– Ты тоже хочешь, чтобы я кому-то помог писать диплом?
Кристина слегка опешила, не поняв шутки.
– Ты про что?
– Да так. Мыли вслух. Хорошо, приеду через пару часов. Нормально?
Я бы никуда не поехал бы, если не Машка. Племяшка – это святое. И потом она так сильно меня любит, что я не могу обидеть ребенка.
Крис на том конце линии не унималась.
– Только сделай, пожалуйста, так, чтобы эти пару часов не превратились в десять, и ночью ты потом не написал бы «извини, не получилось».
– Ни в коем случае. Аста ла виста, бейби, – хмыкнул я и сбросил звонок.
Пройдя в спальню, не раздеваясь, рухнул на кровать. Времени было около шести вечера. Посплю часик и поеду. Усталость, накопленная за день, камнем давила на голову, и не оставалось никакого другого варианта избавиться от нее, как спокойно отоспаться.
В итоге, когда я разлепил глаза, на часах стрелка застыла у восьми часов. Безбожно проспал! Подскочив, словно ошпаренный, я бросился в прихожую. Уже через минуту мой «Вольво» ракетой влетел из паркинга и помчался в сторону дома бывшей жены.
Так получилось, что детей мы с Кристиной завести не успели, хотя оба хотели этого. Наш брак был весьма скоротечным. Поначалу оба просто хотели пожить в свое удовольствие, затем привычка как-то плотно вошла в нашу жизнь, а, как известно, от дурного отвыкать очень трудно. Потом брак начал увядать, а вместе с ним желание дать своему роду продолжение. Возможно, рождение ребенка цементировало бы нашу молодую семью. Но рождения не случилось.
Зато, стоило нам разойтись, появилась Машка.
Машке было двенадцать – подходил самый сок трудного, скандального переходного возраста. Правда, в сравнении с другими подростками она была просто ангел. В двенадцать бедняжка потеряла родителей. Сестра Кристины, Рита, скоропостижно умерла, оставив дочь сиротой. У нее был гражданский муж, появлявшийся в семье настолько редко что большая часть семьи все время забывала, как именно его зовут, а в последний год даже забыла, как он выглядит. Я о нем знал, что он спортсмен, вроде как бывший и даже в лучшие годы не очень удачливый хоккеист с интеллектом подопытной мыши. Он любил выпить и выпить регулярно, не имел и тем более не хотел постоянного заработка, абсолютно наплевательски относясь всю жизнь к Маше. Ребенок для него был с одной стороны балластом, с другой поводом гордости, потому как во всех ссорах с Ритой он незамедлительно бил себя мощным кулаком в грудь и орал, что он отец, супер мужик и по факту глава несуществующей семьи. Потом он уходил кутить с друзьями, пропадая из дома на несколько дней, ни разу не позвонив Рите, вскоре возвращался, опухший, с похмелья, иногда кем-то, видно доведенный своей неоднозначной персоной до белого каления, изрядно подбитый. С каждым годом он бухал так, что на него становилось смотреть все страшнее и страшнее.
Опойка, тупица и потаскун, сказала про него Крис. Я тихо согласился.
Понятное дело, оставлять Машку с таким чудищем было нельзя. Страшно представить, в кого он мог превратить ребенка примером своей разгульной жизни. Надежда же, что он вдруг остепениться и почувствует хоть какую-то ответственность, оставалась размером с половинку частицы морской соли. В итоге Машка стала жить с Кристиной.
После развода моя жена переехала в другую квартиру, прожила там несколько месяцев, а затем купила таунхаус в черте города, якобы выгодно вложившись еще в котлован. Происхождения таки средств оставались для меня загадкой, но я подозревал, что сразу после ухода от меня, женушка нашла себе очень хорошего любовника. Теперь у нее был фактически загородный дом, с двумя этажами комнат, небольшим палисадником перед домом и двумя парковочными местами. Туда же переехала и Маша.
Ее отец вспоминал о ней раз в месяц, и это в лучшем случаем. Звонил, видимо просто удостовериться что дочь жива и здорова, затем также исчезал. Насколько я знал, опойка-тупица-потаскун-хоккеист-папочка был даже не в курсе домашнего адреса Крис. Впрочем, пускать такое отъявленное дерьмо на порог никто бы и не стал.
Этим вечером, пока летнее солнце клонилось к закату, каждое окно жилища бывшей было подсвечено светом. Создавалось впечатление, что внутри дом полон гостей. Припарковав внедорожник, я осторожно вышел и огляделся. Из дома действительно доносились звуки какого-то торжества.
Какого хрена? – злобно подумал я и пошел к входной двери.
У меня были ключи, я все-таки хоть и бывший, но муж, поэтому я не стал трезвонить в надежде, что Крис благоволит мне открыть, и потому открыл дверь сам.
