– А ты нет?
Ее глаза встречаются с моими. В моем сознании танцуют образы. Неправильные. Заманчивые. Сумасшедшие. Будто она проецирует на меня свое представление о веселье. Но ее и мое представление о веселье вовсе не одно и то же.
– Хм, знаешь, мое пребывание здесь только что стало намного лучше.
И она с любопытством в глазах поворачивается ко мне. Я жду, пока она еще что-нибудь скажет, но она молчит. Ее голубые глаза притягивают меня все сильнее, пока я не перестаю дышать, вынужденный разрушить ее чары.
– Что?
– О, Эдвард, мы отлично поладим.
– Думаешь?
Она игриво подмигивает мне, наклоняется ближе, ее голос становится хриплым шепотом.
– Я знаю это.
Она прикусывает губу, ее взгляд падает на мои губы.
Клянусь, я мог бы поцеловать ее…
Я хочу, мое тело переполнено энергией, чтобы сделать именно это, но я не делаю.
Я хочу чего-то большего.
Я хочу узнать ее лучше.
Я хочу проникнуть под панцирь бунтарки и добраться до девушки под ним.
И на это у меня все лето.
Глава 1
Саммер
– Ну же, давай, давай!
И Я барабаню пальцами по колену, мой взгляд прикован к сверкающим зеленым цифрам – часам на приборной панели такси. Я опаздываю. Пробки бампер к бамперу, никто никуда не едет.
Здесь всегда так? С тех пор как я была в Эдинбурге, да и вообще в Великобритании, прошли годы. Все такое безумное.
Я привыкла к открытым пространствам, горам, пляжам и людям, которые ведут себя так, будто обладают всем временем мира и свободой, чтобы наслаждаться этим миром.
Но здесь все другое. Серый моросящий дождь, люди, перебегающие от одного здания к другому. В костюмах и ботинках. Скучные и ворчливые.
Мой взгляд возвращается к часам, и я закусываю губу.
Мне нужно было приехать месяц назад. Не сейчас, и не по просьбе мужчины, которого я даже не знаю, от имени единственной женщины, которую я когда-либо любила.
Моя приемная мать. Кэтрин.
Впрочем, и она меня любила. Правда, недостаточно, даже не дала мне шанса попрощаться с ней.
Я впиваюсь ногтями в ладони, в глазах ощущаю жжение.
Я знаю, почему она ничего мне не сказала.
Но от этого боль не становится меньше.
Кэтрин была мне самым близким человеком из всех, кого я когда-либо знала, а теперь ее нет.
Все дело во мне, только во мне.
Я пожимаю плечами. Не стоит тратить жизнь на грусть. Такая пустая трата. У нас только одна жизнь, и надо прожить ее на полную катушку. Правильно? Сделать как можно больше, посмотреть мир. Нет времени на остановки.
По крайней мере, я-то так вижу. Даже если из-за этого сейчас опаздываю.
Я наклоняюсь к водителю:
– Долго еще?
Он пожимает плечами:
– Десять минут. Или двадцать. Ремонт дорог по всему городу.
Я откидываюсь на спинку сиденья. Звучит клаксон какого-то автомобиля, потом еще один, и еще. Невозможно больше это выносить. Даже с багажом я могу идти быстрее, чем ехать по этим пробкам. Порывшись в сумке, я достаю несколько банкнот и сую их водителю, указывая на счетчик:
– Этого хватит, да?
Он кивает, поворачивается, скептически оглядывает мой багаж:
– Но…
– Ничего страшного, справлюсь.
Я открываю дверь и выбираюсь на улицу. Какое облегчение вновь оказаться на свежем воздухе! На одну короткую секунду я поднимаю лицо к дождю и глубоко вдыхаю, чувствуя себя свободной. Я слишком долго просидела взаперти в самолетах и общественном транспорте, а путешествие из Куала-Лумпура, казалось, длилось целую вечность, хотя прошло максимум двадцать четыре часа.
Желание зарегистрироваться в отеле и принять душ стало почти навязчивым. Для этого всего-то и нужно просто позвонить мистеру Макалистеру, попросить перенести встречу на завтра.
Ох, избегание.
Машина позади такси нетерпеливо сигналит. Я захлопываю дверь.
– Да-да, хорошо.
Что не так с этим городом?
Закинув сумку за спину, я направилась в сторону офиса адвоката.
Может быть, следовало прилететь на день раньше, лучше подготовиться, физически и морально. С другой стороны, я не из тех, кто устраивает шоу. И Кэтрин уважала меня за это. Зачем меняться сейчас?
А что, если он там?
Я спотыкаюсь на тротуаре, зацепляюсь плечом за уличный фонарь и морщусь.
– С чего бы ему находиться там, – ворчу я себе под нос, поправляю сумку и ускоряю шаг.
Что бы ни хотел передать мистер Макалистер, из этого не обязательно следует, что Эдвард тоже собирается присутствовать, а если и собирается, то адвокату Кэтрин было бы нелишним упомянуть об этом в электронном письме. Пульс замирает, я стискиваю зубы. С тех пор как получила это письмо, я хожу по кругу, мне это надоело. Если он там, значит, там. Придется смириться. Мне тридцать восемь, я знаю себе цену и вполне готова к цивилизованному разговору в присутствии Эдварда.
