– Отчего это мои мазанки дырявые, Косма? – обиженно вскинулся Шервард. – Зачем говоришь это, да ещё так громко? Все знают, что мои мазанки – лучшие!
– То-то же несколько дней тому назад одна из них рассыпалась у меня! – не сдавался тот, кого назвали Космой. – Сперва трещинами пошла, а после и вовсе развалилась! Пересушили вы их, что ли? Или не досушили?
– Мой отец с ребячьего возраста мастерит мазанки! – Шервард пытался не потерять остатки уважительного тона, но обидные слова сильно задевали его. – Он сделал их столько, что из них можно сложить остров! И никто никогда не жаловался на его работу.
– А я говорю, что моя мазанка вся растрескалась! Я бы показал тебе её, да выбросил третьего дня. Но из уважения к твоему отцу я согласен принять от тебя новую за полцены.
Шервард хорошо знал Косму. Он был прижимистым и наглым скупердяем, всегда стремящимся урвать подешевле. Наверное, в Реввиале трудно было сыскать торговца, с которым у Космы ни разу не случилось свары. Молодой человек знал, что отец никогда не допустил бы отправку в город некачественного товара, но он также знал и то, что ругаться с этим прощелыгой – себе дороже. Тем более, что Косма имел неплохие связи на материке, и именно через него Шервард доставал лучшие наконечники.
– Хорошо, Косма, – выдохнув, заговорил он. – Я отдам тебе за полцены, но сверху накинь ещё два наконечника.
– Зачем тебе железные наконечники? – осклабился тот в ответ. – Говорят, крупного зверья в окрестностях не осталось.
– Места надо знать! – отрезал Шервард, стараясь, чтобы в голосе не слышалось слишком уж много раздражительности. – Ну так что?
– Ладно, – чуть подумав, кивнул Косма. – Две мазанки, каждая – в половину обычной цены, и два наконечника сверху.
– Одна за полцены, одна за две третьих, и четыре наконечника.
– По рукам! – легко согласился Косма, не желая испытывать судьбу дальше. – Я подойду позже. Смотри, отложи две для меня!
– Не беспокойся! – кивнул Шервард, думая про себя, как приятно было бы плюнуть в каждую из двух этих мазанок. Но он этого не сделает, потому что тем самым он может подвести не только себя, но и отца.
Однако настроение было подпорчено. Выходит, что одну мазанку он отдал фактически задаром. Шервард знал, что отец одобрил бы его действия – репутация прежде всего. Однако теперь он пытался подсчитать в уме – как сильно это скажется на том, сколько он сумеет выручить, и хватит ли ему средств, чтобы побаловать жену и сестру.
На торговой площади Реввиала у него было своё место, и это знали все. Шервард уже несколько зим занимался продажей мазанок, и хотя он был ещё молод, но уже успел снискать уважение среди других торговцев и покупателей. Парень был хорош собой, сильный и рослый, и к тому же имел ровный и открытый характер, так что за всё это время умудрился не поссориться ни с кем, даже с типами вроде Космы. Многие с удовольствием налили бы ему браги за свой счёт, но Шервард почти не пил; много местных красоток были бы рады отдаться ему, но он очень любил жену и был верен ей.
Шервард любил приехать пораньше – до того, как рыночная площадь наполнится людьми. Он неспешно расставлял мазанки, перекидываясь словами с прохожими, а затем по нескольку раз обходил лотки всё прибывающих торговцев, приглядываясь и прицениваясь к их товару. Так было и в этот раз – когда он остановился у своего привычного места, на площади было всего несколько торговцев, и продавали они, в основном, свежевыловленную рыбу.
Шервард уже знал, что в городе сейчас находятся шеварские купцы – он видел их корабль, стоящий недалеко от берега. И это была добрая новость – с материка обычно приходили самые лучшие товары. К примеру, те же наконечники для стрел он вполне мог бы выменять у заморских, наплевав на Косму. Но делать этого он, конечно, не будет – шеварцы приходят и уходят, а Косма останется здесь, и плевать на него – всё равно, что плевать в колодец. Однако, если торговля будет удачной, пожалуй, в этот раз он действительно найдёт какую-нибудь милую безделушку, чтобы подарить её Лойе.
Постепенно торговцы всё пребывали. Появились и шеварские, выделяясь на фоне островитян. Молодой человек пару раз уже прошёлся мимо их лотков, стараясь не проявлять излишнего интереса. Он хорошо знал эту братию – дай им только понять, что тебе что-то нужно, и они тут же сдерут с тебя втридорога! Шервард всё равно останется в Реввиале как минимум до завтра, вот тогда и наступит время поторговаться.
Ещё через пару часов площадь уже была заполнена людьми. Здесь были не только жители города – в дни, подобные этому, в Реввиал собирались островитяне изо всех окрестных деревень. Это было замечательное время – нельзя сказать, чтобы Шервард тяготился тишиной и малолюдьем родной деревни, но этот гомон и пестрота толпы нравились ему определённо больше.
Здесь он был в своей родной стихии, одинаково приветливо болтая и с покупателями, и с обычными прохожими, которые ничего у него покупать не собирались. Весёлый хохот гулял по всей площади, но в окрестностях лотка Шерварда он задерживался чаще и охотней.
– Ничего себе! – присвистнул вдруг Шервард. – Лебланд, ты что ль?
– Привет-привет, приятель, – лучась самодовольством, к нему подходил рослый молодой воин. – Я тебя издали услыхал ещё, вот решил подойти поздороваться.
