Бранко Божич "Стоящие свыше. Часть IV. Пределы абсолюта"

Инда заметил, как Красен шарахнулся от мозговеда, будто тоже решил, что это опасная ядовитая жаба. И даже привычки дипломата не удержали его от столь откровенного выражения эмоций. Но и на это у Вотана был готов ответ:

– Крапа, любой мрачун может превратить нормального человека в слабоумного, однако у нас вовсю идет обсуждение отмены смертной казни для мрачунов. Тебя это не коробит?

– Я не видел мрачуна, который бы целенаправленно этим занимался, – проворчал Красен.

– Зато призраков, которые это делают осознанно и целенаправленно, в Исподнем мире пруд пруди.

– Да, особенно много их появилось после того, как они увидели первого «кинского мальчика». Я допрашивал одного такого призрака в четыреста двадцать втором году. И знаешь, он руководствовался очень простой логикой: если чудотворам не хватает энергии добрых духов, то почему бы им не помочь? Мы, стоящие свыше, несем в десятки раз большую ответственность перед людьми, и смешно сравнивать докторов медицины и горячих юнцов, одержимых местью.

– Перестаньте пререкаться, – оборвал их Приор. – Крапа, я уже сказал: давай в первую очередь думать о жителях нашего мира, а не чужого. Опыты ламиктандрийцев делались в рамках стратегии максимального сброса энергии. И вряд ли ты можешь предложить лучшую стратегию, иначе бы ты сидел не здесь, а в децемвирате.

27–29 мая 427 года от н.э.с. Исподний мир

Дождь начался двадцать второго мая. Уже накануне небо затянулось серой дымкой, а утром Волчок проснулся под шум дождя и подумал, что сил одной девочки все-таки мало, чтобы вернуть солнце навсегда… Настроение испортилось у всех: не слышно было привычных шуток и зычного хохота – одни только окрики и ругань; за едой лишь ложки стучали по мискам, на строительстве звон топоров уже не казался веселым – совсем по-другому они звенели, впиваясь в мокрую плоть дерева. И капюшон плаща с непривычки казался душным, в сапогах снова хлюпала вода, бревна под ногами скользили, а над болотом висела серая пелена – оно напитывалось дождем, и краски его меркли, размывались. Горше всего делалось от мысли, что это надолго, если не навсегда. Что солнечная погода лишь подразнила своей прелестью.

А двадцать седьмого к ужину на заставе появился Огненный Сокол и человек десять из его бригады. Они прибыли верхом и, по всей видимости, торопились. Волчок не сомневался, что их появление как-то связано с расспросами Красена, и не ошибся. Огненный Сокол не побрезговал знакомством со штрафником – не только поздоровался, но и отозвал Волчка в сторонку.

– Ну как служба? Не надоело в штрафниках ходить? – спросил он весело. Он вообще пребывал в хорошем настроении: глаза его светились, и на губах играла довольная улыбка.

– Да пока не очень, – пожал плечами Волчок. – Тут гораздо лучше, чем в Хстове.

– У меня к тебе есть просьба. Именно просьба, не приказ. Тут с вами девка крутится, я заметил… Мне бы хотелось, чтобы ты ей рассказал о том, что видел восьмиглавого змея.

Волчок опешил, посчитав просьбу необычной, но потом покачал головой и усмехнулся:

– Чтобы надо мной вся застава потешалась?

– А ты так расскажи, чтобы не потешалась. Страшно расскажи. И под большим секретом.

– Если под большим секретом – застава об этом узнает еще быстрей, – хмыкнул Волчок и вдруг понял: именно это Огненному Соколу и нужно.

– Я же говорю – просьба, не приказ. И за эту ничтожную просьбу – пять дней отпуска. С нами в Хстов сможешь вернуться. Поешь как следует в своем трактире, отоспишься на перинах. А?

– Посмотрю. Может не получиться – очередь не моя, – улыбнулся Волчок.

– Ну ты уж постарайся, а я с твоим капитаном договорюсь.

Вряд ли бригада Огненного Сокола притащилась в такую даль ради этой малости, тем более что задерживаться его гвардейцы не собирались – готовились к переходу через болото. В замок? А впрочем, какая разница… Они приехали за Спаской. За кем еще? Красен наверняка раскопал о ней все – судя по тому, как подробно он Волчка расспрашивал.

