Первое предположение: из лихачества. Вот он, мол, я, Карл, хватайте! Всё равно ведь не догадаетесь, кого хватать! Несмотря на то что я как бы намекаю, делаю вашу работу. Но вы ведь всё равно не догоняете, потому что тупые! Бу-га-га!
Второе предположение: чтобы пустить ищеек по ложному следу. Пусть себе выслеживают мифического Карла, тогда как искать надо в совсем другом направлении. Ха-ха-ха!
Третье. Никакого похищения не было. Ну, то есть злоумышленник вовсе не собирался присваивать себе драгоценное ожерелье. Это просто дурной розыгрыш. Некий мизантроп затеял издевательскую шутку, желая, однако, не на шутку досадить окружающим. Устроить так, чтобы они понервничали, поволновались, порыдали. А он чтобы понаблюдал за всеобщим смятением из уголка и злорадно похихикал. А потом – оп-ля! – да вот же оно, ожерелье! Это была просто такая игра, разве не понятно?! Старая скороговорка на новый лад! Хи-хи-хи!
Если честно, последнее предположение как раз пришло в голову Кларе-Эмилии в первую очередь. И наверняка не только ей одной – явный намёк на виновника скандала просто висел в воздухе.
Но младшая принцесса тут же постаралась прогнать неудобную версию. А когда это не получилось, поместила её в задний ряд прочих версий. Потому что если дать волю подобным соображениям, то под подозрение сразу попадал – ни больше, ни меньше! – наследный принц Лихтендорфа по имени Карл-Людвиг! А? Каково?
Ну, на самом-то деле Карл=Людвиг был для принцессы-детектива прежде всего младшим братом. И, как ни морщись от оскорбительности подозрений, братец вполне мог выкинул такую нелепую шутку. Во-первых, в силу своего вздорного, как считала Эми, характера. Во-вторых, у него имелся очевидный мотив.
Прежде всего надо признать, что мальчишке изрядно доставалось от всех Клар королевской семьи вместе взятых. Мать, стремясь воспитать из сына достойного наследника трона, придерживалась самых жёстких воспитательных методов. А сёстры частенько откровенно или исподтишка развлекались, подтрунивая над будущим «королевским величеством». Ну, ещё бы не подтрунивать! Ведь к младшенькому они должны были обращаться на «вы» уже в ту пору, когда едва научились говорить, а принц ещё вообще щеголял в подгузниках.
Но больше всех принца допекала именно Милли. Вообще-то старшая принцесса старательно поддерживала имидж эдакого ангелочка с белокурыми локонами и пухлыми розовыми губками. Однако это не мешало ей хихикать над братом.
А что такого? Подумаешь, детские дразнилки, среди которых «Карл у Клары украл кораллы» занимала не последнее место. Другой мальчишка не обращал бы внимания на такую ерунду, а Карл краснел, злился, заводился и отвечал колкостью.
Королева-мать не раз пеняла детям на недостойное поведение, а то и наказывала. Но это не шло королевским отпрыскам впрок. Едва утихомирившись, они принимались за своё. Со временем взаимные насмешки приобрели характер традиционного соревнования в домашнем остроумии. И это даже как будто облагораживало нескончаемую перепалку.
Но как раз вчера Милли и принц рассорились в дым.
Дело было так.
После обеда Карл устроился в гостиной с опаловым камином, чтобы сделать в скетчбуке наброски выразительной головы горбоносого Какоши.
Вообще у принца ещё в раннем детстве обнаружили кое-какие способности к рисованию. Королев-мать тут же с восторгом взялась эти способности развивать и поощрять.
У принца были лучшие учителя, каких только можно выписать из-за границы. Ну потому, что в крошечном, но нереально богатом государстве Лихтендорф с обучением искусству живописи дела обстояли, прямо скажем, не очень. Молодёжь здесь обучали в основном искусству крупье, ювелира-оценщика, банковского клерка, гостиничного служащего и прочего персонала по обслуживанию роскоши.
К слову, цены в Лихтендорфе были столь высоки, что многие его жители ездили за продуктами либо во Францию, которая граничит с королевством на западе, либо в Италию – через границу на востоке. Так получалось дешевле, да и сами рубежи носили весьма условный характер.
