Павел Георгиевич Чагин "Семь ступеней в полной темноте"

grade 4,2 - Рейтинг книги по мнению 10+ читателей Рунета

Роман 18+ повествует о непростых отношениях кузнеца и валькирии. Первые четыре главы созданы для контраста, особо чувствительным читателям их нужно перетерпеть. Далее сюжет развивается неожиданно и раскрывает много подробностей о сути героев и окружающем их мире. Здесь есть и насилие и эротические сцены и, конечно любовь. Хоть и странная. В целом роман не будет похож на то, что вы читали раньше. Это переработанная версия, исправленная с учетом критики читателей.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 15.08.2023

ЛЭТУАЛЬ


– Вот, – тихо сказал он. – Смотри…

Сольвейг подалась вперед и пригляделась… множество зарубцевавшихся шрамов тянулись по его предплечью ровной чередой. Начинаясь от локтя, они пролегли через всю руку до самого запястья. Их было много, около двадцати, но он не дал сосчитать…

– Что это? – спросила она, уже зная наверняка.

– Это моя ноша. Здесь все, кого я убил за свою короткую жизнь. И память хранит лица каждого из них. Они не были безобидны. Не были слабы. Не были трусливы. Они умирали с оружием в руках и твердо стоя на ногах.

Скомкав бинт Арон кинул его в огонь, дождался пока он прогорит и продолжил рассказ.

– Мы почтили память мертвых, осыпав головы пеплом и заключили мир, в знак которого он предложил мне свою дочь. Ту самую, которой я оставил шрам…

– И ты согласился?

– Я не мог отказаться. Старик пообещал убить ее на месте. Принести в жертву, так сказать. В общем, она стала залогом шаткого мира… Взамен я отдал серп, выкованный отцом. Как назидание, в память об этом дне. И они ушли…

– Что с ней стало? Она жила здесь?

– Да, но не долго. Я не обижал ее и не держал силой. Она просто ходила как тень… а через месяц повесилась.

– Умерла?

– Нет, я вернулся в тот день рано, и вытащил ее из петли.

– Ты… был с ней? Ну я имею в виду как с женщиной, – уточнила крылатая бестия.

– Ну, она пару раз пыталась. Даже залезла однажды в мою постель. С ее стороны это был настоящий подвиг!

– И как?

– Боюсь я не порадую тебя подробностями, – Кузнец грустно усмехнулся. – Нет… тогда я не познал плоти. Сложно приласкать женщину, которая скрипит зубами от боли.

Кузнец замолчал.

– Что же стало потом?

– А потом, она стала жить там, в поселке. Люди, хоть и с опаской, но приняли ее в свой круг. Теперь все нормально.

– Почему ты не оставил себе женщину? – удивилась Сольвейг.

– Думаешь, легко жить с тем, кто убил родных братьев? Пытаться его ублажать сквозь слезы? И потом, я тоже не железный. Я сильный мужчина, она – красивая женщина. Это могло плохо кончиться.

– Я тебя поняла. Но меня бы это не остановило, – констатировала она.

– Временами, я жалел об этом. Но рад, что поступил так. Хотя… встречаю ее иногда, и дурные мысли всплывают в голове.

– А что было дальше?

– Ну, прошло семь лет, я встретил странного старика, подавшего мне шальную идею. А дальше ты знаешь. Встреча в поле и все что было дальше….

– Я с трудом верю в то, что ты рассказал. Особенно после того, как ты обошелся со мной. А еще больше я не понимаю, зачем мне все это знать!?

– Как бьется мое сердце? – спросил он, сильнее прижав ее ладонь к своей груди.

– Оно бьется спокойно. Но при чем тут это?

– Когда я нашел отца, оно отчаянно рвалось наружу. Но, когда я убивал тех людей… оно билось так же спокойно, как и сейчас.

Кузнец молча встал, взял с камина шкатулку и протянул ей. Внутри лежал длинный, грубо сработанный кинжал с обломанным кончиком. Лезвие его сохранило остатки засохшей крови. Она попробовала его на язык и содрогнулась.

– Очень странная кровь… как у тебя.

