Нинель Нуар "Грани обмана"

Старшие девочки, лет тринадцати-четырнадцати, выходили из класса после занятий ближе к обеду. Я уже не дежурила под дверями в тщетной попытке подглядеть буквы – спасибо, у меня своих под матрасом навалом. Но так уж совпало, что я оказалась с ведром неподалёку. Как раз направлялась к лестнице, чтобы избежать столпотворения и не быть затоптанной спешащими в трапезную голодными пираньями.

Неожиданно у одной из учениц занялось платье.

Взяло и загорелось, само по себе. Сначала подол, а потом и лиф. Бедняжка, кажется, не сразу и заметила, что что-то не так. Опомнилась, лишь когда вспыхнули рукава, и отчаянно заскакала на месте, пытаясь сбить пламя, но вместо этого раздувая его еще сильнее.

– Лави, что с тобой?

– Держись!

– Помогите! – заверещали ее одногруппницы на разные голоса.

Недолго думая, я уронила на пол тряпку, подскочила и вылила на девочку полное ведро воды. Не слишком чистой, но в тот момент мне было не до сантиментов. Я очень хорошо себе представляла, что такое ожоги, тем более здесь, где медицинские услуги сомнительного качества и уровня.

За все время пребывания в этом мире врача я не видела еще ни разу. Кажется, скоро мне это предстоит.

Брызгами окатило и подружек несчастной. Они взвизгнули еще громче и отскочили.

Огонь и не подумал затухнуть! Наоборот, словно разъярившись от того, что ему пытаются сопротивляться, разгорелся еще сильнее, злее, уже видно было, как краснеет кожа на руках бедняжки.

Откуда-то слышался топот ног – сюда неслись воспитательницы, привлеченные воплями.

Сомневаться было некогда. На кону будущее девочки!

Я рванула ворот чопорного платья для прислуги. Пуговички посыпались мелким бисером, разбегаясь по коридору. Стащила через голову за секунды, не обращая внимания на вздохи и ахи, подскочила к жертве возгорания, повалила ее на пол и плотно накрыла юбкой, втихаря проговаривая недавно разученное заклинание, которое все не на чем было проверить.

Вакуум.

Тут главное не переборщить. Не хотелось бы оставить весь коридор без воздуха!

Космос здесь еще не освоили, так что называлось заклинание на самом деле «прореженный воздух». Рекомендовалось к употреблению в быту для лучшей консервации продуктов. Там, правда, нужно было всего-то пузырек лишний из-под крышки убрать, а здесь у нас целое тело, накрытое тканью.

Больше всего я боялась, что не хватит сил.

Еще ни разу за все время тренировок я не добиралась до предела возможностей.

Истраченный резерв описывался в учебниках четко и ясно. Слабость, острый приступ голода, головокружение – анемия, одним словом. Лечилось сном и едой. Но чтобы дойти до подобного состояния, нужно было сначала выложиться целиком и полностью, до самого теоретического донышка.

Ежедневно я отрабатывала заклинания снова и снова, с утра до вечера, но ни разу не испытывала ни головокружений, ни резких приступов бессилия. Поневоле закрадывалась мысль, что резерв у меня на редкость обширный.

Вот сейчас самое время его проверить!

До нас наконец добежали преподавательницы. Первой подоспела заведующая, местрис Осборн, и не обращая внимания на лужи, опустилась на колени рядом с несчастной.

– Ох, Лавиния, как же так! – вздохнула она с непритворным сочувствием и сожалением. – Ты же так хорошо держалась, девочка моя!

– Простите, местрис… – прошептала бедняжка потрескавшимися губами.

Она вся дрожала, то ли от болевого шока, то ли от общего потрясения, широко распахнутые глаза слепо уставились в потолок. Из них ручейками, не прекращаясь, текли слезы. Мне и самой хотелось заплакать от сочувствия. Представляю, какие боли сейчас испытывает несчастная!

Только вот я не представляла, что самое страшное для нее еще впереди.

Местрис Осборн погладила воспитанницу по встрепанной макушке.

– Потерпи, милая. Скоро придет святой отец и избавит тебя от бремени, – заведующая осенила себя треугольным знамением.

Этот жест я частенько видела за обедом – перед едой некоторые служанки благословляли то ли себя, то ли пищу. Сейчас же мне от него стало не по себе. Я не понимала, зачем здесь сейчас нужен священник. Ей бы врача! Не все так худо, чтобы отправлять бедняжку в последний путь.

При мне еще ни разу не запечатывали магичек.

