Мадина Тебуева "Белая шаль"

Душой и нравами красив.

Хорош собой, широки плечи,

Он не был вспыльчив, глуп и борз,

И вёл обдуманные речи,

Не расточал пустых угроз.

Он повод не искал для сечи.

И дерзких реплик не любил.

В беседе старшим не перечил

И в гневе младшим не грубил.

Считаясь с равными умами,

Он уважал законы гор,

Не клеветал и не туманил

И вёл достойный разговор.

Но меж горами в этот вечер,

Где дерева зелёный кров,

Рашитом человек замечен,

Там стая бегала волков.

Вокруг метались, громко выли,

Уж человек ослабевал,

Рычали, скалясь, землю рыли,

Джигит помочь не успевал.

Стояла мрачная картина,

Исход не лучший предстоял.

Не растерялся тот мужчина,

Из ножен вынув свой кинжал,

Провёл по левой им ладони,

Закапала из раны кровь,

Уж дерево шатает, клонит,

Попала кровь на двух волков.

И, обезумев, стая волчья

Своих волков не признала,

На кровь набросилась и в клочья

Двоих волков разорвала.

Держась за сук рукою крепче,

Он, молча, сверху наблюдал: —

В звериной схватке, словно в сече,

Рассудок плоть не обуздал.

Как разъярённые шакалы,

Их раздирали на куски,

И кровь сородичей лакали,

Вонзая в плоть свои клыки.

Случалось часто, что и люди

Так, наподобие волков,

Клинки вонзали в братьев груди

И умирали от клинков.

Тут подоспел Рашит на помощь

И волчью стаю разогнал,

Топтал их конь, он бил наотмашь,

Другому в сердце нож вогнал.

Подал он руку человеку,

И на коня взобрался тот,

Взошли на гору через реку,

У незнакомца – градом пот,

Глаза окутались туманом,

Упала набок голова,

На языке невнятном, странном

Он стал произносить слова.

Уж ночь настала, звёзды-свечи,

Вдали виднелся отчий дом,

Взвалил он груз с коня на плечи,

Побрёл, ведомый огоньком.

А рядом конь ступал устало,

И человек давно умолк,

Светило сонное сияло,

Но из-за туч был малый толк.

Они дошли, открылись двери,

Их ждал уютный, чистый кров;

Хозяин, интерес умерив,

В огонь подкинул больше дров.

И усадил он человека,

Всё осмотрел и подлечил.

Мать суп разлила по тарелкам

И хлеб достала из печи.

Айран подала в белой чаше,

И к мясу жирному – тузлук,

Обычаи велят так наши:

Забредший путник – лучший друг.

Джигит уселся рядом с гостем,

Он молча ел и тихо пил.

Убрали стол, собакам – кости,