– Но ведь в городе есть и хорошие люди. – Немного опешил я.
– Знаю. Это и удерживало меня все годы службы. Но… – Полковник сделал многозначительную паузу, посмотрев на меня, а затем печально улыбнулся. – Хороших людей слишком мало, Рэт. Помни это, не только мир почти пал. Изменились люди. Мораль, честь, уважение. Все это почти забыто, посмотри на эти лица. Думаешь, им знакомы эти слова? Сомневаюсь.
Действительно, в отличие от нас, людям, что собрались вокруг, похоже, не было дела до тех, кто остался снаружи. Они веселились, оказавшись в безопасности, и первоначальный страх смерти отступил. Одни смотрели кино, другие слушали музыку, третьи общались на посторонние темы… Вот она – современная интеллигенция, если так, конечно же, можно сказать. Они не истинная элита, и уж тем более не те, кто правят нами, чьи имена и лица останутся навсегда сокрыты за стенами башни Мардук, но и не бедняки желтой или красной зоны, ясное дело…
Они, по сути, все тот же средний класс, которому посчастливилось заработать денег немного больше остальных и приобрети жилье в самом безопасном секторе – районе небоскребов.
Настоящая же элита обитает в высоких пентхаусах с личными лифтами и персональной охраной. Миллиардеры сейчас вели свою тайную жизнь в особом убежище для избранных. Оно как раз под нами, как уже можно было догадаться.
Так называемый сектор «А» – вершина любого небоскреба, предназначенная для привилегированного сословия. Вот – настоящая элита, их не встретишь вместе с простыми смертными, они настолько горды, что, увы, не станут и разговаривать с теми, кто ниже их, только потому, что мы бедны и не можем позволить себе слишком многого… Среди мультимиллиардеров – оказались и всем известные старожилы – Ротшильды, Рокфеллеры и многие другие лидеры корпораций, существовавших с солнечных времен, и молодые акулы бизнеса – Уайльды, Имсеи, Моррисоны.
Самый же высокий небоскреб предназначен только для тех, как я уже упомянул, чьи имена мы никогда не узнаем. Поговаривают, что его нижние этажи пустуют, а с вершины башни видно солнце. Но, скорее всего – это только красивая легенда. Ведь, никто и никогда, не был там, откуда кому-то из нас знать правду.
Это полностью закрытое общество со своей прислугой, эдакий своеобразный город в городе. Мы никогда не узнаем всех тайн башни Мардук – башни «сына чистого неба» в переводе с древнего языка шумеров.
Тут меня опять понесло в размышления, как нередко случалось в подобные часы нападений, о чем я предпочитал помалкивать по понятным причинам – полицейскому не положено задавать лишних вопросов. Я начал вспоминать теологию.
«Мардук – верховный бог шумеров, Ану – тоже. Откуда взялась такая тяга к древней мифологии давно исчезнувшего народа, погубленного собственной алчностью и безрассудством, раздираемого внутренними противоречиями? Надеюсь, все же мы выстоим. Пусть наш мир мало отличается от древности, если не считать научного прогресса, который, как оказалось, не помешал ану завоевать почти все земли и только чудо позволило сохраниться Далласу и паре других городов. Ану прошли по планете, как нож, сквозь масло, оставляя после себя только пустынные каменные джунгли. И все богатства оставались нетронутыми, когда хозяева обращались в прах. Все пошло псу под хвост». – Заключил я.
В нынешнем мире, безусловно, немного иначе воспринимается богатство. Статус в обществе ныне определяется этажом твоего жилища. Твое положение, в полной мере зависит от количества метров от пола до земли, чем выше – тем лучше. Роскошный транспорт, загородные резиденции – это осталось в прошлом. В век нашествия ану человечество все же изменилось.
Изменилась сама жизнь. Постоянные нападения пожирателей сделали людей мнительными, пугливыми, эгоистичными. Даже в убежище, в полной безопасности, в глазах людей сквозь улыбки и смех, то и дело проступал животный страх смерти. Вся палитра негативных человеческих качеств и пороков словно расцвела, проснулась от долгого сна. Или мир всегда был таким?
– Рэт? – Неожиданно обратился мистер МакКаллен, бесцеремонно прервав мои размышления о смысле бытия.
– А? – Я словно очнулся, вернувшись с облаков на землю.
– Лицо попроще – молоко прокиснет. – Ухмыльнулся он.
