Анна Кимова "Паблик [Публичная]"

– Хватит распускать нюни, а то я разозлюсь и передумаю.

– Я понимаю, что ты хочешь мне предложить… Это мерзко.

– Не смеши меня. Твоя шкура для тебя все равно дороже всего. К тому же тебе не впервой.

Он умолк. Я вытерла слезы. Игорь бросил на меня мимолетный взгляд и снова заговорил:

– Я знаю твое реальное к ним отношение. При первой возможности сотрешь их с лица.

– Дело не в моем отношении. Дело в том, что я должна буду отказаться от своих слов, рискнуть репутацией. В жизни каждого человека должны быть какие-то принципы, какая-то мораль…

– Главное здесь слово – «какие-то». Аморальная мораль – это тоже мораль, моя детка.

– То, что ты хочешь от меня, выходит за пределы даже самой аморальной морали.

– Значит, ты снова будешь первооткрывательницей. Ты же это обожаешь – пройти там, где еще не ступала нога человека. Но решать тебе. Или ты становишься флагманом моего нового проекта, его главным рупором, или идешь в расход вместе со всеми своими клиентами, коллегами и коллегиями. Даю тебе один день на размышление. Завтра вечером сообщишь лично, я буду на своей подавксо?мной вилле. Буду ждать, карамелька, с нетерпением ждать.

В его глазах снова мелькнула искра вожделения. Но он резко моргнул.

– А пока пошла вон.

4.

Я никогда не испытывала такого унижения. Он навалился на меня огромным весом своей пресс-машины, нажал на кнопку и начал сдавливать. Чем сильнее он сжимал меня в тисках, тем большее удовольствие я испытывала. Игорь уничтожал меня, вырывал с корнями гордость, дробил на осколки все мое существо, но чем более жестоко его действия отзывались в моей сжимающейся от боли душе, тем ближе я подходила к черте максимального физического удовольствия. Это было парадоксально: ужасная душевная боль отзывалась упоительной сладостью в теле. Он снова полностью овладел мною.

Мысль об этом отозвалась во мне приступом тахикардии. Сердце колотилось так, словно я вот уже сутки бежала марафон. Я задумалась. Делать было нечего. Он снова прав: для меня такое не впервой. Сколько раз в жизни я меняла друзей на врагов, когда того требовали обстоятельства? Если вдуматься, кто есть друг и кто есть враг, когда в мире давно стерты четкие границы всему? Да, это теория Альберта Э. по версии Елены Маяк: все в мире относительно настолько, что даже не зависит от точки наблюдения. Я на этом собаку съела. Но почему на этот раз мне так противно? Уж не потому ли, что я просто не хочу признаваться самой себе в том, что Игорь снова сделал меня по полной программе? В тот самый момент, когда я себе надумала, что сама вот-вот его сделаю…

Думай, Лена, думай. Весь сыр-бор из-за робоженщин. Может, Игорь прав, и это не так опасно, как мне кажется? Нет, все именно настолько опасно. Думается мне, что это начало конца устоявшегося мира … Я вспомнила вчерашний разговор с Ольгой Позёркиной…

… – Ты прикинь, Лен, прихожу я на съемки, а дверь в студию закрыта. Я подумала еще про себя, что они тут, видимо, совсем офигели. Я? пришла, а у них там ни хрена не готово! Где такое свинство видано? Оля Позёркина в жизни никого не ждала больше двух минут, не то, чтобы прийти на сессию и уткнуться в закрытую дверь! Ну я давай кричать, ломиться, естественно, бить ногами. Ну ты понимаешь мое состояние… Короче я им там показала кузькину мать… Так что ты думаешь? Фонд презрения! Ни одна собака не отозвалась.

Ольга продолжала сновать по кабинету туда-сюда.

– Я еще молчу о предыстории этого безобразия… Как они вместо моего счастливого семнадцатого этажа поселили меня на шестнадцатом, как моему Наполеону Бонапарту вместо его любимых консервов из новозеландского тунца навалили какого-то левого норвежского лосося, как маска для сна была не из атла?са, а из бархата и еще куча всяких мелких пакостей… Как в таких условиях вообще можно нормально настроиться на работу? Тут даже кокаин не помогает!