Нет, подслушать разговоры Огненного Сокола (если он не хотел, чтобы их подслушали) было невозможно, и рисковать понапрасну не следовало. Но даже если Волчок ошибся и приехали они за чем-то другим – все равно надо было отправляться вслед за ними. И, пожалуй, отказать Огненному Соколу в просьбе было бы нелепо – и без Волчка пустят слух, его рассказ ничего не решит. А заодно и снимет подозрения.

Перекупить очередь на девку у матерого гвардейца ничего не стоило, гораздо трудней было быстро от нее отделаться. Девка умом не блистала, в рассказ о Змее сразу поверила, и Волчок очень хотел добавить, что Змей отправился в Верхний мир – воевать с чудотворами за возвращение солнца, – но решил, что оно того не стоит.

Огненный Сокол выступил с заставы засветло (и Рыжика оставил на попечение капитана), Волчок вышел на болото в густых сумерках. Девка не сомневалась, что он отправился спать в казарму, в казарме думали, что он не меньше чем полночи проведет с девкой. И, конечно, к рассвету нужно было вернуться.

По новой гати он прошел не меньше чем полпути до замка, незамеченным миновал лагерь трудников – сапоги со снятыми подковками ступали мягко, на поясе не звенело оружие, но Волчку казалось, что его слышно на целую лигу вокруг. И хотя шел он довольно быстро, бригада Огненного Сокола впереди так и не появилась. Может, их целью был вовсе не замок? Может, они двигались на Лысую горку?

На краю гати, в темноте (а после ясных лунных ночей темнота казалась особенно непроглядной) было трудно отыскать посошок покрепче, Волчок потратил на это несколько драгоценных минут. И в конце концов наткнулся на заточенные колья, сложенные на краю дороги. Тяжелым оказался посошок, зато надежным.

Страшновато было шагать по болоту, но Волчок торопился и больше старался не шуметь, чем выбирал безопасную дорогу. Однако Огненный Сокол тоже шел без проводника – не так просто было его разыскать, ведь на заставе никто не ждал появления бригады Особого легиона. Сначала Волчок опасался сбиться с пути, но потом разглядел слабый свет неба на севере.

Как ни старался он ступать тихо, болото все равно чавкало под ногами.

Отчетливый шлепок по воде впереди заставил его замереть: Волчок прислушался и расслышал отборную ругань – свистящий шепот разнесся по болоту громче, чем тихий голос. Догнал. Похоже, кто-то из гвардейцев провалился в трясину, потому что провозились с ним довольно долго – небось вылавливали из болотной жижи сапоги.

Волчок подобрался чуть ближе, надеясь расслышать, о чем они говорят, но гвардейцы помалкивали – наверняка все обговорили заранее. Идти за ними на таком расстоянии было слишком опасно: не настолько хорошо он умел прятаться и ходить бесшумно, чтобы остаться незамеченным. Свет на небе медленно двигался к востоку, и Волчок, видевший силуэты людей впереди себя, мог не бояться, что гвардейцы, оглянувшись, увидят его.

Замок показался впереди издали – высокая башня на фоне неба, тяжелые стены высотой в два десятка локтей, насыпной холм. И вскоре гвардейцы остановились – Волчок сделал несколько осторожных шагов и замер. Огненный Сокол говорил вслух, но негромко, – видно, не все сказал на заставе. Волчок задержал дыхание, подобравшись еще ближе.

– …смотрите на дверь за валуном. Если тумана не будет, уходите к островку до рассвета. Если будет туман, просто отступите от стен и продолжайте наблюдать. Я не знаю, когда ему удастся вывести девочку из замка, пришлю смену к полудню.

Волчок зажмурился: не зря он сюда пришел. И только тут вспомнил, что пока не придумал ни одной правдоподобной лжи: что он скажет, если его обнаружат? Как объяснит свое присутствие ночью на болоте? Обычно он не терял голову, но вдруг понял, что сейчас ему все равно. Все равно, что будет дальше, потому что Огненного Сокола интересует только одна девочка в замке, и к нему в руки она попасть не должна. И остальное уже не важно.

