Игорь Нокс "Анчар Крой. Огнеходец"

– Что?

– Не из тех, перед кем нужно кланяться. Ей не нужно твоё утешение. И моё тоже.

Кристина презрительно хмыкнула. Ей явно не нравились методы Анчара, или, вернее, она их не до конца понимала.

Следующая комната разительно отличалась от двух предыдущих. Пропавшая номер три – так её пока окрестил Анчар – обладала как минимум двумя уровнями заклинаний. Доска с антитканью во всю стену до сих пор хранила следы магического присутствия.

– Как в МетаТехе относятся к магии? – спросил Анчар Кристину.

– Обыденно. Да, чарам здесь не обучают, многие в принципе нечувствительны к колдовству, но само по себе оно не возбраняется.

– Доска, – сказал Анчар.

– Ага, – кивнула корпортака. – Обычно такими стенами пользуются в вузах вроде МКУ, где магия выступает непосредственной частью обучения.

Детектив приложил руку к доске. Веяло стихийником. Не таким, как сам Анчар – ничего близкого к огню. Интересное, какое тренировочное заклинание она выпустила последним? Знала ли она, что оно будет последним на этой доске?

Он не был уверен, что правильно почувствовал ауру. Его собственные каналы энергии медленно ощупывали, сканировали доску, отдаваясь неровными колыханиями. Хм, спираль? Очень похоже. Сильная спираль – волокна магии шли нитью, которая постепенно закручивалась. Но буквально за минуты до этого заклинания доска приняла на себя и другие «атаки», более простые, но тоже действенные.

Анчар достал из кармана пиджака стеклянный пузырёк, плотно закрытый деревянной пробкой. Не без усилий откупорил его, и пространство в внутри зашипело. Провёл горлышком по доске, затем закупорил пузырёк обратно.

– Рунологи изучали комнату?

– Не знаю, – сглотнула Кристина. – Наверное. Узнать?

– Узнай, был ли сделан слепок аур. Если да, вышли его мне. Если нет, запроси, чтобы сделали. Ауры ещё держатся.

В остальном – девчонка любила настольные игры. Об этом свидетельствовали не только коробки, но и расставленные то тут то там игральные кубики. Разные – четырёхгранные, восьмигранные, двадцатигранные. В комнате, похоже, нередко собирались на партии. Разумеется, в основном это были настолки с применением магии – по большей части декоративной. На картах остались характерные отпечатки пальцев.

– У неё был ежедневник, – сказал Анчар. – Ознакомилась?

– Читала выжимку, – ответила Кристина. – Ничего особенного. Ну, кроме разве что проклятий в адрес родителей и упоминаний друзей.

– Это она затерялась в метро? – уточнил Анчар. Информации было слишком много, и иной раз ему было легче уточнить что-либо у Кристины, нежели снова читать полотна материалов.

– Нет. Эта возвращалась от психолога. Предположительно возвращалась…

Да, он припомнил. В отчёте полиции на этом моменте делался акцент. Она могла возвращаться. Но путь её был достаточно нетипичным – возможно, планировала заглянуть ещё куда-либо. Коммут просто перестал функционировать, она не снимала его с руки. Камеры наблюдений тоже потеряли её из виду.

– Знаешь, что это всё значит? – нетерпеливо спросила Кристина. Из неё вырвалось то, что она давно копила в себе. – Эти девушки не при чем. Сколько ни пытайся уличить их в каких-нибудь тёмных делишках, ты ничего не найдёшь. За ними нет вины. Они – всего лишь средства шантажа или угрозы.

– Я это озвучил ещё при первой нашей встрече.

– Тогда что? Что ты пытаешься найти?

– Кисть.

– Кисть?

– Кисть, – кивнул он. – Которой рисуется картина. Её обязательно нужно держать в руке, непременно нужно почувствовать. Тогда краски заиграют.

– Идея с клопами мне нравилась больше.

– Мне тоже. Но ты видишь здесь хоть одного клопа?

Она, вероятно, хотела сказать, что одного – видит. Но промолчала.

