После войны капитан 1-го ранга Парамошкин руководил 154-й отдельной бригадой подводных лодок Черноморского флота, участвовал в 22-й экспедиции особого назначения по переводу трофейных кораблей из Ростока и Фальмута на Чёрное море. В 1966 году контр-адмирал Парамошкин сменил Н. П. Египко и стал начальником Высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского комсомола.
Учеба в училище
Среди начальников кафедр и преподавателей также было много офицеров-подводников, прошедших войну: В. К. Коновалов, П. Д. Грищенко, М. С. Солдатов, С. П. Лисин, М. С. Калинин, Я. К. Иосселиани, В. Г. Стариков, А. М. Матиясевич, В. А. Полищук и другие подводники.
Заместителем начальника училища был любимец курсантов М. С. Солдатов. В годы войны дивизионный штурман Солдатов часто выходил в море на подводных лодках. Во время одного из таких походов в сентябре 1943 года подлодка Щ-407 подорвалась на мине. В этой обстановке, действуя решительно и грамотно, М. С. Солдатов помог командиру привести в базу лодку, лишенную перископа и ряда штурманских приборов, за что был награжден орденом Красной Звезды.
Легендой училища был капитан 1-го ранга в отставке Абрам Борисович Гейро. В 1934 году им была изобретена авиационная беспарашютная морская мина АМГ (авиационная мина Гейро), которая во время войны с успехом применялась авиацией флотов на всех морских театрах.
В годы Великой Отечественной войны Абрам Борисович занимался обезвреживанием немецких мин, руководил работами по приготовлению мин силами Черноморского, Северного и Белого морей. Под руководством капитана 2-го ранга Гейро были созданы электромагнитный и акустический тралы[10 - Трал – средство для обнаружения и уничтожения мин.]. В начале войны ему пришлось разоружать немецкую морскую мину, сброшенную на парашюте, но попавшую на берег. Гейро не только разоружил мину, но и разгадал ее устройство.
Влюбленный в свою специальность, он делал все, чтобы курсанты минно-торпедного факультета знали в совершенстве минное оружие. Даже когда начальник училища запрещал знаменитому минеру приходить в училище, опасаясь за его здоровье, Абрам Борисович умудрялся проникать в училище вместе с самовольщиками. Во время занятий по минному оружию иногда казалось, что преподаватель спит, но стоило курсанту ответить неправильно, как Гейро своим специфическим голосом поправлял его и просил повторить ответ или прийти на зачет еще раз.
Капитан 1-го ранга А. Б. Гейро проверяет дипломную работу курсанта 5-го курса
Учиться в таком прославленном училище было очень приятно и почетно. К сожалению, в годы разгула демократии ВВМУПП подчинили училищу имени Фрунзе, а затем принялись его уничтожать. Хотя все настоящие моряки прекрасно знают, что подготовка подводников в корне отличается от подготовки офицеров для надводного флота. Лишили училище и звания Ленинского комсомола. Видимо, кому-то очень хочется вычеркнуть из памяти подвиги комсомольцев.
Молодые патриоты добровольно шли на фронт, выполняли наиболее сложные задачи. Из 11 603 Героев Советского Союза 7000 – комсомольцы и воспитанники комсомола. Да и в послевоенное время достаточно примеров героизма комсомольцев. Достаточно вспомнить борьбу за живучесть на атомных подводных лодках К-3 и К-19, пожар на дизельной подводной лодке Б-31 – да разве перечислишь все подвиги моряков в мирные дни? Очень хочется верить, что здравый смысл возобладает и Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола возродится!
4-й взвод минно-торпедного факультета ВВМУПП
Вступительные экзамены в училище принимались в июле – раньше, чем в гражданских вузах. В училище было два факультета: ракетный и минно-торпедный. Некоторые ребята стремились поступить в ракетчики, считая, что это более перспективно. Новое, более мощное оружие, ракетные подводные лодки – основная сила военно-морского флота. Очень расстроился, что не попал в ракетчики, новый приятель Цветкова – Валера Вальденс. Володя же, успешно пройдя конкурс, поступил на первый курс минно-торпедного факультета училища, куда и мечтал. После сдачи экзаменов и прохождения комиссии ребят распределили по взводам и направили в лагерь, располагающийся на южном берегу Финского залива у фортов «Серая Лошадь» и «Красная Горка». Командиром роты был назначен капитан 3-го ранга Аркадий Алексеевич Николаев. Володя Цветков, Валера Вальденс, Толя Кузякин, Толя Карпенко, Витя Поникаровский, Юра Товкачевский, Толя Кравцов, Толя Пройдак и еще девять человек попали в 4-й взвод.
