Вот, вы алкоголь употребляли и бывало ж приятно? До пития – хреново, выпили – вроде лучше стало, вроде легче стало. А с эмоциями спорить сложно, иногда вообще невозможно. Не зря 350 лет тому назад Франсуа де Ларошфуко в своих «Максимах» утверждал: «Ум всегда в дураках у сердца».
Положительная эмоция, которую мы переживали в первые 15 минут после употребления алкоголя, работает как фильтр: пропускает то, что позволяет пережить эту же эмоцию удовольствия, и отвергает все то, что препятствует тому, чтобы ее пережить вновь.
2-ой уровень защиты – убеждения. Например, убеждения в том, что с помощью алкоголя можно снять стресс, согреться, расслабится, взбодриться, повеселиться… Причем, эти наши убеждения не совсем наши, т. к. мы получили их в готовом виде в возрасте до 5 лет от самых дорогих для нас людей: папа, мама, дедушка, бабушка…
И как эти убеждения функционируют как защита?
Например, выступает академик Ф. Г. Углов – так и сыплет аксиомами: спирт – яд; спирт – приводит к раку желудка, к язве, гастриту и панкреатиту; употреблять спиртное – пиво, вино, водку – недопустимо. Ни в каких дозах. В том числе, для поднятия аппетита…
В общем, все совершенно привычное и бесспорное. Но – у нас в памяти есть «воспоминание» – беру в кавычки, чуть позже причину объясню, – «воспоминание»: нам было годика 2—3, 4—5, мы ходили по квартире, а на кухне – папа и сосед. Сели покушать.
А сосед вяло как-то так, вилкой ковыряет – аппетита нет.
Тут папа: «А давай, для аппетита?».
Сосед: «Не возражаю!».
Папа – плеснул.
Сосед – выпил: «Ух, ять, храшо пошла! Теперь-то и закусить не грех!».
А мы ж рядом были? Рядом. Значит, этот рецепт, касающийся повышения аппетита с помощью выпивки, у нас голове уже есть.
Коль так, то поставим вопрос ребром: как вы считаете, по степени авторитетности чья информация для вас сейчас более весома – та, которую вы тогда получили от отца или та, которую вы сегодня получаете от академика?
Конечно, та, которую получили до 5 лет. Потому что так мы устроены: информация, полученная нами от наших родителей, информация, полученная до 5 лет – самая важная на свете информация. И выходит, что информация, поступающая от академика,противоречит той информации, которую мы получили в возрасте до 5 лет. И поэтому, именно поэтому мнение академика отвергается – не воспринимается. По этой же причине не способны влиять на наше поведение ни наши собственные решения «завязать», ни нравоучения жены, ни угрозы работодателей…
Так информация, полученная в детстве, проявляет себя, как второй уровень психологической защиты.
Выше слово «воспоминания» я взял в кавычки. Почему? Дело в том, что если вы попробуете, а вы наверняка пробовали – вспомнить события своей жизни в ясельном (до 3 лет) и в дошкольном периоде (до 7 лет), то у вас это, скорее всего, не особо-то и получится. Потому что этого не позволит сделать инфантильная амнезия, «которая, – как писал З. Фрейд, – у большинства людей (но не у всех!) покрывает их раннее детство до шестого или восьмого года жизни» [1]. Однако – и на это также обратил внимание великий психоаналитик – «те же самые впечатления, которые мы позабыли, тем не менее оставили после себя глубочайшие следы в пашей душевной жизни и оказали решающее влияние на наше дальнейшее развитие. Речь, следовательно, идет вовсе не о действительном разрушении детских впечатлений, а об амнезии, подобной той, которую мы наблюдаем у невротиков в отношении более поздних переживаний и сущность которой состоит просто в недопущении в сознание (вытеснении)» [2].
То есть, информация, полученная в возрасте до 7 лет не утрачена, ее физическая основа не разрушена, наша память того периода проста заблокирована. Память заблокирована, но информация, которую мы получали в том возрасте, не только сохранена, но и управляет нами сегодняшними.
Не откажу себе в удовольствии подтвердить вышеизложенное примером из собственной практики.
Несколько лет тому назад я работал с Геннадием Петровичем – водителем из местной телерадиокомпании, который на свое 50-летие решил сделать себе драгоценный подарок – обрести свободу от курения.
В первую же встречу на мое предложение перечислить, в каких ситуациях сегодня были выкурены первые три сигареты, он сказал: первая сигарета была утром: ждал, когда чайник закипит; вторая – в гараже: ждал, пока прогреется мотор машины; третья – ждал, пока корреспондент возьмет интервью.