Итак, набор заграничных учителей выглядел блестяще. Но были ли блестящими результаты? Да, все вокруг умилялись, любуясь на работы принца. Увы, это умиление подозрительно легко объяснялось желанием угодить королеве. Ведь ни для кого не тайна, с каким трепетным вниманием Клара-Ханна-Фредерика-Брунгильда следит за успехами своего младшенького в области живописи. Как гордится его пока особо не проявившим себя талантом. Хотя при этом, холя и лелея способности юного художника, королева продолжала держать самого художника в ежовых рукавицах.
Принцессы же за плохо скрытыми и необъяснимыми восторгами всегда сдержанной холодноватой матери по поводу скромного творчества Карла наблюдали с ревнивым недоумением. И находили в ситуации отдельную тему для колкостей.
Но вернёмся ко вчерашней ссоре.
Карл устроился рядом с опаловым камином, напротив картины Тициана «Урок музыки» и увлечённо набрасывал в блокноте профиль Какоши. А мимо по дворцовой анфиладе совсем некстати проходила Милли.
Любопытство заставило принцессу остановиться и заглянуть через плечо брата в скетчбук. Увидев ученические наброски, девушка хмыкнула и дежурно заметила, что эти карикатуры всё равно никогда не повесят рядом с полотном Тициана, которое – вот оно, висит, напротив.
Прямо скажем, так себе острота. Но юный художник обиделся. В привычно разгоревшейся перепалке принял посильное участие и старый попугай. Он вставлял в паузы обличительные вопли про вороватых тёзок принца и принцессы. Других слов Какоша просто не знал.
И вот почему бы этим воплям не вдохновить Карла на месть сестре и вообще всем Кларам во дворце? Может быть, именно в этот момент парню в голову пришла мысль утянуть у сестрицы колье? Устроить знатный переполох, чтобы родственницы надолго запомнили и впредь поменьше к нему цеплялись. А Милли довести до рыданий и истерики, тем самым отомстив за все свои обиды.
И что мешает потом выдать эту авантюру за якобы остроумный розыгрыш? В рамках, так сказать, традиционного соревнования в домашнем остроумии, ха-ха. Принца, конечно, ждёт серьёзное наказание. Но сладкая месть того стоит.
В этой версии был лишь один изъян. Она не объясняла, почему на шкатулке, в которой хранилось колье, обнаружились только отпечатки пальцев его владелицы. Но это несоответствие меньше всего беспокоило юную сыщицу. Ведь сестрёнка-раззява запросто могла оставить своё ожерелье просто на туалетном столике. Или на письменном столе. Да на любой подходящей, а точнее – не подходящей для этого поверхности. И с этой поверхности украшение мог взять кто угодно. В том числе и Карл.
Эми додумала свою версию и осталась довольна. Полюбовалась её логической стройностью.
Однако, кроме стройности, версия имела ещё два взаимоисключающих качества – она была хороша и нехороша одновременно. Нехороша тем, что имела вид скандала в благородном семействе. Да не просто в благородном – в королевском! Неизменная мечта жёлтых журналюг и бессовестных блогеров. Они-то уж постараются, чтобы сыр-бор с кораллами лёг тёмным пятном на репутацию Карлзонов.
Но всё пока выглядело не безнадёжно – и здесь начиналась положительная сторона версии. Она заключалась в том, что конфуз ещё реально было потихоньку замять.
Во-первых, поговорить с Карлом и убедить его без выкрутасов и свидетелей вернуть колье сестрёнке. Во-вторых, поговорить с Милли. И уговорить страдалицу объявить с виноватым видом во всеуслышание: мол, тревога была ложной, ожерелье нашлось. Ну, упало там за комод или сама убрала в другую шкатулку и забыла. Не важно. Важно, что искатели нездоровых сенсаций останутся с носом.
Приняв такое решение и тем самым взвалив на себя нелёгкую миссию миротворца, Эми отправилась на поиски брата.
Первый блин комом
Вообще-то она знала, где в первую очередь надо искать принца. На верхней площадке Башни Всех святых.
