Я рефлекторно подняла глаза, сумев узнать в силуэте ту самую пепельноволосую женщину, сидевшую рядом со странным неряхой.
– Уходите. – промямлила я.
Она в ответ лишь цокнула и присела рядом со мной на корточки, видимо, чтобы не заляпать белоснежную одежду. В нос ударил сильный аромат специй и леса, как мне показалось, достаточно странный парфюм для женщины.
– Я, вообще-то, уговорила никого за тобой не бежать и пообещала, что через десять минут мы прибудем на место, – её речь была монотонной и сдержанной, а голос, который показался до этого звонким, оказался достаточно тихим и расслабленным, словно она читала сказку перед сном.
Я сощурилась из-за неожиданной света – она зажгла, свечу ярко-зелёного цвета.
– Решили поджечь мне волосы? – огрызнулась, поджав ноги ещё сильнее.
Бросив взгляд на лицо женщины, отчетливо её рассмотрела: смуглая, со слегка прищуренными голубыми глазами, немного приплюснутым маленьким ровным носом, большими, без выделенной арки купидона губами, обрамлёнными ядрено-красной помадой и острым подбородком. Она определено являлась невероятно красивой, со своей изюминкой.
– Нет, милочка, – произнесла женщина и, заправив длинную прядку вьющихся пепельных волос за ухо, вытащила небольшое зеркальце, – На, взгляни.
В отражении на меня глядела девушка, с припухлыми от слез глазами, размазанной по всему лицу тушью и покрасневшим носом. Я выглядела отвратительно, даже жалко.
– Я бы посмотрела на Вас, когда Вы потеряете кого-то очень важного. – произнесла, громко шмыгнув.
Она лишь улыбнулась, скептично помотав головой. После чего окончательно уселась рядом со мной, видимо, наплевав на белый наряд.
– Мне уже почти некого терять, – прошептала женщина, – А вот тебе есть кого и поэтому надо взять себя в руки. Не ради себя, так ради других.
Я не могла с ней не согласиться, но вместо этого начала плакать вновь, все ещё не веря в то, что бабушка умерла. Я не видела её два года, но безграничная любовь и нежность к Элизабет никуда не делись, скорее всего, они не исчезнут никогда, но теперь, вместо трепета в сердце от любого момента, который был со старушкой, на душу лег тяжелейший груз.
– Я ведь разговаривала с ней сегодня… Я приехала сюда, чтобы с повидаться… – сквозь всхлипы лепетала, чувствуя, как худощавая рука легла мне на спину. Отчего-то отпрянуть совсем не хотелось, несмотря на то, что я видела эту женщину в первый раз.
– Разговаривала? – задумчиво повторила за мной она, – В любом случае, сейчас просто успокойся. Поверь, в дальнейшем тебя ожидает ещё много трудностей.
Её грубые слова, скорее, похожие на приказ, чем на утешение, казались невероятно убедительными. Я без понятия, как это работало, однако, едва ощутимые поглаживания по спине обладали будто каким-то успокоительным эффектом, заставляя переставать меня плакать. После её слов мы так и сидели в тишине какое-то время, возможно, несколько минут, но по ощущениям прошли часы. В какой-то момент, даже голова, без умолку болевшая весь день, стала чистой. Мысли, безграничным потоком укутывающие меня, куда-то развеялись, оставляя за собой белый лист.
– Я знала Элизабет достаточно долго, – неожиданно сказала женщина, обводя пальцами мой позвоночник, – Она была страшно упрямой и той ещё стервой, вечно устраивала ссоры на ровном месте и пререкалась. Ох, ладно ещё со мной… И всё же, ради своей семьи она была готова на всё, особенно, ради тебя. Знала бы ты, как Элиза за тебя переживала.
– Поверьте, знала. – прошептала, наблюдая за тем, как красиво переливалась зелёным огнём свеча в конце коридора.
– Я это говорю к тому, что ты просто обязана не подвести её, так что, прошу, оставь слёзы для похорон, – тонкие пальцы переместились с моей спины на руку, легонько её обхватив, – А сейчас, идём или Войцех станет ещё противнее, чем обычно.
Она совсем немного меня потянула, а я, совершенно не сопротивляясь, встала на ноги, все ещё удивляясь тому, как у меня, будучи на грани нервного срыва, удалось так быстро успокоиться от обычного поглаживания по спине.
– Кто Вы вообще такая? – поинтересовалась, еле перебирая ногами.
– Я? – она тихонько хихикнула, – Ах, нас же не представили. Меня зовут Тиана.
От произнесённого имени по моей коже прошлись мурашки. Добрая фея Тиана всегда была моей любимой героиней из бабушкиной сказки. Мне казалось, что она являлась самым важным звеном, ведь без неё, у «светлых» не получилось бы заковать тьму на долгие годы.
– Вы и впрямь, как фея. – сказала я, не подумав о том, что пепельноволосая вряд ли поймёт к чему это было.
Однако, Тиана, наоборот, отчего-то повеселела, озарив меня широкой улыбкой. Я мысленно восхитилась тому, как в женщине могли сочетаться одновременно грубость и нежность.
– Не получится, времени почти не осталось. Он поймёт. – услышала я папин голос, эхом разносящийся по коридору.
– Вы сами виноваты, что не позволили нам забрать её раньше. – кажется, данная реплика принадлежала Войцеху.
Я уже навострила уши, пытаясь подслушать как можно больше, но Тиана, будто бы специально громко кашлянула, таким образом давая понять, что мы приближались. Голоса сразу же стихли, не позволяя мне разобраться в происходящем.