– Он пришел из далека, я же говорил…

– Я убивала белокурых людей с голубыми глазами, – огрызнулась она. – Говорю тебе, это странная кровь!

– Теперь ты знаешь кое-что и обо мне, – Арон забрал кинжал и убрал на место.

– Да, только зачем мне это? – повторила она свой вопрос.

Арон наклонился к самому ее лицу:

– А за тем, чтобы ты знала другую сторону медали! Убиваешь ты за правое дело, из мести, или забавы ради – разницы никакой! Кровь цвета не меняет. Умереть просто… Вопрос в том, как жить?

– И как же? – усмехнулась рыжая бестия.

– В мире, – и глазом не моргнул он. – Как богом дано.

– Ты сам в это веришь? – взревела она. – Напомнить кто я?!!

Она кинулась на кузнеца, сбив его с ног и подмяла под себя. Сжав его что есть силы, она выгнулась и осклабила зубы…

– Вспомнил, или сломать тебе кости?!

– Значит так ты хочешь прожить… безмозглым животным, сидя на цепи?

– Этого не будет! – яростно прошипела она, переходя на свист, и, наотмашь, ударила его кулаком. Длинная ссадина медленно проступила под его глазом. Веко дрогнуло, и нечаянная слеза скатилась по щеке…

– Хм… проснись! Мира он захотел!

Какое-то время кузнец с грустью смотрел на нее, потом, отвернулся. Больше он ни сказал ни слова. Когда поток брани и сомнительных аргументов иссяк, она, наконец, слезла с него. Он медленно встал, с хрустом расправив плечи, взял шкатулку с камина и ушел…

– Слабак! – кинула она ему вслед. – Бесхребетный тюфяк! Ты – пища для таких как я!!!

Ночь была долгой. Ей снились людские тела, догорающие в костре, седовласый старик, с серпом в руках и молодой кузнец, роющий мечом могилы. Только волосы его были белыми, а глаза синими. Но, это точно был он. А вокруг стояли такие же беловолосые люди. Каждый с лицом кузнеца, от млада до велика. Их было ровно тридцать, по числу его лет. И каждый держал что-то в руках. По одному предмету из его комнаты.

Она же была одета в сияющую сталь и в руке ее был меч. Почувствовав рукоять в ладони, она ощутила уверенность и силы, бурлящие вулканом внутри. Было по -настоящему хорошо! Солнце играло на острых гранях… крылья не болели, а доспех совсем не тянул к земле….

Но, вдруг, что-то изменилось… теперь все они смотрели на нее. Меч резко потяжелел, и она увидела на нем кровь… Кровь была везде… на ее руках, на лице, брызгами был покрыт весь доспех, а ноги запачканы по щиколотку. В глазах каждого из стоявших читалось разное. Кто-то был зол, кто-то растерян, кто-то грустил… Алые пятна проступили сквозь их робы, окрашивая одного за другим. Они трогали себя, не понимая, что же это, смотрели на свои руки, испачканные в крови, и валились замертво наземь.

– Это не я…. Нет! Это не я! – шептала она. – Я не могла… нет! Я не хотела…

Но они падали и падали, словно костяшки домино, а меч становился все тяжелей и тяжелей… Сольвейг держалась за него как за спасительную соломинку, пока не разжались пальцы. Она пыталась поднять его, вырвать из сырой земли, но корни деревьев оплели его клинок. А потом, ратный меч превратился в прах…. рассыпался на глазах в рыжую труху. А люди лежали на земле, медленно умирая и взгляд каждого из низ был обращен к ней.

– Но это не я! – хрипела она оправдываясь. – Я не делала этого!!!

Дева кинулась к кузнецу, который копал могилу, но он не услышал ее. Его израненные руки горсть за горстью выгребали землю из ямы… Он снова брался за меч, и остервенело вонзал его в вязкую сырую землю. Она пыталась дотянуться до него, но не могла… убегала прочь, но каждый раз возвращалась на то же место. А он все копал и копал, а на локте его проявлялись свежие кровавые шрамы… Земля была грязна, но руки его оставались чисты, хоть и кровоточили… а одежда его – белоснежна.