Дворец имел причудливую архитектуру, соединявшую в себе самые разные стили. Первоначально сооружение возводилось как замок-крепость с зубчатыми сторожевыми башнями и машикулями. В эпоху ренессанса к нему пристроили нарядный светский фасад, который нынче видят с площади многочисленные туристы.
В последующие несколько веков пространство несколько раз достраивалось и перестраивалось. То добавлялись пышные лестницы и галереи в подражание Версалю, то, наоборот, ностальгически возвращались к суровому романскому стилю. В результате королевская резиденция Лихтендорфа приобрела на редкость своеобразный вид.
Дворец высился на вершине огромной скалы, как бы увенчивая своими башнями эту каменную громаду. Поэтому его пафосно называли короной Лихтендорфа.
Башня Всех святых как будто нависала над морем. С её верхней площадки открывалась захватывающая дух панорама бескрайних зеленовато-голубых водных просторов. Не удивительно, что именно это место выбрал юный художник для работы над акварельными пейзажами. Хотя Эми подозревала, что склонный к уединению Карл просто чувствует себя здесь более комфортно, чем в наполненной людьми жилом крыле дворца.
Так и есть! Принц обнаружился на продуваемой всеми ветрами вершине башни. В ослепительном сиянии солнца и блеске пронзительной лазури Средиземного моря, слившейся на горизонте с небесной голубизной.
Ух! Ступив на площадку, Эми в первый момент даже зажмурилась – от высоты и общего сияния. А больше от восторга. Вот это да!
Далеко внизу слева открывался вид на бухту с роскошными белыми яхтами на рейде – непременной собственностью местных миллионеров, которых в королевстве, между прочим, насчитывалось около тридцати процентов. Ещё чуть дальше, словно детали детского конструктора, торчали башни подъёмных кранов. Это уже застраивался насыпной, отвоеванный у моря остров. Так карликовое государство расширяло свою территорию. А внизу слева виднелись покрытые зеленью крутые склоны Лазурного берега. На них дружно, плечом к плечу, карабкались плотные вереницы домов – современные коробки и старые здания с красными черепичными крышами. Такая густая застройка тоже была способом использовать буквально каждый метр полезной территории, которой в Лихтендорфе катастрофически не хватало.
Эх, жаль, что редко случается здесь бывать! И что сейчас не время любоваться изумительным морским пейзажем.
– Привет, Ваше высочество! – улыбнулась Эми.
Карл лишь сдержанно и настороженно кивнул. Застыл с кистью навесу, вопросительно уставившись на непрошенную гостью. Очевидно, он не ждал от сестры ничего хорошего. И правильно делал.
Хотя Карлу исполнилось уже четырнадцать лет, мальчишеского в нём всё ещё оставалось больше, чем проступало юношеского. И во внешности, и в поведении. Чрезмерное детское упрямство, обидчивость и вспыльчивость затрудняли общение с окружающими.
А внешне худенький и угловатый принц очень походил на подростковые фотографии отца. В отличии от красоток сестёр, которым посчастливилось уродиться в маму.
На фоне сияния неба и моря насупившийся принц выглядел маленькой хмурой тучкой. Эми стало стыдно за то, что она подозревает брата в краже. Ну, пусть не в краже, а в маленьком хулиганстве, которое, впрочем, может иметь довольно большие последствия. Всё равно неприятно допускать, что твой родной брат способен на неблаговидный поступок.
Как бы то ни было, с Карлом необходимо было немедленно поговорить начистоту. И всё выяснить, пока не стало поздно.
– Э-э-э… Хорошая погода, не правда ли, Ваше высочество?
Юная сыщица решила начать издалека, чтобы потом как-нибудь плавно перейти к щекотливой теме. Но получилось неуклюже.
– Ты пришла, чтобы поговорить о погоде? – недоверчиво хмыкнул Карл. – Сожалею, но не могу доставить тебе такого удовольствия. Как видишь, я занят!
Карл важно кивнул на акварельку с морским пейзажем.
Это выпад несколько обескуражил девушку. Занят он, видите ли! Ну ладно, тогда придётся без всяких предисловий.
– Нет, я не о погоде. Я по делу. Насчёт кораллового колье, – мягко, но решительно заявила она.
При упоминании о колье принц заметно напрягся.