Впрочем, все когда-то происходит впервые…

Глава 6

Лавиния лежала, постанывая, не предпринимая ни малейших попыток подняться. Я сидела на коленях рядом, удерживая на ней платье. Один раз попыталась его убрать – и огонь откуда-то появился снова. Местрис Осборн своей рукой припечатала и меня, и мое платье обратно, с наказом не шевелиться.

Я и не шевелилась.

Наконец, спустя бесконечность, вдалеке послышались увесистые, степенные шаги.

– Отец Ульвар, вы как раз вовремя! – воскликнула заведующая, с облегчением поднимаясь на ноги. – Мейс Шев все-таки не сдержалась. Ее нужно срочно запечатать!

– А я давно говорил, – пробурчал священник, переваливаясь с ноги на ногу и неспешно подходя к нашей живописной группе.

Нестись сломя голову ему мешало внушительное пузико, с трудом маскируемое просторной рясой. Поверх вышитых алой нитью одеяний его укрывала пушистая лисья шуба, украшенная хвостами. «Теплая, наверное», – подумалось мне с легкой завистью.

– Не дело это, оставлять деву незапечатанной. Того и гляди, во грех войдет, сорвется, а то и волшбу какую творить вздумает.

Их диалог прошел как-то мимо меня. Постоянное удержание заклинания вакуума и контроль за тем, чтобы оно не захватило больше чем нужно, высасывал из меня силы. Кажется, сегодня я все-таки познакомлюсь с истощением лично.

– А это что за бесстыдное создание? – пророкотал тем временем отец Ульвар, указывая толстым перстом в мою сторону.

– Служанка, она немая, – отмахнулась местрис, как от надоедливой мухи. – Но сообразительная. Сумела погасить пламя, а то не знаю, что и было бы.

Священник смерил меня крайне подозрительным взглядом и шагнул ближе. Я отползла наоборот, подальше, действуя на инстинктах. Вообще-то хотелось бежать от этого жуткого дядьки сломя голову, но ноги, отсиженные за эти томительные минуты, отказывались повиноваться.

Меня ни на мгновение не обманул имидж добродушного толстяка. В глазах отца Ульвара виднелся холодный, расчетливый хищник, и сейчас он прикидывал, гожусь ли я на роль добычи.

Лавиния застонала, и священник моргнул, вновь перевоплощаясь во всепонимающего и всепрощающего спасителя.

– Сейчас, дочь моя, потерпи. Полегчает, – пробормотал он, с немалым трудом опускаясь на корточки. – Расстегните ей ворот!

На помощь бедняжке никто не спешил, так что я взяла себя в руки и вернулась. Под гнетом пристального внимания святого отца мои руки дрожали и путались, но я ухитрилась расстегнуть чудом уцелевшие мелкие пуговички нательной рубашки девочки. Дальше, ниже, начиналось платье, которое порядком истлело, но разваливаться не собиралось.

Но остальное обнажать и не потребовалось.

Священник вытянул из-за пазухи металлический треугольник на цепочке. «Наверное, потому они так странно крестятся, – подумалось мне отрешенно. – У них символ веры другой формы, вот и повторяют его».

Между тремя равными линиями виднелись сложные, замысловатые плетения. Некоторые показались знакомыми, но присмотреться как следует я не успела. Шепча что-то себе под нос, отец Ульвар опустил знак на обнажившуюся грудь девушки, сразу под ключицами, так что верхний угол смотрел ей точно в яремную выемку.

От вопля, который издала Лавиния, у меня встали дыбом все волоски на коже. Казалось, из нее живьем вынимают душу. Она не двигалась, только все сильнее запрокидывала голову, воя на одной ноте, и от этого становилось еще страшнее.

Девочки отступили на шаг, но испуга я не заметила ни на одном лице. Лишь болезненное любопытство и отчего-то зависть. Чему тут можно завидовать? Мучениям? Будущим шрамам?

По коридору поплыла омерзительная вонь паленой плоти. Только сейчас я поняла, что от огня до того никакого запаха не исходило. Ни жженой ткани, ни волоса.

Святой отец убрал треугольник и снова запихал его за пазуху. Там, где только что ровной розовой кожи касался металл, остались вздутые багрово-красные рубцы.

Лавиния прерывисто дышала, с присвистом, но улыбалась. Улыбалась!

От ужаса и непонимания происходящего я поднялась на ноги, сама того не заметив. Заведующая восприняла мой дикий взгляд, скользнувший по ней случайно, как некий вопрос, и снисходительно усмехнулась.