Я морщусь, и мужчина, идущий мне навстречу, отходит в сторону. Должно быть, я выгляжу немного сумасшедшей. Интересно, женат ли Эдвард? Стал ли отцом? Успешен ли?
Нутром чувствую ответ. Мужчина, подобный ему, добрый, богатый, сексуальный – абсолютная находка. Если он счастлив и успешен в жизни, то, возможно, будет признателен мне за то, что я ушла так, как ушла.
Я ускоряю шаг, игнорируя давящее чувство в груди оттого, что меня так-таки догнало мое прошлое.
Эдвард
Чарльз уже, наверное, сотый раз откашливается. Мои глаза сужаются, когда я вижу капли пота, выступающие у него на лбу. Он спешит вытереть их насухо, но я увидел достаточно, и от этого у меня выступает неприятный пот.
Чарльз – воплощение хладнокровия, надежности, прагматизма. Вот почему моя бабушка выбрала его управлять юридическими делами своего поместья.
Он не только ее адвокат, но и самый близкий друг. Это обстоятельство лишь усиливает его беспокойство.
Он пытается улыбнуться мне, морщинки вокруг серых глаз за очками в проволочной оправе становятся глубже. Он выглядит так, словно вышел из тридцатых годов, его офис тоже. Но мне недосуг оценивать его одежду или декор. Я жду оглашения завещания бабушки.
Понятное дело, ему тяжело. Черт, это тяжело для нас обоих! Но чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше.
Плохо то, что мои родители не сочти нужным отказаться от путешествия, и потому присутствую только я.
Хотя стоп, должен быть еще кто-то. Чарльз утверждает, что нужно подождать. Но кого? На это Чарльз не дает ответа.
Все любопытнее и любопытнее, как сказала бы моя бабушка, обожающая Алису в Стране чудес.
Я не отвечаю на улыбку Чарльза, поправляю галстук и перевожу взгляд на часы. Этот кто-то опаздывает уже на двадцать минут.
– У нас обоих дела, Чарльз. – Я снова смотрю на адвоката, пытаясь говорить твердым тоном, потому что, честно говоря, заниматься мне особо нечем. Прошел месяц с тех пор, как умерла бабушка. Целый месяц. И ничто не может заполнить пустоту, оставшуюся после нее. Я пытался. Перепробовал все. – Не понимаю, почему мы не можем покончить с этим прямо сейчас?
– Я обещал твоей бабушке, что выполню все ее пожелания.
– Если меня заставляют ждать кого-то, я заслуживаю знать хотя бы имя этого человека. Ну же, Чарльз, если только вам не удалось откопать какого-нибудь дальнего родственника, о котором никто никогда не слышал, и заявить, что Кэтрин полностью…
– Сожалею, что опоздала!
Запыхавшийся голос проникает через тяжелую дубовую дверь в кабинет Чарльза. Его секретарша распахивает дверь:
– Мистер Макалистер, прибыла мисс Эванс.
Он вскакивает, вытирая ладони о брюки.
– Спасибо, Трейси.
И шагает вперед, глядя на женщину, о которой я слышал, но еще не видел.
Мисс Эванс?
Что, черт возьми, происходит?!
Какой-то звоночек звенит глубоко в моем подсознании. Легкая хрипотца в этом женственном тоне. Не поддающийся идентификации акцент.
Я встаю и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать гостью.
И земля уходит у меня из-под ног.
Зрение сужается при виде ее.
Саммер.
Этого не может быть!
Я заставляю себя выпрямиться, импульсивно разглаживаю галстук, не в силах верить собственным глазам. Сначала я замечаю копну светлых волос и кожу, слишком много открытой кожи для осенней Шотландии. И одежда настолько неподходящая, будто она зашла в благотворительный магазин и не обратила внимания ни на размер, ни на цвет. Ее ботинки так же поношены, как и сумка, вероятно, очень тяжелая.
Где, черт возьми, она, по ее мнению, находится?! Ее наряд больше подходит для прогулки по солнечным пляжам Бали, чем по улицам Эдинбурга в сырую и унылую осеннюю пору.
Неужели не понимает, какой сейчас сезон? Неужели ее не волнует, насколько неуместно она выглядит?
Хотя да, это же Саммер, которую никогда не заботило чье-либо мнение, кроме собственного.
Я встречаюсь с ней взглядом. Саммер. Саммер Эванс. Та, которую мы так долго ждали и на присутствии которой настояла бабушка.
На меня нахлынули тысячи воспоминаний, и мое сердце заколотилось в груди.
Она улыбается мне, а ее взгляд переносит меня на двадцать лет назад, к тем же ярко-голубым глазам, к той же бунтарской усмешке.
Я резко отвожу взгляд и накидываюсь на Чарльза:
– Какого черта она здесь делает?!
Его улыбка гаснет.
– Давайте присядем, и я все объясню.
– Я тоже рада тебя видеть. – Она обращается ко мне.