Внутри было шумно и по-особому празднично. Вешалка в прихожей, всегда пребывавшая в изрядном бардаке (точно такой же царил и у меня дома, когда мы жили с Кристиной вдвоем) и завалена куртками, сумками и прочей дребеденью. Около коврика в беспорядочном хаосе разбросана обувь. Мое внимание привлек и аляпистый бирюзовый плащ.
И без того хреновое настроение упало ниже плинтуса. А голова, от резкого подъема и недосыпа, постепенно, словно чаша, наполнялась головной болью.
Этот плащ, откровенно безвкусный, ужасного ядовитого цвета, приторно мерзко пахнувший ядреными французскими духами, и, не стоило сомневаться, что поддельными, от которого прихожая пропахла так, словно располагалась в предбаннике парфюмерного завода, принадлежал моей теще.
Бывших тещ не бывает. Также как не бывает бывших друзей. Друзья либо есть, либо те люди, которые в один грустный миг перестают ими быть, никогда таковыми не являлись. Аналогичная ситуация с тещами. Их ненависть к зятьям не прекращается со временем, не исчезает после развода с дочерями, чьи жизни испоганил очередной зятек, какого лучше бы вообще никогда не существовало на земле.
Короче говоря, бирюзовый плащ, провонявший французской парфюмерной химией, принадлежал моей теще. Агата Францовна была матерью Кристины. Когда я услышал ее имя-отчество, не смог удержаться от шутки.
– Она что, из бывших фашистов?
Моя, тогда еще невеста, посмотрела на меня, резко меняясь в лице.
– Никогда не шути с ней. Она не понимает шуток.
Как выяснилось похоже, теща много чего не понимала в этой жизни.
В день моего знакомства с родителями Крис все шло не так. В тот день мы невзлюбили друг друга сразу. Есть любовь с первого взгляда, а есть ненависть. При виде меня будущая теща сморщилась, будто кто-то невидимый засунул ей в нос дольки лимона, скривила губы, в общем-то и без того не отличавшиеся ровными линиями, и вздохнула. Во вздохе, долгом и шумном, сквозило отношение к неудачному выбору дочери.
– Агата Францовна! – рявкнула она на меня в первую нашу встречу так, словно приставила к моей голове пистолет и спустила курок. Я едва не отшатнулась.
– Роман Андреевич, – прошептал я и добавил, чем вбил в крышку своего гроба последний гвоздь: – Вербицкий.
Агата Францовна подумала почему-то, что я форменно издеваюсь над ней. Фамилия Вербицкий в ее древнем сознании ассоциировалась с князьями и дворянами, к коим я не мог иметь отношения по определению. Просто за глаза, а, вернее, за простоватую внешность плебея.
Для нее я был худ, слишком глуп и чересчур груб. Ну куда мне, подзаборной челяди, до дворян?
Во время нашей недолгой жизни с Кристиной, Францовна отравляла мне жизнь как только могла. Главным образом, пилила мою жену.
– Что он все выходные сидит дома?
– Мама, а куда ему идти?
– Он же нигде не работает!
– Мама, он писатель!
– И что? Это разве работа?
– Его книги хорошо продаются.
– И что? Пусть вымоет ванну! Пропылесосит пол!
– Мама!
– Когда вы заведете детей? Он что, бесплодный? А может у него не все в порядке с ориентацией?
– Мама!!!
– А что я такого сказала? Ты знаешь, сколько вокруг нас латентных геев?
Иногда теща поражала своими познаниями, при том даже не была, в отличие от меня, кандидатом наук.
Во время таких задушевных разговоров, мне хотелось оживить одного из киллеров моих романов, дать ему адрес тещи и попросить убить как можно более изощренным способом. Самому в тюрьму из-за этой чувырлы садиться не хотелось.
И вот сейчас эта мегера, фурия, гарпия без пропеллера[10 - Намек на роман Дарьи Донцовой «Гарпия с пропеллером».], ведьма из страшных немецких сказок околачивалась здесь.
– И что у нас за праздник? – процедил я Кристине, стоило ей выйти в прихожую.
– Ты опоздал!
– Да насрать. Что здесь делает эта немецкая баба-яга? Ступу чинит? Или метла сломалась?
Бывшая разозлилась. Гладкое лицо ее приобрело пунцовый оттенок. У меня на мгновение создалось впечатление, что сейчас мне прилетит пощечина.
– Ты не охренел? О моей матери так говоришь!
– Тебе напомнить список на ста десяти страницах какими словами она называла меня за все эти годы? Или не надо?
Я заставил себя успокоиться, обнял Крис и поцеловал ее в уголок рта. Мозг тот оказался подчиняться разуму, и внизу живота я почувствовал, как напрягаюсь от желания. Все-таки иногда не бывает и бывших жен, к которым все равно чувствуешь влечение и каждый раз надеешься завалить в постель.
Она тоже ответила меня, приобняла за шею, прижимаясь, и нежно поцеловав в ухо, слегка прикусив напоследок мочку. Думаю, она почувствовала выросший бугорок моих брюк, и ей явно было лестно. На лице бывшей жены промелькнула еле заметная улыбка.
