Я открываю дверь на улицу и не могу удержаться от последнего взгляда. Она утыкается лицом в ноутбук, и смех клокочет внутри меня. Я качаю головой и выхожу, радуясь прохладному утреннему воздуху.
В этом нет ничего смешного.
Вообще ничего.
Она вернулась в мою жизнь меньше чем двадцать четыре часа назад и уже перевернула ее с ног на голову. Нет. Поправка. Бабушка сделала это. И причинила мне огромную боль.
Дело не в деньгах. Дело в любви, верности и доме моих предков. Как она могла так поступить? Подарить половину женщине, которая исчезла из моей жизни двадцать лет назад? Как могла вернуть ее в мою жизнь и вновь рискнуть подвергнуть меня такой боли?
Но я не сдамся, сделаю все возможное, чтобы навсегда вычеркнуть ее из своей жизни. Мои адвокаты изучают условия завещания, и, если есть лазейка, они ее найдут.
Нет никакой кровной связи, никаких уз. Эта женщина даже не приехала на похороны бабушки. Что это за человек, который утверждает, будто ему не все равно, но даже не приходит попрощаться?
У меня сводит челюсть, когда я вхожу в фойе моей штаб-квартиры в Шотландии. Это мое пространство для сосредоточенности и успеха, ради которого я чертовски усердно работал, доказывая, что представляю собой нечто большее чем просто имя моего отца. Титул отца.
И посмотрите на Саммер. Ей подарили огромное состояние, оно могло бы накормить маленькую нацию, а она даже ничего не сделала, чтобы заслужить это.
Ну, только через мой труп.
Прости, бабуля.
Глава 4
Саммер
Моя драгоценная Саммер,
Понимаю, это будет шоком для тебя, но ты меня знаешь, я никогда не делаю ничего, тщательно не обдумав. Как говорится, в моем безумии есть здравое зерно, так что потерпи, пожалуйста, меня и условия моего завещания. Я не собираюсь прибегать к эмоциональному шантажу.
А теперь о серьезном. Я вижу, как ты живешь, начинаешь одно дело и бросаешься к другому. Никогда не проводишь на одном месте достаточно долго, чтобы пустить корни. Я беспокоюсь, а вдруг ты не остановишься, и жизнь пройдет мимо тебя, и ты ведь никогда не почувствуешь, что значит быть довольной, счастливой, любимой.
Я больше всего сожалею, что ни у тебя, ни у Эдварда никогда не было настоящего дома. Дома, наполненного любовью и смехом. О, я пыталась, видит бог, я пыталась. И думаю, ты можешь сказать, что это моя последняя попытка дать вам обоим то, чего у вас никогда не было.
Почему вместе?
Потому что вы принадлежите друг другу, и вам давно пора это понять.
Называйте меня романтичной старухой, называйте, как хотите, но таков мой способ встряхнуть вас. Я должна была сделать это много лет назад, но надеялась, что жизнь все сделает за меня. Что ж, у жизни был свой шанс, а свой я упустила. Так что вот так.
Берегите себя и друг друга. Я верю всем сердцем, что это возможность для вас обоих найти собственный путь к счастью. Пожалуйста, сделайте это.
Со всей моей любовью и надеждой на будущее,
Целую,
Бабушка.
Я прижимаю кулак ко рту, сдерживая рыдание. Рыдание, которое одновременно и смех, и сдавленный стон.
Тщательно выведенные слова расплываются от слез, я убираю письмо, чтобы слезы не размыли чернила.
По крайней мере, теперь я понимаю, о чем она думает.
Понимаю, да.
А соглашаюсь?
Я и Эдвард.
Это просто невозможно.
– Прости, Кэтрин, – говорю я в пустой гостиничный номер, желая ошибиться. Желая, чтобы она оказалась права. Желая, чтобы мечта стала реальностью, хотя и знаю, что это не так и никогда так не будет.
Потому что никто никогда не любил меня настолько, чтобы захотеть оставить.
Ты ошибаешься. Кэтрин любила.
Но тогда она единственная в своем роде. А Эдвард совсем другой человек.
И обладает силой, способной сломить меня полностью, если я позволю.
Глава 5
Эдвард
Моя машина подъезжает к ее отелю ровно в два, и я с удивлением обнаруживаю, что она уже ждет меня на тротуаре. Сидит на рюкзаке, притоптывает ногами, обутыми в массивные ботинки. Одета она в смехотворно тонкое кимоно с длинными рукавами.