Ольга подошла к столу, налила себе минералки и попыталась влить в себя жидкость, но у нее плохо выходило. Стекло клацало о ее бело-голубые зубы, изрядная часть жидкости проливалась на ковер.

– Кароч… Звоню я, значит, своему агенту, сходу не по-детски на него, значит, наезжаю, чтобы сразу было ясно, кто тут главный, а он мне, знаешь, что говорит, Лен? – Ольга вылупилась на меня взглядом истерички. – Что мой контракт аннулирован, а сессию в данный момент уже отрабатывает другая модель.

– Подожди, Оля, не горячись. Объясни нормально, как другая, если им нужно было твое лицо?

– А так! Глу?цис сказал, что вместо меня с ними теперь работает какая-то модель-робоженщина. Я вначале подумала, что этот старый хрен шутит и просто решил меня позлить, но потом по его тону поняла, что он был абсолютно серьезен. Эти уроды из Стар-Моделс аннулировали мой контракт под предлогом того, что я регулярно нарушаю технологическую дисциплину, что б им, сволочам, пусто было… Они сами-то поняли, что имели в виду? Технологическая дисциплина! Что это за термин такой новый?!

– Не отвлекайся. Нарушаешь технологическую дисциплину и …

– И поэтому они на совете директоров приняли решение о том, что с сегодняшнего дня начинают сотрудничество с дочкой холдинга «Транс-Восприятие номер один», с агентством по внегендерному внедрению. Если коротко «ВиВиМо?удел». Я эту тему зазырила и просто обалдела! Этот вивимоудел предлагает агентствам в аренду оборудование. А именно роботизированные человекообразные устройства, похожие на реальных людей, которые могут выполнять весь спектр команд для позирования фотографу в качестве модели. Понимаешь??? Весь спектр! Эти ублюдки хотят сказать, что их ублюдская кукла-робот сможет заменить на площадке саму Ольгу Позёркину? Они там вконец, что ли, себе мозги кокосом изнюхали?

– Так, подожди, подожди… «Транс-Восприятие один», говоришь…

– Ну да!

– А что модель, она, значит, уже на площадке?

– Так я тебе об этом и говорю, Лен! Это же дискриминация личности! Я уже молчу о нарушениях норм публичного права. Если мы найдем доказательства того, что они меня так вот без предупреждения слили, да еще и, заменив на какую-то куклу, так мы с тобой их так прижмем, что они до конца дней будут мне безакционные дивиденды выплачивать!

– Значит, эта робоженщина, которую они взяли с сегодняшнего дня в аренду, у нее что, твое лицо?

– Видимо! Мы ведь часть материала уже отсняли, так что им не было смысла заваривать эту кашу сейчас, в разгар проекта, если бы у них не было моего лица. Они могли замутить все после завершения съемок.

– Понятно. Ты поезжай пока к себе. Я соберу информацию и подумаю, как мы будем действовать. Ты права, у нас все карты на руках, это одиозный случай дискредитации прав публичной личности. Но надо подумать, как разыграть эту комбинацию с наибольшей выгодой. Я дам тебе знать…

…

Я легла в ванну, наполненную угольной водой. Ее содержимое вздрогнуло, приняло меня в себя и сомкнулось. Когда черная топь превратилась в гладь, я запрокинула голову и посмотрела в зеркальный потолок. Цвет воды снова напомнил об Игоре. Мне требовалось очищение, уголь был как нельзя кстати. Чтобы стать белоснежной, всегда нужно сначала испачкаться, иначе конечный эффект никого не впечатлит… Я думала, что, принимая свой любимый сорбент, мне, как всегда, станет легче. Но сегодня я испытывала противоположные чувства: будто купалась в Игоре, а он еще сильнее в меня проникал. Мысль об этом снова привела меня в состояние возбуждения. Моя рука потянулась туда, где еще недавно побывал он. Завтра мы увидимся снова…

… По полу разлились черные лужицы. Да, сегодня Леночка хорошо отдохнула, принимая ванну… Называется, абстрагировалась от мыслей об Игоре!..

