Ирина Ясенева "Птицы"

Мать вышла из полудрёмы и медленно повернулась, чтобы посмотреть на дочь, а потом, ничего не говоря, опустила глаза, при этом лицо её было печальным. К своему счастью, Вигония этого не видела, смотря в потолок и вспоминая сегодняшний день. Цветочек ее выпал, затерявшись ярким пятном в неприглядных тряпках.

На следующий день с зарёй она вышла из дому, и вскоре стояла у ворот дома Палеоса, держа тряпочный свёрток. Ей открыл старичок, довольно живенький, хоть и маленький, и пустил внутрь двора. Чтобы зайти через людскую – надо было обойти дом. Идя по тропинке, она наблюдала за великолепием деревьев и садовых цветов. Она никогда раньше таких не видела – белые, розовые, красные, оранжевые. Всё её поражало, как ребёнка. Неся лопату за плечами, навстречу ей шёл Латрий. Он робко улыбнулся, она кивнула. Старичок открыл ей дверь, указав на первую от входа комнату, и Вигония вошла туда.

Она чувствовала себя потерявшимся ребёнком, который, оторвавшись от матери, не понимает, где он, что ему делать, куда ему идти. Всё было ново, незнакомо и страшно. В коридоре было не столь оживлённо, как вчера, – лишь одна немолодая женщина подметала полы у главного входа.

Вигония вошла в комнату, указанную старичком. Слева и справа стояли по две койки, под ними – сундуки, а у окна, выходящего в сад – стол. На кровати справа сидела заспанная женщина, ещё молодая, в длинной сорочке и распущенными глазами. Она потёрла глаза, недовольно глядя на вошедшую.

– Новенькая? – спустя несколько мгновений молчания спросила женщина, на что Вигония кивнула в ответ. – Эта и эта кровати заняты, – показала она на свою койку и противоположную, – у входа выбирай любую.

На том диалог прекратился. Женщина встала, недовольно пыхтя, начала выдвигать тяжёлый сундук из-под кровати, который, казалось, весил в пару раз больше неё. Вигония в том время положила свёрток на кровать слева, у двери, наблюдая за будущей сожительницей.

– Палеос старую служанку в могилу свёл. Кричал на неё каждый день, – говорила женщина, переодеваясь в платье, – бывало – бивал; она ревела каждый день, лежа на твоём месте. А у неё ещё двое детей, которым она не нужна. Так она и умерла и во сне. А хорошая женщина была, миленькая, да…

Вигония побелела, став похожей на призрака, неустанно следя за женщиной.

– Но Палеос любит молоденьких, – та усмехнулась, – так что думаю – тебе повезёт. Главное – не перечить ему и выполнять всё, что он скажет.

– А ты кому служишь? – с трудом проговорила Вигония.

– Астиру, сыночку Австриты. Он ещё хлеще хозяйки – всё ему не так, в столице, видите ли, лучше, куда он съездил пару раз и теперь кичится. Жёнушку свою он, к слову, оттуда привёз. Хотя она хорошая, добрая – бывает, и подаст чего. Но Астир… индюк надутый, да такой важный, как будто король. Помрёт старик – так, чай, Астир место его займёт.

– Это с длинными волосами и очками?

– Да, да, он. Видела его уже?

– Да, хозяйка вчера представила. Холодный человек…

– Ничего не говори. Дурак напыщенный. Никаких чувств у человека – кажется, он и жену-то свою не любит, да и мать не любит. В голове только расчёты да как бы королём стать, – она усмехнулась, одевшись к этому моменту. – Ладно, пойду господам завтрак подавать, а то орать будет. Желаю пережить этот день!

Вигония улыбнулась, опустив глаза в пол. В этой женщине она почувствовала что-то родное, чего нет в господах и богатых людях, – простоту и откровенность. Девушка подошла к окну, взглянув на сад. Сладковатые запахи наполнили её нос, и она прикрыла глаза, наслаждаясь летним солнцем. Её окликнули.

– Привет, – сказал Латрий, в одной руке держа лейку, в другой – пёстрого пушистого кота. – Поздравляю, что тебя приняли!

