И падать с этого высокого трона, ой, как больно…
Я села в его машину. Огромный букет роз, крепкие объятия.
– Все я не могу больше. Не хочу с тобой расставаться. Вот тебе ключи, поднимайся, возьми самое необходимое на день, остальное все купим. Ты переезжаешь ко мне.
– Уоу… притормози!
– А как же эти твои слова, что настоящий мужчина – «пришел, увидел, победил»? Я решил, ты моя женщина. Нам точно хорошо вместе. Я сделаю для тебя все!
Согласитесь, все это напоминает сцену из какого-то фильма. Так ярко, так эмоционально. И на такие моменты большинство женщин и падки. Кто хочет жить обычно и буднично? Никто. В 25 лет так точно. Где-то к 40 годам, при условии насыщенной молодости, ты приходишь к тому, что хочешь хороших и спокойных отношений без американских горок, страстей, не нужных драм. Но в 20 лет… ты хочешь испытать весь спектр возможных для тебя эмоций, у тебя есть это дурацкое любопытство попробовать как можно больше, ты уверен, что там за поворотом абсолютно точно должно быть интереснее и лучше.
И моя крепость пала. Так просто и легко. Мне посулили конфету, даже не коробку сладостей, а всего лишь одну, и я отдала свое сердце. Вся ценность его предложения свелась к совместному проживанию и ключей от его квартиры, как будто от дверей рая. Мне было так мало надо, чтобы уверовать в его готовность, если не на все ради меня, то на многое. Впоследствии я поплатилась за свое легкомыслие, за то, что привыкла к тому, что человек хочет быть со мной, выбирает меня при всех моих нюансах, и это воспринимается как должное. В парадигме моего сознания была установка: хотеть быть со мной естественно, делать для этого все возможное – тоже. Мысль, что человек может тебя использовать в своих целях и закрывать собой свои дефициты, вообще не приходила в голову. Почему? Потому что не любить меня невозможно! Наивно и самонадеянно, а главная проблема этого заблуждения в том, что этим потом объясняется то, что объяснить по-хорошему и логично нельзя. Чтобы человек потом не сделал, ты себе говоришь: «Ну да, ошибся, но он любит меня» и проваливаешься в болото. Женщина способна объяснить и оправдать слишком многое этим чувством или его иллюзией.
Притирка двух нарциссов
Я бросила Виталия. Очень резко и жестко. Он пришёл с работы, и я ему сказала, что, мол, собирай свои вещи, хочу побыть одна, без отношений, без тебя и вижу свою жизнь иначе. Можете представить чувства парня? Меня они не волновали абсолютно. Мне хотелось нового, неизвестного, опасного и интересного пути.
Выдворив одного, я собрала сумку, помахала опешившей маме рукой, села в присланную машину и отправилась в свою новую жизнь. Надо отдать маме должное – она не вмешивалась с 16 лет в мою жизнь, давая свободу выбора, не давая оценок, доверяя мне самой принимать решения в своей жизни. Она часто любила повторять, что запретами мы лишь усугубляем ситуацию, и что надо давать человеку возможность попробовать себя на прочность и научиться нести ответственность за свой выбор. Все эти мудрые слова остаются лишь словами, пока ты не сталкиваешься с суровой действительностью.
Очень скоро Роман поднял вопрос о наших графиках. Выглядело это следующим образом:
– Любовь моя, мы так редко видимся, буквально встречаемся переночевать вместе. Я бы хотел, чтобы ты занималась собой, нами, нашими планами, досугом, делами. Хочу ехать домой и знать, что ты меня тут ждешь. У меня очень стрессовая работа, не хочу еще прибавлять беспокойство о тебе. Мне будет спокойнее, если я буду знать, где ты.
– Я согласна, что с модельной сферой надо заканчивать, она изжила себя, но мой магазин подарков только начал приносить деньги.
– Ок, сколько он может приносить максимум?
– На сегодня чистая прибыль – 100 тысяч рублей (курс тогда был 30 рублей за доллар).
– Я буду давать тебе эту сумму на личные твои расходы, плюс деньги на общие траты.
– Это похоже на зарплату жены, – улыбнулась я своей шутке.
Роман обнял меня за плечи и прошептал:
– Я могу, хочу и буду делать для тебя все, ты ни в чем не будешь нуждаться, хочу видеть тебя счастливой, веселой и ненапряженной. Сейчас привезут часы, выбери те, что понравятся.
И я выбрала. Черные с черными бриллиантами, достаточно массивные. Любуясь ими на своей руке, я смотрела, как секундная стрелка отсчитывает мое счастливое время.