Я вспомнила, как еще два дня назад выстраивала в своей голове образ нашего с ним разговора, какие аргументы готовила и какими вескими они мне в тот момент казались. Я была уверена, что положу его на лопатки, как никогда и ни в чем в жизни. А в итоге он меня отымел…

… После ухода Позёркиной я сделала несколько звонков. Только тогда у меня в голове сложилась полная картина. В своей безгалстучной беседе с гендиром модельного конгломерата Стар-Моделс, Игорь Константинович Пресс предложил последнему замутить маленькую революцию. Иннокентий Валентинович Бессонный уже давно жаловался Игорю на то, что сложившаяся в течение последних десяти лет система взаимоотношений между агентством и его контрактниками (и, в особенности, контрактницами) доводит его до белого каления. Вроде как агентство – это всесильный хозяин, а контрактники – лишь работники по найму, но зачастую все было наоборот. Становясь известными, модели обзаводились рекламодателями, влиятельными покровителями и просто фанатами, в результате чего начинали понукать хозяином, диктуя свои правила и требуя повышенных гонораров. Самые зловредные из них – контрактницы из топ-5 во главе с профессиональной истеричкой Позёркиной, в последние годы настолько зажрались, что Кеша даже перестал нормально спать. Едва ли не каждую ночь Иннокентию звонили его замы и сообщали, что кто-то из «физкульт-привет пятёрки» опять что-то отчубучил. Из трубки доносилось: «Иннокентий Валентинович, физкульт-привет!». И Кеша сразу понимал, о чем пойдет речь.

Игорь рассказал о своем давнем замысле – робоженщинах. Он собирался в ближайшее время его опробовать, тем более что прототипы себя неплохо показали. В случае успеха он хотел найти своей идее более широкое применение.

Сам Иннокентий Валентинович и его сын Валя входили в число любителей посещать деловые посиделки Платона Макарыча Маяковского, так что с Валей я была знакома давно и глубоко. А поскольку тот от всего сердца любил «играть со мной в конструктор» и при этом был один из самых болтливых пестиков, то нетрудно догадаться, откуда после нескольких телефонных звонков в моем распоряжении оказалась подробная сводка разговора между его отцом и Игорем Прессом.

Игорь посоветовал Иннокентию нанести первый удар по Позёркиной. Это должно было снять спесь с оставшихся физкульт-приветниц. Пресс предвидел два варианта развития событий: либо Бессонный впоследствии заменит на робоженщин всю пятерку, либо на примере Позеркиной ее участницы поумнеют и присмиреют. На создание четырех робоженщин с лицами Малой, Нимфембл, Авксом-Блоцкой и Звездуновой ему потребовалось бы полтора месяца, так как Игорь не хотел форсировать переход на промышленные масштабы производства. Сначала надо было запустить процесс, а уж потом налаживать конвейер. Но при удачном запуске проект можно было доработать до кайфа за каких-нибудь три-четыре месяца, и тогда замена неугодных контрактниц занимала бы всего каких-то два-три дня. Таким образом, сроки проектов агентства не сдвигались, а их эффективность возрастала в разы: стоимость аренды одной модели-робоженщины за сессию составляла десятую часть от стоимости гонорара реальной модели-дивы.

Сначала Бессонный сомневался. Скандал с Позёркиной стал бы слишком громким событием, и в случае провала проекта это грозило бы агентству колоссальными убытками. Но когда Пресс показал ему прототип, и Иннокентий самолично узрел его возможности, он сдался. Началась документальная подготовка.

Оценив весь расклад, я быстро раскумекала, как мне стоило действовать. Это был реальный шанс на то, чтобы заставить Игоря потесниться на авксомском информационном троне. Ставка Пресса, безусловно, была на внезапность. Их с Бессонным операция застала публичное сообщество врасплох. Но он допустил один просчет: влез в зону моих интересов, забыв о том, что вопросы юриспруденции – это мой конек. Я тоже собиралась действовать быстро. Пока в распоряжении Игоря было всего несколько прототипов. Произвести количество, достаточное для завершения всех ныне действующих проектов Стар-Моделс, можно было не раньше трех месяцев. За это время я должна успеть капитально разворошить этот муравейник.