Сольвейг заглянула в яму, и голова ее закружилась. Кузнец стоял по колено в крови. Но когда он наклонялся, она уходила в землю, не оставив от себя и следа… Ноги подвели ее, стали ватными, и она полетела вниз, беспомощно хлопая крыльями. Теплая бурая жижа поглотила ее. Она ощущала знакомый вкус на своих губах и все нутро от этого рвалось наружу. Ее выворачивало словно бурдюк. Хотелось кричать, но она не могла.

Цепляясь за скользкие стены Сольвейг, пыталась встать, но все было зря. Она падала снова и снова, утопая в кровавой жиже. Она пыталась звать кузнеца, но от чего-то не могла вспомнить его имя, хотя знала его наверняка. Она вдруг подумала, что это кошмар и нужно проснуться… но ничего не менялось. Сольвейг била себя по лицу, но и это не помогало. Когда силы наконец оставили ее, дева посмотрела вверх, в пьянящее высотой, голубое небо. И вспомнился вдруг родной дом. Сильные руки отца и светлый лик матери, сияющий добротой…

– Простите меня все… – прошептала она, и опустив руки, безвольно погрузилась на дно.

Бурая густая жижа, хлюпая и пузырясь поглощала ее окрыленное тело.

– Вот и все, – сказала она себе. – Такой вот, красочный конец….

Но вдруг, когда Сольвейг окончательно отчаялась, чья-то сильная рука схватила ее за шиворот и выдернув из смердящей тленом могилы, опрокинула на живот… Рвотные массы хлынул наружу, освободив глотку. И она снова смогла дышать!

Жадно глотнув воздуха, дева подняла глаза, и увидела кузнеца. Он крепко держал ее за плечи, опустив головой вниз. Лицо его было хмурым, но сам он, будто светился изнутри… Неярким, мягким светом, словно затухающая восковая свеча, оставленная на окне, в лучах утренней зари.

– Прости и ты, не моя это вина… – хрипло прошептала она.

– Не твоя… – успокоил он ее. – Не твоя….

К утру следующего дня Сольвейг пришла в себя. Кожа ее была бледна, а по телу гулял мороз. Лежа под кипой одеял, она никак не могла согреться. Небо было пасмурным и моросил дождь. В комнате не было никого, окна были закрыты, а у кровати стоял пустой медный таз, и тряпка с ведром. Где-то внизу позвякивала посуда и вкусно пахло едой. Когда она проснулась в следующий раз, котелок уже стоял на столе, рядом с ней. Кузнец тоже был недалеко. Он поправлял тлеющие дрова сидя у камина. Заметив, что она проснулась он ни сказал ни слова.

– Прости меня, – снова прошептала она. – Я не умею по-другому.

– А хочешь? – мягко спросил он.

– Хочу … наверное, – прошептала она и слезы покатились с ресниц.

Кузнец выглядел жутко усталым. Он не спал уже сутки и валился с ног. Присев рядом, он пощупал ее лоб.

– Тебе надо поесть, – сказал он так же мягко.

Арон помог ей сесть и налил в глиняную миску содержимое котелка. Трясущимися руками, Сольвейг пригубила ее и, пряный, дымящийся бульон смягчил ее пересохшее горло. Тепло медленно разлилось по нутру. Сначала согрелись ноги, потом потеплело в плечах. Вскоре на лбу проступил мелкий пот. Прикончив почти весь котелок, Сольвейг блаженно завернулась в одеяла и снова прикрыла глаза…

– А ты светишься в темноте…

Арон прощупал ее лоб еще раз, он был горячим. А тело ее трясло мелкой дрожью.

– Ты еще бредишь.

– Нет… – прошептала она. – Ты светишься….

Арон потянулся устало. Кризис видимо миновал, бестию больше не рвало. Хорошо, что ночью была гроза и никто не слышал ее икотного рева. Пришлось здорово попотеть, чтобы удержать ее в беспамятстве, особенно, когда она задыхалась. Сколько же было потрачено сил…

Накормив валькирию, кузнец тоже поел. И теперь глаза его сами собой слипались. Дождь монотонно стучал по крыше и ставням, солнце и не думало выглядывать из-за туч. Как же хотелось спать! Скинув на ощупь свои сапоги, Арон избавился от сорочки, будто веревкой, сдавившей его грудь, и повалился на софу, уснув раньше, чем голова коснулась постели…

Дрожащая, Сольвейг, выкинула подушку из-под его головы и не слишком бережно подтянула парня к себе под одеяла. Было очень приятно прижаться грудью к его теплой спине, а руками обнять сильное тело. Согревшись живой теплотой, она перестала дрожать. Вдыхая слабый аромат его чистой кожи, она забылась спокойным сном.

