелких бандитов?

Кроме трупа в холодильнике, разумеется. На такое всегда интересно посмотреть. Однако пока ни одного холодильника не попалось ему на глаза.

– Через две двери справа найдёшь Смуту, если ты его ищешь, – в длинном коридоре голос Миши прозвучал выше, или Алу только так показалось, но он всё равно дернулся от неожиданности.

Он не искал его, вообще ничего не искал, но теперь захотел посмотреть на человека, покой которого скоро разрушит. Воображение выискало где-то на дне кадр из фильма: в вертикальной камере на сотне трубок держится человек, толстое стекло замёрзло, но всё равно пропускает свет, чтобы учёные могли наблюдать. Однако Ал быстро вспомнил, что он в доме бандитов. Никаких учёных, только бытовые решения. Сказали “в холодильнике”, значит, в нём. Точнее, в морозильнике, где другие люди хранили мясо и пельмени. Внешне он вполне напоминал белый гроб, но с удобной ручкой и проводом, тянущимся к розетке, и шумом движка.

Подняв непрозрачную крышку, Ал увидел дядю Валеру. Только теперь хоть какие-то картинки из фильма совпали с реальностью, точно он досматривал Сияние. И никакой мавзолей не нужен. Странно. В холодильнике лежал дядя Валера и не он одновременно. Наверняка, душа, если такая существовала, не успела освободиться, осталась в замороженной оболочке.

– Уже начал? – отвлёк Ала женский голос. Он дёрнулся.

Понятно, что впечатлило бандитов. Ал увидел пышные губы. Будь он чуть более эрудированным в разбивке цветов, увидел бы больше, чем смесь синевы и персика. Спустя секунду или, скорее всего, меньше, он увидел её очки, не умевшие скрывать голубые глаза, и белые кудрявые волосы. Взгляд резал Ала некоторым пренебрежением, но это его нисколько не смущало. Доктор точно была коктейлем из власти, ума и безумия, или как там сказал Миша.

– Даже и не пытался. Его бы разморозить.

– Как ты это делаешь? – протянула доктор, выделив губами последний слог и скрестив руки на груди, и стукнув носом туфли о пол.

Ал переключился на обувь. Только в фильмах врачи могли носить такие высокие каблуки. И зачем им красная подошва?

– Понятия не имею. Это просто есть во мне с детства или с рождения. Изюминка, как твои губы.

Вздутые губы чуть дёрнулись при упоминании. Доктор с завидным именем Мая удержала бурю внутри, хотя та пыталась выбраться наружу какой-то умной колкостью.

Алу она показалась слишком модельной для врача. Может, студентка старшего курса выдавала себя за специалиста в области мозга? Хотя не ему рассуждать о молодости. Каждый раз глядя в зеркало, Ал видел только накаченного подростка. Точно последние пара лет взросления обошли его стороной.

– Надеюсь, хотя бы ты понимаешь, что делаешь. И как мало в этом науки.

– Ты о гипнозе?

– О попытке пообщаться с человеком, который лежит в холодильнике больше года! – Ал махнул рукой и даже чуть повысил голос. Удивился сам.

– В прошлом веке в союзе массово сжигали книги по генетике, потому что на уровне государства её признали лженаукой. А ещё раньше рентген считался настоящим чудом. Смирись и откройся новому, австралопитек. Вдруг ты окажешь неоценимую помощь науке?

С таким доводом мог поспорить только Ал. Он, как никто другой, чувствовал опасность эксперимента. Он даже верил в бога только потому, что так мог верить в дьявола или беса, или кого-то с похожим именем, и это могло объяснить суть его беды. Только вот наука и религия плохо сочетались, как все знали на примере Средневековья.

– Я настроен скептично. Если бы не утомительная погоня, я бы нахуй всех послал. Всё это, конечно, не так ужасно, как ядерная бомба, но пользой и не пахнет.

– С тобой всё вполне понятно. Надеюсь, когда-нибудь прочитаешь, что врачи научились пересаживать мозг или восстанавливать память после инсульта. А в центре всей группы я. Тогда понимание науки и открытия ворвётся в твою маленькую жизнь.

