Я остановился, окинул взглядом притихший после грозы город. Мне показалось, что он весь дышал тёплыми чувствами.
В больницу меня пропустили едва я достал удостоверение, проводили до морга, где врач уже осматривал тело. Как только я вошёл, врач опустил руки и уставился на меня, как на дикобраза.
– Добрый день, это Николай из кафе? – спросил я.
– Да. А вы кто?
– Столичный Комитет, инспектор Жрановкий.
Врач, немолодой мужчина с бесцветными глазами, кивнул и продолжил осматривать тело. Лицо Николая действительно было серым. Со стороны могло показаться, что его обрызгали краской из баллончика. Губы склеились между собой, крылья носа сьёжились. Я провёл рукой по его волосам, и они выпали. По кончикам пальцев пробежал энергетический разряд.
Перед внутренним взором картинка прояснилась. Потоки, завязанные в тугой узел, сконцентрировались преимущественно в голове. Две жилы протянулись к сердцу и желудку. Немного странное сочетание сузило круг возможно задействованных заклятий. Узел в голове ещё жил. Я жестом попросил врача отойти. Пальцами, аккуратно разжал графитно-серые губы. Изо рта трупа поднялось облако пепла. Я сплёл две дифференциальные ловушки и заключил в них пепел. Потом внимательно осмотрел глазные яблоки. Зрачки растворились, белок глаз посерел. Узел заклятия в голове выдохся. Теперь труп песрестал быть опасным.
Я повернулся к застывшему в нерешительности врачу и прошептал одними губами заклятие памяти. Проник в его церебрум, нащупал воспоминания о последних нескольких минутах и аккуратно заменил на другие. Теперь врач будет думать, что во время моих манипуляций разглядывал плакат на стене.
Закончив, я похлопал доктора по плечу, вышел из морга и сел на скамейку в коридоре. Из кармана выудил небольшой блокнот с розовым единорогом, открыл его и стал восстанавливать на бумаге трёхмерную проекцию энергетического узла. Природа заклятия прояснилась. Его сплёл некто, хорошо владеющий магией земли, но не обладающий большой силой. Впрочем, отсутствие мощности волшебник умело компенсировал мастерством.
Земля – пыль в лёгких. Сплетение потоков в самозатяжной пожарный узел усиливало эффект и не давало снять заклятие с помощью магии. Его можно было только разрубить. Но для разрубания понадобилась бы большая магическая сила. Очень большая. С такой силой можно было взорвать кафе.
Волосы на затылке шевельнулись. Подумав про мощность необходимую для разрыва подобного заклятия, я вспомнил свои ощущения от нахождения возле здания кафе Волковской. В первые дни оно давило на меня. Даже просто находиться рядом с ним было сложно. Похожие ощущения посещают человека, который находится возле километровой отвесной скалы, на вершине которой покачивается огромный валун.
Во время последнего визита что-то изменилось. Давящее чувство ушло, но пройти в дверь я не смог. Магический барьер, направленный на работников Комитета? Каким образом он работает? Откуда берёт энергию для существования и для препятствия входу? И, самое главное, как этот барьер определяет кто из входящих людей является сотрудником Комитета по делам магии?
Пока я обдумывал варианты ответов на эти вопросы, рука сама собой нарисовала в блокноте нечто, похожее на существо, которое я встретил возле кафе. В его магической природе я не сомневался. Интересно, откуда оно там появилось? Я увидел существо сразу после того, как постучал в дверь. Одновременно с этим моё тело сковало оцепенение. С чем оно было связано – с физическим контактом с дверью кафе или с существом? А спадание оцепенения и пропажа гнетущего ощущения возле кафе связано с выходом Дарьи или с исчезновением существа?
Мимо, в футболке с закатанными рукавами, прошёл доктор, проводивший осмотр тела. Я посмотрел на часы, понял, что просидел здесь почти два часа, но так и не понял какое именно заклятие использовал убийца. А всё потому, что думал о загадочном существе и барьере в кафе Волковской, а не о заклятии – мысленно попенял я себя.