– Которое украли, – уточнила юная сыщица и провокационно добавила, внимательно следя за реакцией принца: – Якобы украли…
Карл напрягся ещё больше и раздражённо дернул плечом.
– А я причём?
Эми тяжело вздохнула и пристально посмотрела брату прямо в глаза. Взгляд, впрочем, вышел скорее сочувственным, чем обличительным.
– Может, и ни при чём, – осторожно начала она. – Но, согласитесь, случай странный. Никогда во дворце ничего не пропадало, а тут вдруг – раз! – исчезли именно кораллы и именно у Клары…
– У одной из Клар! – фыркнул принц.
«К чему это уточнение? Кажется, оно что-то для него значит», – мелькнуло в голове у юной сыщицы. А вслух она сказала:
– Конечно, сразу вспоминается наша семейная скороговорка. Как будто кто-то захотел пошутить и воплотил её в жизнь…
– Это ты к чему? – перебил брат, заводясь с пол-оборота. – Кто хотел пошутить? Я?! Я – Карл, значит я украл?!
Он швырнул кисть и покраснел от гнева, который едва сдерживал.
– Да как ты смеешь?! Такое говорить?! Мне?!
– Я не сказала «украл», – кротко возразила принцесса. – Я сказала «пошутил» …
– Что ты ко мне пристала?! Что вы все меня постоянно достаёте?! – чуть не со слезами в голосе выкрикнул Карл.
– Фи! Что за выражения, Ваше высочество! Стыдитесь!
Но принц её уже не слушал. Он сорвался с места, перебежал площадку и ринулся вниз по лестнице. Эми последовала за ним. Услышав топот погони, Карл прибавил ходу, но сестра не отставала. Принцесса находилась в отличной спортивной форме.
Они неслись сначала по узкой винтовой лестнице башни, потом по темноватой дворцовой анфиладе, щедро и даже несколько избыточно наполненной позолоченной мебелью, пышной потолочной росписью, скульптурами, картинами, гобеленами, цветами…
К счастью, дышащее будничной роскошью пространство в этот час оказалось безлюдным. Только мраморные статуи с подозрением провожали разошедшихся королевских детей своими пустыми глазницами.
– Постойте, Ваше высочество! Успокойтесь! Нам необходимо поговорить! – на ходу пыталась урезонить брата девушка. – Никто ведь не упоминал о краже… Речь идёт о розыгрыше… Мы оценили тонкий юмор…Теперь необходимо всё выяснить и расставить точки над i… Для вашей же пользы…
Но принц эти доводы полностью игнорировал. Лишь на спасительном пороге своей комнаты он развернулся и бросил в лицо преследовательницы:
– Как меня достали все Клары! Дышать от вас уже невозможно!
Последние крамольные реплики заглушила дверь, которую мальчишка с грохотом захлопнул перед носом сестры.
Мелкий потомок Дракулы
«Карл у Клары украл кораллы! Корраллы! Коррраллы!» – продолжал настаивать попугай и тем самым влиять на ход следствия.
Хотя Эми вынуждена была признать, что первая же попытка подтвердить эту версию потерпела полное фиаско. И дело даже не в том, что Карл не пожелал объясняться. Характер у братишки, конечно, скверный, и можно допустить, что он сгоряча-таки мог совершить необдуманный поступок. Но вот врать принц категорически не умел.
Эми, знавшая Карла с самого рождения, не раз имела повод в этом убедиться. Совершив вольную или невольную шалость, мальчишка под строгим взглядом матери пыхтел, сопел, случалось, и ревел, но всегда честно признавался в содеянном и с достоинством принимал заслуженное наказание. Ни разу не сделал попытки выкрутиться или свалить вину на другого.
Поэтому, если бы он действительно взял ожерелье, то сейчас, во время решительного разговора на башне Всех святых, непременно как-то себя выдал. Ну там смутился бы, растерялся, стал прятать глаза. Но ничего этого не случилось! Карл совершенно искренне впал в гнев и посчитал всяческие объяснения для себя оскорбительными. Собственно, так и надлежало поступить наследному принцу.