– Она в гостиной.
– Спасибо, что предупредила. Пойду запрусь в туалете. Скажи, что я съел селедку с молоком. Если у нее будет желание меня увидеть, пусть заглядывает.
– Ты прекратишь или нет?
– Нет. Машка где?
– У себя наверху. Сейчас спустится.
– Слушай, я приехал к ней, а не чтобы видеть твою мамочку. На нее я насмотрелся за годы нашей недолгой совместной жизни.
– Ты с ней не жил.
– Бог миловал, да.
Если бы я жил с этим чудовищем, то повесился бы. Или прибил ее, что более вероятно. И фиг с ней с тюрьмой.
Я прошел ко входу к гостиной и осторожно заглянул. Агата Францовна, долгих лет ей жизни, восседала на диване и разговаривала с каким-то молодым черноволосым парнем. Он был одет в модный клетчатый костюм, вместо рубашки на нем была белая футболка. Непослушные от природы волосы, явно при помощи геля были подняты вверх. Прямо ожившая картинка из журнала про мужское здоровье. Теща глядела на гостя влюбленными глазами, покорно сложив руки на тощих ногах, томно вздыхала и периодически кивала головой, поддакивая. Не удивлюсь, если бабка сгорала от проснувшегося после долгих десятилетий спячки, вожделения.
– Кто этот мачо? – спросил я еле слышно.
– С ним я и хотела тебя познакомить.
В голове промелькнула маленькая догадка, но я все же понадеялся на лучший исход. Лучшего, однако, не случилось.
– Это Антон. Мой… в общем, он мой парень.
Я чуть не присвистнул. Нет, не от удивления. От негодования.
– И ты позвала меня, чтобы я познакомился с твоим хахалем? Родная, а ты головкой не стукнулась?
– А что тут такого? Он тебе не нравится?
Я еще раз оглядел мачообразное создание, миловавшееся с чудовищно милой Агатой Францовной.
– Как он может мне нравится? Он трахает мою жену. То есть тебя.
– Я твоя бывшая жена!
– Есть разница? Думаешь, мне приятно?
Я развернулся и хотел было пойти наверх к Машке, как позади услышал возглас.
– О, вот и гости подъехали.
Твою же мать!
Пришлось развернуться, попытаться наклеить на себя улыбку, делавшую меня похожим на монстра, и крикнуть из гигантского холла прихожей:
– Добрый вечер. Всем.
«Всем» относилось к теще. Мол, я вас не забыл, маман. Доброго вам здоровьица.
– Это же наш Роман, – гаркнула с дивана Агата. – Бывший мой зять и бывший муж Кристи.
При случае надо будет прочесть ей лекции про тавтологию. Хотя приятно, что я по-прежнему НАШ.
Мачо Антон поднялся с дивана и уверенной походкой направился ко мне. Под пиджаком у него как оркестр заиграли мускулы. Губа у Кристины не дура, а вот наш брак действительно был обречен изначально, в виду отсутствия у меня в принципе даже слабого подобия мускулатуры. Что с нас, писателей, взять? Мы люди интеллектуального, а не физического труда.
– Приятно познакомиться. Я – Антон.
В моей голове скабрезно мелькнула неприличная рифма с этим именем.
– Я понимаю, что надо привыкнуть, – продолжил он, пока я и рта не успел раскрыть. – Вряд ли я вызываю у вас хорошие чувства, ведь все-таки Кристина была вашей женой, а теперь она со мной, но я хотел бы дружить. Вы мне очень симпатичны.
Он пожал мне руку. В ответ я кивнул, ответив крепким рукопожатием. Теща на диване от напускного умиления чуть не застонала. Антон мне чуточку начинал нравится. Честно и сразу расставлены точки над ё. В принципе, может с ним и получиться сварить кашу. Только вот в виде мужа Крис я его не мог представить. Хотя, может просто зависть?
– Что ж, будем дружить. Вернее, попробуем. Главное, Кристину не обижайте.
– Роман как всегда вежлив, – пролаяла с дивана теща.
Что с ней случилось? Откуда столько доброты? Мне уже становится страшно.
– Пойду к Машке, – сказал я, еще раз кивнул незваным гостям и направился наверх. Всего понемножку. Хватит пока с меня любезностей.
Машка, поджав ноги, сидела у себя в кровати и читала книгу с красочной обложкой. Довольно нетривиальное зрелище для подростка, учитывая, что большинство из них все свободное время безнадежно зависают либо в смартфонах, либо в компьютерах. Мне же удалось привить девочке любовь к чтению. Объяснить, что читать живое слово гораздо интереснее дурацких картинок и роликов из соцсетей.
Увидев меня, Машка отбросила книгу, подпрыгнула словно мячик в кровати, и кинулась мне на шею.
– Рома приехал!
Объятия у нее не по-детски крепкие.
– Тихо! Сейчас шею сломаешь. Слышишь, как позвонки хрустят?