– Тебе они нравятся? Странный выбор. Выбери еще вот те розовые, они более девчачьи, что ли.
Комментарии психолога: мы видим обесценивание выбора, навязывание своего мнения. Но когда его навязывают через бриллианты, мы все думаем «Ой, не останавливайся, парень!»
Моя жизнь начиналась теперь в девять утра: просыпаясь и сладко потягиваясь в кроватке, я улыбалась непривычно-праздному графику. Когда ты работаешь с пятнадцати лет нон-стоп, такое время кажется райским.
Роман уходил рано, часто еще не было восьми, он целовал меня спящую, оставлял деньги на столе и тихо испарялся. Наполненность моих дней зависела только от моей фантазии: я занималась конным спортом, ухаживала за собой в спа и салонах красоты, ходила на выставки, ездила за покупками и к 6 вечера возвращалась домой. Мне надо было приготовить и накрыть ужин. Я научилась готовить блюда японской кухни, сходила на курсы сомелье, накупила посуды для сервировки стола, короче говоря, ждала каждый вечер во всеоружии, играя роль жены. Сейчас вспоминая тот период, мне кажется, что все было для меня игрой. Я как бы примеряла предложенное платье, не подразумевая его носить.
Мы жили душа в душу, переписывались в течение дня, ездили загород в дом к его маме, ходили на разные мероприятия, дегустировали кухню в новых ресторанах, ходили на выставки, где я в сжатой форме рассказывала ему все, что сама знала, он мне открывал мир современного отечественного искусства. Интуитивно настроила себя на его волну, встроила себя в его график.
Однажды, возвращаясь домой от его мамы, проезжали автосалон, и вдруг он свернул:
– Давай поменяем тебе машину? Ты какой мерседес хочешь?
– Я хочу купе BMW 6.
– Бмв? Ну, ок, только купе – это не безопасно, давай 6, но икс 6.
Это, как и с бриллиантами – ты не отстаиваешь свою мечту, пусть даже это и марка машины, а радостно соглашаешься.
***
Звоночки были каждый день, те самые – тревожные. Почему я их не замечала? Потому что сама была жесткой и была абьюзером в предыдущих отношениях (только с маленьким размахом).
Однажды, вернувшись в неурочный час, не смогла припарковать машину у подъезда. Оставила ее в другом дворе и пошла домой. У подъезда столкнулась с Романом:
– Почему ты пешком? Где машина?
– Видишь, все места заняты, я оставила ее во дворе.
Его серые глаза стали почти прозрачными и еле сдерживая негодование, он процедил сквозь зубы:
– Меня не волнует (нецензурная лексика заменена). Машина должна стоять тут.
Я пожала плечами, обошла его и направилась домой. Поднимаясь по ступеням, почувствовала волну возмущения и разочарования. Привыкшему к самостоятельной жизни, зарабатывающему на все свои желания человеку, безмерно тяжело начинать жить под диктовку. Плюс ко всему, в моей семье абсолютно не было принято ругаться матом, f Роман мог позволить себе вставить в речь адресованную мне. Меня коробило, выбивало из равновесия. Хотелось вжаться в стену в тот момент, как будто бранные слова – это пули, летящие в меня, и я от них уворачиваюсь. Все мы знаем эти слова, но в состоянии сдерживать их и употреблять сильно по случаю. Если человек не отслеживает, что он говорит и кому, то тут или его уровень воспитания очень низкий, или вы в его шкале ценности далеко не на первых позициях.
На следующий день я уехала на своем старом шевроле. Почему? Тогда я еще могла отстаивать свои личные границы, показывать, как со мной нельзя. Звонок не заставил себя ждать:
– Пэм, почему ты уехала не на бмв?
– Я уехала на своей машине. На той, которую я паркую, где хочу и как хочу, беря за это ответственность, и за которую меня не будут отчитывать.
Повисла пауза. Я слышала его дыхание и, мне казалось, что слышу, как скрипят шестеренки его мозга.
– Прости, я был не сдержан. Пожалуйста, не езди больше на шевроле, я хочу, чтобы ты ездила на безопасной и комфортной машине. Кстати, я подключил спутник, если вдруг что-то случится, у сидения слева есть тревожная кнопка.
Как вы уже, наверное, догадались, в очередной раз все эти слова я услышала, как заботу, а не контроль. Мне нечего было скрывать, жила в тот момент бесхитростно, любила его и не смотрела на других мужчин.
Давление Романа набирало обороты. Однажды мы пришли на выставку к нашему знакомому художнику…
Какой прекрасный вечер, я счастлива. Мы молоды, богаты, друзья, вечеринки. Нас везде ждут, нам все рады. Хочется порхать!
Я смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь отражению… До чего ж я хороша! Мои длинные вьющиеся волосы собраны в элегантную прическу, шелковое платье… любоваться собой – не преступление, а дар. Надо найти Романа и уговорить улизнуть отсюда и поехать потанцевать.
Тут меня кто-то берет за руку. Это Макс, художник.
– Пэм, дорогая. Как здорово, что вы пришли! Тебе что-нибудь приглянулось? Или может Роману?
Мне неприятно его касание, в моем некогда ветреном сознании появилось новое восприятие себя, которое диктует мне принадлежность одному мужчине. И даже легкое касание чужого воспринимается, как будто бьют током. Аккуратно вытащив свою ладонь из длинных пальцев художника, улыбаюсь и что-то щебечу про то, как все прекрасно. И тут за спиной раздаётся громогласное:
– Мы уходим! Сейчас же!
– Роман, – попытался вразумить его Максим. – Ты чего?
– Милый, что случилось?
Оттолкнув плечом опешившего художника, Роман рванул к выходу, увлекая меня за собой.
– Не смей мне изменять! – кричал он в исступлении.
– Я ничего не сделала…
– Ты обнималась и зажималась с ним! Он никто! Если я не покупаю его картины, никто не покупает. Если я захочу, его просто не будет!
– Перестань, пожалуйста.
Он долго еще кричал, про ничтожность воображаемого конкурента, про мою опрометчивость и неразборчивость в связях. Сейчас вспоминаю это с улыбкой, но тогда мне было несмешно, обидно и горько. Несправедливость обвинения меня ранило неописуемо. Мне бы задуматься, что служит причиной такой неадекватной реакции? Часто, человек, который сам допускает для себя измену, видит это в своем партнере, как бы проецируя свой паттерн поведения на другого. Но я объяснила все происходящее проще: он так меня любит сильно.
Дома он лег на диване. Это такая прекрасная манипуляция, которая навешивает на другого чувство вины, создает максимально некомфортную атмосферу и, в конце концов, вынуждает сделать хоть что-то, чтобы нормализовать ситуацию. В ночи, когда попытки уснуть потерпели сокрушительное фиаско, я подошла к храпящему Роме и сказала:
– Прости меня. Я, правда, не подумала, как это смотрится со стороны. Прошу тебя, пойдем спать вместе.
И он снизошел. Взял меня за руку и молча повел в кровать.
Таких историй было еще много. Закономерно, что в определенный момент мы перешли на следующий уровень.
Однажды полетели в Турцию на мероприятие. Его компания спонсировала гольф-турнир. Все было очень официально и сдержано. В последний вечер уикенда мы сидели за большим столом со всеми участниками соревнования, и Роман выступал с речью. Пока он вещал, телефон разрывался от смс. Одно за другим всплывали сообщения: «Перезвони!» / «Деньги послали» / «Встречу перенесли» и т. д. И вдруг пришло удивительно длинное, занимающее весь экран, смс: «Ну, где ты там родненький? Скучаю. Жду нашу встречу. Безумно хочу целовать тебя!»
Только я дочитала до конца, подошел Рома. Мое лицо явно изменилось и выражало гримасу отвращения. Пробежал глазами по экрану, он с насмешкой произнес:
– Одна ненормальная пишет мне второй год. Не хочется ей хамить.
– То есть нашему другу-художнику ты хамишь легко, а тут какие-то проблемы?
– Она – женщина.
Я почувствовала, как устала. Это был не первый такой эпизод. Как-то вешая дома картину, никак не могла выбрать лучшее место и попросила его сфотографировать на свой телефон с разных ракурсов. Пролистывая полученные фотки, наткнулась на фото девушки с глубоким декольте… на нашем диване.
– Кто это?
– Моя подруга.
– Почему я ее не знаю?
– Мы редко видимся.
– То есть вы видитесь исключительно у нас дома, когда меня нет. Интересная закономерность.
Тогда он сильно занервничал, начал наматывать круги вокруг дивана и меня (Явный признак неуравновешенности – вышагивать свой гнев):
– Ладно, я тебе расскажу! Когда ты улетела на Новый год в свой Стамбул, а я остался тут разруливать проблемы, мне было очень плохо. Вечером зашел в церковь к знакомому попу. Эта его дочь. Мы там столкнулись, вместе ждали ее отца, разговорились, и она очень мне помогла.