– Молоко? Ненавижу молоко. – Недоумевал я, пытаясь связать, на первый взгляд, несовместимые понятия. – Что это значит?
Полковник часто пользовался непонятными фразами, смысл которых, видимо, был известен только ему одному.
– Так говорят русские, когда кто-то состроит такую недовольную физиономию, как у тебя сейчас.
Это был сарказм.
– А? Русские? – Сперва я не поверил своим ушам, позабыв о возрасте полковника, ведь, все же, прошу заметить, но всего одно преимущество новой жизни у нас все-таки есть.
Выпустив пожирателей, ученые одновременно нашли некий скрытый источник, способный продлевать жизнь человека в несколько раз. Конечно, печально заплатить подобную цену миллиардами смертей и потерять почти весь мир, но это лучше, чем оставить смерть тех же невинных миллиардов напрасной, согласитесь. Но все равно, от одной только мысли, что мы живем, буквально, на костях погибших, мне сделалось не по себе.
– Да. – Мистер МакКаллен заговорил вновь, после некоторой паузы, не давая мне развить в полной мере свои мысли о жизни и смерти, о смысле бытия и о многих других вещах, касающихся мироздания. – Я много времени прожил в России, и не сосчитать уж. Волшебная страна. Жаль, что от нее почти ничего не осталось, когда я покидал ее последним самолетом. Чертовы ану стерли все население всего за несколько дней, почти никому не удалось спастись. – Мистер МакКаллен тяжело вздохнул.
А я представил, как облако тянулось от Москвы к аэродрому Пулково, пока самолеты один за другим в спешке покидали его с теми немногими счастливчиками, которым удалось бежать из погибающей страны. Мистер МакКаллен часто упоминал его в рассказах, так что я запомнил название.
Китай, Индия и Россия пострадали первыми. Годом позже, поглотив всю Евразию, пожиратели пришли и к нам, разрушая привычный жизненный уклад и сметая все на пути, сжимая кольцо окружения. Канада, Мексика, Соединенные Штаты.
– Но ведь и от Америки тоже – одни рожки да ножки, верно же, полковник? Ведь в мире известном нам, проживает всего-то не более ста миллионов, если я не ошибаюсь.
– Куда меньше… – Грустно произнес седовласый старик.
Вскоре, вслед за появлением пожирателей, мир окутала непроглядная пустота. Уцелели немногие. После неожиданного вторжения, те немногие выжившие сумели создать щит человечества, именуемый «Цитаделью» и опоясывающий единственные не разоренные города: Финикс, Сан-Антонио и родной Даллас. Так мало, уцелели всего-навсего три города, добраться из одного в другой можно только при помощи подземного сверхскоростного транспорта – огромного электромагнитного поезда. Наземное сообщение и самолеты теперь недоступны. Они – легкая мишень для пожирателей, одним словом. Появись смертоносное облако на пути движения поезда и тот не успеет свернуть. Самолет? Ни один радар не отличит обычный туман от пожирателя, а туман теперь – повсюду. Странно, да? Мы научились ловить их на земле, но небо до сей поры недоступно. Поэтому, пока полеты невозможны, и мы даже не можем связаться со столицей США, может быть там тоже есть жизнь.
Что происходит в других уголках многострадальной планеты – до сих пор точно не известно. Высказываются некоторые предположения, якобы могли уцелеть жители всех мегаполисов, где есть метрополитен, но скорее всего – они погибли без света, еды и должной медицинской помощи. Или просто пали под ударами пожирателей, не в силах вовремя запустить электрогенераторы и активировать защиту, которая в то смутное время только-только была изобретена. Так или иначе, но никто не знает – где еще могла сохраниться человеческая жизнь. Мы пытались прорыть подземный ход к Вашингтону, но проект «Линкольн» давно свернули – как говорили нам, не хватило денег и места под сброс камня. Требовалось возводить дорогостоящие сверхновые башни, защитные бункеры и системы обнаружения пришельцев. Вполне логично со стороны властей – сохранить то, что имелось. Ведь человечество стояло на краю пропасти…
Даже сейчас мы недалеко ушли от ее края, лишь играемся со смертью, опасно балансируя на краю жизни и полной погибели.
Пожиратели не дают нам покоя. Иначе почему мы прячемся, зачем нужна «Цитадель»? Почему погибают люди и почему нельзя защитить весь город одним барьером? Одни вопросы. И ни одного ответа.
И кто такие наши враги – кто, черт побери, эти ану?