Анчар быстро подвёл итоги. На кровати зафиксированы следы половых актов, на подоконнике неоднократно стояли цветы. Орхидеи. Их дарили часто – кто-то знал, что она их любит. В женской сумочке косметика, помада, противозачаточные. До слепка вещей в комнате было больше. Коробки, сумки, книги – следы пыли и равномерность её распределения говорили о том, что пропавшая то ли делала перестановку, то ли избавилась от большого количества хлама, то ли куда-то перевезла часть своих вещей. Их точно не забрали похитители: к моменту пропажи успело накопиться некоторое количество пыли.

Учёба, социальные связи, денежные траты, поведение в соцсетях – кроме последнего всё было в норме. Получить ордер на проникновение в аккаунты девушки не удалось. Её родители – корпораты высокого ранга. Добро они не дали. Значит, легавым оставалось проштудировать только доступный массив данных. Много ли они успели за эти дни? Люди чатятся изо дня в день, и чтобы полноценно изучить все переписки, могут потребоваться недели. А чтобы раздобыть удалённые чаты и сообщения, трудиться нужно ещё больше. Это нормально, когда федералы планомерно выходят на серийника или преступный синдикат. Здесь же всё иначе. Особенно, если Кристина права, и вся жизнь девочек не имеет к их пропажам никакого отношения.

– Её родители приехали?

– Ага.

– Зови.

Глава 8

Они вошли тихо, почти бесшумно. У отца пропавшей – полоска импланта на виске, скорее признак статусности, нежели необходимость. Дорогой костюм, хоть и не особо парадный. И мать – тоже в чёрном, одетая чуть проще. Кристина их представила.

– Только, пожалуйста, быстрее, – выдохнул мужчина. – У меня мало времени. Мы и так прождали долго.

– Вы куда-то спешите?

Отец посмотрел на Анчара как на кретина. Там, где корпорат вёл свои рабочие дела, от такого взгляда любой вопрос должен был отпасть сам собой, а вопрошающий непременно обязан был бы извиниться. Но не здесь. Анчар выдержал взгляд.

– Конечно, я, черт возьми, спешу. Середина дня – на работе дел невпроворот.

Конечно, старый ты хмырь. Твоя дочь, вероятно, где-то висит распятая и набухает трупными пятнами, источая гниль, а у тебя дел невпроворот. Конечно, сука.

Анчару пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить имя корпората. Детектив не слушал, когда его называла Кристина, пришлось вспоминать, как звали пропавшую.

– В таком случае, господин Нэвё, вы свободны.

Корпорату всем своим видом показал, что не расслышал. Но пояснений не дождался.

– Послушайте, детектив, я уже приехал сюда, – устало выдыхая, сказал он. – У меня есть некоторое время.

– Я приношу извинения, что вас вырвали посреди рабочего дня. Поверьте, господин Нэвё, текущие вопросы и уточнения не стоят вашего времени.

Он побагровел, но постарался сохранить лицо. Размеренно и медленно он произнес:

– Однако мы здесь. Я вполне могу уделить этому вам немного времени.

– Да, но в этом нет нужды. Мы сможем связаться и позже, я не думаю, что это будет проблемой. – Анчар дал понять, что разговор окончен.

Нэвё был готов сплюнуть под ноги, настолько разъярился, на скулах вздулись желваки. Он встал и дал понять жене, что они уходят.

– Госпожа Нэвё, у вас тоже работа? – спросил Анчар ровно тогда, когда она начала вставать.

Она так и не встала. Робко посмотрела на мужа. Он должен был ответить за неё.

– Думаю, с вами мы как раз успеем поговорить, – не дал ответить корпорату Анчар. – А муж пусть едет на работу. Это ведь не проблема?

– Это… – осеклась она, снова взглянув на стоящего рядом мужа.

– Чёрт с вами, – сдался Нэвё. – Делайте, как вам нужно. В следующий раз, будьте добры, уточняйте заранее, стоит ли ехать или всё можно решить звонком.

Анчар прямо ощутил, как Нэвё выдохнул, оказавшись за дверьми комнаты. Прекрасно, просто прекрасно.

– Вы, наверное, догадываетесь, почему я решил поговорить с вами, – переключился он на мать пропавшей.

– Если честно, не очень, детектив.

– Ваша дочь не хотела поступать в МетаТех. Если бы я спросил об этом вашего мужа, он бы ответил за вас обоих, что решение было коллективным.

– Так и есть.

– Нет, это не так.

