Аркадий Сединкин "Два месяца с Лилу"

Настал момент истины. Если мы стали жертвами мошенников, Лари достаточно не отвечать: мы в другой стране, лодка почти в тысячи километров от нас, толком никаких документов у нас нет. Но, черт возьми, Лари ответил! Он даже прислал документ о передаче лодки ему. Без цены это была скорее дарственная, но его ответы удовлетворили чиновников, и спустя время у меня в руках красовался судовой билет на нашу яхточку. Мы действительно её купили!

Не могу сказать, что чувство беспокойства меня оставило, но притупилось оно точно. Пора было начинать подготовку к переходу из Кеми в сторону России.

#5 Выбираем имя. Нормальный осмотр. Начало ремонта.

Любой приличной яхте нужно имя. На нашей было написано Veera, и нам это не нравилось.

От меня, как от капитана, поступило задание: имя должно быть коротким и легко читаемым. После некоторой дискуссии решили, что наша яхточка будет называться «Лилу», для международности – LEELOO. Наш пятый элемент (в команду входило 4 человека), всё как у Бессона. Хотели даже покрасить надводный борт кое-где оранжевой краской, но на момент написания этих строк руки до этого так и не дошли.

Каждый, кто занимался подготовкой яхты к спуску, знает: работы всегда хватает. Беда в том, что мы понятия не имели, что потребуется сделать. В задачи первой поездки входило определить масштаб необходимых доделок.

В момент покупки стало понятно, что потребуется вплотную заняться подводным бортом снаружи: Лари ободрал его немилосердно в попытках сделать лодку более привлекательной для покупателей. В первоочередные планы также входило запустить двигатель и максимально разобраться с имеющимися приборами. Для приведения двигателя и приборов в рабочее состояние мы купили две аккумуляторные батареи.

Мы понимали, что нужно будет шкурить, красить, что-то собирать и чистить. Поэтому брали с собой всё, что можно. Была даже наивная надежда спуститься на воду.

В дорогу отправились на двух машинах. В первой поехала Аня со своим бойфрендом. Во второй машине поехали я, Маша и Миша.

Выезжали мы в самом конце апреля. Погода стояла достаточно теплая, питерские яхтсмены принялись спускать лодки на воду и выходить в пробные походы. Однако с продвижением на север всё больше закрадывалось подозрение о неприятном сюрпризе. Появился снег: сначала так, кое-где, он лежал в тени домов и оврагов, но чем дальше мы забирались, тем больше его встречалось. В Кеми мы застали рыбаков, мирно сидящих на льду залива. Речь о спуске яхты даже не шла, разве что мы бы переоборудовали её под ледокол.

По прибытию на место с нами случился забавный казус, но прежде немного терминологии. Есть такое понятие «судовое время», то есть то время, по которому живет судно. В большом флоте суда постоянно пересекают часовые пояса, а бывает даже и линию смены даты. Чтобы экипаж не мучился, капитан вправе назначить любые удобные дату время. И так случилось, что почти двое суток по приезду мы жили по какому-то выдуманном времени, которое я сам для нас назначил. Дело в том, что в России то отменят переход на летнее время, то опять введут, поэтому периодически у нас случается «темпоральный разрыв» с Финляндией. Приехав, я почему-то решил, что они в данный момент живут на один час впереди. Я был настолько уверен, что перевел часы телефонов под «новый» часовой пояс и негодовал, почему они сами этого не сделали, хотя раньше всегда так и делали. Мы не могли понять, почему с утра кафешки открыты на час раньше, и почему супермаркет уже закрыт вечером. Не знаю, сколько бы мы жили по «судовому» времени, если бы нам, наконец, на глаза не попались местные часы.

Радостной новостью стало то, что яхта стояла на месте. Дело в том, что Лари перестал выходить на связь. Телефон не работал, почта молчала. Появился повод беспокоиться с новой силой. Увидев яхту, мы выдохнули с облегчением, закипела работа.

Первым делом бросились осматривать всё, что не успели проверить в январе. Одной из первых находок стал флагшток с пиратским флагом! Стало понятно, почему предыдущие владельцы яхты с регистрацией не спешили.

Йо-хо-хо, топи сухопутных крыс! На деле мы это флаг никогда не поднимали, но бережно храним – кто знает, как жизнь повернется.

В своем старании привести лодку в приличный вид Лари не только обдирал, но и красил. Части салона покрывала белая водоэмульсионная краска. К её достоинствам можно отнести разве что низкую стоимость и простоту нанесения. Такая краска практически полностью растворяется водой и отваливается от любой поверхности. Вообще непонятно, зачем её производят. К тому же Лари как попало красил всё, что видел, и брызги летели во все стороны.