– Так помогла, что ты пригласил ее домой на чай? – я рассмеялась.
– Да. А что?
– И решил запечатлеть ее на диване с декольте…
– Ты мне не веришь!
– Ну что ты! Это очень забавная история. Продолжай.
– На что ты намекаешь? Я с ней не спал! Посидели, и она поехала домой.
– Ты невинный агнец, заблудший в храм, и нашедший успокоение на мягкой груди участливой прихожанки. Это так прекрасно, что можно писать роман.
– Ты злая и не верящая в Бога. Для тебя нет ничего святого! Я не могу спать с дочерью священника. Это как переспать с монахиней. Я верующий человек, воцерковленный, между прочим.
Это был для меня забавный разговор. В тот момент мое эго не допускало даже мысли, что мне могут предпочесть другую. Тем более, с настолько заурядной внешностью. Я рассказывала эту историю, как анекдот. Но спустя каких-то 4 месяца, сидя на званом ужине в Турции, мне было уже не смешно от этих сказок. Комок слез подступил к горлу. Не оглядываясь на его оклик, я вышла из ресторана.
Полумрак коридора гостиницы, ощущение ватных ног. Где мои слезы? Почему они не льются, а лишь застряли в горле? Дверь, раковина, холодная вода… Прийти в себя! Что со мной? Все как в тумане. Съезжаю по стенке на пол, голова предательски кружится и не хватает кислорода. Открывается дверь. Вижу его ботинки, не могу поднять взгляд, мне как будто гири повесили на веки… он проходит мимо, разувается, идет в ванну и… спотыкается об меня. Дальше я ничего не помню…
***
Мы вернулись в Москву. Есть такой тип людей, которые от стресса теряют вес. За сутки переживаний я похудела на 3 кг. Обессилевшая, опустошенная, я мечтала просто упасть в свою кровать. Я лежала целый день, просто не могла раскрыть глаза и все спала и спала.
Очнулась от того, что мою руку целуют и надевают на палец кольцо.
– Выходи за меня. Это кольцо уже давно лежит у меня, мне все хотелось организовать что-то красивое. Дурацкая работа и нервотрепка. Прости, что так буднично.
Я молчала. За окном моросил дождь, в Москву пришла осень. Вспомнила, как ждала летом предложения. Есть такой момент в паре, когда этот вопрос висит в воздухе. Иногда от сложившихся обстоятельств, иногда от накала эмоций, иногда как само собой разумеющееся. Летом всю неделю ждала его по вечерам, готовила ужины, а в пятницу, каким бы усталым он не приходил, мы шли в новое место. Я всегда предлагала остаться дома и не мучиться, но неизменно получала один и тот же ответ: ты всю неделю меня ждешь, мы почти не общаемся, не видимся. Хотя бы вечер пятницы должен посветить тебе. Согласитесь, это подкупает. По воскресеньям мы заказывали ужин домой, он делал мне кальян, мы смотрели кино в обнимку. В будни он мог написать, что едет в спортзал после работы и будет поздно, а потом внезапно появлялся на пороге:
– Ехал в зал и думал, что спорт – это хорошо, но ты меня ждешь. А это важнее. И мое сердце замирало от счастья. В такие дни все эти истории со смс, «монахинями на диване» становились неважными. В конце концов, думала я, какая разница? Машины и бриллианты он дарит мне, ночевать приходит ко мне, все планы строит со мной и, если какая-то женщина себя ценит ровно на перепихон в переговорке, то это точно не моя проблема.
И когда мы летали в Милан на мой день рождения, я была уверена, что мне там сделают предложение и предвкушала этот момент. Поэтому, открыв коробочку «Картье», и увидев там кулон, не сдержалась и разочарованно выдохнула, еле выдавив: «Спасибо», чем ввергла мужчину в панику. Он долго переспрашивал, неужели кулон такой некрасивый? Как ему было сказать, что вообще-то ожидалось помолвочное кольцо, а не кулон. По-детски и наивно? Тогда еще остатки капризного и избалованного ребенка сидели во мне и диктовали настроения. Вот тогда я ждала предложения. Хотела ли я замуж? О, нет. Это было важно услышать для подтверждения своей значимости, как медаль при забеге.
Лето прошло, унеся с собой иллюзии (как мне казалось, все). Крутя кольцо с большим камнем, ничего не чувствовала, пыталась воссоздать радость, удовлетворение, но нет. НИЧЕГО.
– Ты так и будешь молчать?