Я встал, сунул блокнот в карман и направился к выходу. Надо поесть, забрать список сотрудников у Дарьи и её дело из Комитета. Заодно сдать в Комитет пыль на анализ. Ловушки с пылью я положил в другой карман. Сначала поесть – решил я.
В ресторанчике на площади свободных мест не оказалось – пришлось ждать. К счастью, недолго. За едой мысли снова вернулись к заклятию. Тот, кто его наложил, имел большой опыт в подобных вещах. Вопрос в том – кто он? Кому мешал Николай? Заместитель генерального директора популярного кафе на отшибе – человек немаленький, но и не большой. Вывод напрашивался сам собой – это могло быть выгодно кому-то из кафе.
Брусчатка на площади высохла, а вот швы между плитками ещё не просохли, от чего вся поверхность площади “Смены” превратилась в геометрическую абстракцию. Ласковое солнце уже начало клониться к крышам, когда я вошёл в пустынное здание Комитета. На этот раз при входе появился охранник – бодрый дедуля с озорными глазами.
– Эк тебя занесло, милок. – сказал он мне, как только я вошёл. – Дуй отсюда, нет здесь никого. Завтра будут.
– Время-то ещё. – я посмотрел на часы. -Ещё двадцать минут до конца рабочего дня.
– Да что тут эти двадцать минут решат. – хохотнул дед. – Завтра приходи.
– Неа. Вызывай начальство. – улыбнулся я в предвкушении.
Дедок сначала удивился, даже засмеялся, но, когда понял, что я не шучу, заметно сник.
– А ты вообще кто? – наконец спросил он.
Я молча показал ему удостоверение. Охранник пожевал губами и обречённо спросил:
– До завтра не подождёшь?
– Нет. До завтра не подожду, а вот начальство подождать придётся.
– Тебе Бориса Игнатьевича или Нонну Никодимовну?
– Давай Нонну Никодимовну, от неё толку больше. – решил я.
Охранник пробежал пальцами по ящику с ключами, выхватил один, не глядя на прилегающую бирку, прошёл до ближайшего кабинета. Там он надолго скрылся. Я сел на стульчик возле турникета, достал блокнот и снова погрузился в изучение рисунка с узлом заклятия.
Красивый узел. Идеально выверенная схема. Ни одного лишнего потока. Каждый усиливается за счёт своего положения, рисунка и соседства. Тот, кто придумал этот узел хорошо разбирался в углублённых основах управления магией. Волшебник профессионал убивает управляющего кафе в захолустье? Человек, который умудрился постичь углублённые знания магических искусств в эпоху полного запрета на магию, в условиях, в которых даже базовые знания о магии получить сложно и опасно, рискует всем ради убийства какого-то управляющего? Что-то не сходится.
Охранник вернулся из кабинета и погрузился в графический кроссворд. Время от времени он бросал на меня тревожные взгляды. Минуты тянулись медленно, складывались в десятки. За окном, по площади носились дети, поднимая в воздух крылатые облака из голубей. Тихий, уютный город, умиротворял, а расхлябанность и разгильдяйство работников местного Комитета раздражало.
Через полчаса в дверь ворвалась раскрасневшаяся Нонна Никодимовна. Не надо было быть волшебником, чтобы понять, что женщина в ярости. Увидев мой насмешливый взгляд, Нонна Никодимовна сникла и, с чувством собственного достоинства прошла в свой кабинет. Я не стал дожидаться приглашения и пошёл за ней.
– Я пришёл за делом Волковской. Вы нашли его? – спросил я самым вежливым тоном, но который был способен.
– Нашли. – женщина вытащила из ящика стола картонную папку и швырнула её на стол передо мной. – Не могли до завтра подождать?
– А у вас всегда такой бардак в отделении или только сегодня? – уже не сдерживая раздражение, спросил я.
– У нас всё в порядке в отделении. – холодно ответила Нонна Никодимовна.
– Настолько в порядке, что за двадцать минут до конца рабочего дня Комитет пустует? Сколько вы искали дело, которое находится в работе? Почему никто не появился ни на месте убийстве, ни в больнице?
– Туда же вы поехали. – женщина покраснела, потом побледнела, а потом пошла пятнами.
– Я не отношусь к вашему штату. Дело Волковской до этой минуты находилось исключительно в вашем ведомстве.