Скоро вся эта краска начала облезать и размокать под ногами. Мы с Машей сфокусировались на борьбе со старой краской и разрастающейся грязью. Очищенные места приходилось заново красить.

Шкурить – основной ремонтный навык яхтсмена. Маша активно вливается.

По наводке кого-то из яхт-клуба поехали в местный хозяйственный. Кое-как объяснив, что нам нужно, мы купили белой краски для внутренних работ, белую краску для подводного борта, лак и множество мелочей. Чек вышел солидным, основную стоимость составляла краска для подводного борта. Даже растворитель для неё стоил каких-то неприличных денег. Продавец уверял, что её хватит на много лет: мол, покрасил и забыл. Как бы ни так, но об этом позже.

Зато лак, который мы купили тогда же, оказался ну очень стойким – банка так и стоит неоткрытой.

Убирая в лодке, мы непрерывно натыкались на что-то новое. Обнаружили невероятное количество веревок всех цветов и калибров, два якоря, один из которых вполне бы сгодился на яхту в два-три раза большую, чем наша, масса всяких разных рукояток, которым нам предстояло найти применение и так далее.

Я переключился на очистку борта. Всю неделю я ползал под лодкой и шкурил, шкурил, шкурил. Когда я уставал, меня сменяли Миша с Машей, ведь шкурить – любимое дело яхтсменов. Красить борт не стали – слишком уж холодно.

Миша вплотную занялся двигателем и всей электроникой на борту. С двигателем всё вышло удачно, мы быстро нашли место для аккумулятора, всё остальное присутствовало и с виду находилось в рабочем состоянии.

Когда всё было готово, я, следуя инструкции повернул ключ в замке зажигания, и двигатель запустился. С первого раза! Включил передачу – винт закрутился и раскрылся. Прибавил газу – молотит от души. Снова убавил, попробовал «заднюю» передачу – работает! Восторг, который сменился паникой. Дело в том, что двигатель должен охлаждаться водой. Эту воду качает специальный насос прямо из того водоема, в котором находится лодка, туда же эта вода и отправляется после того, как заберет часть тепла. Мы же стояли на берегу, двигатель не охлаждался, в таких условиях можно запускать его на считанные минуты. Я отчетливо всё понимал, поэтому поспешил повернуть ключ зажигания в исходное положение. Ничего не произошло, двигатель и не думал глохнуть! Потухли лампочки контроля, двигатель был обесточен, но это его не волновало совершено. Будь он бензиновым, он бы, заглох – свечи не могли бы выдать искру, а без искры нет и горения. Но дизельным двигателям ненужно ничего, кроме топлива и кислорода, если они запустились. Мелькнула идея перекрыть топливо, но его оставалось ещё много в трубках и фильтрах, пока всё сгорит – движку конец, а в инструкции не написано ни единой строчки о том, как, мать его, глушить! Спас всех Миша! Он догадался убавить газ на минимум –двигатель «чихнул» пару раз и заглох.

С электрикой всё шло не так гладко. Все приборы, ходовые огни, свет салона, плита и даже печка (да, в финских яхтах вместо кондиционера стоит отопление) должны питаться от второго аккумулятора. Мы не могли найти место, где он мог бы располагаться. Яхта пронизана проводами, которые порой начинаются из ниоткуда или заканчиваются ничем. «Главный распределительный щит» с предохранителями – «спагетти» из проводов. Проводка на «Лилу» имеет забавное свойство менять цвет изоляции: вот провода одного цвета заходят в какое-то недоступное для наблюдения место, а вот с другой стороны выходят провода совсем других цветов и в другом количестве. Миша сходил с ума.

После невероятных мучений с мультиметром и израсходовав годовой запас матерных слов, мы сдались. Появилось предположение, что Лари наврал нам, и всё питается от одного аккумулятора. Может дело в каком-то предохранителе или контакте, а мы не понимаем, как правильно включить?

Спустя сутки я полез в рундук кормы, объем которого слабо себе представлял. Там открылся новый мир. Через этот рундук, внешне размером с большую коробку от обуви, можно попасть в кормовую часть лодки. В этом «помещении» жутко неудобно для человека, но объем солидный. Тут то, в самой корме, притаилось место крепления второго аккумулятора – специально сконструированный пьедестал, с надежным креплением и отдельным рубильником.

Как только удалось водрузить батарею на свое место, лодка ожила: всё заработало, а у Миши прибавилось работы по проверке и починке. Большой успех!

Мы работали как проклятые: в Кеми видели только яхту, магазин продуктов и квартиру, где ночевали. Сделали много, но список предстоящих работ оставался длинным. Так или иначе, в нашем внимании нуждался почти каждый узел.

Так закончился наш первый заезд на «Лилу» и началась подготовка ко второму, который должен был стать отправной точкой в долгом переходе в Котку.