– Ты неплохо справилась, молодец. Теперь, пожалуй, будешь помогать Рути на кухне. Я ей сама сообщу, попозже. А пока пойди, приведи себя в порядок, – местрис Осборн отпустила меня легким кивком.

Я повиновалась на автопилоте. Развернулась и потопала к лестнице, по направлению к своей комнате. Перед глазами все еще корчилась в агонии бедняжка Лавиния, а в носу витал тошнотворно-сладковатый пепел.

Радости от внезапного повышения в табели о рангах я не испытывала. У меня вообще все чувства атрофировались. Как можно так спокойно реагировать на мучения ребенка? Мало того, еще добавлять к ним эту жуткую печать! Зачем?!

Что это вообще было такое?

Переодевшись в запасное платье, все так же на рефлексах, я добралась до кухни и обессиленно свалилась на ближайший стул. Не знаю, чего там было больше – шока или усталости, но все что я могла в тот момент – тупо уставиться в стену.

– Что, запечатали-таки? – тяжело вздохнув, кухарка поставила передо мной полную чашку. Сначала я подумала, что там чай, и бездумно сделала глоток. Закашлялась и подняла на женщину более осмысленный взгляд.

Вместо чая, как оказалось, я отхлебнула фирменной наливочки местрис Рути. На грушах и перце. Пожалуй, именно это мне и нужно было, чтобы немного прийти в себя и начать соображать.

Я медленно кивнула, глядя в лицо кухарке. Та поджала губы и покачала головой.

– Мейс Шев из древнего магического рода. Понятно было, что сила возьмет верх. Кровь не водица.

Уточнить, откуда она знает, кто именно пострадал, я не могла, но местрис Рути каким-то образом сама догадалась.

– У нас три девочки сейчас с даром, – обыденно, как само собой разумеющееся, пояснила она. – От Нейты и Мейми я срыва не жду. У них искра едва теплится, да и стихия у обеих более безобидная – земля. А у огненной Лавинии будут проблемы, мы все так думали. С самого начала предлагали запечатать. Пока дар в силу не вошел, оно почти не больно. Чик, и все. Но она уперлась – смогу, мол, все проконтролирую, сдержусь. Ну и вот… не сдержалась.

Кухарка снова вздохнула и налила нам обеим из пузатой бутылки темного стекла еще по глоточку.

– Оно ведь как говорят? – по-бабьи подперев щеку кулаком, продолжала женщина. Собеседник был ей нужен лишь для того, чтобы выслушать, что я и делала с превеликим вниманием. – Девке дар ни к чему. Одно беспокойство от него. А мейс Лавинии кто-то вбил в голову, не иначе ее матушка, что от запечатывания красота увядает, особенно у огненных магичек. Вот она и упиралась. На самом деле-то оно вовсе наоборот! Запечатанные в особой цене, поскольку дар у них, значит, пересиливает. Через край переливается. Мощный! И детишкам достанется. Главное, чтобы сыночку… Так что выйдет теперь наша мейс не за захолустного фермера, а за самого что ни на есть столичного мага!

Воздев заскорузлый палец вверх, словно поставив жирную точку, кухарка тяжело поднялась. Наливочка начинала оказывать свое коварное действие, и двигалась женщина с осторожностью, словно боялась себя расплескать.

– Ты посиди, выпей еще, – она заботливо придвинула ко мне матовую бутыль. – В первый раз смотреть, как запечатывают, еще тот ужас. Но ты не думай, они потом боль почти и не помнят. Стирается, как после ребеночка, а вот в жизни девка теперь устроится всем на зависть.

Я сделала вид, что подливаю добавки, но пить не стала. Хватит с меня. Еще болтать начну ненароком. Терять контроль над собой – последнее дело, особенно когда тебя может выдать любое произнесенное вслух слово.

– О, ты уже здесь! – хмыкнула заходящая на кухню местрис Осборн. – Быстро устроилась.

– У девочки шок, – вступилась за меня кухарка, за что я ей была несказанно благодарна. – Она, кажется, впервые увидела, как кого-то запечатали.

– Да? – заведующая остро глянула на меня, почти как недавно священник, и у меня от дурного предчувствия побежали мурашки по спине. – А мне показалось, что она, наоборот, опытная и очень хорошо знает, что делает.

– Повезло, наверное, – отмахнулась местрис Рути. – Вон, глаза до сих пор по медяку. Я ей своей наливочки подсунула, пусть сегодня отдохнет.

– Хорошо, – дернула плечом местрис Осборн. – Дело твое. Она теперь будет тебе помогать. Соображает вроде неплохо, зачем девке руки гробить. Они у нее вон какие, тонкие, деликатные. Пусть на стряпуху учится, может, и сгодится кому.