Нонна Никодимовна промолчала в ответ.
– Вам придётся навести порядок в отделении, иначе этим займётся столичный Комитет.
– Не угрожайте мне! – взвизгнула заместитель начальника.
– Я не угрожаю, я предупреждаю. – я взял со стола папку. – А где дело Миляева?
– Ещё не нашли.
– Ну так найдите! И побыстрее, пожалуйста!
– Это Волковская? – неожиданно спросила Нонна Никодимовна.
– Что Волковская?
– Убила кого-то в своём кафе.
– Почему вы так думаете? – теперь я посмотрел на женщину с любопытством.
– Она волшебница. И это её кафе. – Нонна Никодимовна жадно вглядывалась в меня.
– Вы полагаете, что она единственная волшебница в городе?
– Нет, но она единственная, кого было приказано отпустить после совершения доказанного волшебства.
– Это все аргументы?
– Нет. Мы все знаем, что в кафе Миляева запрещено входить всем сотрудникам Комитета. Каждый, кто приходит к нам работать, сталкивается с давлением, которое исходит от кафе. У некоторых даже возникают панические атаки. Лично я до работы в Комитете бывала в том кафе почти каждую неделю, а теперь не могу даже подойти к нему.
– Этот запрет был наложен ещё на этапе утверждения документации на строительство. – я развёл руками. – Но механизм барьера мне тоже интересен. Значит, вы говорите, что до поступления на работу в Комитет, вы могли спокойно посещать кафе, не ощущая никакого дискомфорта?
– Ни малейшего. – женщина смутилась.
– Что же. Это интересно, но, боюсь, может не иметь отношения к сегодняшнему убийству. До свидания, Нонна Никодимовна.
– До свидания, Фёдор.
Всё чудесатее и чудесатее – думал я, пока медленно шёл через площадь к гостинице. Не зря Филипп Миляев посвятил жизнь изучению магии и её проявлений. Я даже не слышал о таких хитроумных заклятиях, которые способны узнать место работы. Солнце скрылось за крышами, а людей на площади прибавилось. Снова заиграла музыка – теперь это была молодёжная группа из двух гитаристов, аккордиониста, ударника и скрипачки. Вокруг них собралась толпа, люди водили хоровод и подпевали, дети танцевали внутри хоровода. Я невольно заслушался.
“Золотая ниточка, родниковая,
Узелок на узелке.
Всё ведёшь ты меня, непутёвого,
По земле,по земле.
Журавлиным берегом, медным камушком,
Колокольной капелькой
Все зовёшь ты меня, безымянного,
Ласково, ласково.”
*использован текст песни “Золотая ниточка”, группы Медвежий угол.
Настроение поднялось, закатные лучи скользнули по окнам за спинами музыкантов, отразились огненными бликами. Захотелось пуститься в пляс вместе с разношёрстной толпой. Я дослушал песню, запомнил название группы и продолжил свой путь.
В гостинице было тихо и пусто. Портье – женщина неопределённого возраста, дремала за стойкой, облокотившись на руку. Я тихонько прошмыгнул мимо неё на второй этаж. В номере я сразу же открыл окно, чтобы слышать музыкантов, умылся холодной водой, переоделся в спортивные штаны и, вместе с папкой, завалился на кровать.
Материалов в деле было не много. Общие данные, опрос свидетелей, протоколы допросов. Свидетелей – два человека. Женщина, на участок которой вывалилась Волковская, ничего не видела, только слышала взрыв.
А вот показания мужчины оказались интереснее. Он осматривал кусты сирени на своём участке, когда увидел девушку, идущую по дороге. Девушка шла молча, внешне была спокойна. Со стороны улицы Мира вылетел серебристый внедорожник и, не сбавляя скорости, помчался в сторону девушки. Девушка обернулась и застыла на месте. Мужчина утверждал, что она была в ужасе. Внедорожник не пытался уйти от столкновения и ехал целенаправленно на девушку. Лицо водителя было закрыто. Мужчина выскочил с участка, в попытке спасти девушку, но перед ней автомобиль резко остановился. При этом двигатель продолжал гудеть, а колёса крутиться. Потом автомобиль заглох, девушка побледнела и мужчина, пришедший в себя после увиденного, схватил её и потащил в сторону противоположного забора. Он услышал, как автомобиль резко рванул с места, а вслед за этим последовал взрыв. Девушка после произошедшего ничего не говорила и, по его мнению, пребывала в состоянии шока. Мужчина раньше работал в Комитете регионального центра и уже сталкивался с подобным. Поэтому сразу понял, что произошло и вызвал представителей власти.