Четыре звонка – и более пятидесяти фотомоделей уровня топ-100 скоро будут в курсе: над ними навис дамоклов меч потери работы, ведь Стар-Моделс расторгает контракты в одностороннем порядке, заменяя моделей на некие роботизированные человекообразные устройства. Еще один звонок – и на штаб-квартиру Стар-Моделс скоро обрушится медийный шквал: более десятка независимых информационных агентств устроят осаду возле их здания. Последние два звонка – и «КАЮК», «Консолидированная авксомская юридическая коллегия», в лице двух (помимо меня) самых значимых его членов, тоже были в курсе дела. Что ж, Ленок, ты поработала на славу! Тебе потребовалось каких-то пять минут, чтобы спустить контрреволюционный рычаг. А революционеру номер один – Игорю Константиновичу Прессу – теперь придется считаться с твоим мнением… Сколько он готовил свою операцию? Месяц, год, десятилетие? А ты справилась за пять минут. Садись, Леночка, пять!

… Как же я заблуждалась. Думала, что, явившись к нему на следующий день, буду диктовать свои условия, ведь он загнан в угол: пресса беснуется, фотодивы на баррикадах, а над ним повисла туча в виде судебного процесса если не века, то десятилетия. Но я просчиталась: Игорь подготовился к нашей встрече лучше моего. Для этого ему, наверное, даже не пришлось никому звонить. Пресс заранее знал, что у меня ничего не выйдет, ведь стоит ему взяться за меня, и весь мой план растворится в его энергетике. Он снова повернул время вспять и теперь будет использовать его в своих интересах. А я, разворошив муравейник, в конечном счете обратила все против себя, ведь, принимая условия Игоря Пресса, я должна буду принять на себя агрессию каждого отдельного муравья. А вместе они сила.

Все мои теперь уже бывшие клиенты, коллеги… Друзья, а точнее сказать подельники… Теперь мы станем поделывать наши делишки по отдельности друг от друга – наши дороги навсегда разойдутся.

Мне стоит радоваться, ведь я всегда считала себя выше толпы и хотела схлестнуться с достойным соперником. И вот, наконец, возможность. Играть на одном поле с таким, как Игорь, стать соратниками. Но возможно ли это? Сможем ли мы бежать в одной упряжке? Ведь однажды из этого уже ничего не вышло…

Эх, Лена, Лена, какая же ты глупенькая! Одна упряжка? Как ты могла вообразить такое? У Игоря и в мыслях нет играть с тобой на равных. Он всегда выражал свои мысли предельно четко, и этот раз не стал исключением: он – Бог, а ты лишь его творение. Ты никогда не станешь ему равной. Ну что ж, Господь Авксома, пусть так. Быть отброшенной на обочину жизни все равно не для меня. Я не знаю, блефовал Пресс или говорил правду, но мне и не нужно это знать. Я инстинктивно чувствую, что он силен. Игорь сильнее меня. Я просто это знаю. Без доказательств и объяснений.

Мне не пришлось долго думать. Без сомнений, теперь я ненавидела его. При этом ко мне впервые пришло осознание всего масштаба силы, которая была в нем заключена. Я не могла противиться ей, по крайней мере, пока. У меня не было иного пути, кроме как подчиниться.

5.

– Елена Платоновна, теперь прошу вас высказаться.

Я встала. Моя плюгавая оппонентша недоуменно огляделась по сторонам, открыла рот, чтобы что-то сказать судье, но та не дала ей этого сделать:

– Жалобщик, сядьте. Свою позицию вы изложили. Теперь очередь стороны уклониста.

Она села. Тогда вступила я:

– Уважаемый суд, рассмотрев заявление жалобщика, а также подробно ознакомившись с материалами дела, я прихожу к выводу о том, что ее требования не только необоснованны, но даже аморальны. Жалобщик, пользуясь громким именем моего клиента, хочет создать прецедент, а это уже просто выходит за рамки морали. С моей точки зрения мораль – это столп, на котором зиждется все наше общество, и покушение на сложившиеся его устои равнозначно преступлению против общества, против человека. Варфоломей Иванович Мя?сник – не просто врач. Позволю себе заметить, это доктор с большой буквы. Интересы пациента для него всегда стояли во главе угла, что он неоднократно демонстрировал в прямом эфире, проявляя самоотверженную любовь к ремеслу и беззаветную ему преданность. Конечно, у всех случаются ошибки, но не зря в наш оборот плотно вошли такие мудрые высказывания, как «человеку свойственно ошибаться» и «не ошибается только тот, кто ничего не делает». А ведь врачебная практика это вам не какая-нибудь теория. Это мы с вами можем себе позволить рассуждать об эфемерных материях, философствовать, так сказать, теоретизировать. А врач – это человек дела, летописец реальности. Его задача – спасать жизни, а фундаментом этого процесса является искреннее, неподдельное желание помогать людям.