Стоило определенных усилий успокоиться и начать рассуждать трезво. Достаточно предупредить Милуша об опасности, угрожавшей Спаске, – и можно возвращаться на заставу. Но как пробраться в замок? Вряд ли стража откроет ворота гвардейцу… Да и громкий стук насторожит Огненного Сокола…

Тем временем гвардейцы разделились: двое (судя по всему, Муравуш и Градко) направились к замку, а остальные повернули к северу – на Лысую горку.

Дверь за валуном? И много ли возле замка валунов? И открыта ли она, эта дверь? Или в нее можно постучать, и это будет не так откровенно, как постучать прямо в ворота? Он направился вслед за Муравушем, но ближе к стенам взял правей – гвардейцы собирались обойти замок с севера, Волчок же начал огибать его с юга, вплотную к насыпному валу.

С востока вал спускался к самому болоту, и к стенам почти вплотную подступала трясина – нечего было и думать о приступе с этой стороны. Волчок прижимался к стене не столько для того, чтобы быть незаметным, сколько опасаясь провалиться в трясину. Камушки шуршали под ногами, выкатывались из-под сапог и падали в воду. Он изредка посматривал вверх, надеясь разглядеть стражу, – можно было попытаться что-нибудь сказать и снизу, – но на стенах никого не было.

Он одновременно увидел валун и двух гвардейцев, пробиравшихся ему навстречу. Только они двигались не вдоль стены, а по тропе через трясину. Вряд ли их можно было заметить из замка, Волчок видел их так хорошо только потому, что небо за их спинами слегка светилось.

Еще несколько шагов (показавшихся слишком шумными) – и от гвардейцев его надежно укрыл огромный валун. Волчок пощупал стену за спиной – дверь! Обитая толстым листом ржавого железа, с тяжелым кольцом. Он потянул дверь на себя – она оказалась запертой изнутри. Еле слышно звякнули засовы в петлях, Волчок перестал дышать: вдруг его услышали гвардейцы?

Его услышал стражник по другую сторону дверей.

– Кто здесь? – спросил он, и голос его был сонным и испуганным.

Волчок не мог ни ответить, ни постучать – это насторожило бы гвардейцев. Он поскреб ногтем ржавчину на дверях.

– Кто здесь? – повторил стражник уверенней.

Волчок поскребся в дверь еще тише. Разумеется, стражник дверей не открыл – ведь он был один, а за дверью мог прятаться кто угодно. Волчок расслышал удалявшиеся шаги – по лестнице вверх. Даже без шапки с кокардой (которую Волчок заткнул за пояс еще на заставе) любой узнал бы в нем гвардейца. Но, видно, в темноте со стены стражник не разглядел гвардейского плаща, кликнул двоих товарищей – и вскоре сапоги загремели по лестнице вниз.

Они еще раз спросили, кто здесь, прежде чем засовы со скрипом поползли в стороны, и, когда дверь распахнулась, Волчок, оглянувшись на болото, вместо них крикнул:

– Никого здесь нет, тебе показалось.

Он был один и не брался за оружие, поэтому стража пропустила его внутрь и захлопнула дверь за его спиной – не выпуская из рук топоров, впрочем. Факел над лестницей слепил глаза.

Волчок приложил палец к губам и громко сказал:

– Может, крысы скреблись?

Стражники поняли и подыграли.

– Может, и крысы, – ответил один из них громко и с улыбкой, и шепотом спросил: – Тебе чего, парень? Там кто-то есть?

– За дверью наблюдают. А мне нужен… – Он хотел сказать «Милуш Чернокнижник», но вдруг передумал и шепнул: – Славуш.

Стражник молча кивнул и сделал знак идти за ним наверх: лестница внутри стены была крутой и узкой, двое на ней разойтись не могли, и его товарищ поднимался позади Волчка. После света факела темнота снова показалась непроглядной.

– Мне нельзя выйти на стену, меня могут узнать, – прошептал Волчок, догадавшись, куда ведут ступени.

– Там ограждение высокое, не увидят, если у бойницы пригнешься, – вполголоса ответил стражник.

По стене прошли не меньше сотни шагов, прежде чем повернули к наружной лестнице, спускавшейся во двор замка. Но до самого низа не дошли – стражники остановились на площадке перед узкой дверью.