Мозг лихорадочно анализировал информацию. Если верить показаниям свидетеля, это могло быть не случайное дтп, а сознательный наезд. Прибавить к этому тот факт, что в гибели Павла Миляева так же фигурировал наезд серебристого внедорожника, то картинка получается мрачная.
Нет, это уже паранойя. Я встал, прошёлся по комнате, выглянул на улицу. На площади зажглись фонари. Люди приходили и уходили дальше по пешеходной улице. Там и тут сновали продавцы цветов. Забавно, в столице не было такого вида уличных торговцев. Да и не могло быть – попробуй оббеги длиннющие столичные улицы.
На город опустилась ночь.
8. Мия
Я стояла перед большими двустворчатыми дверями главного входа в столичный Комитет по делам магии и никак не могла решиться открыть их. Сегодня я переступила новый порог в своей жизни. Первого июня, в день защиты детей, я начала новую жизнь. Технически – ещё не начала, конечно. А если не решусь войти, то и не начну. С этой мыслью я собрала всю свою волю в кулак и распахнула двери. За ними раскрывался большой светлый холл, с деревьями в огромных кадках, стоящих по углам. В центре расположилась белая круглая стойка информации и регистрации. Я прошла к ней уверенным шагом и, как только девушка, сидящая за ней, обратила на меня внимание, выпалила:
– Здравствуйте. Как я могу попасть в отдел по несанкционированному применению магии? – я отрепетировала эту фразу до зубовного скрежета.
Девушка смерила меня холодным взглядом и поинтересовалась:
– Назовите полное имя и цель визита.
– Жрановская Мия Сергеевна. Цель – трудоустройство.
– По вопросам трудоустройства в отдел кадров. – девушка тут же потеряла ко мне интерес.
– Мне сказали подойти сразу в отдел. – я сжала руки в кулаки. Волнение подкатилось к горлу.
– Кто сказал?
– Просо Николай Иванович.
Девушка посмотрела на меня взглядом, от которого по затылку пробежала изморозь и подняла трубку стационарного телефона.
– Николай Иванович, к вам пришла Жрановская Мия Сергеевна. Утверждает, что вы её ждёте.
Через минуту девушка положила трубку и подняла её снова, набрав другой номер. На меня она больше не смотрела и вела себя так, будто рядом никого нет. Я пригляделась к ней, стараясь запомнить лицо. На всякий случай. Спустя ещё несколько минут ко мне подошла женщина в чёрной униформе, сухо поздоровалась и повела по длинным коридорам в другое крыло здания. Сначала коридоры были белыми, как в холле, потом сменились на мятные. Пройдя по нескольким переходам, мы поднялись на лифте на седьмой этаж, прошли через полукруглый коридор с нежно-голубыми стенами и уткнулись в дверь с надписью “Не входить”.
– Вам сюда. – сказала мне женщина, чуть смущённо улыбнулась и ушла в обратном направлении. Я осталась стоять перед дверью, охваченная новой порцией сомнений.
В голове снова всплыл вчерашний разговор с родителями.
– Ты с ума сошла! Ты сошла с ума! Ты сошла с ума! – причитала мама, сидя за кухонным столом с пустой кастрюлей в руках.
– Ладно Федька, но ты то! – добавил отец.
– А что Федька? Ему можно, а мне нельзя что ли? – привычно взбунтовалась я.
– Федя всегда себе на уме был. Всю жизнь каждое дело поперёк делал. А ты? – отец схватился за голову. – Ну что за девушка! Вечно тянется за братом, хоть бы раз родителей послушала.
– Федя мужчина! А ты-то куда? Там же опасно! – воскликнула мама.
– Началооось! – я закатила глаза.