Я бросила взгляд на плюгавую. Она смотрела на меня, разинув рот. Так и хотелось сказать: «Закрой рот, муха залетит!». Но я сдержалась и лишь едва заметно ухмыльнулась.

– Теперь что касается жалобщика. Она обратилась к многоуважаемому Варфоломею Ивановичу со вполне рядовой проблемой: вирусные бородавки на поверхности стопы. Подчеркиваю: жалобщица пришла к светилу авксомской медицины, к величине кожной науки нашего города с такой мелочью. К нему идут с саркомой, а она с бородавками пришла. Это раз. Но наш почтенный корифей не открестился от страждущей, ведь лечить людей – это его долг, серьезность заболевания пациента для него не главное, он – альтруист, он не гонится за славой. Помогать, значит, помогать! Варфоломей Иванович взялся за дело рьяно, со страстью, как и привык это делать всю свою жизнь. В прямом эфире, на глазах у миллионов зрителей он применил к жалобщице типичный метод, один из распространенных в практике, уместный при данном заболевании и принятый сообществом хирургов-кожеведов. Никаких экспериментов он не ставил. Это два. Он сработал профессионально, жалобщик была признательна доктору, даже расчувствовалась в прямом эфире. Он, кстати, стал одним из наиболее кассовых в сезоне и жалобщик, наконец-то, получила минуту славы, что, видимо, и являлось ее итоговой целью. Это три.

Я сделала паузу, чтобы еще раз насладиться выражением лица плюгавой.

– И вот спустя год после трансляции жалобщик подает этот удивительный по своему бесстыдству иск, в котором обвиняет многоуважаемого Варфоломея Ивановича чуть ли не во всех смертных грехах! Он-де мясник не по фамилии, а по своей сути. Кстати, такие заявления тоже не добавляют доверия к жалобщику. Ведь человек не выбирает себе фамилию, она дается ему от рождения… Он-де не предупредил ее о последствиях, хотя о каких последствиях он должен был предупреждать, если сам о них не знал? Он-де не врач, а дилетант и не может называться кожеведом, раз не знает о последствиях банальной операции. На это у меня тоже припасен аргумент: даже самому знающему врачу не дано знать об индивидуальных особенностях организма каждого своего пациента. Это жалобщик должна была перед операцией предупредить доктора о таких последствиях. Из-за них не только ухудшилось ее здоровье, из-за них возникли проблемы в жизни большого специалиста, который сейчас, вместо того чтобы помогать людям, вынужден сидеть в зале судебного заседания. Я уже не говорю о тени, брошенной на его репутацию.

Я посмотрела на судью. Она сидела с невозмутимым видом.

– Подвожу итоги. Первое. Аргумент жалобщика об альтернативных методах лечения является несостоятельным, так как метод, примененный к ней, считается в подобных случаях рекомендуемым. Ее утверждение о необходимости индивидуального подхода к каждому пациенту также не вызывает доверия, ведь система научных парадигм и методологий лечения, годами формируемая медсообществом, существует неспроста. Лучшие умы медицины не спят ночами не только, чтобы сделать методы лечения более совершенными, но и чтобы при этом докторам не приходилось каждый раз изобретать велосипед. Второе. Аргумент жалобщика о том, что площадь раны, возникшей в результате операции, была неадекватна характеру заболевания, также не может быть принят судом в расчет. Во-первых, жалобщик не имеет медицинского образования. Она профан в данной области и не может рассуждать о том, как следует проводить оперативные вмешательства. Во-вторых, в деле отсутствуют нотариально заверенные материалы, которые фиксировали бы объем кожного поражения до и после операции, так что сделать выводы об адекватности оперативного вмешательства не представляется возможным. Третье. Появление повторных бородавок на поверхности рубца спустя шесть месяцев после операции не свидетельствует о профессиональной несостоятельности хирурга: этот аргумент со стороны жалобщика также не выдерживает критики. Такое случается. Иммунная система пациента не всегда срабатывает, и хирург не может повлиять на данный процесс. Он и так сделал все, что мог – вместо одного сантиметра кожного покрова иссек десять, чтобы бородавки уж наверняка больше не появились. Но они, к сожалению, возникли. Однако, хирург не Господь Бог, он не может ручаться за иммунитет пациента. Четвертое. Аморальное поведение жалобщика в части ее желания воспользоваться чередой возникших случайностей, обусловленных индивидуальными особенностями организма, повлекших ухудшение ее здоровья, воспользоваться в корыстных целях, на мой взгляд, нельзя оставлять безнаказанным. Жалобщик хочет нажиться на моем клиенте, пытается втоптать в грязь его доброе имя. Прошу суд не оставаться равнодушным к данному акту дискредитации публичной личности, квалифицировать данный процесс как равносостязательный и применить к жалобщику меры пресечения, принятые для подобного рода процессов.