Глава 10. Слезь с меня.

Арону не приснилось ничего. После тревожной бессонной ночи, он не уснул, а упал в бездонную яму. Общение с валькирией само по себе стоило огромного труда. Только одно то, что она ходит голой, постоянно сбивало с мыслей. Он то и дело ронял взгляд на ее выдающиеся прелести. А они, к слову, были куда крупнее чем у обычной женщины. Когда настроение ее менялось соски твердели, грудь набухала. На простынях и мебели то и дело возникали влажные следы от ее промежности. При его немалом росте, она, все же была на голову выше. Но пропорции оставались неизменны, разве что ноги длиннее… А значит и грудь ее и бедра и… все что прилагалось к ним не могло оставить его равнодушным. Ровно, как и ее необычная кожа и крылья за спиной. В довершение ко всему скверный, взрывной характер, смешанный с высокомерием и грубостью… Однако, она прекрасно понимала, что пока не может обходиться без него. И сей аргумент многое смягчал в отношениях.

Но, сейчас ему было хорошо. Просто замечательно. Он спал и не хотел думать ни о чем. Мысли прочь, и сны тоже! Только тьма и тишина. Только вот что странно… хорошо ему было не так как бывает во сне. Как-то по-другому… и не там, где надо бы. Совсем не там! Арон попытался открыть глаза. Но не тут-то было – веки слиплись! Пришлось потереть пальцами, что немного помогло. Разлепив ресницы, он не сразу проморгался. Болело почти все, что не онемело от долгого лежания на спине. Кто-то нежно поглаживал его по груди. Он привстал… и увидел валькирию, оседлавшую его нагое тело. На ее лице отражалось блаженство, крылья чуть трепетали на весу, а грудь мерно вздымалась в такт дыханию… Это ее когтистая рука скользила по его коже.

– О… ты уже проснулся? – томно прошептала она. – Жаль… совсем не хотела тебя будить.

Арон быстро прогнал остатки сна, нащупал на полу подушку и сунул себе под голову.

– Удобно? – спросил он.

– Молчи… – она прикрыла пальцами его рот. – Не шуми сейчас!

Арон чуть не подавился! Или за ночь мир переменился, или, он, что-то важное проспал.

– Я хочу доверять тебе, Арон… а это не просто, дружок.

Она впервые назвала его по имени, что странно само по себе.

– Не дергайся, и все будет хорошо, – успокоила дева в свойственной ей манере. – Я не стану тебя калечить. И я… благодарна за эту ночь. Я думаю, что мы квиты с тобой.

Слово "благодарна" далось ей с трудом… Арон не поверил своим ушам. Голос разума? И от кого?!

– Ладно. Хорошо. Может быть, ты слезешь с меня теперь? – Вчерашний неприятный осадок еще не оставил его, засев глубоко в душе.

Она снова прикрыла его рот рукой.

– Нет, нет, нет… – прошептала она нараспев, хитро улыбаясь. – Только не сейчас….

И тут, онемевшее тело Арона, отойдя ото сна, решило подать знак! Древко мужского копья невольно дрогнуло, и он понял, что ни только праздная прихоть удерживает ее грозное тело на его бледных бедрах…

– Ага…. – игриво подмигнула она. – Может, приласкаешь меня?

– Ты!!? – Возмутился он, не найдя других слов.

– Тише, милый, не нужно лишней суеты…

Она пикантно прогнулась в спине, и он ощутил, как сжимаются ее крепкие ягодицы. Потом втиснула под себя длинные пальцы, подтянулась, и Арон ощутил их прикосновение на себе.

– Еще немного… – довольная собой, сообщила она. – Все разговоры потом.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом