Юля Бабкина "Созвездие синего слона"

Из темноты к Феде протянулись две смуглые руки, увешанные металлическими браслетами и кольцами. Завороженный гипнотическим блеском старинных камней и звоном металла, Федя почувствовал, как его тело слабеет, становится невесомым, как клок пуха на ветру, и тонет во мраке. В голове его раздался громкий хлопок, а затем пустота.

Глава 3.

Встреча с духом

Очнувшись на следующее утро в кустах, под окнами родной комнаты, Федя Барсучков обнаружил на своём теле огромный свежий шрам в виде рогатки, который шёл от самых ключиц к ярёмной впадине, и до пупка. Попытавшись встать, Федя ощутил резкую боль. Ссохшиеся капли крови налипли вокруг надёжно стянутых ниткой посиневших краёв плоти. Ощупав рукой выпуклый шрам, Барсучков почувствовал, как к горлу подкатило. Совершенно случайно знакомый с медициной, по средствам своего отца-хирурга, Федя прекрасно понимал, отчего и на ком обычно появляются такие шрамы. «Если меня вскрыли, как труп, почему я ещё жив, и даже шевелюсь?» удивился Федя. Он ощупал себя ещё раз и убедился, что грудина не сломана, да и вообще, для человека с такой раной он еще вполне ничего себя чувствует. В этот момент из подъезда вышел сосед и, постояв минуту на крыльце, быстрым шагом направился к остановке. Федя затаился, вглядываясь в розовые солнечные лучи, пробивающиеся через дырки кустов. Пахло терпкой утренней свежестью и выхлопами от проехавшей мимо машины.«Хватит валяться!» сказал сам себе Барсучков и решил встать, чего бы ему это ни стоило. С трудом перевернувшись на бок, Федя поднялся на ноги и заметил, что боль от шрама почти утихла. Голова кружилась, а тело всё ещё пребывало в какой-то изменчивой невесомости. Окинув взглядом дом и признав своё окно, Федя приложил усилие и полез в квартиру. Он никогда не закрывал окно на щеколду, потому что имел привычку использовать его, как вход или выход из комнаты. Сегодня присущая Феде ловкость и изящество, с которой он обычно бесшумно и легко проникал в свою комнату, покинули его. Как медведь он взбирался по старой скользкой стене, украшенной битой плиткой, переливающейся в солнечных лучах, словно песок на морском берегу. Ослепленный этим блеском, Федя ввалился в квартиру с грохотом, запутался в занавеске и ударился об стул. Однако не растерялся, быстро сориентировался и заполз под одеяло, где сделал вид, будто только что проснулся в своей кровати. За дверью послышались торопливые шаги.

– Федя, это ты гремишь? – раздался женский голос.

– Окно распахнулось ветром. – сбивчиво объяснил Барсучков, выглядывая из-за одеяла.

– Ты проснулся? – послышался из коридора уже мужской голос.

Дверь открылась, и в комнату заглянула голова отца.

Федя притворился, будто бы только что открыл глаза, и, оторвав от подушки голову, вопросительно поднял на отца брови. Владимир Барсучков, папа Феди, открыл шире дверь и удивлённо сказал:

– Как! Ты ещё не одет? Я выхожу через десять минут, ты же знаешь.

Федя отчаянно пытался сообразить о чём идет речь.

– Если не хочешь, можешь не ходить. Это не обязательно. К тому же рано тебе ещё. – Федин отец вышел из комнаты. Подумав с минуту, Федя засуетился и хотел встать с кровати, но вспомнил про шрам.

– Нет! Я сейчас, я уже. – крикнул он, прикрываясь одеялом.

Убедившись, что за дверью никого нет, Федя быстро поднялся с кровати и, словно уж, проскользнул в ванную. Закрыв дверь на щеколду, он принялся перед зеркалом рассматривать увечья. «Какой ужас! Что теперь будет?» запаниковал Барсучков, и слёзы от жалости к самому себе, чуть было щедро не брызнули из его глаз. При свете желтой лампы он так напоминал себе мертвеца! Но раскисать было некогда.

Периодически Федя ходил в больницу к отцу, где иногда удавалось увидеть медицинские процедуры. Сегодня у Феди была возможность присутствовать на вскрытии, затерявшись в толпе студентов. Не прошло и пяти минут, как Фёдор уже был готов к выходу.

Больница, где работал известный на всю округу хирург Владимир Семёнович Барсучков, была построена ещё в начале века и, пережив войну, продолжала служить верой и правдой на благо населения. Здание признавалось аварийным и больницу даже хотели закрыть, но почему-то так и не закрыли. Необычная, чудом уцелевшая, архитектура фасада главного здания служила местной достопримечательностью городка. Высокие потолки и большие окна, необычная планировка, сохранили в себе величие давно минувших лет. Владимир Семёнович любил это место, и когда ему поступали предложения о более высокооплачиваемой работе, он отказывался без раздумий. Хотя, это скорее от его осёдлости и любви к размеренной жизни, где один день похож на другой. Так он мог убедить себя, что всё у него под контролем.

– Здравствуйте, Владимир Семёнович! Вас в первую смотровую просят – подозрение на острый аппендицит, час назад доставили. – молодой человек лет двадцати, с каштановыми волосами почти до самых плеч налетел на Владимира Барсучкова, стоило ему переступить порог больницы.

– Час назад? А другие врачи где? Я что, один здесь хирург? Где Бизенко?

– Ильи Петровича нет ещё.

– Хорошо сейчас буду. – кивнул головой Владимир Семёнович.

– Пап, а мне можно с тобой? – спросил Федя с горящими глазами.

– У тебя другое по плану, забыл?

– Ну да.

Владимир Семёнович взглянул на часы:

– Тебе лучше поторопиться, иначе всё пропустишь.

В главном здании Федя бывал уже не раз, и проходя по коридору здоровался с каждым врачом. Солнце просовывало бледно-жёлтые утренние лучи в окна, облепливая яркими пятнами стены и потолок. В воздухе ещё витала свежесть ночной прохлады. За блестящими прозрачными стёклами шевелились кипы сочных зелёных листьев. Барсучков засмотрелся на старый пожелтевший потолок изузореннный кучерявыми разводами и мелкими трещинками.

За главным зданием больницы находилось несколько корпусов. В самом дальнем углу, возле забора, словно отщепенец, спряталось в густых деревьях угрюмое одноэтажное здание из белого кирпича. Быстрым шагом Федя направился к нему. В нерешительности потоптавшись у входа, перед ярко синей дверью, Федя в итоге достал перчатки, надел их и вошёл внутрь. В тумане мрачного света Барсучков не сразу понял, куда нужно идти дальше. То там, то здесь , словно призраки, мелькали белые халаты. «Ты уверен, что тебе сюда?» выскочил из-за угла на потерянного Федю чей-то голос. Стараясь ни на кого не смотреть и вести себя уверенно, Барсучков спустился в подвальное помещение и по мрачному коридору направился к дальней двери. На потрескавшемся потолке висели мутные лампы, извергающие бледный холодный свет на бугристые безоконные стены. Федя прошёл в самый конец коридора, где зловеще мигала полуживая лампа. С досадой он чувствовал, как холодеют его руки и ноги. Приоткрыв тяжёлую железную дверь, Федя сначала просунул голову, и, убедившись, что остался незамеченным, тихо протиснул всё остальное. Больше десятка студентов с тетрадями и ручками стояли вокруг железного стола, на котором лежал жёлто-серый покойник с уже вскрытой черепной коробкой. Барсучков не хотел смотреть на него, но непослушный взгляд прыгнул прямо на дыру в черепе покойника, и тут же трусливо спрятался в пол. Изо рта Феди чудом не вырвался булькнувший звук тошноты. «Пропустил самое важное» с досадной радостью подумал Федя, вспоминая последовательность вскрытия. Что бы отвлечься от увиденного, он уткнулся в конспект студента, стоявшего рядом, но разобрать его каракули так и не смог. Патологоанатом обошёл стол, и чётко объясняя свои действия, коснулся скальпелем грудной клетки. Барсучков поднял глаза именно в этот момент и почувствовал непреодолимое желание избавиться от утреннего завтрака. Зажав рот рукой, он выбежал в коридор. Крупные капли холодного пота покрыли лоб Барсучкова. Глубоко дыша, Федя пытался вспомнить свежесть утра и зелёную листву. «Не могу же я сейчас уйти» уговаривал себя Федя «Что я слабак?». Следом за ним из помещения вышел парень лет двадцати.

– Ну как ты? – он положил руку на плечо Феде и засмеялся.

Федя узнал спокойный уверенный голос и оглянулся:

– Ой, и ты здесь?

– Федя, ты исключительный дурак. Тебе ещё рано такое видеть. Как отец мог на это согласиться, или он не знает?

– Знает, конечно. Ничего не рано. – Федя почесал затылок. – Я, просто, съел что-то не то утром.

– Ну ладно. – снисходительно усмехнулся юноша.

– Как тебе в общаге живётся?

– Замечательно! Потом расскажу. Я так понимаю, ты обратно не пойдёшь?

– Пойду, конечно. Только попозже. Ты иди. – Федя нахмурился.

–Может тебе на воздух выйти? Ну, как знаешь. – парень усмехнулся и скрылся за железной дверью.

Барсучков вспомнил про утреннее происшествие. Он отошёл подальше от двери и оттопырил ворот футболки, чтобы ещё раз взглянуть на свой уродливый шрам, боль от которого уже утихла. Лампа на потолке светила так тускло, что Барсучков ни как не мог поймать жалкий луч света. Он дотронулся рукой до шрама и обнаружил, что рана почти зажила. «Ого! Это невероятно!» Федя ошеломлённо оглянулся по сторонам, словно кто-то здесь мог разделить его радость. Но никого вокруг не оказалось. Только в конце коридора стоял высокий человек в белом халате или плаще – издалека не было видно. Волосы у него были белые, на руках виднелись также белые перчатки. Феде показалось, что мужчина смотрит на него сурово и недовольно. «Не помню его» подумал Федя «Какой странный, как из фильма ужасов». Незнакомец с пугающей быстротой шага направился к Феде. Словно хищная птица он, казалось, готов был наброситься на Барсучкова. Торопливо Федя нащупал железную дверь позади себя и забежал в кабинет, куда пару минут назад вернулся его старший брат. От страха он так шумно захлопнул за собой дверь, что все присутствующие умолкли и устремили на него взгляды. Барсучков замер у входа, как напуганная мышь. После продолжительного молчания из толпы раздался смех – брат Феди, не выдержал и закатился от такого зрелища. Преподаватель строго взглянул на Федю, и вышел к нему вперёд:

– А ты что здесь делаешь?

Рома засуетился, словно провинившийся ребёнок, неловко распихал товарищей широкими плечами и подошёл к брату.

– Иван Петрович, позвольте, я его отведу обратно, должно быть он заблудился.

Преподаватель одобрительно указал рукой на дверь. Федя с опаской выглянул в коридор и убедился, что там уже никого нет. Лишь после этого он осмелился выйти в угрюмый коридор. «Наверное, это был призрак» промелькнуло в голове у Феди.

– Ты чего меня подставляешь? – выскочил следом за ним Рома.

– Да тут мужик какой-то был странный. И, кажется, у него был нож в руке.

– Тебе от страха примерещилось. – засмеялся Рома. – Пойдём, я тебя к отцу отведу.

Федя возмущённо отдёрнул руку:

– Чего я дорогу не найду сам? Иди обратно, а то пропустишь что-нибудь важное.

Расстроенный Федя поплёлся назад в главный корпус. Поднявшись на нужный этаж, он увидел разозлённого отца идущего по коридору. Следом за ним бежал Илья Коровкин с виноватым видом. Илья учился с Ромой на одном потоке, поэтому Федя был косвенно с ним знаком.

Барсучков затаился за углом, что бы подслушать разговор.

– Владимир Семёнович, я не знаю, как так получилось. Всё указывало на аппендицит.

– Илья, сегодня это аппендицит, а завтра может быть что угодно. Вот, например, – строго рассуждал Владимир Семёнович, поправляя очки, – придёт к тебе человек с занозой в пальце. Ты что, скажешь нужно руку отрезать?

– Владимир Семёнович, ну что ж вы меня уже совсем… – заискивающе заглядывал на учителя Илья, – Я сначала с вами посоветуюсь! Ну, ну человеку свойственно ошибаться!

Владимир Барсучков резко остановился и изумлённо взглянул на Илью поверх очков:

– Нет, с таким отношением ты неправильно профессию выбрал.

Эта фраза сильно задела Илью. С поникшим видом он уткнулся в пол, шепча самому себе под нос упрёки. Владимир Барсучков этого не заметил, воткнув ключ в дверь, на которой висела табличка с его именем и фамилией, он взглянул на своего подопечного:

– Ты книгу прочёл?

– Основы основ? Она же для первокурсников! Мы это уже проходили.

– Ну, о чём тут можно говорить?

– Владимир Семёнович, я прочту! Честное слово… – Коровкин не знал, каким оправданием разметать подкатывающее чувство стыда и сожаления.

Глубоко вздохнув Владимир Барсучков повернул ключ и вошёл в кабинет, оставив Илью наедине со своими мрачными мыслями. Темноволосый утончённый юноша с плохо загримированным чувством заносчивости, изо всех сил пытался завоевать авторитет Владимира Семёновича, но всё время делал что-то не то. Скорее всего, хорошим врачом ему мешала стать лишняя самоуверенность, либо отсутствие эмпатии.

Федя решил, что на сегодня с него хватит больничных приключений. Так и не выйдя из-за угла, он пошёл домой.

Полуденное солнце раскалило асфальт, и воздух отяжелел смольными парами. Иссушенные деревья уже в конце июля стояли полу лысые. Мёртвые листья с их макушек сыпались на размягчённую дорогу. В воздух поднималась сухая пыль, перемешиваясь с запахом расплавленных резиновых покрышек.

Сморщившийся как изюм, Барсучков беззаботно брёл домой, подставляя солнцу своё довольное лицо, когда вдруг почувствовал непривычную дурноту. Перед глазами всё помутнело, дома и деревья стали расплываться. Вглядываясь вперёд через щёлочки глаз, Барсучков ничего не видел кроме белого света. Люди, идущие ему навстречу, казались чёрными, как сгоревшие спички. Они стали возникать у него на пути внезапно, словно выныривали из густого тумана. Не успевая обходить их, Федя врезался в каждого прохожего. Ноги сделались слабыми и чужими, шли куда-то не туда, каждая своей дорогой. Руки ослабели и болтались во все стороны, как две тряпки. Не понимая, где находится, Барсучков остановился прямо посреди дороги. Машины, возмущённо сигналя, объезжали оказавшегося внезапно на проезжей части безумца. Ослепший Федя видел, как мелькают вокруг него чёрные тени машин, но не мог управиться со своим телом. Почувствовав острую давящую боль в области сердца, Барсучков прижал ладонь к груди и с ужасом ощутил нехарактерные для сердца толчки. Словно кто-то острыми когтями сжимал его сердце. Федю охватила паника, ноги подкосились, и, как мешок с картошкой, он мягко опустился на асфальт.

Разноцветными вспышками к Барсучкову постепенно вернулось зрение, и он обнаружил себя сидящим на лавочке возле парка. Прохладный ветерок шевелил листву, над головой из зелени мелькали пятна синего неба. Федя втянул ноздрями воздух и протёр слипающиеся глаза. Радом с собой он заметил необычного молодого человека. Мельком взглянув на него, Барсучков сразу понял, что это тот самый незнакомец из больничного коридора. Мужчина молча сидел рядом с отстранённым видом.

– Что это со мной такое было? – промямлил Федя будто сам себе, но краем глаза разглядывал незнакомца. Это был довольно высокий и крупный молодой человек, но вместе с тем не лишенный изящества в движениях и манере себя держать. С первых секунд Федя понял, что этот человек сильно отличается от любого другого, виденного им прежде. Весь его образ словно излучал непоколебимую уверенность и неизменное спокойствие, какое бывает только у людей, которые владеют всем миром, которые видели все, и уже ничто не сможет их удивить или потревожить. Внешность незнакомца была столь необычной, что Федя был поражен в первую минуту, не мог поверить, что такие люди могут существовать в обычной жизни. Красивое и привлекательное лицо незнакомца имело на себе отпечаток холодной отстраненности и равнодушия, или даже презрения ко всему живому. Глубокий и вдумчивый взгляд, несмотря на холодность, казался притягательным, но в то же время гнетущим. Слишком смело и требовательно смотрел он в глаза собеседника, словно притеснял его к стене, не давая возможности пошевелиться.

– Это последствия от употребления наркотических веществ. – ответил тот, глядя прямо перед собой. И голос мужчины казался родным и знакомым Феде, будто то был голос, всегда звучавший в его собственной голове.

– Каких ещё веществ? Я ничего такого… – тут он вспомнил, что вчера выкурил странную сигарету. – А ты кто такой? Новый врач? Я тебя сегодня в морге видел, ты на меня с ножом бежал, почему?

– У меня не было ножа, тебе показалось от страха. – ответил мужчина, обратив наконец на собеседника свои светлые умные глаза. Федя отвел взгляд и, онемевшим голосом продолжил говорить, не делая пауз:

– Зачем ты бежал на меня? Что это такое было?

– Требовалась помощь.

Кому она требовалась, незнакомец не потрудился обозначить. Глубоко вздохнув, он задумался и, словно забыв о собеседнике, откинулся назад на спинку скамьи. Он спокойным движением красивой руки, достал из кармана пачку сигарет и уверенным жестом протянул её Феде.

– Ой, эээ… нет. – замахал руками Барсучков. – Я, кажется, все. Не курю.

– Кажется? – вновь обратившийся на Федю пронзительный взгляд заставил его содрогнуться, будто бы кто-то кольнул Федю чем-то острым.

Лицо незнакомца выглядело надменным и самоуверенным, даже насмешливым, но не вызывало неприязни. Легкая улыбка будто бы показалась на секунду на его лице. Он смотрел на Федю, как на глупого ребенка, взглядом человека, который видел и пережил все. Федя, находившийся все время разговора под впечатлением, и словно был потерян, вдруг резко пришел в себя и внезапно смутился. Ему сделалось неловко за себя, словно бы он говорил с экзаменатором, который собирается его завалить. Незнакомец же напротив, был раскован, движения его были легки и четки.

– Почему ты так странно выглядишь? – вдруг спросил Федя, пытаясь снять напряжение, ощущаемое от тяжелого взгляда. Однако же этот вопрос не вызвал ожидаемого Федей результата. Собеседник его вовсе не удивился и не ощутил неловкость. Все так же насмешливо и самоуверенно он глядел в глаза Феди, словно не слышал вопроса.

– Ну… Например волосы. Ты их красишь? Такого цвета не бывает. – продолжил Федя и попытался заглянуть за спину незнакомца, но действие это оказалось до смешного неловким и наигранным. – Это для чего такая длина нужна? Выглядит странно.

