– Вот уж спасибо. Уже поженился. Как вспомню свою тещу, так седею от ужаса.
– Ты сможешь взять под свое руководство магистранта?
– Взять то я возьму, но разрешит ли мне моя и его кафедры подобную рокировку? У нас не сильно принято, чтобы магистранта с чужого факультета вели свои преподаватели.
– Его кафедра не против.
Я прикинул. Павловна вполне коммуникабельный человек. Вряд ли она будет против. Вопрос в другом, надо ли это мне?
– У него уже заканчивается первый год обучения, почему же до сих пор не назначали научного руководителя? Осталось то всего ничего.
Анна резко замолчала, и в трубке повисла тишина.
– От него отказались.
Вот оно в чем дело.
– Он что, конфликтный? Спасибо, не надо мне такого счастья. Потом чадо не сможет написать даже краткий план первой главы и подготовить список литературы, а виноватым останусь я.
– Да нет что ты! Очень хороший парень!
– Так все говорят. Каждый кулик хвалит свое болото.
– Давайте я вас познакомлю. Сегодня! Рома, надо решать. Время идет, а у него ничего не готово практически.
Анна предложила прямо сейчас встретиться в итальянском ресторанчике «Карризи», неподалеку от университета. Вот не знаю почему, но я согласился. Оставив обед в микроволновке, быстро собрался, не переставая вздыхать от негодования на собственную покорность и безотказность, и вновь по жаре поехал в центр города.
В приятной кондиционированной прохладе ресторана, где волшебно пахло пиццей, за столиком у панорамного окна уже сидела Анна. Рядом, судя по всему, уселось мое гипотетическое магистрантское чадо.
Молодой человек носил очки в толстой черной оправе, имел непослушную каштановую густую шевелюру и такую же густую бороду. Я почти не сомневался, что в его юношеских грезах борода придавала ему мужественности. По факту она создавала весьма нелепый вид – половина лица юнца, половина взрослого мужика. Шапито какое-то.
– Привет! – я поздоровался с чадом и сел напротив. Анна с благодарностью взирала на меня, улыбаясь.
– Денис! – гордо представился парень.
Я заказал себе пасту и кофе. Пока готовили заказ мы несколько поболтали на отвлеченные темы, затем Анна аккуратно вывела разговор к магистерской диссертации.
– А фамилия твоя как? – решил уточнить я, делая глоток принесенного ядреного пойла, названного здесь американо.
– Дятлов. Денис Игоревич Дятлов.
– Твою мать, – только и смог сказать я.
Анна зыркнула на меня так, словно я послал ее протеже трехэтажным матом.
– Твоего отца что? Назвали в честь предводителя группы убитых дятловцев?
Оказалось, я попал в точку. Денис энергично закивал.
– Да, мой дед-однофамилец лично знал почти всю группу Игоря Дятлова. Когда они погибли, то очень переживал, пообещав назвать сына в честь Игоря. А меня папа назвал в честь главного героя книг Драгунского.
– Замкнутый круг какой-то, – пробормотал я, и Анна вновь недовольно воззрилась на меня.
От американо начинало постепенно тошнить. Вроде солидный ресторан, а такое пойло дают.
Парень пока что не производил какого-то отталкивающего впечатления. Ну да, не повезло ему с научным руководителем. Тему выбрал неказистую. Что ж вас всех клинит то на криминале и расследованиях?
– Почему же все-таки от тебя отказался руководитель? – я отставил чашку с ядовитым кофе подальше. – Ты качал с ним права? Не соглашался с точкой зрения, которую он тебе упорно навязывал?
– Он умер.
Я вскинул брови. Анна грустно заключила.
– Инфаркт.
Над нашим столиком на мгновение повисла поминальная тишина.
– Соболезную. А почему кафедра журналистики не может найти кого-то из своих преподавателей?
Денис развел руками, будто я задал странный вопрос.