«Кого они имеют ввиду… Неужели меня?» – рассуждала, пытаясь припомнить, состояли ли мои родители когда-нибудь в какой-то секте, потому что иначе услышанное объяснить было невозможно.
Когда мы вошли в столовую, первое, что я ощутила – тепло, расходящееся по всему телу. Видимо, за время сидения на прохладном полу я изрядно замёрзла, сама того не замечая из-за нахлынувших эмоций. Тиана меня слегка подтолкнула к столу. Я немного растеряно села на место, успев взглядом охватить только, очевидно, обеспокоенного Рафала.
– И так, Таисса, надеюсь, твоим выходкам подошёл конец, – монотонно произнёс Войцех, смотря сквозь меня, – Я могу продолжить?
Кротко кивнув, почувствовала волнение, до этого пропавшее вместе с печалью. Тут явно творилась какая-то неразбериха.
Мужчина поднялся, гордо распрямив широкие плечи. Войцех, с его тонким крючковатым носом, выделенным узким подбородком, острыми скулами и зализанными в идеальный пучок, только начинающими седеть чёрными волосами, словно сошел с картин девятнадцатого века. Определённого шарма ему предавал и элегантный чёрный костюм, с позолоченными пуговицами на пиджаке. Внимательнее его рассмотрев, я поняла, что и Кристиан и Рафал чем-то, помимо тёмных глаз, на него да похожи.
Роспонд взял конверт, по-видимому, всё это время лежавший пред ним на столе, после чего, не теряя ни минуты, быстро его вскрыл, спешно проходясь глазами по тексту. Казалось, что увиденное его отнюдь не удивило.
– Я, Элизабет Грант, завещаю поместье, бывшее Грант, нынешнее Роспонд своей внучке, Таиссе Ясецкой, часть доли оставляя под распоряжение старшего сына, Войцеху Роспонду, при этом нарекая его владельцем до совершеннолетия Таиссы Ясецкой. Также, оставленное мною состояние, в размере около миллиона фунтов стерлингов, я отдаю Александру Драгомиру, таким образом, напоминая о его обещании любым способом сохранить жизнь моей внучке. – он закончил чтение, напоследок томно вздохнув.
С каждым сказанным словом, мне становилось все хуже и хуже. Бабушка была владелицей этого огромного особняка, при этом ни разу о нем не упоминала, а теперь так просто мне его отдала! Ещё и всё своё состояние, по которому она, оказалась миллионершей, отдала непонятному Драгомиру, который пообещал от чего-то меня там обезопасить. Только вот от чего? Выхлопных газов или, быть может, прокисшего молока из школьной столовой?
Я уже хотела возмутиться, как почувствовала на собственной ладони ледяную чужую. Она принадлежала Кристиану, продолжавшему смотреть куда-то в стену. Его лицо было невозмутимым, казалось, он и вовсе ничего никуда не клал. Я слегка задумалась на этот счёт, всё-таки, одернув руку. Он хотел показать этим жестом, что не стоит? Что нужно молчать? В любом случае, моей милости Кристиан не дождётся.
Парень на это раздраженно фыркнул, при этом оставаясь совершенно спокойным.
– Войцех, друг мой, это всё понятно, хотя, признаться, я удивлён, что Александр заключил клятву… – начал Розальд, проглатывая слова так, что часть их становилась неразборчивой.
– Он всегда действовал за нашими спинами! Всегда был на шаг впереди! – перебила его Тиана, – Плевать на него или на дом, где кольцо? Почему в завещании нет грёбанного перстня?!
Взглянув на женщину, я была уверена, что увидела то, как цвет её глаз из ярко-зелёных стал желтым, расползаясь по радужке.
– Она про него ничего не написала и это единственное письмо. – произнёс отец, который всё это время сидел с другой стороны стола.
– Вот ведь старая карга. Знала ведь, что нельзя было медлить! Я же говорила вам всем выкрасть его, пока не поздно! – не унималась женщина.
Она, громко скрипнув стулом, сделала разворот на своих длинных шпильках и быстрыми увесистыми шагами покинула гостиную.
Слегка отодвинувшись от стола, я планировала рвануть за ней. Тиана определённо знала больше меня и, раз уж, она посмела назвать мою бабушку каргой, наверняка и о Лиззи женщине были известны куда большие подробности.
«Возможно, на взводе она и проговорится.» – подумала я, поглядывая на Войцеха, который объяснял какую-то чушь, очевидно, взволнованному не меньше Тианы Розальду.
– Даже не думай об этом. – процедил сквозь зубы Кристиан, наконец, одарив меня самым злобным, который был у него в арсенале, взглядом.
Его рука оказалась на моем запястье и в этот раз, он схватился так сильно, что даже сильно захотев, выбраться из «ловушки» я не могла.
– Да отвали уже! – слишком громко крикнула, тем самым обращая на себя внимание всего зала.
Сама густо покраснев, чуть не засмеялась, увидев, как Роспонд сомкнул брови к переносице и широко распахнул глаза. О да, он точно меня возненавидел после этого!
– Кристиан, прошу. – спокойно произнёс Войцех, одной фразой заставляя блондина мгновенно отпустить меня.
Я, разминая костяшку пальцами, враждебно уставилась на мужчину, который, казалось, готов был прожечь во мне дыру.
– Не хотите объяснить мне, что здесь происходит? – наконец вымолвила, смирившись с тем, что разговор с Тианой, похоже, мне не светит. Ох, была бы тут Алекса, она уже давно придумала нам план побега!
– Тебе бы объяснили уже всё давным давно, если бы кто-то оставался на месте, а не играл в прятки не на своей территории. – прыснул ядом Кристиан, все ещё сидевший с самой кислой миной, которая могла только быть.
