– Мама!
– Галя, еще раз говорю, не лезь в ее жизнь, – повторил Семен уже более настоятельно, но по-прежнему без упреков. – Ну а ты, дочь, что думаешь?
– Пока что думаю.
– Ну ладно, а у Вероники была?
– Была!
– И?
– Да ничего особенного, просто посидели, поговорили, и я ушла. Она какая-то немного того.
– В смысле того?
– Не знаю, как объяснить, по делу ничего не рассказала. Больше плакалась на жизнь или не на жизнь. Не знаю, просто, наверное, ей трудно общаться на такие темы. В общем, я ушла.
– Павел Борисович?
– Пока что не встречались, назначили, перенесли и снова перенесли, а потом отменили. Вроде снова договорились, но не знаю, возможно, ему опять будет некогда.
– Зачем тебе эта статья, что ты в нем нашла в этом писателе? – разворачивая конфету, спросила мама.
– Ну не знаю, – на лице Оксаны появился характерный румянец, который сопровождался любознательной ухмылкой, во взгляде Оксаны читался бескрайний интерес, словно она отправляется в дальнее путешествие, бороздить моря и открывать новые земли. – Он интересный, загадочный, даже, наверное, неразгаданный, покрытый тайнами. Он даже сейчас, когда его не стало, продолжает притягивать внимание. Вот и мое притянул. Он как достопримечательность, весь город его знает, но кем он был, так никто и не разгадал. Что-то шепчутся, гадают, выдумывают, скоро легенды появятся. Мама! Он всем интересен, не только мне, даже тебе, я уверена.
– Знаешь что, дочь, – отец допил кофе и аккуратно складывал блестящую обертку от конфеты в шелестящую гармошку, – я его не знал, но наслышан такого, что можно не один триллер снять. Что я думаю о твоей статье, мне было бы ужасно интересно ее прочесть, и не потому, что это твоя первая статья, и не потому, что ты моя дочь, а потому, что она про Ивана Александровича. Так что… я жду, когда статья выйдет в свет. И ты так и не сказала, ты к нам с ночевкой или только на чай?
– Наверное с ночевкой.
– Вот и правильно, что ты там одна будешь сидеть в своей квартире. Пойдем кино какое-нибудь хорошее поищем. Галь, фрукты с собой прихвати, нам всю вазу! Да, дочь?!
– Да.
– Знал бы, что сеанс намечается, купил бы попкорна.
Это была та самая дружная сплоченная семья, та семья, которая и в горести, и в радости. Та семья, в которой все проблемы общие и праздники для всех. Та семья, которая проводила вечера за просмотром хороших фильмов, равноправно валяясь на диване, и домашние хлопоты были для всех. В этой семье любили, уважали и прислушивались. И сегодня мама не осталась на кухне намывать чашки после посиделок, если отдыхают все, то отдыхает и мама. А утром, когда мама вернется к посуде, все в равной мере приступят к домашним хлопотам, и даже декан, закатав рукава своей белой рубашки, возьмет в руки пылесос.
После того как Оксана переехала, таких вечеров стало меньше, но они не ушли в прошлое, они случались, не тогда, когда у Оксаны появлялось свободное время, а тогда, когда Оксана освобождала себя от дел, чтобы провести время в родных стенах в компании согревающих взглядов.
* * *
– Доброе утро, Зинаида Захаровна, – по прибытию в офис в холле Сергей наткнулся на уборщицу, которая намывала и без того блестящие полы. Щетка поломоечной машины шлифовала плитку. Зинаида Захаровна, словно капитан за штурвалом корабля, умело вела поломоечную машину по мраморной глади.
– Сережа, вы так рано, еще никого нет!
– Да мне только договоры забрать, как ваша спина?
– Ой, Сережа, такой замечательный доктор, два массажа – и я как молодая забегала.
– Дай бог, дай бог.
– Даже не знаю, как вас отблагодарить, это же, наверное, дорого.
– Вы поддерживаете чистоту в моем офисе, это я вас должен благодарить. И не только я, а каждый, кто работает в этом здании.
– Это моя работа.
– И, к сожалению, она не ценится другими. Ладно, я пойду, а то Виталик ждет. Доброго дня, Зинаида Захаровна!