Ну что ж, Эми очень хотелось с облегчением отвергнуть версию о причастности брата к пропаже колье. Однако настораживало его мимолётное уточнение о том, что ожерелье пропало у одной из Клар. У одной из.
На первый взгляд, оно ничего абсолютно не значило, кроме констатации факта. Но нет, просто так ничего не бывает! Юная сыщица склонна была видеть в пустяковой, казалось бы, реплике брата оговорку по Фрейду. То есть невольное косвенное выбалтывание скрытых мыслей.
И о чём тогда могут быть эти скрытые мысли? О том, что ожерелье пропало пока только у одной из Клар – Клары-Амалии? Пока? Потому что в скором времени фамильные колье должны исчезнуть также и у королевы – Клары- Ханны-Терезы-Брунгильды, и у неё самой – Клары-Эмилии?
Девушка даже зажмурилась от восторга – настолько это предполагаемое преступление было бы классным и остроумным! И как интересно было бы его расследовать! Целых три сгинувших коралловых украшенья и целых три Клары! Ух!
Эммм… А как тогда насчёт Карлов? Их тогда, согласно логике скороговорки, тоже должно быть три. Девушка рассмеялась собственным мыслям. Хотя, почему бы нет? Было бы здорово, если бы скучная действительность разукрасилась увлекательным абсурдом.
Кстати, о Карлах. Почему она считает, что предполагаемый Карл-похититель – это непременно принц? Да мало ли в королевстве этих самых Карлов!
Юная сыщица принялась добросовестно перебирать в уме всех знакомых лиц мужского пола. И скоро с удивлением поняла, что среди них нет ни одного с таким именем. Вероятно, потому, что Карлом в Лихтендорфе традиционно принято называть наследника престола, и это имя стало чем-то вроде королевской привилегии.
Конечно, можно было попытаться выяснить наличие Карлов в государстве через интернет. Но что это даст? Человек с таким именем может быть, например, туристом, которых здесь каждый месяц бывает чуть ли не больше, чем постоянных жителей. Или гражданином пограничных с Лихтендорфом областей Франции и Италии. А то и вовсе обитателем государства-близнеца Лихтенбурга.
И где же прикажете искать этого Карла? Карла… Карла…
Вспомнилось вдруг, что в старинных сказках карлами торжественно и значительно называли волшебных карликов. И что это даёт? А то, что в Лихтендорфе как раз и проживает подходящий карла!
Клара-Эмилия слышала о нём от сестры, которая как раз вчера втихаря от матери побывала на модной закрытой вечеринке в замке этого загадочного и слегка одиозного персонажа.
Этот самый карла утверждает, что родом он из Восточной Европы. А точнее, из местности, что называлась когда-то Трансильванией, из самого сердца дивных и мрачных Карпат. И якобы является – ни больше, ни меньше! – прямым потомком самого Влада Цепеша Дракулы.
Мало того! Здешний замок на границе с Италией карла будто бы унаследовал именно от своего печально знаменитого предка. И, мол, в подвалах этого замка до сих пор сохранились орудия пыток, которым Дракула подвергал своих пленников. Причём – действующие орудия.
Верилось в это, конечно, с трудом. А точнее сказать, вовсе не верилось. Хотя… Тут принцесса усмехнулась и поспешно отогнала некстати заглянувшую ироничную и крамольную мысль. Она была о том, что в Лихтендорфе, правители которого когда-то провозгласили себя побочной ветвью генеалогического древа Каролингов самовольно, самое место всяческим самозванцам.
Мысль, однако, тоже была чересчур нахальной – как и все самозванцы. Поэтому Клара-Эмилия жёстко выставила её из своей головы и принялась думать строго по делу, без лишних комментариев.
Итак, суть в том, что здешнее якобы фамильное гнездо Дракул считается в Лихтендорфе местом неясным и подозрительным. Родители благородных семейств при упоминании о нём морщатся и крутят носом. Но это только ещё сильнее подогревает интерес их детей к мутному псевдовампирскому гнезду. Потусить ночью в полузапрещённом замке считается среди золотой молодёжи королевства самым крутым поступком.
Вот и Милли, наслушавшись восторгов от приятелей, решилась-таки вчерашним вечером отправиться на вампирскую вечеринку в манящий, как всё загадочное, замок.