Казалось бы, совершенно разные ситуации – и это действительно так, но в каждой из них присутствует один и тот же компонент – ожидание. Конечно, мы все ждать и догонять – не любим, но Геннадий Петрович, как я заметил, не любил этого чрезвычайно. Мне же для нашей дальнейшей работы было важно выяснить, когда и как он этому научился. Он же не родился с такой реакцией на ожидание? Была использована психотерапевтическая техника «Изменение личностной истории», с помощью которой мы, отталкиваясь от здесь и сейчас переживаемого, погружаясь в прошлое, воскресили ассоциативный ряд подобных же переживаний. Последним – самым ранним – переживанием в этой цепи, которым отозвалась его психика, был случай, когда 5-летнего Гену родители поставили в угол. И он стоял в углу и ждал, когда же ему разрешат выйти. А поставили в угол, как он считал, ни за что, и ожидание было долгим, очень долгим. И обида, возникшая у малыша там и тогда, была столь велика, что распухла до уровня настоящей психотравмы.
Вот с тех-то самых пор и стал Геннадий Петрович относиться к ожиданию, к любому ожиданию, как к фактору, который словно камертон, входил в резонанс с тем, далеким, вытесненным в темные «джунгли» подсознания, событием… И психическое напряжение становилось причиной актуализации условного курительного рефлекса, чтобы с помощью процедуры курения и поглощаемого сигаретного дыма, обладающего парализующим эффектом, понижать уровень тревожности.
Я постарался изменить отношение моего клиента к ожиданию настолько, насколько это было возможным и не выходящим за рамки вполне терпимого.
Наша очередная встреча с Геннадием Петровичем началась с моего вопроса: «Когда сегодня была последняя сигарета?» На что был ответ: «А я после вчерашней нашей встречи больше не курил»…
Что произошло? Я убрал негативное отношение к ожиданию, как к фактору, который Геннадия Петровича напрягал в разных ситуациях и провоцировал курение. Устранение фактора привело к исчезновению надобности в курении. Конечно, наша работа по демонтажу никотиновой зависимости на этом не закончилась, но закончилась тирания застарелой психотравмы.
Таким образом,
1. мы видим, как неосознаваемый, совершенно забытый случай способен создавать психическое напряжение и управлять нашим поведением;
2. мы видим, как информация, которую мы когда-то впитали, и которую мы даже не помним, управляет сегодня нами так, что даже доводы, в том числе от академика поступающие, нам не указ, не руководство к действию.
И, наконец, 3-й уровень психологической защиты – ценности.
Я спросил своего клиента:
– У вас есть ценности?
– Есть, – уверенно ответствовал он. – Деньги.
– А почему деньги – ценность?
– Потому что я их заработал.
– Ерунда, – сурово возразил я ему. – Не могут цениться деньги по вами названной причине.
Представьте такую ситуацию: вы деньги заработали, и храните их у себя дома. Причем, в 50- и 100-рублевых купюрах. И однажды вы уезжаете за товаром в Турцию. И в это самое время – 22 января 1991 года президент СССР М. С. Горбачёв подписывает Указ «О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года». Конечно же, как было сказано в Указе: «…в интересах подавляющего большинства населения страны».
И вот это-то «подавляющее большинство населения страны» и оказалось вынужденным обменивать вышеуказанные купюры «на денежные знаки других достоинств и на банкноты 50- и 100-рублевого достоинства образца 1991 года».
Причем, в сжатые сроки – в течение трех суток. С 23 по 25 января.
А вы – в Турции?! И в эти трое суток вы, естественно, не вписались. И тогда ваши ценности – вами заработанные деньги, превратились в разноцветный мусор. И в первую очередь для вас! Потому что хождение их в качестве платежного средства прекращено…
Так что же такое ценность?
Ценность – это потребительское свойство средства.
Поясняю. У каждого из нас есть цели. Цели мы достигаем с помощью тех или иных средств. Например, цель – достичь состояния сытости – мы можем достичь с помощью такого средства, как большое, сладкое яблоко, а можем и с помощью шашлыка. И яблоко, и шашлык – средства достижения цели. Но при этом совершенно очевидно, что питательная ценность шашлыка будет гораздо выше.
Цель определяет средства, но не оправдывает! Поэтому сентенции глупой – «Человек ценен сам по себе», – мы можем противопоставить древнюю мудрость: человек стоит столько, сколько он отдал людям. Само по себе ничто ничего не стоит.
Возьмем производственные отношения. И для этого абстрагируемся от человека вообще и сконцентрируемся на одной из многих его граней – работник. Можно ли сказать, что на предприятии любой работник ценен сам по себе? Нет, конечно! Ценность работника определяется целью, а цель предприятия – получение прибыли. Следовательно, работник, работающий на эту цель хорошо – это ценный работник, а не очень хорошо – малоценный.
