Триполи был сильно уязвлен: и самолюбием, и пламенем. Ему одному из всех было не до смеха. Он ходил по заставе и ворчал:
– Ху-у, пакост бешана. Ху-у, худбин голодная…
Щёдский, сдавая дежурному автомат АКМ, подсумок с магазинами, штык-нож, услышав его ворчание, засмеялся.
– Что ты, Миша, вполне симпатичная публика. Ласкают до щекотки, покусывают до экстаза.
– Узнать бы, кто нам эту симпатишну публику суда запустил? – говорил Триполи, оттягивая спереди галифе с кальсонами и, пытаясь в недрах разглядеть не то обожженное место, не то отдельных представителей выше названного сообщества.
Серёжа Сарванов сказал вполне определенно:
– Бактериологическая диверсия, – и кивнул в сторону границы. – Наши лепшие друзья запустили.
– Маленьких таких цзаофанчиков, – добавил Лёша.
– Ху-у, пакост! – воскликнул Михаил и с остервенением зачесал под мышками.
Ребята рассмеялись.
– Смехуёчка вам, – чуть ли не плача выговаривал он.
А невольный носитель "бактериологического оружия", вернувшись с ночного представления, лежал под одеялом, чесался и плакал. Он был, в общем-то, парень не робкого десятка, когда дело касалось себе подобных, но перед такой шпаной – сдался. Понял, что против неё нет у него приёма. И, отбросив застенчивость – собачья жизнь принудила! – был полон решимости, сдаваться. Сдаться на милость начальника заставы. Иначе эти диверсанты совсем заедят, а такой финал его добропорядочная натура принять не могла.
И какая только б.... оскверняет бани? Слава теперь знал, что только там он мог подцепить эту гнусную вошку, и был не рад цивилизации – какая гадость! И если бы сам страдал, тут ползаставы стонет!
3
Из санчасти на заставу прибыла медицинская помощь: старшина срочной службы – медбрат, и рядовой – санитар.
Старшина зашёл на доклад к начальнику заставы, – круглолицый, розовый, с ямочками на щеках и, в столь молодые годы, у него уже проявлялся второй подбородок. На нём был белый полушубок и, вопреки уставу, офицерская шапка с солдатской звездочкой. В нём чувствовалась лёгкая неуставная развязность, леность в движениях. Он даже руку не дотянул до шапки, делая доклад. Майор поймал себя на мысли: сгонять бы такого боровка разок-другой на левый фланг!.. Поднялся и выслушал доклад.
– Товарищ майор, медицинская бригада в составе старшины Кубрякова и рядового Паранитова, прибыла для проведения на вашей заставе дезинсекционных мероприятий против паховой вши.
– Хорошо старшина. Ждём вас, – показал на стулья вдоль стены: садитесь… – Скажите, какие мероприятия должны быть проведены с нашей стороны?
– Первое – весь личный состав должен пройти обеззараживание. Для этого нам нужно помещение. – Старшина, сев, снял шапку, положил её аккуратно себе на колено. Голова с большими залысинами.
– Помещение будет. Личный состав готов. Со службы придут – будут направлены к вам.
– Второе – после процедуры людей надо помыть. И третье – всех нужно переодеть в свежее продезинфицированное бельё. Заменить простыни, постели. Потом мы в помещениях проведем дезинсекцию.
– Сейчас будет затоплена баня. Бельё каптенармус выдаст.
Старшину он узнал, это был тот, кто приезжал за Морёновым, и поэтому спросил о самочувствии своего солдата.
– Его состояние нормализовалось, может через недельку, а то и раньше, выпишем. Просится на заставу. Но предстоит, похоже, ещё некоторое время для адаптации, – ответил старшина. – Щадящий график службы, а лучше направить пока на хозработы или дежурным по заставе, где-нибудь на месяц. Придётся вашему врачу, вашей супруге, – особо выделил он, – за ним понаблюдать. Александр Данилович ею очень довольный остались. Её диагноз и первая помощь были правильными и своевременными. Благодаря им у больного не… – старшина осекся.
В кабинет вошёл капитан Муськин. Он был оживлен, и глаза его выдавали возбуждение. Он сам подошёл к старшине и с некоторой подобострастностью протянул ему руку. Тот поднялся.
– Здорово старшина! Приехал? Вот хорошо. Очень своевременно. Очень! – Муськин хотел ещё что-то добавить, но сдержался. – Так о чём ты?.. Прошу прощение, я, кажется, перебил? – извинения уже относилось к начальнику заставы.
Старшина панибратски, как с равным по званию, пожал капитану руку и, не дожидаясь, когда тот сядет, сел сам. Сказал:
– Да я товарищу майору докладывал о вашем солдатике, о Морёнове?
– Ну-ну. И как он там, бедолага?
– Да поправляется.
Майор уловил перемену в интонациях капитана, кажется, он поменял к Морёнову отношение. В словах прозвучали тёплые нотки. С чего бы это?.. Романов провёл рукой по щеке, по рубцам ещё чувствительным, и на морозе особенно болезненным. По этой причине он не выходил на проверки пограничных нарядов, возложив эти мероприятия на своего замполита, старшину и парторга Пелевина.
Майор снял телефонную трубку.
Капитан, пользуясь занятостью начальника заставы, наклонился к медбрату, стал ему что-то говорить, понизив голос до шепота.
– Дежурный, дайте команду Урченко, Сапелю, чтобы затапливали баню, грели как можно больше воды. Второе, весь личный состав, который есть сейчас в наличии, на дезинсекцию. Подготовьте Ленкомнату для этих целей. Старшина Кубряков вам скажет, что ещё ему необходимо. Каптенармусу Романову быть в каптёрке, готовить бельё к выдаче. Выполняйте!
Положив трубку, майор выжидающе посмотрел на старшину. Тот, почувствовав на себе его взгляд, прервал негромкий разговор с капитаном. Спросил:
– Можно приступать к работе?
– Немедленно. Необходимые распоряжения отданы.
Старшина поднялся и без воинских церемоний направился к двери. Муськин последовал за ним.
Почти в дверях капитан негромко попросил, что майор расслышал:
– Так мы договорились? Дашь мне с пол-литра?
– Конечно, товарищ капитан.
Старшина ушёл.
4
На старшину и санитара измученные воины заставы смотрели, как на спасателей. Особенно Миша Триполи. После ночной процедуры под турником у него на интимных местах вздулись пузыри, вскоре лопнули, возможно, он сам их расцарапал, а, возможно, их прогрызли "цзаофанчики", и теперь беззастенчиво пировали на обнажившихся ранах, на его крови. Находясь в наряде, уже возвращаясь с правого фланга, – благо, что с короткого, – он готов был, как той ночью, сбросить с себя штаны и сесть в сугроб задом, чтоб не быть казнимым так жестоко. Он не плакал. Он уже взвывал, махая кулаком сопредельной стороне.
– У-у, худбины! У-у, штоб вас самих блошки съели!..
Но они ели его.
И ещё два происшествия произошли накануне приезда избавителей-архангелов медиков. Они, эти происшествия, правда, не вышли за рамки международных отношений, но не обошлись без инцидентов на местном уровне. И по некоторым элементам можно было уловить их лейтмотивы. Капитан Муськин, почти трезвый, но взбешенный, задал трёпку своей Муське. И была эта операция проведена по-военному скрытно, без лишнего шума и крика (как когда-то высадка Советских войск на Кубу, в которой кэп принимал участие). Да не рассчитал "кубинец" тяжести кулака на объект приземления, в результате, эта акция стала достоянием общественности, как некогда и кубинская операция. Как учили… Такой фингал не скроет никакая замазка, никакой макияж, не оправдаешь никакой случайностью. Да и просто так старшину-медика на квартиру к себе не позовёшь, баночку с волшебной жидкостью не будешь выпрашивать.
Не обошла эта диверсия и Пелевиных. Скандал был с погромом. Настолько серьезный, что оба супруга поняли каждый для себя: – всё! Это – конец! Никакие объяснения, уговоры Наташа не воспринимала. Она вначале плакала, истерически вскрикивала, отвечала с крайним сарказмом, едва не кидалась, как разъяренная кошка с растопыренными пальцами, на его "подлую", "отвратительную", "притворную" физиономию. И говорила:
– Как я сейчас раскаиваюсь! Какая же я дура! Какая наивная, глупая, доверчивая!.. Бросила всё: ребёнка, родителей, хорошую работу, хоть небольшую, но уютную квартирку, и попёрлась куда-то, к чёрту на кулички, за тридевять земель! Ха, декабристка! И за кем?.. За подлым обманщиком! За бабником! За бесчестным человеком!
– Наташа… Да выслушай ты меня, наконец! – просил Анатолий, стоя у дверей комнаты, которую жена снимала у одних из жителей села Аргунское.
– Вон! Не хочу тебя слышать! Не хочу тебя видеть! И чтоб больше на мои глаза не попадался! И я завтра же уеду отсюда, из этой дыры домой. С меня хватит! Натерпелась! Надоели мне твои дурацкие отговорки, оправдания. А теперь ещё и подарочки носишь! Спасибо, муженек! Очень рада!
– Да, Натка, да остепенись ты!
– Вон! Вон! И ещё раз вон! Я тебя ненавижу!..
Он не успел увернуться, и в лоб, в его верхнюю часть, прилетел флакончик духов. Его же новогодний подарок!.. Войдя в комнату, он хотел раздеться, но успел снять лишь шапку. Если бы он надел её заново, то она сыграла бы роль каски, снаряд срикошетил бы, и было бы не так больно, и потому не так обидно. Тут, он вскрикнул от удара, взялся за голову, словно испугался, что она треснет, и, пошатываясь, едва ли не вывалился из горенки. Тут же за ним захлопнулась дверь, и накинулся крючок.
Наташа, обессиленная, униженная до крайней степени, рыдая, упала на кровать и зарылась с головой в подушки. Весь мир в её сознании помрачнел, и жизнь предстала настолько омерзительной и пошлой, что хоть волчицей вой. А тут, где она теперь одна, вдали от родины, родителей и сына, одинокая и обманутая, участь её представлялась именно такой – горькой и дикой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69547873&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