Форты были построены в начале XX века и предназначались для обороны Петрограда, Кронштадтской военно-морской базы и защиты коммуникаций. Форты постоянно модернизировались. В начале 1930-х годов на них были установлены две 203-миллиметровые башенные установки, снятые с проданного в Германию на металлолом линкора «Республика» (бывший «Император Павел I»), и они превратились в мощные фортификационные сооружения.
Помещения форта «Красная Горка» сегодня
В Первую мировую войну артиллерия фортов уничтожала морские корабли английской эскадры, вошедшие в Финский залив, отбивала наступление войск генерала Юденича. В тяжелые годы блокады форты «Красная Горка» и «Серая Лошадь» своей артиллерийской мощью сдерживали натиск фашистов, громили их тылы, обеспечивали оборону, а потом и наступление советских войск.
В конце 1950-х годов форты были разоружены, уникальные башенные установки были демонтированы и сданы на металлолом. Сейчас это всего лишь никому не нужные развалины – печальное зрелище, иллюстрирующее отношение к истории нашей страны. Хотя уникальные сооружения могли бы быть прекрасными туристскими объектами, как, например, фортификационные сооружения в шведском городе Буден.
Ворота в морскую жизнь
Сохранившаяся казарма курсантов
В лагере будущие курсанты овладевали навыками военной жизни, то есть проходили курс молодого бойца. Дни были насыщены занятиями, строевой и физической подготовкой, шлюпочными состязаниями, несением вахт и дежурств. Много времени уделялось обустройству лагеря. Ремонтировались казармы и другие строения, на озере, расположенном поблизости, возводилась шлюпочная база. Жизнь шла строго по расписанию: подъем, зарядка, занятия, после обеда – строевые, хозяйственные работы, самостоятельная подготовка. В воскресенье демонстрировались фильмы. Управляли всеми делами инструкторы-мичмана, назначенные командирами взводов: Николайчук, Копылов, Шуршенов.
Старшиной роты был мичман Николайчук – инструктор кафедры минного оружия. Спуску командиры взводов курсантам не давали, но особенно сильно допекали ребят комары. Зарядка проходила под непрерывные звуки шлепков по голым телам будущих подводников.
Самым приятным для будущих курсантов было несение вахты на шлюпочной базе. Заступали на дежурство по пять человек на сутки. Дежурным выдавали бинокль, ракетницу, сигнальные флажки. Обязанности были несложными: поднимать на мачте военно-морской флаг, следить за охраной лодок, в будние дни готовить лодки к занятиям и проверять лодки после занятий. Особенно ценились такие дежурства в выходные дни, когда занятий не было. Можно было расслабиться, половить рыбу, искупаться, позагорать, а также понаблюдать за купающимися девушками на противоположном берегу озера, где находились дачи и куда приходили купаться дачницы, нередко нагишом.
Во время одного такого дежурства внезапно приехал с проверкой старшина роты и застал группу врасплох. Дежурные по очереди разглядывали купающихся девушек. Подойдя, мичман рявкнул:
– Чем занимаемся, мореманы? Почему службу не несете?
Дежурные не растерялись:
– Несем, товарищ мичман.
– Не несете, а в бинокль пялитесь. Что вы там рассматриваете с таким воодушевлением?
– Наблюдаем за водной поверхностью, чтобы диверсанты не подкрались, – ответили курсанты.
Забрав бинокль, мичман поднес его к глазам и тут же обнаружил, что так заинтересовало дежурную службу.
– Ух ты! – вырвалось у старшины роты, и, вращая колесико регулирования резкости, он уселся на скамейку.
Народ понял, что на сегодня сеанс бесплатного кино закончился, и пошел приводить в порядок шлюпки.