Так чем же определяется ценность?
Целью.
Ценности бывают материальные и духовные.
Ценности можно различать, как мужские и женские. Например, помада для женщины – ценность, т. к. она с помощью помады может создать определенный образ и далее, уже с помощью этого образа, достичь некую цель. Для мужчин помада ценностью не является: гайки ей не смажешь, на ватмане вместо маркера не попишешь.
Если же нам некто скажет: ну, ребята, додумались – писать на ватмане помадой! Вы губы намажьте!
Что мы на это скажем? А мы скажем: да, нам как-то стыдно, понимаешь ли… Даже если вокруг никого нет.
Стыдно!
Стыд, по утверждению Аристотеля, «определяют как своего рода страх дурной славы» [3].
Об этом же и Платон: «Боимся же мы нередко и общественного мнения, как бы нас не сочли за дурных людей, если мы совершаем или говорим что-либо нехорош ее. Этот вид страха мы да, думаю, и все – называем стыдом» [4].
Таким образом, стыд, – как некто сказал еще проще, – это страх наказания.
Стыд – это страх наказания, возникающий и при попытке воспользоваться чужой ценностью. Например, если где-то в общественном месте мы, глядя на бесхозную вроде бы вещь, подумаем: а не прихватить ли ее пока никто не видит, – то у нас появится беспокойство, напряжение, страх. Почему? Потому что эта вещь – не наша ценность.
Ценности, опять же, не мы сами выдумали, мы их получили в готовом виде от папы, мамы да от значимых для нас людей.
Разные ценности у людей пьющих и трезво живущих. Например, для пьющих людей бутылка со спиртным является ценностью. Если мы зайдем в гадюшник – в пристанище зеленого змия, в заведение по торговле чертовым зельем, – то мы увидим: бутылки принаряжены фольгой, этикетки расписные, названия броские, пробки винтовые, формы замысловатые, стекло цветное… Так не только маскируется голый крючок под названием «наркотический яд», но еще и привлекается внимание падких на внешнюю мишуру.
Сам процесс распития спиртного для людей пьющих также является ценностным. Трезвость для них ценностью не является.
Вот хорошо известный пример: если человек попадает в застолье и не пьет, то присутствующие это уловив, тотчас с тревогой начинают вопрошать:
– А ты че не пьешь?!
– Да я вообще трезво живу.
– У-а?! Как это – «трезво»?! Ты что – заболел??..
Они согласны, что «до соплей» пить – скверно, но и жить трезво – такое у них в головах просто не укладывается…
А вот если в компанию пьющих попадает просто «завязавший», то он там не скажет, что он трезво живет. Нет! Он вынужден лукавить, он начинает прикидываться пьющим, он говорит: «Да я пока не хочу»; «Да я за рулем»; «Да у меня печень» и пр.
Почему он себя таким подает? А потому что ему стыдно признаться в своей, пусть в вынужденной, но трезвости. Он же воздержанник, т. е. человек просто завязавший. Трезвость – не его ценность, трезвость – чужая для него ценность.
С другой же стороны, убежденному трезвеннику даже просто сидеть в компании отравляющихся алкоголем – тоже стыдно. Не за то, что он трезвенник, но за то, что вынужденно или случайно вляпался во что-то неприличное.
Таким образом, у нас есть три уровня психологической защиты: убеждения, эмоции и ценности.
Каков же практический смысл этих наших теоретических представлений?
Существует такая мифологема: если человеку просто рассказать правду об алкоголе, то он тотчас и непременно бросит пить. Навсегда.
Да так ли это?
Разве пребывают в невежестве касательно негативных последствий потребления алкоголя эксперты в области общественного здравоохранения, врачи, диетологи, фармацевты? А ведь и они не чураются стопки-другой по тому или иному случаю.
Разве скрыта правда об алкоголе от врачей-наркологов? Очевидно, нет. Но… неужто являются трудовые коллективы наркологических диспансеров вместе с тем еще и сообществами убежденных трезвенников?
Вопрос не смутит носящих белые халаты, как и утверждение: пьющий врач – это социальная патология. Хуже того, самый известный на сегодняшний день специалист в области алкологии, доктор медицинских наук, на тот момент ведущий научный сотрудник отдела наркологии Московского НИИ психиатрии Министерства здравоохранения и медицинской промышленности РФ Александр Викентьевич Немцов не только сам не прочь выпить, о чем он неоднократно заявлял, но еще и подрядился питие пропагандировать?!
