– Да, конечно, вы можете спросить все что угодно, хотя вряд ли я смогу рассказать достаточно, – Вероника по-прежнему улыбалась.
– Вы сказали, что он был заботливым, в чем это проявлялось?
– Ну знаете, это трудно. Нет, не так. После всего пережитого стало трудно. А с Ваней легко. Рядом с Ваней я маленькая девочка. Вредная, капризная и беззаботная. Ваня может решить любую проблему. Он такой… даже не знаю… сильный, уверенный, настойчивый, даже сопротивляться не хочется. Ты смотришь на него и думаешь лишь об одном: делай все, что хочешь, только будь рядом. Его не надо просить, он сам берет и делает.
– Он вас любил?
– Что вы, нет, или да, не знаю. Ах! Я поняла, вы, наверное, подумали, что я рассказываю про себя. Нет, я про всех. Он ко всем так относится. К каждому, кто ему дорог. Он заботится о каждом. Как мама, которая следит, чтобы все покушали. Странное сравнение, да?
– Нет, нисколько.
– Пейте чай, не стесняйтесь, я заварю еще, – прервала свой рассказ Вероника, – а вот я его люблю, – улыбка Вероники сменилась грустью и тоской, больше в окно она не смотрела, ее взгляд смотрел сквозь пиалу, сквозь стол и сквозь пол, сквозь все, что встречалось ее взгляду на пути. Она смотрела в бездонную пустоту, с которой ей теперь приходилось мириться и бороться. Теперь Оксана видела другую Веронику и понимала, что ее улыбка была борьбой и попыткой отрицать свою боль, свою утрату. Хватило ее ненадолго.
– Все хорошо? – Оксана попыталась поддержать Веронику добрым жестом, подалась вперед над столом, протянув раскрытую ладонь.
– Зачем вы пришли? Напомнить мне, каково это? Я и так помню. Я прекрасно помню каждый миг, абсолютно каждый, но я пытаюсь, я правда пытаюсь жить дальше. Но как-то не получается, все вокруг какие-то чужие и я чужая, я нигде не могу прижиться, я как дерево без корней, – Вероника замолчала и посмотрела на Оксану, внимательно, настойчиво, то ли нагло, то ли в поиске понимания и прощения. – Я не успела сказать ему о самом важном. А он ждал, я знаю, он был таким одиноким, но сильным, настойчивым, ему было трудно, но он не прогибался. Ему было важно, чтобы его хотя бы кто-то полюбил, кто-то помог, поддержал. Я знаю, я уверена. Он всем помогал и любил всех, потому что знал, как это важно. Можно было прийти, уткнуться ему в плечо, и сразу так спокойно, а у него такого плеча не было. Он много курил и много думал, когда я просыпалась ночью от того, что его нет рядом, поначалу это было как-то тоскливо, что ли, но потом я привыкла, он сидел на кухне, даже свет не включал, и курил одну за одной. Но он ничем не делился, все держал в себе. «Все хорошо, иди спать», – говорил он и продолжал сидеть. А я уходила, все хорошо – ну и ладно. Я не знаю, что его убило, но он умер задолго до того, как перестал дышать. Зато он был настоящим, у него была одна характерная черта: он умел радоваться, вам покажется, что это не так, но поверьте, он радовался по-настоящему. Тихо, скромно и без посторонних, ничего не выставляя напоказ. Когда он добивался чего-либо, в основном в своем творчестве, это было для него очень важно, он подходил ко мне со спины, обнимал за плечи и делал вдох какой-то удовлетворенный, насыщенный и тихо-тихо, чуть слышно шептал мне на ухо: «Я смог». Без фальши, без обмана, без выдавленной улыбки, он не кричал на всю округу, он просто радовался. Я так не умею, и вы вряд ли. У вас были вопросы, – переключилась Вероника и вновь улыбнулась, будто порыва грусти вовсе не было.
– Да, – Оксане стало некомфортно, чтобы настроить себя и собраться, Оксана сделала глоток чая.
– Вам заварить еще? – мило улыбаясь, спросила Вероника. – Ваня обожает этот чай, это его любимый.
Оксана поставила пиалу и насторожилось, ей стало немного страшно и неуютно. Только сейчас она обратила внимание на то, что Вероника рассказывает про Ивана то в настоящем, словно он еще жив, то, поддавшись боли воспоминаний, ведет свой разговор как и положено, упоминая покойного в прошедшем времени. – У меня больше нет вопросов, – щелкнув по кнопке диктофона, Оксана поднялась со стула. – У меня назначено еще две встречи на сегодня, так что мне пора бежать.