– Спасибо.

– Я, если что, живу в соседней комнате, у входа. Мы там с другим садовником живём. Так что опять соседи, получается.

– Ничего не меняется, – улыбнулась она ему.

– Да… – простодушно улыбался он в ответ, не отрывая глаз.

– А что за кот?

– Пушистик, здесь живёт. Я его подкармливаю иногда, он – по работе мне помогает, не скучно с ним. Хочешь подержать? – протянул он кота.

Она взяла его, но животное зарычало, наморщив нос, и вырвалось, убежав из комнаты, едва не поцарапав девушку. Вигония поморщилась, недовольно смотря ему вслед. Коты по какой-то причине её всегда не любили.

– Он тебя просто не знает. Вам надо познакомиться, – виновато почесав затылок, произнёс парень. Русые волосы его на солнце казались совсем светлыми.

– Обустроились? – в дверь вошла Австрита, застав молодых людей за разговором. Она выжидательно посмотрела на Латрия, и тот поспешил уйти из поля зрения хозяйки, занявшись делом. – Через полчаса Палеос встаёт, пора будет подавать ему завтрак. Заходите на кухню, кухарка даст вам поднос и еду. Отнесете её, потом будете руководствоваться поручениями отца, – быстро дала указания она и, не дожидаясь её ответа, вышла.

Стараясь не растрясти и не разлить ничего, она поднялась на третий этаж и постучалась в дверь. Ответа не последовало, тогда она осторожно вошла. Лишь голова в чепчике, отвернутая от двери, была видна из-под пушистых одеял. Вигония опустила поднос, стараясь не издавать ни звука. Сзади неё откашлялись, и она вздрогнула.

– Доброе утро!

– Подай мне, чего там у тебя, – он высморкался в платок. – Опять каша? Я же просил не приносить мне каши, – он взял тарелку и бросил к двери. Тарелка разбилась, а по двери медленно стекала, словно кровь, овсянка.

– Чего стоишь смотришь? – гаркнул он, хотя это было больше похоже на лай маленькой собаки. – Убирай!

Вигония принесла тряпки и, поморщившись, начала протирать полы и дверь. Девушка не смотрела на старика, хотя чувствовала, что он наблюдает за ней.

– Совсем бедная?

– Извините?

– Заплатанное платье.

Она густо покраснела, но не ответила, продолжая вытирать.

– Принеси мне чего-нибудь другого с кухни.

«Ничего не готово», – хотела ответить она, но передумала и, закончив прибирать, спустилась вниз. Она старалась не поворачиваться спиной даже к прислуге, чтобы не видели её перештопанное платье, которое носит она ещё с отрочества.

– Господин требует другой еды, – сказала она, войдя в кухню.

– А где её достать? – фыркнула полная женщина. Вигония не нашлась, чего ответить, тогда повариха продолжила: – Иди в сад, нарви фруктов ему, привереде. Мила! Проводи тётю.

Девочка лет четырнадцати с живыми глазами и чёрными волосами подбежала, взяла её за руку и повёла в сад. Повариха дала им корзину.

– Вот, – сказала он, улыбаясь, показывая на грушевое дерево, и побежала дальше.

Вигония срывала груши, висящие не так высоко, и увидела в саду прекрасную светловолосую женщину, которую заметила вчера. Одета она была опять в белое платье, и Вигония невольно поразилась, какой светлой и чистой была незнакомка. Она стояла, перебирая косу, опустив глаза в землю, рядом с Астиром. Его руки были скрещены на груди, лицо выражало сосредоточенное желание не выказать раздражение. Девушка выглядела довольно печально – видимо, они ссорились, или он упрекал её в чём-то.

– Для Палеоса? – поинтересовался Латрий, который подошёл с корзинкой слив и отсыпал треть Вигонии.

– Это его жена? – спросила Вигония, пытаясь прислушаться к разговору, хотя говорили они негромко и стояли поодаль, поэтому невозможно было уловить суть их пререканий.