С огромным удовольствием ребята ходили на ялах под парусами. Уже через несколько занятий будущие покорители морских глубин стали прекрасно разбираться в шлюпках, научились быстро и четко выполнять команды рулевого. Оказалось, что хождение под парусом – это целое искусство управления шлюпкой, маленьким, но судном. Удивительно, что шлюпка под парусом может идти против ветра. Именно это повергло будущего императора России Петра Первого в изумление, и, может быть, именно тогда у него проснулись интерес и любовь к морскому делу.
Кроме занятий будущие курсанты несли дежурно-вахтенную службу, заступали в караул, то есть из неопытных мальчишек в лагере делались защитники Родины. В конце августа будущие курсанты вернулись в училище и начали подготовку к принятию присяги. Пришивали погоны на только что полученную морскую форму, учили наизусть текст присяги, отрабатывали строевой шаг. В общем, дел было невпроворот.
Наконец-то долгожданный день наступил. После завтрака все первокурсники строем двинулись на крейсер «Аврора», где и планировалось принимать присягу.
Крейсер был построен на заводе «Новое адмиралтейство» в Петербурге в 1902 году. Название корабль получил в честь парусного фрегата «Аврора», прославившегося при обороне Петропавловска-Камчатского в годы Крымской войны. Корабль прошел славный боевой путь: участвовал в походе Второй Тихоокеанской эскадры, закончившемся Цусимским сражением, принимал участие в Первой мировой войне.
Крейсер «Аврора»
Холостой выстрел «Авроры» провозгласил новую страницу в истории России – победу Великой Октябрьской социалистической революции. После этого «Аврора» стала символом Советской России и объектом культурного наследия страны.
После принятия присяги первокурсников ждало первое увольнение. В новеньких бушлатах, в бескозырках будущие флотоводцы устремились на улицы Ленинграда. Город всегда славился моряками, но такое обилие молодых парней в морской форме даже для него было редкостью.
Потекли курсантские будни: подъем в 6 часов, зарядка, завтрак, занятия, обед, самостоятельная подготовка, ужин и свободное время до отбоя в 22 часа. В 21 час – обязательный просмотр программы «Время».
Кроме всего прочего, безусловно, несение дежурно-караульной службы. В караул ребята заступали с автоматами и заполненными патронами дисками. Самый почетный и ответственный пост был, конечно, у знамени училища, но он же был и самым сложным. Попробуй постой, не шевелясь, с автоматом, тем более что днем постоянно мимо ходит кто-нибудь из начальства. Поэтому на всех постах часовые стояли по четыре часа, а у знамени – по два.
Вначале парни засыпали, едва положив голову на подушку, но со временем стали привыкать к этой размеренной жизни и уже к окончанию первого семестра не стремились урвать для сна любой уголок. Увольнение было только в субботу и воскресенье. Ленинградцы могли уволиться с ночевкой раз в месяц. Отношения между курсантами были хорошие, но наиболее дружеские отношения у Цветкова сложились с Валерием Вальденсом, Анатолием Кузякиным и Анатолием Карпенко.
Незаметно подошел к концу первый семестр. Перед убытием в отпуск надо было сдать три экзамена. Самой востребованной песней стала сочиненная курсантом Валерой Вальденсом:
Отпуск где-то в бесконечности,
Не видать его совсем,
До него нам, как до вечности,
Три экзамена пройти.
Первая экзаменационная сессия отмела сразу человек тридцать из ста тридцати поступивших. Остальные наконец-то получили отпускные билеты и разъехались по своим родным пенатам.
После отпуска командир роты объявил, что второй и четвертый курсы училища будут участвовать в Московском параде в честь 51-й годовщины Великой Октябрьской революции и 50-летия Ленинского комсомола.
Участникам парада выдали карабины, построили по ранжиру, назначили знаменоносцев. Цветкову досталось четвертое место в четвертой шеренге. Теперь ежедневно после занятий парадные расчеты приступали к тренировкам на плацу училища. Маршировать с автоматами намного легче, чем с карабинами, – не надо махать руками, проще держать равнение, всегда чувствуешь плечо соседа. С карабинами появились новые команды: «На караул», «К ноге», «На плечо», «На ремень», «Штык примкнуть». Постепенно парадные «коробки» обретали нормальную конфигурацию, курсанты овладевали строевыми приемами с карабинами. Руководил тренировками начальник кафедры морской пехоты подполковник В. А. Петухов.