– Дыкть, все же заняты.
– Здорово устроились.
В разговор вновь вступила Анна, выполнявшая своеобразную роль протеже Дятлова.
– Предварительная договоренность есть, твоя кафедра не против. Факультет журналистики и филфак структурно находятся в одном департаменте университета. Поэтому проблем нет. Тем более, ты журналист.
Отлично. Получается, без меня – меня женили.
– Лишь по образованию. Толком поработать на ниве журналистики мне не пришлось. Декан меня из-за этого стыдится. Я мог стать вторым Малаховым, а сижу кропаю книги, да еще какие-то там детективы, а не высокую прозу как Басинский или Водолазкин.
– Я читал ваши романы! – с мнимым восхищением сказал Денис, явно желая подлизаться.
– Не надо заниматься подхалимством, – осадил его я.
Чадо похоже обиделось. Плохо, если человек обидчивый. Во-первых, он явно не понимает шуток. У меня шутки дурацкие, шучу я часто, и надо иметь терпение, чтобы не садануть мне за очередной анекдот или сарказм. Во-вторых, с обидчивыми людьми процент конфликтов в совместной работе в разы выше. Тем более, как правило, на пустом месте. А это плохо. Как вот отреагирует, если он напишет введение или главу, а я заявлю, что они откровенно хреновые?
– Сколько у нас времени? – спросил я.
– Он на защиту выходит осенью, – сказала Анна.
– Осенью? Этой? То есть ты…
Денис понуро опустил голову, Анна замялась.
– Он заочник. У них по каким-то причинам защита будет осенью.
– Елки и палки! А почему так долго решался вопрос с научным руководителем?
– Евгений Петрович очень долго болел, потом попал в больницу, – сказал Денис. – Все надеялись, он выздоровеет. А он…
– Отдал концы, – не выдержал я. – И что у вас готово с ним было ко времени безвременной кончины?
– Тема, список литературы, план самой диссертации и введение.
Я пожалел, что подо мной нет ямы, в которую можно было свалиться. Еще лучшим выходом стала бы возможность заново начать этот день и не соглашаться на встречу с Анной. Но как я мог ей отказать? Никак. Разве что в параллельной вселенной, если таковая есть.
– Времени мало. Кафедра еще спала так долго!
– Ты же знаешь университетскую жизнь, – ответила Анна. – На кафедре всегда так. Магистрант или дипломник остается без научного руководителя вследствие форс-мажора. Начинают спешно искать замену, не находят. Один не хочет, второй отказывается, третьему пофиг. Деканату вообще наплевать. Иногда самому студенту приходится искать себе научного руководителя. С Денисом так и вышло. Его как мячик перебрасывали от одного к другому.
– А потом решили подключить меня.
– Это я посоветовала!
Ах, вот кого мне надо благодарить!
– Молодец! Почему тему никто не хотел брать? Криминальная журналистика не самая пропащая тема для диссертации. Преступлений меньше совершаться не стало, интерес к их расследованию только растет.
Денис и Анна странно замолчали. Почти украдкой переглянулись. Я чувствовал еще один подвох. Что-то не так было и с самой диссертацией.
И тут меня осенило.
– Стойте, а тема ведь утверждена, раз до защиты полгода?
Дятлов чересчур осторожно кивнул. Анна опустила взгляд в пустую тарелку, где еще десять минут назад ждали своей участи мидии.
– Расследование как жанр криминальной журналистики на примере нераскрытых дел, – отбарабанил Денис.
Теперь я понял. В научном исследовании есть такой принцип – новизны. Работа чем-то должна отличаться от других, должна содержать изюминку. Если это исследование гуманитарного или технического плана – все проще. Что-то накопать или теоретизировать по-новому, особенно если опираться на социологические методы, вполне возможно. С журналистикой сложнее. Диссертации писать надо, а темы все разобраны. Больших прорывов в последние годы не происходит. Даже на теме недавней пандемии уже потоптались все, кто только мог.