– Говорю – же, молоко скиснет. – Вновь прервал моего внутреннего философа бесцеремонный мистер МакКаллен.
– Как думаете? Над океаном тоже вечный туман? – Неожиданно даже для самого себя выпалил вопрос, не имевший ничего общего с моими мыслями.
Суша, как предполагают ученые, и по сей день покрыта густым туманом. Также, считается, что погибли все млекопитающие, птицы и рептилии, если не вся наземная фауна. Обитатели морских глубин, по всей видимости, тоже не выжили. Пожиратели не оставят шанса даже таракану. Монстры.
– Не знаю, Рэт. Никто не знает. – Ответ вполне ожидаемый. – Если океан вообще существует в том виде, в котором его помним мы. Прекрасный. Лазурный. Безбрежный. – Мистера МакКаллена понесло. – Теплый и ласковый летом, суровый и леденящий зимой. Как же я скучаю по океану.
– Уважаемые жители Далласа! Спецподразделение полиции «Цитадель» информирует. Угроза ану ликвидирована. – Проговорил монотонный, немного неестественный женский голос автоматической системы оповещения, спасая меня от словесных мемуаров полковника.
– Все, с незваным гостем покончено. – Обрадовался я.
– Семнадцать минут. Оперативно, однако. – Мистер МакКаллен несколько недоверчиво поглядел на часы, как бы сомневаясь в правдивости электронного табло, показывающего дату и время на одной из стен убежища.
– Признаюсь, удивлен. – Ответил я. – Надеюсь, никто не пострадал.
– Возможно и так, но сильно сомневаюсь. Подозреваю, это был одиночка. И его быстро поймали и обезвредили. – То есть уничтожили. – Но, наверняка он успел поживиться перед смертью. – Полковник говорил, словно о корме для домашних питомцев, а не о живых людях, что немного раздосадовало меня, но я решил не показывать виду и не ввязываться в полемику.
– Одиночка? Мне думалось, пожиратели – стайные охотники.
– Да. Так и есть, чаще всего. Но помни, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Читал Шекспира? Ты ведь сотрудничал с «Цитаделью» много раз и до сих пор не знал об этом факте? – По его лицу пробежала робкая, еле заметная улыбка, будто только что он официально открыл Америку. Тоже мне Христофор Колумб нашелся на мою голову.
– Нет. На то не было необходимости. За время службы я не встречал одиночек. – Не сказали и не сказали, невелика потеря, к тому же какой прок мне от ненужных знаний? Я – всего лишь обычный полицейский. Мое дело маленькое – патрулировать Даллас и поддерживать повседневное спокойствие горожан.
– Странно. Могли бы и сказать. Это не закрытая информация ведь. – Пожав плечами, мистер МакКаллен недоверчиво улыбнулся. – Хотя, они всегда славились скрытностью. Очень осторожные ребята.
– Что правда, то правда. – Пожал плечами в ответ.
«Цитадель» – это вам не дешевое телевизионное ток-шоу. Офицеры особого отряда порой слишком рьяно охраняют не только закрытую для чужих ушей информацию, но и официально открытую, предпочитая вообще не болтать лишнего, от греха подальше.
Кто знает, какие секреты хранятся за высокими стенами ограды, отделяющей оплот безопасности города от любопытства непосвященных. Любопытство, как известно, не доводит до добра, тем более, в наш темный век.
– Как насчет продолжения банкета? Еще по одной? – Мистер МакКаллен, конечно, отличался пристрастием к пиву, но я и не знал, что настолько сильно – даже готов рисковать здоровьем.
«Смешивать пиво и виски – плохая затея, увы, однажды уже испытал на собственной шкуре, но больше не хочу». – Подумал я.
Действительно – ужасные ощущения. Голова раскалывается на части, нестерпимо кружится, будто весь мир ходит ходуном. Руки трясутся, словно у старика с диагнозом болезни Паркинсона. Кожа бледная, как у призрака из старинного черно-белого кинофильма. Неприятное состояние, если не сказать более правдиво – отвратительное.
– Нет, благодарю, спасибо за приглашение. – Я не враг собственному здоровью. – Что-то настроение пропало. В моем возрасте злоупотреблять спиртным – не совсем хорошо, понимаете, еще все впереди. Пожалуй, я пойду. Тем более, у меня есть кое-какие незаконченные дела. Да и вам после виски лучше воздержаться.