Не будем голословными. Вот только одна из многочисленных манифестаций его мировоззренческой аксиоматики: «Нельзя сказать, что алкология не замечает положительные эффекты алкоголя. И дело не только в возможном уменьшении риска сердечно-сосудистых заболеваний при умеренном потреблении спиртного (например, одна рюмка в день). Главное – в его положительном эмоциональном воздействии» [5].
Каково?
И закончил свою статью Александр Викентьевич и совсем уж себя достойным образом: «Дурацкая антиалкогольная кампания умерла, и да здравствует разумная алкогольная политика» [6].
Заметьте: не противоалкогольная – алкогольная политика!
Подобным же образом доктор медицины Немцов отметился и на Радио Свобода в программе «Наши гости», в которой принимал участи также и известный сторонник нетрезвости, литературовед В. В. Ерофеев. Дабы явить свою осведомленность, ученый привел статистические данные: «…надо сказать, что уровень потребления очень высок – это 15 литров на душу человека. Соответственно, урон совершенно потрясающий, составляет он примерно 500—700 тысяч человек в год» [7].
И тут слово взял Лев Израилевич Ройтман – американский журналист, комментатор русской редакции Радио «Свобода»: «Мне вспоминается, что, когда Горбачев начал антиалкогольную кампанию, Виктор Некрасов, он был тогда жив и тоже жил в Париже, прислал мне для моей программы очерк, который заканчивался „За это дело стоить выпить“. Виктор Некрасов был очень даже не дурак выпить. Александр Викентьевич, я от всей души желаю Виктору Ерофееву успеха в том деле, которым он обещает заняться. Стоит ли выпить за успех этого безнадежного дела или не такого уж и безнадежного?»
Казалось бы, вот тут-то бы известному врачу и выступить в защиту утверждения трезвости?! Ан, нет – не выступил! Напротив, Александр Викентьевич угодливо солидаризировался со Львом Израилевичем: «Если 50 грамм, то можно».
Еще дальше пошел доктор медицинских наук, руководитель лаборатории токсикологии НИИ наркологии Минздрава РФ, профессор В. П. Нужный, который сам дома гонит самогон, сам его пьет, да еще и повсеместно пропагандирует: «Изучением токсических свойств алкоголя я вместе с сотрудниками лаборатории занимаюсь уже 20 лет. А изучением токсикологических свойств различных алкогольных напитков наша лаборатория плотно занялась в середине 90-х, для того чтобы проанализировать причины и факторы резкого роста случаев смертельных отравлений алкоголем.
Одновременно аналогичные исследования проводили Институт токсикологии в Санкт-Петербурге и Институт теоретической и экспериментальной биофизики РАН в городе Пущино на Оке.
Оказалось, что собственно самогон не имеет к росту смертности никакого отношения. Напиток, изготовленный путем дистилляции браги с соблюдением традиционных народных приемов, по определению не может быть токсичным» [8].
?!..
Ну, сказать, что профессор – идиот… Но ведь профессор же?!
Удивительно ли после таких-то перлов то, что бывший главный внештатный психиатр-нарколог Минздрава России, президент Московского научно-практического центра наркологии, доктор медицинских наук, профессор, завкафедрой наркологии РМАПО Евгений Алексеевич Брюн (19 августа 2023 года задержан вместе с подельником Якушевым В. В., вице-президентом ассоциации наркологов и Российской наркологической лиги по подозрению в мошенничестве, связанном с организацией закупок тестов на наркотики и алкоголь по завышенным ценам) [9], считает, что «народ у нас пьет, поэтому его надо учить правильно употреблять алкоголь, с правильными закусками» [10]. Более того, принимая 16 июля 2018 года участие пресс-конференции Национальной Службы Новостей (НСН), психиатр-нарколог Минздрава Брюн призвал создать телепрограмму, обучающую искусству пития [11].
Не будем думать, будто бы утверждаемое Брюном – это некий шальной курьез. Отнюдь, идейно-теоретическая оснастка сегодняшних наркологов России – «плоть от плоти» тех наркологов, которые орудовали в стране еще в советские времена. В частности, один из ведущих наркологов СССР, профессор, доктор медицинских наук Э. А. Бабаян в своей книжке «Внимание: яд!», постулировал: «Когда, например, говорят, что к мясу „идет“ только красное сухое вино, а к рыбе и птице – только белое сухое, то это не прихоть гурманов, а результат давних наблюдений над тем, что приводит к большему, а что к меньшему опьянению. И пропагандировать такие „правила“ – значит содействовать борьбе с алкоголизмом, а не мешать ей» [12].
Ну, что тут скажешь? Впору только присесть от огорчения и заткнуться.
Так вот, правда об алкоголе – не гарант обретения трезвоумия и не аттестат, автоматически возводящий профана в статус сознательного трезвенника.