– И вам хорошего дня, – поломоечная машина после непродолжительной передышки вновь заскользила по мрамору. Зинаида Захаровна сделала круг, затем следующий, обогнула шахту лифта и несколько служебных помещений по сквозному коридору и наткнулась на убегающий сквозь турникеты силуэт Сергея.
Зинаиду Захаровну Сергей знал с детства. Они часто пересекались на лестничной площадке. Пока Сергей нехотя шел в школу либо копаться в мусорках, Зинаида Захаровна намывала ступени лестничной площадки старой серой тряпкой, намотанной на деревянную швабру. Жила Зинаида на тот момент в подвале одного из домов, практически бомжевала, и семьи у нее никогда не было. Ни той семьи, в которой она выросла, ни той, которую создала она. Она была воспитанницей детского дома и по вступлению в самостоятельную жизнь оказалась полностью неподготовленной. Она поступила в училище, но теперь ее никто не контролировал, и свободная беззаботная жизнь быстро дала о себе знать. Квартиру от государства она тоже получила, но как и многие абсолютно несамостоятельные подростки с легкостью пошла на поводу у мошенников, которые слаженно работали в направлении по оказанию помощи детдомовцам. Несколько подписанных бумаг лишили Зинаиду квартиры. Некоторое время она жила в общежитии при училище с такими же, как и она, воспитанниками детского дома, но за плохое поведение и за низкую посещаемость ее отчислили. Теперь Зинаида была полностью выпущена в свободное плавание. Друзей у Зинаиды не было, зато были компании, в которых она зарабатывала все более и более дурную славу и наращивала свои отношения с вредными привычками. Постоянно менялись половые партнеры и место жительства. И чем дальше, тем хуже. Зинаида катилась вниз по социальной лестнице, и мужчины, которые появлялись в ее жизни, всегда ей соответствовали. От сожительств со студентами Зинаида скатилась до знатных пьяниц с разбитыми квартирами, поросшими плесенью, сыростью и паутиной. Иногда в таких квартирах проживало сразу по несколько подобных парочек, иногда даже с детьми, с худыми и чумазыми детьми антисанитарии. Так Зинаида постепенно докатилась до подвала, в котором у нее был какой-никакой матрац, одеяло и подушка. На копейки, которые платила ей управляющая компания, Зинаида могла хоть как-то существовать. Суровая реальность за пределами детского дома проводила Зинаиду в далеко не дружелюбный мир. Учеба сменилась мытьем подъездов, а квартира – сырым подвалом. Здесь Зинаида заочно познакомилась с маленьким Сережей, который часто попадался ей на глаза. Сережа рос, а Зинаида продолжала исправно исполнять свою работу. По прошествии лет, когда Сережа вырос, когда у него появилась первая сортировочная линия и первая потребность в уборщице, решение пришло само собой. В очередной раз наткнувшись на Зинаиду, уже взрослый Сергей предложил ей работу. Естественно, Зинаида согласилась, зарплата была невысокой, но Сергей предложил ей немного больше. Сергей снял для Зинаиды комнату в общежитии. Так Зинаида попрощалась со своим подвалом. А когда Сергей построил успешную компанию, Зинаида была приглашена мыть офисное здание. И в качестве премии за все годы работы Сергей вручил Зинаиде ключи от маленькой уютной квартиры.
Прежде чем доставить Сергея в производственный цех за пределами города, Виталик собрал все утренние пробки, пробки сменялись широким свободным шоссе, а затем машина вновь упиралась в затор. Развязки еле двигались, с трудом вливаясь в основной поток. Но весь этот неконтролируемый дорожный коллапс вновь и вновь упорядочивался, и Виталик надавливал на педаль, заставляя машину разрезать тишину, точнее иллюзию тишины, которую создавали окна и хорошая звукоизоляция комфортной иномарки. Магнитола молчала на протяжении всего пути, молчал и Сергей, он думал, а Виталик, изредка поглядывая в зеркало заднего вида, не смел отвлекать Сергея от раздумий. В цеху, к которому неслась машина, Виталик никогда не был, но знал, что предприятие принадлежит одному из тех людей, которых Сергей называл розовыми костюмчиками. Цель поездки Виталик тоже не знал, хотя Сергей часто обсуждал, точнее делился с Виталиком новыми идеями и достижениями. Виталик видел, что Сергей прихватил бланки договоров, и понимал, что Сергей, скорее всего, собирается завязать сотрудничество с одним из тех людей, от которых он всегда держался подальше. Видимо, это и погрузило Сергея в раздумья, видимо, именно поэтому Сергей всю дорогу просидел с каменным лицом. На него можно было любоваться, как на картину, и задаваться вопросом – что именно пытается сказать художник, о чем он думал, какие чувства он испытывал в момент написания картины, нанося мазки, рисуя этот взгляд. Любоваться картиной Виталику было некогда, Виталик следил за дорогой.