Пришлось пойти на обман. На самом деле мне просто хотелось прогуляться по городу в гордом одиночестве, пока туман вновь не окутал Даллас без остатка. Нечастое это явление, к счастью, если учитывать, какую цену платит человечество (вернее – остатки такового) за несколько часов обычной пасмурной погоды. И пускай солнце все еще скрыто свинцовыми тучами – это лучше, чем пробираться сквозь вечную молочную пелену.
– Хочешь сказать, голова будет болеть? – Мистер МакКаллен поправил покосившийся пиджак. – Не думаю, нет… – И, словно укоряя меня в нежелании составить ему компанию, добавил. – В общем, как пожелаешь. А я продолжу. – Полковник усмехнулся, показывая, что у меня ещё молоко на губах не обсохло.
– Как знаете, полковник. Буду рад встретиться с вами вновь. – Произнес на прощание.
– И я. На пенсии много свободного времени. Заходи в гости. – Произнес он, по привычке, пожимая руку с силой двадцатилетнего атлета.
«И как только старику удается быть в форме?» – Удивился я.
Мистер МакКаллен отправился восвояси (обратно в ресторан или на смотровую площадку), а я оказался среди широких улиц возле центральной автодороги, затем повернул направо, в сторону станции Мардук нового муниципального метро. Вскоре, покинув Небесный город, я проследовал через контрольный пункт перед воротами защитной стены и, через пару кварталов, оказался рядом со своим домом, расположенным в зеленом секторе, неподалеку от самих ворот.
Не обращая внимания на невообразимые толпы, снующие во все стороны, будто муравьи перед дождем, я наслаждался погодой вопреки городскому шуму и уличной кутерьме. Воздух сегодня стоял необычайно легкий и ужасно не хотелось запираться в тесной квартире, так что я решил прогуляться по зеленому сектору, примыкающему к моим любимым небоскребам центрального городского ядра.
Небесный город, как еще называют ядро – небольшое пространство земли, состоящее из пары десятков башен и миниатюрного парка. Места под парки, скверы и аллеи в центре города просто не осталось, и обитатели довольствовались тем, что имели. Впрочем, внутри каждой башни можно было найти оранжереи, так что любителям зелени не приходилось покидать пределы здания.
Отделенный от остального города пропускными воротами, стеной и строительной площадкой для новых гигантов, возводимых по мере увеличения числа состоятельного населения центральный сектор был мечтой едва ли не для каждого гражданина мегаполиса.
Я тоже не отказался бы от приобретения недвижимости в ядре, но и на свою квартиру не жаловался. Мой дом расположен в пятнадцати минутах пешей ходьбы от Ядра – он почти на границе двух зон, в элитном районе «Джордж Вашингтон 3». Зеленая зона – некое колечко вокруг центрального ядра. Километра так три в диаметре. Сразу за ним начиналась желтая зона, прямо безо всяких стен или разграничительных линий. Кое-где между зонами, правда, пролегал небольшой лесопарк.
Зеленая зона всюду пестрила вывесками, витринами и огнями всевозможных магазинчиков, пекарен, кафе, ресторанов, салонов красоты, бутиков и прочих заведений. Обитатели зоны могли позволить себе тратить деньги в свое удовольствие и торговых бизнес тут процветал, несмотря на огромную конкуренцию.
Мимо меня как раз проходили две подруги с фирменными коробочками в руках. Они явно двигались из какого-нибудь дорогого бутика в сторону парковки. Выглядели они, как те разукрашенные куколки из ресторана.
– Элли, я так напугалась, что чуть не выронила сумочку. Нас же могли убить! – Девушки явно обсуждали недавнее нападение.
– И не говори, какой ужас, так страшно! – Ответила другая.
Девушки, кажется, не замечали никого вокруг и одна из них едва не зацепила меня одной из коробок. Пришлось спешно принять влево и уступить дорогу.
– Вот и ходи по магазинам! – Недовольно фыркнула первая особа.
Очутившись в желтой зоне, я ощутил резко поменявшийся в худшую сторону колорит. Аккуратные высотки, огороженные высоким заборчиком, дворики с камерами наблюдения, консьержами и системой охраны, и самое главное – подвалами-убежищами, оснащенными энергетическими барьерами на случай нападения ану, остались позади.