#6 Готовимся к приключениям, а Лари пропал с радаров.

Пока «Лилу» стояла в Кеми, говорить о каком-либо нормальном яхтинге не приходилось: слишком далеко, долго и дорого ездить. Требовалось перегнать яхту максимально близко, идеально – в Котку.

Начали подготовку с покупок: от спасательных жилетов и карт, до помп и ламп ходовых огней. Я как заправский хомяк шнырял по городу и волок в норку всё, что может пригодиться. Выяснилось, что расходы на карты всего маршрута сравнимы со стоимостью половины лодки. Чтобы не разориться, я купил только несколько генеральных мелкомасштабных карт и понадеялся на электронную картографию.

Самым же интересным грузом стали наши коты. Рыжулю зачислили кэптен-кэтом, поскольку у него отсутствует ухо и вид он имеет невероятно лихой. Бальтазар же за внешнее сходство прозван Пастером, корабельным священником.

Для подготовки котов к такой вольной жизни мы начали гулять с ними вечерами во дворе, но длилось это недолго. Однажды ночью Рыжуля проявив невиданное упорство, залез в шкаф и вывалился оттуда, сломав себе заднюю лапу. Теперь кот хромал, что сделало его ещё больше похожим на пирата. Мы вынужденно отложили старт мероприятия – коту требовалась помощь.

Бедняга ограничен в передвижении, чтобы сам себе не навредил.

Травма не помешала планированию плавания.

Время мы зря не теряли и продолжали подготовку. Краеугольным камнем мероприятия оставалось молчание Лари, у которого хранились матрасы и мягкие спинки диванов для лодки. Изготовить их самостоятельно трудно.

Я применил последний из возможных способов связи – написал бумажное письмо по адресу регистрации Лари. Как я понял, сам он там не жил, но зато жили родители. Само письмо получилось предельно коротким: друг, мы собираемся в большой поход и не можем тебя найти, не мог бы ты нам отдать матрасы и всё остальное. Письмо ушло, и почти до нашего отъезда не было никаких вестей. Как вдруг мне позвонила какая-то финка и сказала, что матрасы и спас жилеты они завезли на лодку. Лари бесследно пропал и для них: поехал в Африку, и сгинул.

7 июля 2018 года мы закончили сборы, Рыжуля окреп и получил железную ногу – сломанные кости собирали на вживленный штифт, а мы с Машей сдали квартиру, погрузились в очередной раз на Аню и поехали в Кеми. Границы проскочили быстро и спокойно, вечером того же дня прибыли на место. Мы отпустили Аню в обратную дорогу, а сами легли спать прямо в лодке. Этот заезд не предусматривал таких удобств как квартира -только лодка, только хардкор. Так начались наши приключения в Кеми.

#7 Кеми (65°43,70’N 24°33,27’E). Новые знакомые. Спуск!

Город и яхт-клуб преобразились с нашего майского визита. Жизнь кипела, открылись магазины и лавочки, начался фестиваль еды, на котором очень аппетитно выглядел кебаб, но очередь в него стояла такая, что я только с третьей попытки достоял до конца.

Рыжуля быстро освоился и с удовольствием гулял по окрестности на шлейке, а вот Балтик стрессовал и несколько дней почти не ел.

Неделя ушла на подготовку лодки к спуску на воду. В целом всё шло стандартно: покраска борта, мелкий ремонт, разбор и укладывание вещей по местам. Пока мы этим занимались, немного познакомились с местными.

Первым нашим знакомым жителем стал паренек, который совмещал в себе роли швартовщика, администратора, уборщика, спасателя и даже сторожа в яхт-клубе. Однако такое обилие должностей нисколько его не обременяло. Он приходил утром, надевал оранжевую жилетку, символизирующую, что он на посту, и начинал скучать, сидя в кресле в теньке. Иногда он брал безалкогольный коктейль в местном баре при клубе, а если приходила новая лодка, то болтал с прибывшими. Раз или два в день он тратил пятнадцать минут на приборку в местном туалете и душевой. На этом вся его работа заканчивалась.

Наше прибытие немало развлекло паренька. Когда же дело дошло до спуска «Лилу», он даже остался сверхурочно, чтобы помочь и, наконец, увидеть нас на воде.

Однажды поздно вечером, когда я работал возле лодки, ко мне подошел пожилой мужчина. Я напугался, что побеспокоил его тем шумом, что производил. Оказалось, что это секретарь яхт-клуба и очень милый человек. Он выслушал нашу историю и выразил всякую готовность помочь. И, надо сказать, он помог. Через него мы вызвали кран, который спустил «Лилу» на воду, и организовали продажу ненужного лодочного трейлера. В общем мировой оказался мужик. Он любит Вотсап, и мы до сих пор переписываемся. Он же предупредил меня, что кто-то пытается продать «Лилу» без моего ведома, но об этом как всегда позже.