– Да, Рави. Она родом из другой страны, но жила в столице. Астир её оттуда привёз.

– Значит, она столичная… Красивая, правда?

– Да, хотя… хотя… есть красивее.

– Почему они ссорятся?

Латрий вздохнул.

– Они часто… бывает у них.

В этот момент подбежала девочка и высыпала несколько больших красных яблок в корзину. Вигония улыбнулась Латрию и, мельком взглянув на семейную сцену, пошла в дом, где помыла фрукты и поднялась опять наверх.

Палеос пару мгновений неодобрительно смотрел на корзину, но потом взял и начала жевать.

– Подай мне книгу со стола и принеси кофий.

Вигония опять спустилась и поднялась, коря свои судьбу и выбор за то, что ей приходится бегать туда-сюда, а не тихо сидеть в своём доме и помогать матери шить. Поскрежетав зубами, она подала кофий старику, который, водя пальчиком с длинным ногтём по буквам, усердно читал.

– На. Возьми, поешь хоть сладкого, – сказал он, отвлёкшись от чтения и протянув её небольшое красное яблочко.

Девушка, поколебавшись, взяла фрукт и спрятала в карман юбки, поблагодарив.

Так прошёл день. Вигония бегала туда-сюда, прислуга шныряла повсюду, и под конец дня у неё болели и ноги, и голова. Она сжимала зубы, проклиная всё, в особенности старика, который заставлял её делать бесполезную работу по многу раз в день. Как только солнце зашло, она отключилась, и в голове все ходило кругом, сливаясь в причудливые тревожные сны.

На следующий день – это был четверг – её опять ждал ранний подъём. Одевшись, умывшись, предусмотрительно собрав фрукты, она понесла их наверх. На втором этаже она увидела Австриту, переговаривавшуюся со старичком лет пятидесяти, худющим и в круглых очках, но, однако, выглядевшим не как прочая прислуга – в нём чувствовались выдержка, ум, собственное достоинство, несмотря на достаточно бедный вид. Между ними стоял мальчик лет шести, держащий деревянную лошадку на привязи. Вигония невольно позавидовала, вспомнив, что в детстве из игрушек у неё были лишь обломки посуды и одна тряпичная, но горячо любимая кукла, сшитая матерью.

– А, это вы, Вигония, подойдите сюда, – негромко позвала Австрита, обернувшись на звук шагов. Мальчик не обратил на неё внимания, занимаясь игрушкой, а старичок, немного прищурившись из-за плохого зрения, видимо, разглядывал девушку. – Это Ирис, мой сын, и учитель его, Куэрс. Отдайте им корзину, я хотела с вами поговорить.

Вигония почувствовала тревожность, представляя, как недоволен будет Палеос, и перебирая в голове то, о чём госпожа хочет с ней поговорить. В то время Ирис со старичком, тихонько похлопавшим мальчика по спине, зашли в одну из комнат.

– Сегодня приезжает моя сестра, Линара, с мужем и детьми, поэтому у нас будет ужин. Вечером вы нужны будете, чтобы подавать на стол и прислуживать им. Пожалуйста, напомните об этом Палеосу и приведите его к столу к семи часам. Поняли меня?

Вигония кивнула, внутренне порадовавшись, что сегодня её ждёт что-то кроме прислуживания вечно недовольному старику, и отправилась на третий этаж. Поднявшись наверх, постучавшись, она, не удивившись, нашла Палеоса в не очень хорошем расположении духа.

– Глупая девчонка! Сколько я тебя должен ждать и помирать тут с голоду – неужто до обеда?

– Извините, – потупила она глаза, – госпожа задержала меня. Вот ваши фрукты, скоро подадут кофий.

– Неси.

Она сбегала за кофием на кухню, подала их хозяину дома и бросила:

– Сегодня приезжает Линара… ваша дочь, – закончила она неуверенно.

Старик изменился в лице: вместо нахмуренного, недовольного бульдога он стал сияющее–счастливым, захлопал в ладоши, как ребёнок, и воскликнул:

– Доченька моя! Дай я ручку тебе поцелую, – притянув за руку девушку, он поцеловал тыльную сторону её ладони. – Хоть что-то хорошее в этом доме случается. Ко скольким?