Конечно, это далеко не трущобы, нет. Но статус резко менялся. На дорогах кое-где уже появлялся мусор, а на клумбах не росли цветы, а детские площадки представляли собой жалкое зрелище – старые, проржавевшие, покосившиеся от времени. И сами жители не казались уж особо радостными, и я понимаю, почему. Магазинов тут было поменьше и сами они выглядели гораздо скромнее. Ни тебе огней, ни роскошных витрин. Все скромно. «Как будто попал в другой мир». – Я и сам не понимал, зачем мне идти дальше, ведь можно было вернуться и погулять по зеленой зоне. Наверное, мне хотелось вспомнить детство, проведенное здесь.
От желтой зоны до красной – тоже несколько километров, но я, почему-то, не повернул назад, к дому, ведь путь и без того предстоял не близкий. Размышления затянули меня и, не заметив, как перемахнул и второе городское кольцо, из которого сам был родом, очутился в ничем не примечательном месте, откуда все и началось.
Я пришел в себя, наконец, смекнув, что забрел в дальние дебри, только очутившись в одном из двух парков, примыкавших к Сингапуру. Так в неформальном общении именовался квартал потомков трудовых мигрантов, в основном – китайцев или корейцев. Сотни панельных домишек, тесно прижатых друг к другу, и узких улочек между ними. Как отзывался мистер МакКаллен, это был местный Коулун (район Гонконга – самые густонаселенные трущобы в мире, из всех известных; существовали в Китае времен ХХ века) или оранжевая зона, как еще именовали его полиции, тоже неофициально, кстати. Внутри с легкостью можно было заблудиться чужаку, да и находиться там весьма небезопасно, но, в отличие от красной зоны, для обитателей лабиринта доступны многие блага современной цивилизации. Эта переходная область славилась наличием множества неквалифицированных рабочих – тех, кто поддерживал чистоту и порядок в городе. А город платил им, пусть и немного. А по ночам рабочие промышляли контрабандой и приторговывали наркотиками.
Итак, через часок-другой прогулки, оказавшись в одном из парков, примыкающих к пресловутому Сингапуру, я опомнился и остановился. «Вот занесло. Пора возвращаться назад». – Дальше идти было бессмысленно, за лабиринтом начиналась красная зона, в которой проживало более половины всего населения города, если не больше. Это последнее место из всего Далласа, где хотелось бы оказаться.
Кстати, попасть в красную зону можно было только одним способом – пройдя через Сингапур. Больше пути не было – стена. Высокая и неприступная.
Говоря о Сингапуре, где находились единственные ворота, у которых иногда, во время нашествия пожирателей случаются страшные давки, когда обезумевшая толпа из красного сектора устремляется в желтый через единственный проход к спасению.
Да, те, кто обитал за стеной, могли считать себя изгоями и вполне обосновано. Их чаще всего убивали пожиратели, но власти никогда не пытались организовать в красной зоне хоть какую-то защиту. Словно этих людей и не существовало. Городской мусор в глазах властей – иного объяснения у меня не было.
Этот факт мне и казался странным, собственно говоря. Почему город жертвует своими же гражданами, ведь нас и так почти истребили. Но, я как всегда списал все на социальное неравенство, существовавшее в обществе с незапамятных времен.
Между тем, туман мало-помалу вновь опускался на землю. «Уже вечереет – шесть часов». Несмотря на самый разгар лета, темнело очень рано. «И день больше похож на вечер, и ночь наступает рано. Пойду я домой лучше. Дай волю ногам, и они занесут тебя куда угодно, хоть в Небесный город, хоть в Сингапур».
Я уже было развернулся, намереваясь покинуть безлюдный парк и бодрыми шагами отправиться восвояси, поближе к уютному дому, как, случайно, боковым зрением заметил чей-то силуэт среди рослых многолетних деревьев, издававших еле заметный шелест зеленой листвы, покачивающейся на ветру.
Более того, я чувствовал на себе его взгляд. Кто же он и что ему надо?
Воришка? Очередной мальчик-попрошайка? Нет, великоват для мальчика. Может мое воображение просто разыгралось? Уверив себя в этом, я было пошел дальше, но нет, мне не показалось. Заметив меня, силуэт вышел из тени – не похоже на поведение преступника. Передо мной оказался отнюдь не попрошайка. Это была высокая стройная девушка примерно моих лет. Но состояние у нее было потрепанным даже по меркам красной зоны. Она была явно чем-то напугана до полусмерти, заплаканные глаза на исхудавшем лице лихорадочно блестели. Спутанные волосы тяжело развевались на ветру.
