– С самого основания. Сюда почти никто не приезжает, мы, как первые переселенцы, самые смелые. Остальные будут приезжать с появлением удобств. Тогда и больше семей с детьми подтянется, я уверена. Хотя и население в десять тысяч за три года – это уже большой прогресс, я считаю. Ну, это если охватывать больше территорий. Например, близлежащие деревни…
У подножия ступеней я остановилась и вздохнула, пытаясь собраться с силами.
Ну, поехали.
– К слову, я так и не сказала, – замялась на пороге школы Аглая, оглядываясь по сторонам, словно ища кого-то, – так как мы в одном классе, меня поставили к тебе сопровождающей, поэтому извини, но сегодня нам придется побыть вместе, чтобы я показала тебе все.
Звучало логично, да и к девушке я уже начала привыкать, поэтому даже не расстроилась.
Хорошо, что она, а не кто-нибудь еще, с кем придется, как и с ней, провести весь день.
Хватит с меня пока что Аглаи.
Первым делом девушка провела меня в раздевалку с отдельным личным шкафчиком, забрала вместе со мной мои учебники и мы пошли в класс.
Одиннадцатый класс был всего один, три десятых и два девятых. Седьмого и восьмого не было, а вот младшие были полными. Здесь полупустым был лишь детский сад, что меня удивляло: вырасти среди природы, должно быть, прекрасно. Возможно, родителей пугала перспектива нападения диких животных или падение их чада с какой-нибудь скалы, а может и вообще – погребение под водопадами. Все это, конечно, не звучало серьезно и казалось глупым и надуманным, но мама объясняла это так.
К тому же, не всем подходит горный климат. Город проектировался как зона, рядом с которой вряд ли упадет очередная термоядерная боеголовка, что для меня уже было веским основанием, ведь я была согласна с мнением, что, пока существуют люди, существуют и войны.
Первым занятием была экология, предмет, который вел классный руководитель.
Что ж, чем быстрее я пройду через стадию знакомства со всеми, тем лучше.
От волнения уже и так начала болеть голова.
Когда мы вошли, все, так или иначе, бросили на меня оценивающий взгляд. Двое, парень и девушка, сразу же направились в нашу сторону. Я сильнее сжала учебники и постаралась размеренно и глубоко дышать, чтобы успокоиться. Получалось плохо.
Захотелось курить.
– А вот и новенькая, – улыбнулся парень.
Он был красивым. Я бы даже сказала слишком. Стильно одет, весь аккуратный, с иголочки, и даже приторно идеальный.
И что только такой человек забыл в этой глуши?
– Я Адам, а это Вероника, – самодовольная улыбка не сходила с его лица, он явно понимал, как он выглядит и какое впечатление оставляет после себя. Но ради кого? Пары десятков старшеклассниц из младшей параллели и… (я быстро окинула взглядом класс) восьми своих одноклассниц, включая и меня?
Я почувствовала раздражение.
Я посмотрела на Веронику, и мне и секунды хватило, чтобы понять, что она влюблена в него и в принципе должна пользоваться популярностью в классе. Маленького роста, мило одета, невероятно мягкой, немного детской внешности, с огромными голубыми глазами и достаточно длинными, до пояса, прямыми светлыми волосами.
– Приятно познакомиться.
Аглая издала какой–то непонятный утробный звук, я покосилась на нее.
– Адам и Ева, – расплылась та в улыбке.
Я даже позволила себе пихнуть девушку в бок локтем.
– Аглая!
Я успела заметить, как Вероника поджала губы и опустила глаза, вымученно улыбнувшись.
Шутку она, как и я, явно не оценила.
Зазвенел звонок, и класс разошелся по местам. По первой оценке, человек пятнадцать, не больше.
У каждого была своя парта, прям как в зарубежных школах в кино, и я села за ту, что оставалась свободной. Благо, хоть не в задних рядах класса, а то совсем покажусь изгоем.
В ту же минуту, как я села, вошел преподаватель. Мужчина.
– Доброе утро, класс, рад всех видеть, – он обвел глазами всех учеников и посмотрел на меня. Мне пришлось собрать все силы, чтобы не отводить взгляд. – Как вы уже могли заметить, в нашем коллективе появился новый человек, поэтому попрошу помочь ей как можно быстрее стать частью нашей семьи.