Судья помолчала. Она перевела взгляд на плюгавую и сказала ей:

– Жалобщик, ваши контраргументы.

Доходяга поднялась с места. Голос ее дрожал.

– Ваша честь, прошу меня извинить, я несколько шокирована речью уклониста, целиком и полностью состоявшей из демагогии. Напротив, свою доказательную базу я выстроила на вполне конкретных фактах, но уклонист перевернула все с ног на голову. Неужели наша судебная система работает именно так? И вы позволите назвать белое черным, а черное – белым?

– У вас есть что добавить по существу дела?

– А разве я не по существу добавляю? Больше всего в прозвучавшей речи мне понравилось, цитата: «человеку свойственно ошибаться». Это истина. Но на что нам закон, если он не встает на защиту того, чьи интересы ущемлены в результате врачебной ошибки? Врач – не банальная профессия, от его ошибки зависит качество жизни пациента, поэтому он должен нести за них ответственность. Паблик-ин-ло заявляет, что уклонист отрезал мне на стопе кусок ткани в десять раз больший, чем следовало во избежание рецидива. Тем не менее он наступил. Вопрос: раз возможен рецидив, зачем было отрезать в десять раз больше? Это ли не является аргументом в пользу моего утверждения, что уклонист – мясник не по фамилии, а по своей сути?.. Паблик-ин-ло ссылается на то, что в деле отсутствуют нотариально заверенные материалы картины до операции и после нее. Вопрос: вы перед каждой операцией ходите к нотариусу? Зачем нужно подтверждение, если пабли-ин-ло сама признает, что хирург отрезал в десять раз больше? Ведь, говоря, что «человеку свойственно ошибаться», она тем самым подтверждает, что ошибка была. И потом никак не могу понять… причем здесь нотариус, если все зафиксировано в прямом эфире… Паблик-ин-ло заявляет, что хирург не предупредил меня о последствиях, потому что сам о них не знал. Вопрос: неосведомленность хирурга о возможных последствиях операции – признак профессионализма? Это первая операция в его практике? Разве не ясно, что если вырезать прямо под опорной костью стопы кусок ткани размером со спичечный коробок, то человек долго не сможет ходить? Мне же при этом обещали, что все придет в норму через пару недель, поэтому я и согласилась… Паблик-ин-ло заявляет, что ко мне был применен оптимальный метод – иссечение лазером. При этом она ссылается на документ института имени Курвиле?нко, в котором говорится об оптимальности этого метода. Таким образом, она в качестве доказательства использует внутренний документ той организации, которую представляет. А судья этот документ принимает. Вопрос: суд считает эту бумагу допустимым доказательством?.. Паблик-ин-ло заявляет, что нельзя принимать в расчет наличие альтернативных путей лечения. Но я выяснила, что вирусные бородавки поддаются лечению лучевым способом, который абсолютно безболезнен и не оставляет никаких следов. Вопрос: хирургической практики уклониста было недостаточно, чтобы оценить ущерб от операции и назначить иной способ лечения? Сравнивая два метода: первый, после которого у пациента образуется глубокая рана, а через несколько месяцев на том же месте опять появляются бородавки, и второй, после которого не наступает вообще никаких последствий и бородавки исчезают навсегда – какой из них является более предпочтительным? Но паблик-ин-ло сваливает все на мое здоровье, которое, между прочим, до злосчастной операции было в порядке. Она говорит об индивидуальных особенностях моего организма. Каких именно? Не припомню, чтобы в материалах дела были какие-то данные о наличии у меня таких особенностей. Может, она хочет сказать, что если бы ей сделали такую операцию, то она через три недели стала бы бегать как козочка?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69487876&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.