– Простите, пожалуйста! Как попасть в сектор 23? – Спросила она тихим, робким, слегка дрожащим голосом. – Кажется, я заблудилась. – Девушка едва сдерживала слезы, а ее подбородок дрожал, выдавая печальные эмоции.
«Сектор 23? Не припомню такого». – В Далласе был один сектор Небесного города, и по три сектора на каждую из цветовых зон плюс одна зона – Сингапур и еще одна – «Цитадель» – святая святых спецслужб и оплот человечества по борьбе с незваными монстрами ану. Итого – 12 секторов (сами жители зачастую путали понятия «зона» и «сектор», я тоже частенько мог назвать зону сектором и наоборот). Ах, да, чуть не забыл. Башня Мардук, запретная для всех, уж не знаю, куда отнести ее. Уж не оттуда ли она родом?
По спине невольно пробежали мурашки. Нет, не от страха, наверное, от удивления, сам не знаю.
– Простите, но… – Едва начал я, как незнакомка потеряла сознание и шлепнулась бы на землю, не успей подхватить ее, а уж быстроты реакции мне не занимать.
«Ничего себе прогулочка выдалась. Кто она такая? Как тут оказалась? Она не похожа на беглянку из башни, скорее на обитателя красной зоны, или, максимум, оранжевой. Тем не менее, что-то подсказывало мне, это не так. Порванная юбка, грязная рубаха… Прислуга клана Мардук? Смешно. Нет. Точно нет». – Я терялся в догадках.
– Простите. – Девушка через мгновение пришла в себя. – В глазах потемнело. Я в порядке.
На самом деле все было далеко не так, незнакомка тяжело дышала, словно убегала от погони и едва могла стоять на ногах, на лбу проступил холодный пот.
– Я вижу. – Улыбнулся, не выпуская незадачливую собеседницу из объятий. – Вы на ногах еле стоите. Вызвать доктора? – Во мне, неожиданно, проснулся джентльмен. Как же я мог оставить даму в беде?
– Нет, спасибо. Не надо врача. Только не его. – Бормотала она, словно опасаясь чего-то.
– Хорошо-хорошо! Не надо – так не надо. Главное – не волнуйтесь.
Казалось, девушка боялась любого шороха, звука, даже ветра, одним словом – всего, даже меня, ведь я не сделал ничего плохого.
– Не надо, я в порядке. Правда! – Попытка убедить меня в этом, не внушала доверия, что же я, совсем наивный младенец?
Я усадил незнакомку на первую попавшуюся чистую, не загаженную голубями лавочку, вопреки собственному желанию поскорее оказаться в зеленой зоне до наступления темноты. Я просто не имел никакого морального права оставлять девушку одну в этом не самом приятном месте. Мало ли, попадется очередной вор, наркоман или просто извращенец, каких тут пруд пруди. Места тут не сахар. Ладно бы Небесный город: полиция, камеры на каждом шагу, и то, не посмел бы. Мужчина я или нет, коль смогу пройти мимо и оставить человека в беде? Меня так воспитали. Да, признаюсь, мне не очень хотелось неприятностей, а скорее наоборот, покоя. «Поскорее бы это вечернее приключение закончилось». – Невольно подумалось мне.
– Вы откуда? – Спросил я.
– Из сектора 23. – Повторила незнакомка название места, несуществующего в Далласе.
– Сектора 23? Но в городе нет такого. Вы точно не перепутали? И, вы точно из Далласа? – Вопросительно посмотрел на незнакомку.
Возможно, девушка оказалась в городе по ошибке, прибыв на подземном междугороднем поезде, скажем из Финикса. За свою жизнь, я ни разу не покидал пределов Далласа и не интересовался делением на районы, сектора, зоны, или как еще их там называют, других городов. Я даже не знаю, что творится за пределами нашей обители и чем дышат соседи.
– Не помню. Я больше ничего не помню. – Вдруг, по щекам незнакомки градом полились слезы. – Больше ничего не помню. Совсем-совсем. Ничего не помню. – Повторяла она, судорожно рыдая, будто ее недавно сильно напугали до полусмерти.
«Да-а, вот это поворот. Амнезия? Ну и что же делать? К врачу не хочет. Твердит про какой-то несуществующий сектор. Странно это все…».
– Тише, не плачьте. Я помогу. Вы имя-то свое помните? – Найти адрес не составит труда. Со мной всегда портативный планшет полиции, так на всякий случай. В нем есть база данных жителей всех трех городов, уцелевших после нападения пожирателей и последующей бойни, стершей с лица Земли почти весь мир.