И, к моему удивлению, на этом внимание ко мне кончилось. Он начал урок. Я облегченно выдохнула.
Я приехала как раз на осенних каникулах, поэтому материал был новым для всех, и я в принципе смогу легче влиться в жизнь новой школы.
Парень, сидевший передо мной, немного развернулся ко мне, протянул кусочек бумаги, сложенный пополам, и подмигнул.
Для меня это было так неожиданно, что я даже улыбнуться в ответ забыла.
Только первый день, а уже миллион ошибок, так и до школьного психолога недалеко, а с ними у меня, как правило, вообще не ладилось.
Я аккуратно положила листочек между страниц тетради и развернула.
«Завтра в шесть посвящение. Познакомишься со всеми. Придешь вместе с Аглаей, мы уже договорились. Это обязательно. Отказ не принимаю. Сегодня покажем тебе окрестности и «местных». Возражений не хочу и слышать.
Адам».
Замечательно.
Ненавижу, когда парни считают, будто бы девушки голову теряют, когда ими командуют и не оставляют выбора.
Просто отвратительно.
Скажу, что неважно себя чувствовала.
Да даже врать не придется, мне уже и так ужасно болит голова. Можно даже сказать об этом сегодня и не пойти в школу завтра, ссылаясь на плохое самочувствие.
Выбора мне не оставили.
***
– Да успокойся ты, обычная прогулка после школы, – Адам закатил глаза, сложив руки на груди, что точно не добавляло ему важности в моих глазах. – Немного поднимемся в гору, подышим разреженным воздухом… Сказка!
Я мрачно посмотрела на него исподлобья.
– Да давай, будет весело, – поддержала его Аглая, игриво мне улыбаясь. – Домашку не задали, чем ты будешь заниматься остаток дня?
Это была ситуация, когда проще согласиться и потерпеть нежелательное общение, чем сто тысяч лет доказывать, почему ты этого общения не хочешь.
– Может, в отличие от вас, у меня есть работа? Мне нужно вернуться к четырем, чтобы вовремя приступить к заданию.
– Ну ничего себе, – Адам улыбнулся, широким жестом хлопнув меня по плечу, отчего в глазах Вероники заплясало едва скрываемое удовольствие, смешанное со страхом. – И где работает наша маленькая первая женщина?
Он улыбался, точно лис, щуря на меня свои карие, глубокие глаза, напоминавшие о соснах и коре деревьев, солнце, горьком утреннем кофе и дорогих сигарах.
Ненавижу, когда кто-то пытается подначивать меня библейской Евой.
– Во-первых, хватит, и ты сейчас понимаешь, о чем я. Во-вторых, я даю уроки репетиторства по английскому языку первоклассникам, – я гордо вскинула подбородок и вступила в противостояние с сигарами своим уставшим зимним небом.
На самом деле я не работала. У меня едва ли хватало сил заставить себя почистить зубы или умыться перед сном, поэтому о работе не могло быть и речи, в чем меня периодически упрекала моя мама, которая считала, что в семнадцать лет я могла бы обеспечивать себя и сама. А раз уж я имею наглость сидеть у нее на шее, свесив ножки, то и жить должна по ее правилам.
Мое расстройство давалось мне куда тяжелее, чем я давала ей или кому-либо еще понять. Я стыдилась того, кто я есть, и этот стыд и чувство вины пожирали меня без остатка.
– Какая деловая! – мягко рассмеялась Аглая.
Мне пришлось отмотать разговор назад, чтобы понять, о чем она говорит: иногда в моей голове за доли секунды проносилось слишком много мыслей, из-за которых я могла теряться во время разговоров.
Когда мы вышли на улицу, я специально шла на пять шагов позади всех, заранее предупредив, что, если они не дадут мне личного пространства, я просто уйду домой.
После получаса ходьбы в гору вглубь леса, ко мне подошла Аглая и взяла меня под руку, чему я не стала возражать: у меня уже началась отдышка и ноги немного потрясывало.
– Как тебе Адам? – тихо спросила она, глядя на впереди идущих друзей.
– В смысле? – я метнула взгляд в их сторону, – Ну, симпатичный, но явно ублюдок. Возможно, с нарциссической травмой.
Аглая закатила глаза.
– Да я не о том! Он тебе нравится? – девушка кокетливо коснулась меня бедром.
Теперь глаза закатила я.