У нее нет пальто?
Сегодня не дождливо, и, хотя солнечные лучи освещают все вокруг, их тепла явно не достаточно для комфортного пребывания на улице.
Я выпрыгиваю из машины прежде, чем мой водитель успевает подойти к ней.
– Садись в машину. Здесь очень холодно.
Она вскакивает. В глазах полыхает огонь.
Я разозлил ее? Мне все равно. Где ее здравый смысл?
– И тебе привет.
Я игнорирую ее замечание и подхватываю рюкзак, чтобы передать водителю. Она возмущенно фыркает.
– Давай, Саммер, садись, – повторяю я, открывая дверь. – Хоть это и избавило бы меня от проблем, я все же не хочу, чтобы ты застудилась.
Она пристально смотрит на меня, открывает и закрывает рот. Быстро проскальзывает внутрь и захлопывает дверь у меня перед носом.
Я поднимаю голову, делаю глубокий вдох-выдох, обхожу машину и сажусь с другой стороны. И говорю я, не глядя на нее:
– Пристегнись.
Она тихо вздыхает и, поймав в зеркале заднего вида взгляд водителя, безропотно пристегивается. Машина трогается с места. Мне становится легче дышать, но потом я улавливаю слабый аромат ее духов. Легкий, солнечный. Как, впрочем, и вся она.
– Ты всегда такой сварливый или только со мной?
Я едва сдерживаю улыбку. Нет здесь ничего веселого. Если бы я мог все время оставаться сварливым, было бы намного проще.
– Ты ведешь себя как ребенок, я буду соответственно к тебе относиться.
– Ребенок? Как ты смеешь!
Я поднимаю заградительное стекло, чтобы водитель не смог услышать больше чем следовало бы. И медленно поворачиваюсь к ней:
– Ты стоишь на улице на леденящем холоде, не обращая внимания на погоду, как еще я должен к тебе относиться?
Широко раскрыв глаза, она смотрит на меня с непонятным выражением, быстро и глубоко дышит, от чего раздвигается кимоно. Мои глаза невольно опускаются. Я сжимаю кулаки, она ворчит, стягивает кимоно и откидывается на спинку сиденья, скрестив руки на груди и надув губы.
– К твоему сведению, у меня нет пальто.
Я хмурюсь. Она что, серьезно?
– У тебя… Как это у тебя нет пальто?
Она бросает на меня взгляд:
– Я живу там, где солнце. Зачем мне пальто?
– Всем нужно пальто.
– Нет, если все твои вещи должны поместиться в одном рюкзаке, тебе не нужно пальто. Я ношу с собой то, что мне нужно. Ясно?
Я нажимаю на интерком, чтобы поговорить с водителем.
– Паркер, мы делаем крюк. Мисс Эванс нужно купить кое-что из вещей.
– Не глупи, Эдвард! Мы не пойдем за покупками.
– Пойдем.
– Мы не успеем на поезд.
– Нет.
– Ну, а если поедем на машине, нужно уже сейчас выезжать, чтобы приехать до захода солнца. Почему ты так на меня смотришь?
– Мы не поедем на машине.
– Автобус?
Она озадаченно хмурится, а я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.
Я на автобусе? Серьезно?
– Мы полетим на вертолете.
– Вертолете? – выдыхает она. – Ну да, конечно. Я не должна удивляться, так ведь?
– Не знаю, Саммер. Вертолетная площадка появилась в поместье недавно. Само собой разумеется, ты не знала об этом.
Я чувствую ее замешательство, недовольство. А чем она недовольна? Тем, что я напомнил, как долго ее не было в поместье, или тем, что мое богатство делает возможным такие вещи, как вертолетная площадка?
Была бы она так недовольна, если бы знала, по какой причине вообще существует эта площадка?
Возникает нелепое желание объяснить, но я прикусываю язык. Меня не волнует ее мнение. Нам просто нужно пережить следующие несколько дней, недель, месяцев, даже год, не дай бог, не поубивав друг друга.
– Куда, сэр? – раздается голос Паркера, и я понимаю, что не указал ему направление.
– «Харви Николс».
Огромный торговый центр, очень удобно, все в одном месте.
Она смотрит на меня, ее голубые глаза горят.
– Мы не пойдем.
– Ты предпочитаешь «Дом Фрейзера» или…
– Мы не собираемся за покупками!
– Мы нет, а ты – да.
– У меня нет денег, чтобы просто…
– Поправка. У тебя есть деньги, или ты уже забыла?