Возможно, Миша слышал разговор или часть разговора, но Ал заметил его только сейчас. Хотя не было причин прекращать, оба запнулись, словно обсуждали заговор против прочих. Мая развернулась, проходя мимо Миши, шумно выдохнула, точно кошка выражала недовольство.

На пару секунд остались лишь Ал и Миша. Вероятно, время эксперимента ещё не пришло: Миша тоже развернулся и ушёл. Оживитель снова остался один. Почти один, если учитывать старого друга в холодильнике.

Пока Ал блуждал, остальные занимались чем-то отдалённым. А потом настала минута радикальных действий. Бандиты собрались в комнате с холодильником. Под руководством Маи они достали замороженного. С каждой секундой ощущение реальности становилось всё слабее; Ал вероятнее бы поверил, что нацепил очки дополненной реальности и находился внутри симуляции мира.

– Классная помада, – вырвалось у него, когда Мая в очередной раз огрызнулась на кого-то.

– Говно, а не помада. И секунды нормально не держится. Задумаешь накрасить губы, Шанель не бери.

Бандиты чуть растерялись, чуть рассмеялись. Они уже привыкли к дерзости молодого гипнолога. Ал бы с таким человеком не сработался, хотя шутка и получилась отличной.

Смута лежал на столе. Через время лёд начал превращаться в воду, подгоняемый обогревателями. Где-то Алу попадалась передача про разморозку людей. В ней говорили, что заморозить человека не так сложно, как разморозить без последствий. Ну, в этот раз общее правило не значило ничего.

Скоро тепло преобразило бледную кожу до почти человеческой. Уже нетрудно было узнать давнего друга. Значит, скоро придётся творить зло.

– Пёс, которого мы с собой взяли, до сих пор нормальный, – к Алу и ко всем обратился Миша. – Будем надеяться, что эта херня не заразна, а то неохота всех вас сожрать.

Легко потянув Зубило за собой, Ал подошёл к Мише:

– Когда буду колдовать, нужно, чтобы кто-нибудь пальнул в потолок. Зубило, держи ствол наготове. Только заранее не предупреждай. Просто ебашь наугад.

Оба удивились, но не торопились говорить. Начинали привыкать к странностям. Ал вопросительно кивнул Зубилу.

– Зачем? – Миша не выдержал первым.

– Просто надо. Считай, что это помогает сконцентрироваться. Зубило, я на тебя надеюсь.

Кому ещё, как ни бандиту, не расстающемуся с пистолетом, поручать такое? Ал не сомневался в решительности его, но не забыл бы.

Всё готово. На столе лежал Смута. Сейчас ему не к лицу было имя Валера или статус дяди. Смерть, холод, а потом тепло озлобили и утомили лицо, даже слабый румянец от обогревателей не смягчал черт.

– Прости, если что. Надеюсь, ты видел, что я пытался не оказаться здесь. Просто твои шавки те ещё ебланы, – шептал Ал так тихо, что никто не смог услышать.

Он встал в луже. Хорошо, что зло не завязано на электричестве, подумал Ал, услышав хлюпанье. Начался каскад плохих мыслей. Он оживлял плохое в памяти, пытаясь оживить мертвеца в мире. Если предположение верно, то этого всё равно не хватит, но окажется нужной подготовкой.

Оглушительный хлопок. Зубило не оплошал. На мысли, как лишённый покоя пёс набрасывался на окруживших его людей, Ал ощутил волну оживителя. Наверное, стоило попробовать самому, пару раз не суметь, чтобы остальные увидели трудность. А так ведь могли подумать, что Ал прекрасно справлялся со своей силой и просто жадничал ей поделиться.

Смута ещё не пошевелился, а он уже радовался, что вот-вот всё закончится. Больше никаких побегов, боёв с бандитами. Осталось лишь дождаться этого: оживлённый открыл глаза, дёрнулся на столе. Мышцам знатно досталось, они не хотели работать, но ложная воля заставляла их сокращаться.

Пожелтевшие глаза уставились в Ала. Шея вывернулась слишком сильно – мышцы сбоили. Лицо раскидывало много зла. Смута махнул рукой, но Ал чуть отклонился назад. Скованные пальцы не смогли собраться в кулак, но даже ладонь его была неприятным оружием. Теперь он хотел встать, только пытался. Холод в глубине очень мешал.