– Здесь подожди, – сказал стражник погромче. – И… ты прости, конечно, но я тебя в первый раз вижу и кто ты – не знаю. Так что мне придется тебя запереть.

Волчок, сойдя на площадку перед дверью, кивнул.

– Сыровато здесь, конечно, – продолжил стражник, несколько раз щелкнув огнивом. – Но зато стены толстые и не слышно ничего.

Вспыхнул факел, и стражник сунул его в кольцо на стене. Помещение оказалось похожим на тюремную камеру – маленьким и узким, с единственным окошком, забранным решеткой и выходящим во внутренний двор. Волчок не возражал: явиться в замок в форме гвардейца и надеяться на более теплый прием было бы глупо.

– Не бойся, я скоро, – улыбнулся стражник и захлопнул дверь. Волчок не боялся.

Прошло не так много времени, когда на лестнице снова послышались шаги – на этот раз снизу, торопливые и многочисленные. Стукнул засов, дверь распахнулась, и первое, что увидел Волчок, – факелы в руках стражи. И только потом вперед выступил юноша – да, это был именно он, лицом к лицу Волчок сразу узнал того, кто когда-то уронил его в болото.

Юноша смерил Волчка взглядом, словно что-то решая, и тому показалось, что парень испуган и раздосадован.

– Ладно, уйдите, – сказал он страже. – Ничего он мне не сделает.

– Смотри, – покачал головой самый старший из них.

– Уйдите, я сказал.

Стражники, пожимая плечами, направились вниз, а Славуш перешагнул через порог и захлопнул дверь. Он был одного с Волчком роста и смотрел прямо в лицо.

– Что тебе нужно? – спросил он холодно. – Зачем ты сюда пришел? Что-то случилось?

Вопрос показался Волчку странным.

– Случилось, – ответил он. – Напротив двери, прикрытой валуном, прячутся двое гвардейцев. С рассветом они отступят на островок. А с Лысой горки их прикрывает Огненный Сокол и его люди. Они ждут того, кто выведет Спаску из замка.

С каждым словом Волчка лицо Славуша становилось все более и более бледным, и Волчок не сомневался: тот напряженно думал, судорожно искал, что ответить. Наверное, так же Волчок подбирал бы слова для ответа Огненному Соколу, если бы тот поймал его на болоте…

– Я узнал тебя, – медленно сказал Славуш. – Это ведь ты пять лет назад… Только я не помню твоего имени…

– Меня зовут Волче, – ответил тот.

Лицо Славуша изменилось так резко, что Волчок отпрянул. Радость и облегчение – вот что было на его лице. Волчок не понял, что радостного Славуш нашел в происходящем, ведь понятно, что предупредить его пришел друг, а не гвардеец от Огненного Сокола.

– Хвала добрым духам… – Славуш улыбнулся. – Я же не знал тебя в лицо. А оказывается… Мы хотели тебя искать, Зорич не знает, где ты и что с тобой. Почему ты не объявлялся так долго?

– Я здесь, в трех лигах от замка, на заставе, – удивленно ответил Волчок. – Зорич мог бы и догадаться.

– Как ты не побоялся сюда прийти? А если тебя видели? А если кто-нибудь о тебе расскажет? В замке не может не быть шпионов, я уже сам себе перестал верить…

– Ты понял, что я тебе сказал? – спросил Волчок. Славуш даже не вспомнил о Спаске.

– Да. Я ждал этого, я предполагал, что они все равно все узнают и за ней придут.

– Ты уверен, что она в безопасности?

– Нет. Дело в том… что ее нет в замке.

– Как это нет? – Волчок похолодел.

– Она ушла в Хстов, еще неделю назад. И с тех пор мы не можем ее найти.

– И ты спокойно сидишь здесь? – тихо переспросил Волчок, вспоминая слова Змая: «Доверяю тебе самое дорогое…»

– Я сегодня вернулся из Хстова, надеялся, что она уже здесь. То, что за ней явился Огненный Сокол, – добрый знак. Значит, она не попала в руки храмовников. Она где-то прячется.

– Ты заходил в «Пескарь и Ерш»?

– Конечно. Тетушка Любица сказала, что она была там, переночевала и уехала. Она… – Славуш усмехнулся. – Она поехала в Хстов искать тебя.

– Меня? – опешил Волчок.