– Марина! Доброе утро, – обращался Сергей к помощнице, та уже ожидала его у проходной на территорию производства. – Бланки… вы просили! – Сергей протянул договоры.
– Спасибо, все остальные бумаги готовы! Все заверено, остались лишь подписи – ваша и Константина.
– Почему мы не можем просто купить эти конвейеры?
– Нет! Если мы купим оборудование, то при поломке либо износе линия станет нашей проблемой, а так мы ее просто арендуем на определенный срок. Будет гарантия и обслуживание, доверьте мне всю бумажную работу.
– Как всегда?
– Именно!
Так всегда и происходило, Сергей принимал решения и ставил цели, знал откуда и куда необходимо следовать, но совершенно не разбирался в бумажной волоките. Всеми юридическими вопросами заведовала Марина, бегала по инстанциям и по кабинетам в поисках печатей и разрешений. Заключала договоры и изучала документы, прежде чем положить их на стол Сергея. Сергей ясно видел, в каком направлении необходимо вести свою махину. Марина была противоположностью, она не умела ставить цели и не замечала высот, которые следует завоевать, но если ей указать на высоту и заявить, что она должна стать нашей, Марина ее брала, пробежав с папкой документов по всем необходимым кабинетам. И сегодня на встречу с Константином Марина должна была приехать одна, взять с него подпись и поставить свою от имени Сергея. Но в последний момент сегодняшним утром Сергей по непонятным причинам изъявил желание тоже присутствовать на встрече, сообщив Марине об этом по телефону.
Отъевшийся Константин, который едва помещался в пиджак, встречал Сергея и его помощницу в нагло кричащем своей роскошью кабинете. Рубашка на его круглом пузе едва сходилась, и казалось, что пуговицы вот-вот оторвутся от напряжения и разлетятся в стороны. Пиджак и вовсе не был застегнут, он просто не сходился на огромном пузе. Все это огромное тело балансировало на худых ножках. Константин, прежде чем протянуть руку, убрал пот с лица уже и без того влажным платком. Дышал он трудно, и по его тяжелым шагам было понятно, что любое движение стоит для него больших усилий. Он сделал всего лишь три шага навстречу Сергею и тут же вновь вспотел.
– Константин Эдуардович, – представился он и тут же, даже не дождавшись, пока Сергей представится в ответ, вернулся в кресло. – Вы можете присесть, – сказал он и вновь прошелся платком по лицу.
Он уже не нравился Сергею, ни он, ни его кабинет в черно-золотом цвете. На стенах размещались панели, обтянутые черной кожей и разграниченные рамками в золотом цвете. Кабинет освещала квадратная люстра, а вокруг нее, там, где должна быть лепнина, располагалась такая же кожаная панель. На черном карнизе висели занавески в золотом цвете. А стол из черного дерева и громоздкие шкафы все в том же стиле были вдоль и поперек исчерчены золотыми ободками в каждом возможном углублении. Даже дверь, которая была двустворчатой и совсем не офисной, разместила на своей поверхности шарообразные позолоченные ручки. Сергей подумал, что всему этому пафосу не хватает головы льва при входе и чтобы обязательно с кольцом в пасти для стука в дверь. Последней деталью, которая бросилась Сергею в глаза, были кресла, шикарное удобное кресло, в котором разместился Константин Эдуардович, и неудобные твердые стулья вдоль приемного стола, но выдержанные согласно стиля кабинета. Отодвинув один из таких стульев, Сергей пригласил Марину за стол и присел рядом.