– Я их не стригу, чтобы помнить, как долго я здесь. – ответил тот, прямо смотря на Федю.

Барсучков взглянул вверх на шумящие над головой крупные листья деревьев. Где-то в ветвях чирикали птицы. В тени было прохладно и свежо. Собеседник неспешно достал сигарету и закурил. И так легки и прекрасны были движения его рук, как будто танец искусного танцора, или движения рук фокусника, что Федя невольно глядел на него, любуясь и мечтая выглядеть так же, когда выкуривает сигарету. Как приятно и спокойно было находиться рядом с ним, когда его взгляд был обращен куда-то в сторону. Даже длительное молчание казалось естественным. Но стоило ему взглянуть на собеседника своим удушливым взглядом, как тот ощущал себя сброшенным с обрыва. Глаза незнакомца словно излучали огонь жизни и невероятную энергию. Не смотря на то, что говорил мужчина крайне спокойным и безэмоциональным голосом, он буквально излучал собой невидимую глазу силу духа и, даже пугающую, уверенность в себе. И был он привлекательный, и притягивал к себе, как солнце собирает вокруг себя планеты, но чувствовалась исходящая от него неминуемая опасность.

– Где «здесь»? – вдруг спросил Федя.

«Лишь сумасшедший будет нести подобную чушь, с такой уверенностью и спокойствием» вдруг пронеслось в голове у Феди, но ему уже было все равно. Он заинтригованно слушал собеседника.

– Это не важно. Все дело в весе. Моя масса слишком велика, материя пространства и времени все время рвется под моим весом, и я оказываюсь в разных местах. Я должен помнить, как долго я здесь, у меня все меньше шансов на спасение. Только ты можешь мне помочь. Но ты не хочешь. – незнакомец с отчаянием усмехнулся и выпустил дым изо рта. – Я устал.

И действительно он выглядел усталым. Федя не мог даже догадаться, о чем говорит, как ему показалось, сумасшедший. Но почему-то у него возникло странное чувство удовольствия от мысли, что он хоть как-то мог бы повлиять на кого-то столь сильного и уверенного в себе. Это поднимало ему самооценку.

– Только я могу тебе помочь? О чем ты? – от волнения Федя чуть сдерживал нервный смех, прерывающий его слова, как назойливая муха.

– Ты чувствуешь азарт, говоря со мной. Я это вижу. – с упреком сказал собеседник Барсучкова и, отвернувшись, выпустил дым в сторону дороги. Вновь откинувшись на спинку скамьи, он закинул ногу на ногу и забросил на голень край светлого плаща, что бы тот не лежал на пыльной земле. При этих словах Федя испытал что-то вроде смущения, как будто его уличили в нехорошем деле, и уж врать не было смысла. Но по привычке своей он сказал:

– Не понимаю, о чем речь. – он надеялся лишь, что незнакомец не повернется к нему, потому что Федя сидел красный, как вареный рак.

Но незнакомец повернулся, и Федя, мгновенно встал и пошел прочь. Сердце его колотилось так сильно, что Федя думал, что задохнется. Он быстрым шагом шел куда-то вперед, вообще куда-то не туда. Но это было не важно. Главное, что странный незнакомец не стал его догонять, а Барсучков ни разу не оглянулся.

Глава 4.

Вторая встреча с духом

– Не знаю, что с этим Ильёй Коровкиным делать. – размышлял вслух Владимир Барсучков, сидя вечером на кухне. – Вроде умный парень, а элементарных вещей не понимает.

– Да какое тебе дело до него? Не понимаю. – Федя возмущённо взглянул на отца.

Владимир Семёнович озадаченно отвернул голову к окну.

– Мне он вообще противен. – продолжил Федя. – А ты его прическу видел? Какой же он мерзкий!

Федя стал кривляться, изображая фирменный взгляд Ильи и то, как он поправляет волосы.

Владимир Барсучков взглянул на сына и добродушно засмеялся.