Учиться в училище было несложно, преподаватели к курсантам относились весьма благосклонно, но за незнание предмета двойки ставили беспощадно. Особенно лютовал преподаватель физики профессор Николай Олимпиевич Ульянов, друг лауреата Нобелевской премии (1978 г.) академика Петра Леонидовича Капицы.
Вторым преподавателем физики была Ирина Константиновна Александрова, молодая симпатичная женщина, добрейшей души человек, но, к сожалению, принимать экзамены ей не доверяли. Только зачеты и пересдачу заваленного экзамена. Поэтому к Ирине Константиновне всегда стояла огромная очередь из должников.
Пятерки Ульянов курсантам никогда не ставил. «Физику на пятерку знаю только я и академик Капица», – не уставал повторять Николай Олимпиевич. Обычный результат экзамена не поднимался выше одной четверки, трех-четырех троек и целого букета двоек. Экзамен часто начинался со слов профессора:
– Товарищ курсант, вынимайте шпаргалки.
Глаза курсанта делались круглыми:
– Товарищ преподаватель, у меня нет шпаргалок.
– Как нет, а вон в том кармане? – не унимался профессор и, как правило, не ошибался.
Если же шпаргалка была спрятана очень тщательно, экзаменующийся с дрожью в голосе твердил:
– Нет у меня шпаргалок, это носовой платок.
– То, что вы за гигиеной носа следите, – это хорошо. Но если шпаргалок нет, значит, вы к экзамену по физике не готовились, двойка, придете на пересдачу через неделю, – делал вывод суровый экзаменатор.
Зачеты по физике зачастую проходили еще проще.
– Мне сегодня некогда, – приняв доклад дежурного перед зачетом, говорил профессор и, осмотрев классные доски, добавлял: – Тебе три балла, у тебя много на доске написано, остальным двойки, придете через неделю.
Никакие уловки с Н. О. Ульяновым не проходили. Когда курсант Геннадий Головченко обратился к Ульянову «товарищ академик», физик, не поддавшись на курсантскую лесть, заключил:
– Товарищ курсант, я не академик, а профессор, а вы, если до сих пор не запомнили мое ученое звание, придете еще раз.
Но в общем-то Николая Олимпиевича и Ирину Константиновну курсанты уважали, а предмет, несмотря ни на что, любили.
– Физика добавляет в наш организм твердости и крепости духа, – утверждали отличники.
– Физика не позволяет нам расслабиться, – уныло причитали троечники.
Четвертый взвод готовился к экзамену по физике тщательно. По агентурным данным установили, что профессор отчаянно болеет за ленинградскую футбольную команду «Зенит» и не пропускает ни один матч. К радости курсантов, в это время приближался матч между «Зенитом» и японской командой. С огромным трудом достали билет на матч с местами на самом удобном месте. Где-то кто-то узнал, что академик Капица любит армянский коньяк. Классные аналитики тут же сделали вывод: если Капица любит армянский коньяк, то Ульянову сам бог велел обожать этот напиток. Скинувшись, купили бутылку коньяка. Долго решали, в каком виде поставить бутылку на стол – вдруг кто-то из начальства зайдет? Решили приобрести красивый графин и перелить коньяк в него, вроде как чай. Наконец день экзамена наступил. Валера Васильев, художник от бога, оформил конверт, в который положили билет на футбол. Перелили коньяк в красивый кувшин. Купили коробку шоколадных конфет, но чего-то еще для полного натюрморта не хватало. В конце концов приняли решение добавить колорит журналами – футбольным и пикантным, с красивыми девушками в купальниках. К экзамену все было готово. Теперь-то он не устоит, всем не ниже тройки поставит, решили курсанты.
Экзамен начался с обычных вопросов про шпаргалки, но, видимо, после просмотра конверта настроение профессора качнулось в лучшую сторону, и он не стал очень тщательно допытываться о шпаргалках.
– Сейчас коньячку глотнет и вообще подобреет, – заключил старшина класса Толя Кравцов.
Первой коньяк попробовала Ирина Константиновна. Налив в стакан «чая», она сделала глоток, глаза ее расширились, и она начала ладошкой загонять в рот воздух. Дежурный по классу осторожно пододвинул к ней коробку конфет.