– Итак, Константин Эдуардович… – открыв папку, начала Марина. Но Константин, крайне неуважительно, тут же ее перебил, не позволив завершить предложение.
– Вы хотя бы представились, как невоспитанно, я же должен знать, с кем веду дела.
– Мне казалось, что вы знаете, с кем у вас назначена встреча. Меня зовут Сергей, это Марина, мы по поводу аренды оборудования.
– Ах да, тот самый Сергей. Станок. Да, вспомнил.
– Не станок! Автоматизированная линия.
– Какая разница, железяка – и не более, как ни называй. Отчество у вас есть, Сергей?
– Просто Сергей, отчество – это излишки, присущие самовлюбленной интеллигенции, развязывающей вокруг себя много лишнего шума и пафоса. Так говорил мой друг.
– А вы, значит, скромняга. Я заслужил свое имя и отчество и попрошу обращаться ко мне соответствующе. Но если вы Сергей, то, значит, Сергей. Пусть будет так.
– Мы можем приступить к делам и ознакомиться с договором? Возможно, необходимы поправки в обязанностях сторон. И условия гарантии мне тоже… – вновь начала Марина, после того как Константин высказывался, но ее снова перебили.
– Видите, Сергей, даже ваша секретарша нагло вмешивается в разговор, не считаясь с двумя успешными мужчинами. Мои работники себе такого не позволяют, поэтому вы – Сергей, а я Константин Эдуардович, – подчеркивая интонацией свое отчество, высказался Константин.
– Не секретарша, помощница, она ведет дела от моего имени. Она занимается тем, в чем хорошо разбирается. Бумаги – это ее область знания. Поэтому переговоры будет вести она, а я просто поприсутствую.
– Секретарша, помощница, женщина на побегушках и не более, как ни назови.
Сергей взял Марину за предплечье и немного сдавил, чтобы Марина отвлеклась от столь наглого заявления и не сказала лишнего. Пока Марина отвлеклась на Сергея и на его действия, Сергей взял ситуацию в свои руки.
– Как устроена линия?
– Ну-у-у… это автоматизированная сортировочная линия.
– Мне это известно, меня интересует принцип работы, а также я хотел бы услышать более подробно, так сказать в деталях, это дорогостоящий проект, и я не хотел бы купить кота в мешке, мне интересно абсолютно все: программа, механизмы, материалы, микросхемы, плотность полотна, даже прочность металла, из которого сделаны винтики. Абсолютно все, я хочу быть уверенным, что детали качественные, а не аналоговые, и что механизмы не выйдут из строя спустя месяц или, еще что хуже, через неделю.
– Я не знаю всех деталей, – крайне неуверенно ответил Константин, подвергшись давлению Сергея.
– Расскажите то, что знаете!
– Не уверен, что мне это под силу…
– Вы хотя бы что-то знаете?
– Нет, не уверен.
– Тогда посадите рядом с собой человека, который разбирается и сможет ответить на мои вопросы.
Константин был подавлен, недовольство на его лице выразилось еще большим количеством пота. Убрав пот все тем же платком, Константин нажал на кнопку селектора.
– Света, пригласи ко мне главного инженера и программиста.
До тех пор пока в офис не вошли двое молодых людей, в офисе не прозвучало ни слова.
– Присаживайтесь, – Сергей указал на стулья напротив себя. И тут же привстал в знак уважения, представился и протянул руку.
– Николай, – представился инженер, протягивая руку в ответ.
– Иван, – представился программист и тоже пожал руку Сергею.
– Если я правильно понимаю, вы знаете принципы работы линии, которую я планирую купить.
– Конечно знаем, – довольно просто ответил Иван, – мы занимались ее разработкой и программированием. По сути линия – самое обычное сортировочное протяжное полотно, лента, которыми все пользуются на самых разных производствах. Ну а эту линию по просьбе Константина Эдуардовича мы специально модернизировали для мусорного магната.
– Я так полагаю, я и есть тот магнат, – усмехнулся Сергей.
– Простите, – Иван чувствовал себя крайне неловко.
– Ничего страшного. Что именно вы модернизировали?