Я инстинктивно спрятала ладони под стол. Мне совершенно не нравился тон, которым меня обсуждали, не говоря уже о том, что обо мне упоминали в третьем лице. Чувство было, что я крепостная, которую подумывают выгодно перепродать.

– Ты чего подумала, дуреха? – фыркнула кухарка, заметив мое вытянувшееся лицо. – У нас тут солидное заведение. Отсюда за честь почитают жену взять, хоть воспитанницу, хоть служанку. Мало ли, и на тебя кто позарится! А ежели готовить выучишься, так и вовсе распрекрасно пристроиться сможешь.

Растянув губы в полузабытой фирменной улыбке, я согласно закивала. Радость неимоверная, замуж возьмут.

Вот уж сто лет не надо мне такого счастья!

Рассиживаться долго я не стала. Действие наливки быстро выветрилось, паника немного улеглась, и я поднялась, всем видом демонстрируя готовность немедленно начать помогать местрис Рути.

Заведующая пансионом давно ушла. Не по рангу ей на кухне задерживаться, хотя видно было, что в теме она разбирается. Возможно, когда-то тоже начинала с низов?

Кухарка выдала мне нож и пучок моркови, и с самым скептическим видом предложила почистить и порезать кружочками. Я не стала демонстрировать фокусы с летающим кинжалом – признаться, после полугодичного перерыва боялась промазать и не поймать вовремя – вместо этого принялась тщательно скрести грязноватую шкурку обратной стороной лезвия.

Заметив, что я знаю что делаю, местрис Рути вернулась к своим делам, то и дело поглядывая в мою сторону и подкидывая мне все новые задания. К счастью, курица была уже ощипана. Тут бы я точно провалилась с позором. А вот разделать тушку я бы смогла с закрытыми глазами. Правда, куски получились великоватыми, пришлось рубить еще на части – я-то привыкла обед для тигров подготавливать, а для себя не слишком любила стоять у плиты.

К тому моменту, как подоспели штатные помощницы местрис Рути, у нас уже был готов куриный суп. В прозрачном бульоне плавала мелкая свежая зелень. На кухне все подоконники были уставлены длинными рядами крошечных горшков с рассадой, так что травы поставлялись к столу буквально с грядки.

– Отнеси порцию мейс Шев! – приказала кухарка, уверенными движениями собирая поднос для больной.

Тут и кусок хлеба, свежего, еще теплого, и квадратик масла, и миниатюрная плошка с медом, и, разумеется, чашка супа. Первое здесь ели из забавных чашек с двумя ручками. Для леди они выполняли чисто декоративную функцию, а вот работницы частенько брались за них и по-простецки опрокидывали оставшуюся на дне жижу в рот.

Я чуть было не отозвалась «Да, местрис», как это принято у местных служанок, но вовремя прикусила язык.

– Она мне теперь помогает. Так же, как и вы, – женщина обвела суровым взглядом прежних ассистенток.

Ох, мне эта проблема и в голову не пришла! На кухне уже имелось две помощницы, не начнут ли они меня выживать? Мотнув головой, я подхватила поднос и поспешила в ученическое крыло. Потом обдумаю этот вопрос, если он возникнет. Вдруг обойдется, а я зря нервы потрачу?

В этот флигель я попала впервые. Мимо пробегала часто, но не заглядывала и не интересовалась, как там все устроено. У меня не было времени на праздное любопытство. Да и теперь некогда особо глазеть по сторонам. Пришла по делу, быстро выполню задание и обратно.

Сама не знаю, была ли я довольна неожиданным переводом на новое место. С одной стороны, полезные навыки никогда не лишние. Научусь готовить местные блюда, познакомлюсь ближе с аборигенами, сумею их привычки лучше имитировать. С другой – меньше простора для тренировок. Теперь я вряд ли останусь днем одна, разве что ближе к вечеру, в комнате.

Надеюсь, меня хотя бы не приставят мыть посуду, иначе это вовсе не повышение выйдет…

Девочки жили по двое. Сейчас крыло пустовало, все ученицы сидели на занятиях. Столь громкое происшествие тем не менее не нарушило их расписание. Лишь Лавиния отлеживалась, но было бы удивительно, если бы ее после всего попытались усадить за стол.

Не без труда найдя нужную дверь, я чуть не столкнулась с седовласым старцем, как раз покидавшим комнату. Следом за ним вышла местрис Осборн и не дернула и бровью. Вроде меня здесь нет. Минутка признания и благодарности окончена, всем спасибо, все свободны.