– Жаль, – разочарованно произнесла Вероника. – Пойдемте я вас провожу.
– Да, спасибо…
– Вы забегайте еще, – стоя в дверях, улыбалась Вероника, – посидим поболтаем, выпьем чая. У меня есть и другие сорта.
– Хорошо, обязательно загляну.
– Тогда до встречи?!
– Да! До встречи.
Дверь квартиры захлопнулась, но Оксана по-прежнему пребывала в небольшом замешательстве и в сожалении о том, что встреча не принесла ожидаемого результата. Ведь кто, кроме любовников, может хорошо знать друг друга. Но здесь был другой случай. И вновь Оксана возвращалась домой на такси, делая карандашом пометки на листе бумаги.
* * *
– Ты последние дни какой-то сам не свой! – Надя, жена Сергея, уложив детей, присела на диван рядом с мужем. – Давай рассказывай, я же вижу, что что-то случилось.
Сергей действительно последние дни был не в духе, на его жизни и на его семье это никак не отражалось, он продолжал дарить им любовь, заботу и внимание. По-прежнему торопился к ужину, но как и прежде не всегда приходил в положенное время. Он задерживался на работе и на лавочке у дома, выкуривая пару-тройку сигарет. Но его глаза, его взгляд словно о чем-то просили, и Надю это тревожило, она нуждалась не только в любви к себе, она нуждалась в спокойствии и в благополучии мужа, и устоявшийся в последние дни взгляд под строгими бровями мужа беспокоил ее не меньше, чем мысли Сергея, с которыми он возвращался к ужину.
Надя, подняв пульт с дивана, выключила телевизор.
– Все хорошо, просто немного устал.
– Как ты думаешь, меня такой ответ устраивает?
– А разве нет? – Сергей улыбнулся, обняв Надю за обнаженное плечо. Серая шелковая пижама на узких бретельках приятно прикасалась к телу, но рука Сергея была настолько нежна, что никакой шелк не мог сравниться с его прикосновениями. Таким Сергей был лишь только для одной женщины, для своей жены, все остальные считали его необразованным грубияном, и даже близкие друзья Нади не понимали, что она нашла в этом дворовом мальчишке. Впрочем, ни Сергея, ни саму Надю это не беспокоило. Они просто были счастливы, и наверное это тот самый случай, когда двое счастливы всем назло.
– Нет! – Надя улыбалась, навалившись на Сергея спиной, она рассматривала черный экран и стену, на которой висел телевизор, а Сергей навалился спиной на спинку дивана и смотрел на ту же стену, только с его лица улыбка вновь пропала, Надя не видела его лица в этот момент, но чувствовала, что Сергей вновь загрустил, по крайней мере, Наде казалось, что это грусть, чем именно это было, Надя не знала. – Либо ты мне все расскажешь, либо ты мне все расскажешь.
– По-моему, это один и тот же вариант…
– Правда? Ну, значит, вариант всего один, ты мне все расскажешь! Ну правда, Сережа, что случилось? – голова Нади склонилась на руку Сергея, а ладонь поползла вверх по предплечью.
– Несколько дней назад в моем офисе была молодая журналистка.
– О-о-о, ты наконец-то дал интервью, поздравляю. Но теперь все же давай обсудим то, что тебя беспокоит. Вряд ли поводом стало интервью.
– Это было не совсем интервью, она пишет статью про Ивана Александровича…
Надя, уже будучи в полулежачем состоянии, запрокинула голову и посмотрела на мужа, крепко прижав его руку к себе. – Ты скучаешь?!
– Безумно! Иногда нужен его совет, иногда поддержка, иногда просто присутствие. Да, я скучаю… Я закурю?
– Нет, только не здесь, если хочешь погрустить, я могу налить тебе выпить, но вонять в доме сигаретами не позволю.
– Не надо, спасибо… Пару дней назад один из директоров линии предложил автоматизировать процесс и уволить весь персонал. Я окружил себя не теми людьми. Естественно, я никого не уволил и не уволю, но знаешь, каждый присутствующий на собрании думал с позиции выгоды и никто не думал про людей. Я понимаю, что я один и бороться стало как-то трудно. Хотелось бы мне позвонить Ивану Александровичу, пригласить его на ужин, он сказал бы пару слов и стало бы как-то легче, но позвонить больше некому. И это страшно, как-то… я словно мозаика, твой пазл на месте, дети, мама – все на месте, а одного пазла не хватает. И вроде понимаешь, какой должна быть картина, но вот эта дыра покоя не дает. Хочется заполнить. Он многое для меня значил, и все, что у меня есть, все это благодаря ему. Вся моя компания – это памятник в его честь, каждый сотрудник получил работу благодаря ему. Кем бы я стал, если бы в тот вечер мы с ним не встретились? Наркоманом? Либо алкоголиком? Я даже не знаю, где он похоронен.