Первая неделя прошла как в тумане: мы готовили лодку, работали удаленно, следили за котами, а у меня ещё и шёл дистанционный интенсив английского. Наша жизнь превратилась в череду бесконечных дел без перерыва. Засыпали мы, едва коснувшись простыни, чтобы встать рано утром и продолжить.

Наконец, настал тот благословенный день, когда из сухопутных мы превратились в морских. Как всё поменялось! Из безумных бомжей, живущих на яхте в кустах яхт-клуба, мы превратились в яхтсменов! Нам выдали место у причала. Наконец, наша мечта обрела физическое воплощение: лодка была на воде, держалась на плаву, и мы могли готовиться к отходу.

Перемещения яхты на кране всегда очень ответственный момент.

И вот мы на воде, дело за малым – поставить мачту.

#8 Внезапное приключение.

Мы провели две ночи в яхт-клубе Кеми. Ремонт не останавливался ни на минуту. Помню, что гальюн я закончил чинить минут за 15 до того, как мы отчалили в сторону Швеции. За эти два дня мы поставили мачту, не без сердобольного незнакомца, видевшего наши с Машей мученья, привели лодку в порядок для перехода, провели весь такелаж, но больше всего мне запомнился наш первый отход от берега и возвращение.

Дело было вот в чем. На воду нас поставили у берега, под краном, который позволял поставить мачту. Однако, мы загораживали подход к месту сдачи фановых вод (продукты жизнедеятельности накапливают в специальном баке на яхте, а потом выкачивают насосом в бак на берегу и не загрязняют воду). Нам велели ставить мачту и вставать на наше законное место у причала, а не загораживать столь важное сооружение. Легко сказать, да трудно сделать. Опыта самостоятельного отхода-подхода у меня было с гулькин нос и то на другой лодке, но деваться некуда.

Завели двигатель, отдали швартовы. Нужно было развернуть лодку на девяносто градусов в сторону выхода. Я дал передний ход. Оказалось, что даже на самом малом ходу лодка несется на умопомрачительной для такой маленькой гавани скорости. Я попробовал убавить газ, но двигатель заглох! «Лодка вот-вот станет неуправляемой», – мелькнула в голове мысль, и я снова повернул ключ в замке зажигания, да так, что сломал его! Двигатель взревел. Закладывая виражи в опасной близости от других лодок и пугая яхтсменов на стоянке, мы понеслись прочь к выходу из марины. Дело плохо. Лодка двигалась слишком быстро. Думать о том, чтобы развернуться в марине и встать на наше место, не приходилось. Оставалось только одно – выходить в море. Карты, как и многое другое, мы не подготовили, но только в море можно было попробовать приручить двигатель и управление.

Вылетев из гавани, я понял, что о свободной воде речь не шла. Кругом камни, но хорошо обставленный буями фарватер. По нему-то мы и отправились вперед вместе с котами. Я не был уверен, что развернусь в границах узкого фарватера, пришлось идти вдоль. По дороге нам встретились наши знакомые по яхт-клубу, и мы гордо заявили, что всё ОК, у нас проверка двигателя. Передышка и вынужденная прогулка прояснила мне мозги. Я понял, что можно использовать нейтральную передачу как способ поддержания оптимальной скорости вместо газа. Включаешь минимальный ход, разгоняешься немного, потом нейтраль и идешь накатом. Мы отрепетировали такие маневры, нашли место для разворота и вернулись в яхт-клуб. Спокойно вошли в марину, нашли свое место и ошвартовались.

Встали мы, правда, не удачно. Я отправил Машу на корму тянуть «якорный» конец, но как бы она ни старалась, лодка не двигалась. Я был озадачен: носовой конец я отдал, держал его на руках без натяжения, а Маша, пыхтя как паровой буксир, сдвигала лодку едва-едва. Дело нечисто. Финн с соседней лодки пытался подсказать мне, что, мол, у тебя ещё второй носовой привязан, но я его не послушал. Долго Маша мучилась, потом и я попробовал, и только после этого сообразил, в чем дело. Бонусом получил от Маши нагоняй за невнимательность.

Лилу на своём законном месте у причала.

После этих приключений мы достали спас жилеты поближе. У нас даже было два жилета для котов. Сейфти фёрст! Бальтазара затолкать в жилет чисто физически не получалось: он отбивался всеми конечностями и помогал себе зубами и когтями. Он лучше утонет, чем стерпит такое оскорбление. Рыжулька позволил надеть на себя жилет, но потерял возможность даже ходить – падал на бок, видимо, жилет как-то негативно сказывался на его ориентации в пространстве. Пришлось котов оставить как есть.