Он намеренно выдержал паузу, потянувшись за сигаретой. Дурная грёбаная привычка. В былые времена капитан Шам надавал бы ему подзатыльников. Но где сейчас Шам, а где Крой? Курить хотелось, вот и всё.

Кристина, стоящая у окна, посмотрела на него с завистью. Ей тоже хотелось курить, но она находила в себе силы сдержаться. Чёрт.

– Если честно, не хочу курить в комнате вашей дочери, – сказал он, повертев сигарету в руках. – Ей и так доставалось. Она, кстати, курила?

– Разумеется, нет, – искренне ответила Нэвё.

– Ещё как курила, – задумчиво ответил детектив. – Вы с мужем настолько хотели её выдрессировать, что у дочери сформировался ряд привычек в отношении вас. Она скрывала от вас даже то, за что, в общем-то, вы бы её не осудили. Просто рефлекс.

– Как вам не стыдно говорить мне это? – на её глазах появились слёзы. – Мы всегда добивались для Лары лучшей жизни. Да, она была скрытной, да, возможно, где-то противилась нам, не понимая, что мы действуем для её же блага!

Анчар слышал эти истории столько раз, что у него уже должна была начаться аллергия.

– Вы говорите во множественном числе, госпожа Нэвё. Не стоит. Это прерогатива вашего мужа. Вы сейчас чувствуете своим долгом отбиваться сразу за вас двоих, потому что вы – одно целое, одна семья, а у вас такое горе. Я это понимаю.

– Понимаете? У вас есть дети, детектив?

Она хочет сказать, детектив Крой, что ты нихрена подобного не испытывал. А потому смеешь разговаривать с ней в таком тоне. Если бы этот заказ не был столь серьезным, Анчар дал бы себе волю ответить: «А у вас?».

– У меня нет детей. И не было родителей. Я и сам своего рода ребёнок. Будь у меня дети, я бы не был детективом и не вытаскивал людей из задницы.

Она не стала ничего отвечать.

– Смотрите, госпожа Нэвё, я немного расшифрую вам ситуацию. У меня нет цели читать вам нотации и упрекать вашу семью в неправильном воспитании дочери. К вам есть ряд вопросов – сухих, простых, не требующих какой-либо изворотливости. Только что я дал вам понять, что знаю о вас и вашей дочери больше, чем вы предполагали. Это знак: отвечать нужно честно и прямо. Вопрос первый. Когда вы обнаружили пропажу?

– Точно не знаю. Я писала ей в тот вечер… Она прочитала сообщение, но не ответила.

– Так поступают многие. Хотите сказать, что вы что-то заприметили в тот момент?

– Н-нет, просто… Получается, она уже тогда…

– Нет, ничего не получается. Когда вы действительно поняли, что она пропала, госпожа Нэвё?

– Когда нам доставили фото.

Она ответила это так, словно её уличили в хулиганстве. Ей не хотелось это признавать. Её слишком заботило, что подумают о родителях, которые не догадались о пропаже раньше, чем им всунули фото.

– Когда вы в последний раз видели её?

– За неделю до этого. Наша последняя встреча… закончилась не очень хорошо.

Они поругались, имеет она в виду.

– Из-за чего?

– У неё появились прогулы. Мы… То есть мой муж немного отругал её. Она, как это бывает, вспылила.

– Ваш муж избивал вас?

– Что? Нет.

– Если я скажу, что об этом писала ваша дочь в ежедневнике, варианта останется два. Или ваша дочь решила врать сама себе, или?..

– Ох, нет. Лара просто приняла тогда это близко к сердцу. Мы всего лишь ругались. Это было давно. Мы… мы в хороших отношениях.

– У вашего мужа есть враги?

– Уверена. Но об этом стоит спросить его, он расскажет больше.

– Дельцы корпораций порой настолько уходят в работу, что начинают считать козлами всех вокруг себя. Он может быть необъективен. Скажите вы со стороны. Приходили ли ему реальные угрозы? Может, он отказывался идти на уступки?

– Он делает это каждый день, детектив. Отказывается идти на уступки.

За этими словами было нечто большее.

– Ему угрожали?

– Да, но… так же, как и всем. Однажды у него пытались угнать автомобиль с ценным грузом. Дважды нападали на башню корпорации, впрочем, не из-за него.

– Что вы подумали первое, когда получили фото?