– И в чем твоя новизна работы будет? – спросил я, уже предполагая каков будет ответ.
– Мне нужно будет выполнить собственное расследование какого-нибудь нераскрытого дела. Например, убийства. Собрать материал, проанализировать, написать что-то типа статьи. Она ляжет во вторую част диссертации.
– Значит, менять тему нельзя, слишком поздно, – принялся рассуждать я. – Попробовать можно, но вряд ли совет кафедры разрешит. Времени мало.
– Ага, – словно издеваясь, радостно кивнул Денис.
– Если новизны не будет, работу не пропустят, – сказала Анна. – К защите он не успеет, следовательно…
– Парень останется без диплома, – закончил я.
– И может отправиться еще и в армию, – пригвоздила вердикт Анна.
А вот и вторая причина. Чадо едва не всплакнуло.
– Академический отпуск? – равнодушно предложил я.
Денис мотнул головой.
– Не факт, что разрешат.
Что ж, тему менять нельзя, расследования нет, как и дела. Диссер не написан. В роли спасителя я. Анна и Денчик с надеждой смотрят на меня.
Конечно, я мог их послать прямо сейчас. Вежливо, со вкусом, стилистически грамотно. Но это могло поставить крест на нашей с Анной дружбе.
А этого я допустить не мог. Потому согласился.
– Завтра в полдень у меня дома, – сказал я, озираясь в поисках официанта, которого хотел напоследок прибить за безобразный кофе.
Есть у меня еще один недостаток, помимо кучи фобий и идиотского юмора.
Я безотказный.
Глава 5
У прокурора век недолог[8 - Детективный роман Татьяны Поляковой, 2004г.]
А еще я ненавижу утра. Не важно, утро выходного дня или буднего. Само приветствие «доброе утро» почему-то вызывает у меня стойкое отторжение, а в некоторых случаях и раздражение. При этом понятие «доброго вечера» имеет право на жизнь.
Утром я, как правило, просыпаюсь не выспавшимся, при том вне зависимости от того, во сколько лег спать. Как следствие, пробуждаюсь в новый день злым на весь мир, с плохо скрываемым желанием взорвать его к собачьей матери. Мне не хочется никуда идти, не хочется работать. Когда мы жили с Кристиной, несколько раз она ненароком получала от меня дозу раздражения по утрам.
– И ты всегда такой добрый утром? – спросила она однажды, когда очередным недобрым утром я сорвался на нее по какому-то пустяку.
– Почти всегда. Не люблю вставать. Особенно если рано.
Потом я вроде даже извинился, но жена на всю жизнь запомнила, что утрами, особенно в будние дни, меня лучше не трогать. Я всего лишь бездушный элемент декора квартиры. И нет смысла приставать ко мне с расспросами. Целее будешь.
Сегодняшнее утро было на редкость отвратным. Вновь на улице стояла жара. В довершение всего отключили холодную воду из-за аварии на линии, о чем управляющая компания предупредила в девять утра в извиняющейся смске. А вишенкой на торте стал звонок Молотовой.
– Труп, – сказал она на выдохе без всякого приветствия. Номера ее я понятно не знал, а вот голос узнал сразу.
– С карточкой? – не остался в долгу я и тоже не поздоровался. Это не стало мелкой местью, скорей следствием удивления и испуга.
– «Я умер вчера», – произнесла почти по слогам Александра. – Знакомо?
Еще бы не было знакомо.
– Роман Марининой из цикла о Насте Каменской. Опубликован во второй половине 90-х годов.
На мою краткую библиографическую информацию никак не отреагировали.
– Кого убили на этот раз? – продолжил я, так и не дождавшись продолжения разговора. Такое чувство, что я меня использовали в роли книжного поисковика – нашли нужную информацию и все, забыли. Поисковики же не задают пользователям вопросы?