– Линия имеет несколько параллельных дублеров, на которые мы навешали множество уловителей и датчиков. Но основное – это программа, в которую мы зашили тысячи образцов. Датчики отправляют сигнал на мозги, мозги на основе образцов определяют, к какому типу мусор относится, и посылают обратный сигнал на уловители. Уловители отправляют мусор на соответствующий параллельный дублер, а дальше по конвейеру и в бак. Убираем мозги и программу и получаем самую обычную ленту, у которой будут стоять люди и вручную сортировать отходы.
– А программу разработали вы?
– Да, я.
– И линию?
– Линию спроектировал Коля.
– А что сделали вы? – Сергей переключился на Константина.
– Я?! Я оплатил все затраты!
– А линию, со слов Ивана, вы разработали специально для меня, в целях наживы, я так полагаю.
– Я хочу избавить ваших людей от столь унизительной работы. Они днями стоят у линий и копаются в мусоре, как вы думаете, это достойная работа, вы сами когда-нибудь копались в мусоре?
– Не поверите, довольно часто. Но это не важно. Важно то, что разработка не ваша, но продаете ее вы. Не вижу в ваших действиях благородства, о котором вы высказывались. Итак, – Сергей переключился на инженера, – Николай, вы сможете собрать еще одну либо даже несколько таких линий, если я обеспечу вас всем необходимым.
– Конечно смогу.
– А у вас, Иван, я хотел бы купить программу, вернее, пользоваться ей, но права будут принадлежать вам. Вы полностью будете распоряжаться своей разработкой. Это Марина, она поможет вам сделать патент либо что там надо. В общем, она поможет вам узаконить ваши разработки, и надеюсь, что в дальнейшем мы будем сотрудничать.
– Да как вы смеете! – подался вперед озлобленный потный Константин. – Я спонсировал эту разработку, я нес убытки.
– Назовите сумму, и я покрою все ваши затраты.
– Да я… я…
– Что, Константин, что ты? – Сергей продолжал сохранять спокойствие.
– Не Константин, а Константин Эдуардович! Я попрошу уважать мое имя…
– Мне кажется, причина не в уважении, причина в том, что вы наглый зажравшийся боров, они не видят в вас друга, они не видят в вас лидера, не видят поддержки. И ваше отчество – это не дань вашим заслугам, ваши подопечные лишь пытаются не разрушить иллюзию успешного человека, в которой вы поселились. И эту иллюзию создали тоже вы, а ваши подопечные с вашего благородного подзатыльника всячески отыгрывают в вашем театре. А каждый несогласный лишится роли. Знаете, почему так происходит? Вас в детстве родители в жопку целовали и говорили о том, что вы самый лучший, но теперь вы выросли, и жопка стала большой, поэтому вы привлекаете как можно больше людей для этого спектакля, родители просто не справляются, оно и понятно, как можно расцеловать такую громадную жопку. Не будь у вас вашего положения, отзывались бы вы о себе так громко, Константин Эдуардович?
– Вон! – брызгая слюной, выкрикнул Константин.
– Да, пожалуй, нам пора. А вы, молодые люди, – Сергей обратился к Николаю и Ивану, – больше здесь не работаете. Как я и сказал, Марина поможет вам открыть свое производство и узаконить ваши разработки.
– Они работают на меня! – кричал Константин.
– Они вам не принадлежат. Они всего добьются и без ваших денег, а попытаетесь им помешать, я уничтожу вашу компанию и вас. После чего я с радостью возьму вас на работу, но я полагаю, вам трудно будет стоять у линии в силу ваших физических особенностей, поэтому вам придется целовать мою жопку. Но вам повезло, я стройный и подтянутый, и жопка у меня маленькая, поэтому коллег и конкурентов у вас не будет. Вы справитесь в одиночку. Марина, нам пора. Всего доброго, Константин Эдуардович. Вот, возьмите, – Сергей протянул визитку Ивану, – позвоните! Не смейте здесь оставаться.
* * *
Распахнутая дверь лишила покоя и умиротворения ловца ветра. Кафе наполнилось мелодичным звоном, в котором можно было распознать восточные мотивы. Угасающий звон поприветствовал Оксану и тут же впитался в стены кафе. Интерьер располагал к продолжительным беседам, впрочем именно поиски беседы и привели Оксану в стены этого своеобразного тематического кафе. Оксана наконец-то дождалась момента, когда Павел Борисович был готов уделить ей время.