Мая коснулась Ала, а потом оттолкнула в сторону. Теперь её очередь. Если допустимо было ей верить, она прекрасно понимала, что делает. Самое время доказать это. Ал отступил на пару шагов, но не хотел упустить ничего. Любопытство гасило инстинкт самосохранения. Столько неизвестного крылось в простых движениях доктора. Она просто выставила руку вперёд, пригрозила пальцем.

– Эй! – обратилась она к Смуте голосом, отличным от того, которым говорила со всеми. – Валера, посмотри на меня.

Теперь она отвела руку в сторону и щёлкнула пальцем. Смута среагировал – перевёл взгляд. Его жёлтые глаза так напоминали змея из гротескных фильмов ужасов. Ал почувствовал тревогу, хотя сейчас большая опасность грозила Мае. Ей же страшно не было совсем, либо она умело скрывала страх. Ох уж эти врачи с их искажённым видением жизни и смерти.

– Встань, – повелела Мая. И в голосе её действительно ощущалась власть.

Смута всё ещё молчал, но уже слышал, потому что исполнил приказ. Хотя Ал более подготовился к плохому: оживлённый покажет себя, тогда он выхватит Маю из захвата чудовища. Даже мышцы на ногах напряглись. Бандиты молчали. В тишине Смута наступил в лужу; высокие звуки ярко разбежались среди людей. Ал ощущал всё большее и большее напряжение, но Смута стоят и не шевелился. Мая точно едва хихикнула, но Ал попытался убедить себя, что ему показалось.

– Подними левую руку.

И оживлённый подчинился. Своими глазами он впился в доктора, а левая рука повисла в воздухе. Мая снова щёлкнула пальцами.

– Как тебя зовут? Скажи мне, как тебя зовут?

Прошла секунда, Смута молчал. По его окаменелому лицу было трудно даже предположить – пытается он или нет. Если смог выполнить команды, значит, шанс есть, рассудил Ал. Ничего. Оживлённый не мог или не хотел говорить.

Это уже был успех, однако пока не удалось достичь единственной заданной цели. Через время Мая повторила вопрос, снова получив в ответ тишину. Часть бандитов разошлась. Миша остался. Все жаждали быстрых результатов; ожидание не присуще бандитам, кроме, вероятно, Миши. Он-то видел силу ожидания и терпения. И присутствие Ала здесь подтверждало его правоту.

– Может, не сегодня. У нас ещё есть время, – Миша сохранял напускной оптимизм или искренний. – Не бросай попыток, Мая.

Подбавив настроения, он ушёл. Бандиты быстро растворились по своим делам. Остались доктор и оживитель.

– Может, расскажешь, зачем Зубило выстрелил, когда ты поднимал Смуту? Твоя же просьба?

– Пока только так у меня получалось оживлять. Смесь плохих воспоминаний и страха. Случайно получалось и без резких звуков, но тут решил использовать всё.

Мая отвернулась от оживлённого. Тот не шевелился, взгляд врезался в дальнюю стену, рука замерла высоко.

– Ты не считаешь разумным развить свой дар?

– Это не дар. Посмотри на него! – вскинул руки и выпучил глаза Ал. – Зачем это вообще развивать?!

– Многие открытия совершались через неэтичные вещи. Иногда я забываю, где нахожусь. Понять тяжесть и важность пути через тернии к звёздам может не каждый учёный, что же говорить об обывателях типа бандитов?

– Я не бандит. Обыватель, но не бандит.

– Как хочешь. Твой дар может стать даром, если ты научишься использовать его себе на пользу.

Маленькая чёрная сумочка прятала в себе специальный врачебный молоток, внутри которого прятались мелкие сюрпризы. Мая выкрутила иголку. Смута не почувствовал укол. Или почувствовал, но проигнорировал боль.

– Неплохо бы понять, что происходит внутри него и как быстро он превратится в труху.

– Раз поддался гипнозу, значит, мозг ещё работает, – вмешался Ал в размышления.

– Молодец. Глаза у тебя всё-таки есть. Но это поверхность. Нужно узнать глубже. В нём столько вопросов, ответы там же. Нужно только успеть прежде, чем он развалится. Пса, которого ты оживил, убили выстрелом в голову?