– Но ты устроил его похороны, ты оплатил все расходы, ты позаботился о том, чтобы его похоронили достойно.
– Я даже не попрощался. Мне не хватило сил, я не смог бы стоять у его гроба.
– Это нормально, потеря близкого – это большой удар, и все реагируют по-разному.
– Он вел меня за руку всю дорогу, каждый день, каждую минуту, на протяжении многих лет, и он мог, ему было трудно, но он находил силы, а я не нашел… Где мой телефон?
– Как обычно, валяется где-нибудь.
– Позвони…
Сергей шел на звук телефона, он лежал на столе на кухне, сбросив звонок от жены, Сергей вернулся на диван.
– Алло, Марина, – заговорил Сергей после продолжительных гудков, – не разбудил? У меня к вам есть просьба личного характера… это вообще не связано с работой… Помните Ивана Александровича? Отлично. Не могли бы вы найти место, где он похоронен… ну не знаю, обратитесь в ритуальные услуги, в похоронные агентства, в ЗАГС, в администрацию кладбищ. Где-то же должна быть информация. К знакомым наконец. Спасибо, Марина. Спасибо. Добрых снов.
– Может, позвонить Веронике?
– У меня нет номера, и адреса нет, где работает – тоже не знаю.
– Ну а Павлу Борисовичу?
– То же самое, ни адреса, ни номера.
– Понятно! Пойдем спать?
– Да, пожалуй, пора.
Когда Надя проснулась, Сергея уже не было дома. Сергей находился на объекте на другом краю города. Туда он отправился самым ранним утром, вытащив из постели телефонным звонком Виталика, своего водителя. Это была незапланированная поездка. Сергей проснулся рано, еще до восхода солнца, и не мог найти себе места. Он прекрасно знал, что необходимо отвлечься, что его настроение последних дней приносит дискомфорт и неудобства в родные стены, в семью и в особенности в глубину его любимой души, в мир, о котором он заботился прежде всего, Сергей боялся взвалить свои проблемы на Надю, и о том, что ей пришлось все выслушивать накануне вечером, Сергей искренне сожалел. Любимое дело всегда возвращало Сергея в привычный ритм. Понимание того, что он трудится на благо миллионов, понимание того, что его компания дает возможность тысячам людей по всей стране жить более достойно и благополучно, чем приходилось жить ему самому, всегда придавало Сергею сил и уверенности. В самые трудные времена, когда дела стремительно неслись вниз, к самому основанию, когда Сергею казалось, что все потеряно и ему никогда не удастся возвести свою собственную вершину, Сергей думал не о себе и не о том, как трудно ему сейчас приходится. Сергей думал о людях, о тех, чью жизнь он сможет изменить. Засыпая по вечерам с приходом тишины и просыпаясь утром в кресле от скрежета механизмов, в офисе, который находился на втором этаже на тот момент единственной сортировочной линии, Сергей пытался находить новые способы удержать свою компанию на плаву. Это было трудное время и для него, и для его любимой души, но Надя, как понимающая жена, лишь поддерживала Сергея и всячески пыталась ему помочь. Сергей практически не появлялся дома, в его офисе появилась раскладушка и постельное белье, которыми он в принципе даже не пользовался, он был в постоянных разъездах и в поиске инвесторов. А потом, когда после очередной встречи он возвращался в офис и подходил к окну, когда он с безнадежной мимикой смотрел вниз на простых работяг, Сергей вновь наполнялся силами лишь от одной мысли о том, что каждый сотрудник его компании может позволить себе плотный ужин. Эти мысли двигали Сергея вперед, он хотел, чтобы таких людей становилось как можно больше. И сейчас, прибыв рано утром на объект, Сергей думал лишь о том, скольких людей он сможет обеспечить работой, пусть даже десяток водителей, но Сергей знал, что важен каждый, он знал, что эта линия не для него и не для заработка, эта линия для того, чтобы как можно больше людей смогли позволить себе плотный ужин. На объекте уже появились бытовки для рабочих, некоторые из них уже были заселены и обжиты. Небольшой рабочий городок зарождался неподалеку от мегаполиса. Со своими законами и правилами, со своей грубой архитектурой, которая отражалась в ровных углах бытовок. Со своими небоскребами в целых два этажа все из тех же бытовок и со своими достопримечательностями, одной из которых был план строительства на огромном стенде, в углу которого была обозначена дата сдачи проекта. Сергей обратил внимание на цифры, которые гласили о том, что окончание строительства приходится на первое ноября. Сергея радовало то, что его слова были поняты правильно. Культурный центр здесь тоже был: курилка у крайней бытовки, конечно же, не совсем культурный, но люди там собирались. Был и спальный район, и даже фитнес-центр, кто-то из работяг успел смастерить турник между двух бытовок. А на отшибе в стороне от строительного городка стояло летнее кафе, местная столовая, которая пока что еще не была готова принимать гостей, но все говорило о том, что со дня на день местный шеф-повар приготовит свой фирменный ужин. Ну и, конечно же, как и в каждом городе, здесь была местная администрация, в которую входили начальник объекта, прорабы, мастера и бригадиры, чьи белые каски лежали на лавочке у одной из бытовок. В эту бытовку Сергей и направился, велев Виталику подождать снаружи.