– К семи госпожа Австрита всех приглашает на ужин.

– Хорошо! Ступай, служанка, и не забудь мне напомнить за полчаса!

Вигония спустилась на первый этаж, хотела было идти в свою комнату, как ей постучали по плечу. Она обернулась – и увидела Солнце: это был молодой человек одного с ней роста, с лохматыми русыми выгоревшими волосами, с широкой добродушной улыбкой и щёлочками суженых глаз, поглядывающих как-то ехидно. Она стояла, ослепленная, понимая, что за все дни, проведённые здесь, девушка не видела этого обитателя дома.

– Моё имя Ясмос. Вы, я так понимаю, новая служанка Палеоса, – он чуть поклонился. – Как вас зовут?

– Вигония, – задохнувшись, едва слышно выговорила девушка.

– Красивое имя! В честь кого вас назвали?

– В честь бабушки. Я её не видела никогда… – замялась она.

– О, я тоже. Бабушка умерла при последних родах, когда появился дядя, а мне суждено было родиться только через десять лет, – он всё так же добродушно улыбался, причём – что заметила Вигония – он держался не вычурно, строго, а легко, заложив руки за спину и чуть сгорбившись. – А это, кстати, моя невеста, Ортансия.

Молодой человек кивнул на девушку, стоящую слева от него, которую Вигония до этого не замечала. Маленькое личико, не очень довольное происходящим, тёмные волосы, собранные сзади, – она была не очень красива, но мила. Служанка кивнула ей, та не изменила своего презрительного выражения лица. В Вигонии как будто всё упало.

– Рад был познакомиться, мы пойдём прогуляемся, – попрощался Ясмос, улыбнувшись напоследок.

Вигония побежала в свою комнату и плюхнулась лицом на кровать, зарывшись в подушку. Она была поражена, ослеплена. Девушка как будто выпила хмеля – она чувствовала себя опьянённой, очарованной. Впервые она что-то почувствовала. Бог знает, сколько она лежала так, пока соседка по комнате не окликнула её:

– С тобой всё хорошо?

Вигонию выдернули из сладких мыслей и воспоминаний. Она оторвала помятое лицо от подушки.

– Да… Я просто… ничего.

– Привыкнуть сложно – понимаю, да ничего – освоишься. Я тоже стонала первые дни.

– А я хотела спросить, – внезапно вспомнила девушка, – а почему Астир с Рави постоянно ссорятся?

Женщина зыркнула на неё. Она поработала челюстью, подбирая ответ, и ответила негромко:

– Нам не стоит говорить об этой сейчас.

– Но ты что-то знаешь?

– Да. Я знаю. Но при свете солнца и людях, которые здесь повсюду, мы не будем об этом говорить.

Вигония нахмурилась. Ей это показалось очень странным. Вопиющее любопытство подожгло её, но она решила сменить тему, заметив:

– Ты выглядишь расстроенной.

– Я не расстроена. Так, жизненные невзгоды.

– Какие? – не зная приличия, поинтересовалась девушка. Другая долго, пристально посмотрела на неё, но потом сказала:

– Люблю я одного человека, а он меня – нет. Так бывает в жизни.

Вигония задумалась и ничего больше не ответила, внимательно посмотрев на девушку. Разные люди – одинаковые проблемы.

Дворецкий, слуга Австриты, который, в отличие ото всех остальных, жил на втором этаже, как хозяева, и которого Вигония видела всего раз, облачённого в недешёвый, хорошо сшитый сюртук, открыл парадную дверь. На пороге стояла тёмненькая женщина, высокая и полная, но лицом похожая на Палеоса, и мужчина, возрастом почтенного, с её отца.

– Госпожа Линара с мужем, – доложил дворецкий, хотя Австрита, стоящая рядом, и так знала, кто это. Она протянула руку в чёрной перчатке, но в этот самый момент сестра накинулась на неё, сжала в объятиях, затем отпустила и потрепала по щеке.