– Нет! – возможно, категоричнее и горячее, чем того требовалось, воскликнула я, чем привлекла внимание Вероники и причины моих сегодняшних неловких ситуаций, Адама.
Они остановились.
– Долго еще идти? – спросила я, пытаясь замять ситуацию. – Я скоро умру!
– Еще десять минут, – уверил меня Адам.
Шли мы пятнадцать, потому что я еле передвигала ногами.
В итоге мы стали спускаться по пологому склону, сосны мелькали все реже, и мы вышли к одинокому домику, огражденному редким частоколом. Я бы даже назвала это строение избушкой. Сырые темные брусья покрывал мох, и я сначала решила, что в домике никто не живет, но из маленькой узкой трубы на крыше вилась тоненькая струйка дыма, поднималась выше и растворялась в густом тумане, который уже начал застилать верхушки деревьев.
– Вот и пришли, – улыбался Адам.
Улыбалась и Вероника, пристроившая левую руку в его карман, ссылаясь на то, что замерзла. Эта улыбка делала ее ангелом и заставляла меня забыть о ее беспочвенной ревности Адама ко мне.
– Мы пойдем внутрь? – удивилась я. В моем желудке начинало сгущаться неприятное предчувствие чего–то недоброго.
– Да, познакомим тебя с нашей подругой, Христиной.
Дворик выглядел уныло: высокая, падающая под своей тяжестью от влаги трава, мокрая от тумана старая скамейка под окном у покосившейся двери, и больше ничего.
Стало тоскливо и тревожно.
Я вошла самая последняя. На удивление, внутри было очень тепло и уютно, пахло травами, развешенными по стенам. Тревога в груди сменилась другим странным чувством. Ностальгией.
– Христина! Мы пришли не одни.
Ребята стояли на месте, поэтому и я не шевелилась, только рассматривала окружающую обстановку. Мне нравилось дерево, которым было обделано все вокруг, нравились запахи и сама атмосфера. Только внутри было темновато, отчего сильно напрягались глаза.
– Иду! – проскрипел старческий голос, и из глубины избы послышались шаркающие шаги.
К нам вышла седая сгорбленная старуха, улыбавшаяся своим беззубым ртом, как младенец.
– Здравствуйте, – негромко сказала я, борясь с желанием попятиться назад. Все впечатление тепла и уюта мгновенного испарилось.
Старуха сильно прихрамывала на левую ногу, из-за чего во время ходьбы ее шатало со стороны в сторону, она напоминала мне буйки в беспокойных морских волнах.
– Е-е-ева-а, – протянула старуха мое имя слащавым голосом, и меня бросило в холодный пот, – подойди сюда, детка.
Женщина стояла прямо напротив нас, я сделала несмелый шаг вперед и оглянулась на одноклассников. Они замерли, но их обездвиженность не была тревожной, скорее, полной любопытства.
Я сделала еще шаг и посмотрела старухе в глаза. Она была слепой.
– Дай мне ручку детка, пойдем со мной, – мне было страшно обидеть пожилого человека, поэтому я послушалась, хоть и испытывала определенный страх и недоверие. – Погуляйте, – сказала она остальным.
Я нервно сглотнула и еще раз посмотрела на троицу друзей. Адам кивнул: мол, иди, бояться нечего.
Мы прошли к печи и небольшому деревянному столу, на котором стоял заварник и две маленькие чашки рядом.
– Я заварила травы для нас, девочка, – старуха безошибочно точно взяла в руки заварник и налила травяной настой в чашки, не пролив ни капли, как будто ее глаза могли видеть. – Это летний карпатский сбор. Нет ничего лучше его в холодную пору, чтобы недуги обходили тебя стороной.
– Спасибо, – прошептала я и взяла чашку темного цвета, сделанную не очень аккуратно, зато пестро и красиво украшенную местным орнаментом.
Я рассматривала узоры, грея руки о стенки посуды, стараясь не смотреть женщине в глаза.
– Твой отец много говорил о тебе, только ни разу не упомянул, как ты похожа на мать.
Я резко поставила чашку на стол, расплескав по его поверхности содержимое, и встала из-за стола.
– Сядь.
Мое сердце стучало так громко, что я почти ничего не слышала.
Во-первых, отца я не видела уже пять лет. Во-вторых, на мать я не была похожа совершенно. В-третьих, женщина слепая! Слепая!!!