– Сергей! Доброе утро, – гостеприимно восклицал седовласый бригадир с залысинами, торопившимися к макушке, оставляя возможность редкому волосу красоваться над морщинистым лбом, который в свою очередь не обошли стороной широкие возрастные складки. – В такую рань! Только вы немного рано, мы пока что обживаемся.
– А когда приступите?
– Так план строительства утвердят, и сразу приступим.
– А еще не утвердили? Вроде уже висит на стенде.
– Так он везде один и тот же. Мы можем начать лить сваи, но если проверка, вы же знаете, какие там штрафы. Поэтому ждем. Неохота подставляться.
Сергей полез в карманы брюк, обнаружив пустоту, он сунул руку во внутренний карман пиджака, но и там было пусто. Телефон опять где-то бесхозно валялся. – Номер Марины есть? – обратился он к бригадиру.
– А как же!
– Набери… – Сергей услышал несколько гудков, после которых последовал голос Марины и короткое «алло».
– Алло, Марина, это Сергей… да, доброе!.. А что у нас с планом на стройку… ну, на пустыре, мы обсуждали… Я? На почте? Точно, у вас же был выходной… нет, я ничего не сделал… да, я опять забыл. Когда сможете? А сегодня? Куда едете? На кладбище? Точно! Я опять все взвалил на ваши хрупкие плечи. Вот что! Давайте сегодня план, а все остальное перенесем на завтра. Тогда встретимся в офисе… постараюсь не забыть.
– Так что с планом? – бросив телефон на постель, бригадир закурил, Сергей поддержал идею и тоже прикурил сигарету.
– Завтра будет…
– Давно это с вами? – неожиданно для Сергея спросил бригадир.
– Что?
– Ну вот это вот, уныние!
– Заметно, да?
– Так вы же вон, всей своей физиономией кричите: «Что мне делать?!»
– Да я что-то Ивана Александровича вспомнил. Пройдет.
– Да-а-а, хороший был мужик.
– Ладно, Сань, пойду я, завтра план будет. Завтра тогда заеду, надеюсь увидеть сваи.
* * *
– Оксаночка, это мне? Так неожиданно… – Галина, мама Оксаны, удивилась букету, который протянула ей дочь по приезду в гости. – А что за повод?
– Да так, без повода, просто подумала, что тебе будет приятно.
– А мне цветы не полагаются? – шутил Семен, отец Оксаны, дожидаясь своей очереди обнять дочь.
– Нет, не полагаются, тебя я, как всегда, обниму и поцелую.
Семен достал вазу, пока Галина отправляла на стол чашки для чая.
– Кушать будешь? – спросила она дочь, щелкнув кнопку на чайнике.
– Нет, только чай, – отвечала Оксана, наслаждаясь уютом родительского дома.
На круглом столе, покрытом разноцветной скатертью, стояла ваза с конфетами и печеньем и большая ваза фруктов. Кухня была светлой и просторной, гостеприимной и заботливой. Такой же гостеприимной и заботливой, как и родители Оксаны. Отец Оксаны никогда не изменял своему стилю, даже дома он ходил в брюках и в рубашке. Всегда был гладко выбрит и причесан на бок с пробором. Стройный, подтянутый, даже немного спортивный, хотя к спорту пристрастия никогда не имел. Каждый раз, когда Оксана при встрече обнимала отца, она чувствовала аромат одного и того же одеколона. Этот аромат Оксана знала с детства. Этот одеколон отец брызгал ей на разбитые коленки и на ссадины. Мама Оксаны выглядела не менее стильно, но в ее стиле была какая-то домашняя простота. Велюровая коралловая туника доставала до колен, а ноги прятались в плюшевых закрытых тапочках с заячьими ушками. Она была хрупкой и стройной, ниже Семена, и на его фоне она выглядела беззащитной. Но рядом с таким мужчиной сила и не требовалась. Галине перевалило за сорок, и она была моложе своего мужа почти на десять лет, но разница в возрасте не помешала им построить крепкую и счастливую семью. Познакомились они в те времена, когда Галина поступила в институт. Семен тогда только начал преподавать и сразу же обратил внимание на скромную студентку с манерами, которые не присущи молодежи, вырвавшейся из-под контроля родителей. Но ни скромность, ни воспитание не смогли устоять перед настойчивым мужчиной, который знал, куда он идет и чего желает добиться в жизни. И Галина как раз оказалась той самой девушкой, расположения которой желал добиться Семен. Вскоре и Галина оказалась во власти чувств. Она даже не пыталась сопротивляться, ей было приятно находиться в обществе образованного молодого человека, который умеет принимать решения и брать на себя ответственность. Галина всегда восхищалась Семеном, и сейчас, спустя годы, когда все должно было раствориться под слоем бытовых забот, Галина продолжала смотреть на своего мужа все тем же влюбленным взглядом скромной студентки.
– А ты почему одна, почему без Димы? – продолжала Галина.
– Мы расстались, – в голосе Оксаны не было грусти и сожаления, ее голос говорил о том, что это был правильный поступок и именно поэтому сообщить об этом было очень легко, довольно просто, без каких-либо сомнений. В голосе Оксаны можно было уловить немного гордости за то, что это наконец-то свершилось.
– Прямо расстались? Или, как это сейчас модно, взяли паузу? – уточнила мама.
– Расстались.
– А что случилось? Вроде парень такой видный, аккуратный, воспитанный. Может, еще помиритесь?!
– Ну так получилось.
– Галь, чайник закипел, мне кофе, пожалуйста, – перебил разговор отец. – Захочет – сама все расскажет. Не хочет – не надо, ее дело. Не лезь в ее личную жизнь. А то хорошей тещи из тебя не выйдет. Да, дочь? – отец подмигнул Оксане.
– Да! – Оксана улыбалась отцу, понимая, что он всего лишь шутит и ни в коем случае не хочет обидеть маму.
– Вот видишь! Оксанка на моей стороне. Галь, ты вспомни свою маму, она же была против наших отношений, но ты ее не слушала и поступала так, как считала нужным. Ты счастлива?
– Конечно.
– Вот и Оксанка тебя слушать не станет, а будет строить свою жизнь, для себя, чтобы ей нравилось! Помирятся – помирятся, нет – ну, значит, нет. Главное, чтобы счастлива была. И будет счастлива, вот увидишь. Масло подай, пожалуйста, печенье намазать. Ты лучше расскажи, как дела продвигаются, – обратился отец к Оксане, – статья пишется?
– Пишется, только медленно, мало информации.
– А у Сергея была? У мусорного этого олигарха, он хорошо общался с Иваном Александровичем.
– Была, но… пап, он какой-то странный. Не в смысле псих, наверное наоборот. Слишком уверенный, слишком настойчивый, слишком открытый, вот какой-то во всем такой слишком искренний. Без притворства. Знает, чего хочет. В общем, он сказал, что для начала мне надо сменить имидж, а потом он даст мне интервью.
– Это нагло, – подметил отец.
– А может, честно, – возразила Оксана, – человек говорит о том, о чем думает, и не пытается все это как-то скрыть под пеленой всевозможных намеков, это честно, когда человек не пытается искать отмазки и оправдания. Он мог бы просто отказать, потому что ему не нравится, как я выгляжу, но он сказал честно: поменяйте имидж и мы продолжим. И тем более это надо не ему, а мне. Давно пора сменить гардероб, а то выгляжу как бабка.
– Брось, дочь, ты у меня красавица, одежда ведь не так важна.
– Да, пап, потому что я твоя дочь и для тебя я всегда самая-самая. Парни, глядя на меня, вряд ли думают так же, как и ты. Вот посмотри на маму, ты же хочешь, чтобы она всегда оставалась красивой? Как мужчине тебе это важно. И все парни так же, как и ты, хотят видеть рядом с собой ухоженную девушку, а не замухрышку какую-нибудь вроде меня.
– У тебя кто-то появился и ты пытаешься ему понравиться?! – радостно вставила мама, опустив чашку чая на блюдце.
– Нет, мам, я не пытаюсь кому-то понравиться, я уже сказала, что Сергей выдвинул, так сказать, ультиматум. Я встречаюсь с его стилистом, он подбирает мне образ, и только после этого он даст мне интервью.
– То есть Сергей за тобой ухаживает!