Лебланд был давнишним знакомцем Шерварда – он был из другой деревни, но они частенько встречались во время ярмарок, где Лебланд торговал шкурками и вяленым мясом. Несмотря на то, что и сам Шервард иной раз привозил шкуры на продажу, конкуренция не сделала их недругами – напротив, они довольно быстро сошлись и стали хорошими приятелями. Оба были примерно одного возраста, оба имели лёгкий и общительный характер, да и на торговой площади они располагались неподалёку друг от друга. Кстати говоря, Шервард сегодня уже успел отметить, что место охотника пустует, и решил, что тот, должно быть, не приехал из-за того, что не сумел добыть достаточно шкур на продажу.
Увидеть этого балабола с боевым топором за спиной и с кожаным наручем, который могли носить лишь воины, стало огромной неожиданностью для Шерварда. Но, разумеется, он и не подумал о том, что Лебланд просто вырядился так, чтобы покрасоваться перед народом. За подобное его ждало бы весьма тяжкое наказание. Ношение наруча обычными людьми, не имеющими на это права, почиталось весьма тяжким преступлением на Баркхатти.
– Ты теперь воин?.. – всё ещё не вполне доверяя своим глазам, спросил Шервард, когда приятель подошёл вплотную и они смогли обменяться приветственными хлопками по плечам.
– Как видишь! – даже не пытаясь скрыть самодовольство, ответил Лебланд, поднимая руку, чтобы кожаный наруч с металлическими заклёпками оказался на уровне лица собеседника. – Я теперь на драккаре ярла Желтопуза.
– Как ты туда попал? – Шервард не знал такого ярла, но это было и неудивительно для простого селянина.
– А ты что же, не слыхал, что вокруг творится-то? – с видом полного превосходства над приятелем, поинтересовался Лебланд.
– Кое-что слыхал, – неопределённо дёрнул плечом Шервард, не знавший ровным счётом ничего, но не желавший ударить в грязь лицом. – Смотря про что ты говоришь.
– До вашей глухомани, я смотрю, новости не доходят! – хохотнул Лебланд. – Слушай, бросай ты это всё, да пойдём поболтаем.
– Я хотя и говорю всем, что мои мазанки сами себя продают, но ты же понимаешь, что это на самом деле это не так?
– Да ничего! – отмахнулся новоиспечённый воин. – Оставь, никуда они не денутся! После продашь! Потолкуем подальше от лишних ушей.
Шерварду показалось, или же Лебланд при этих словах как-то странно зыркнул глазами в сторону шеварцев? Надо сказать, что он был донельзя заинтригован, а ещё ему не терпелось узнать, как этот проныра вдруг умудрился сделать такую карьеру за столь недолгий срок. Сейчас, глядя на свои нераспроданные мазанки, Шервард не мог не ощутить укола досады. Ещё несколько лун назад они с Лебландом вместе стояли тут, пытаясь всучить покупателям свои товары, а теперь у того есть кожаный наруч!.. Да, ему было совершенно необходимо узнать все подробности!
Кивнув, он позволил приятелю повести себя через толпу к одному из кабаков, расположенному здесь же неподалёку. Шервард нисколько не переживал за свои мазанки, оставляя их без присмотра. Он точно знал, что здесь с ними ничего не случится. И не столько потому, что все обитатели Баркхатти были кристально честными – просто он понимал, что мазанку за пазуху не сунешь и тайком не утащишь. Здесь повсюду были его знакомые и приятели, и уж они бы не допустили, чтобы кто-то обокрал Шерварда.
Лебланд затащил товарища в свой излюбленный кабак, где первым делом отыскал взглядом место подальше от остальных посетителей. Впрочем, здесь были всё сплошь местные островитяне, и их он, похоже, не так таился, как заморских купцов. Новоиспечённый воин жестом попросил принести ему кружку эля. Шервард было мотнул головой – у него была нераспродана ещё добрая половина товара, так что нечего было мутить голову, но его приятель и слышать ничего не хотел, поэтому оттопырил два пальца. Трактирщик понимающе кивнул.
– Ты так и собираешься до конца дней продавать мазанки и гонять тощих косуль по лесам? – словно с укором проговорил Лебланд, будто пеняя другу за то, что тот отказывается выпить среди бела дня. – Это то, что тебе нужно?
– Нечасто мы выбираем свою долю, – чуть меланхолично отвечал Шервард, хотя на самом деле он горел нетерпением узнать, что же собирается поведать ему приятель. – Обычно это она выбирает нас.
– Восславь Воина, дурилка! – рассмеялся Лебланд в ответ. – Настали другие времена, и теперь любой, если он не губошлёп вроде тебя, может сам выбрать свой путь!
– Хочешь сказать, меня тоже могут принять в дружину? – против воли, глаза Шерварда загорелись огнём.
– Слыхал про ярла Враноока?
– Кто ж о нём не слыхал! – с почти благоговейным почтением ответил Шервард.
Ярл Враноок действительно довольно громко заявил о себе несколько зим назад, когда объявил на Совете ярлов, что хочет претендовать на титул конунга – верховного правителя Баркхатти. Это вызвало брожение в умах. Несколько раз за долгую историю вольного острова келлийцы избирали себе конунгов. Обычно это было во времена суровых испытаний или больших войн. И, как правило, отказывались от них, едва лишь наступали времена поспокойнее. Кланы не слишком-то охотно подчинялись кому-то постороннему, да и ярлы с трудом терпели даже чужих советов, не говоря уж о приказах.
Именно поэтому большинство обывателей полагали, что у Враноока ничего не получится. Он действительно был неординарным человеком – даже внешность его, казалось, давала ему право доминировать над прочими, а кроме внешности были ещё и ум, и воля. У него было всё, чтобы стать прославленным конунгом, но беда была в том, что добрая половина ярлов Баркхатти думала о себе точно так же. А потому, чтобы не сеять бурю, остров десятилетиями обходился без верховной власти.
Сам Шервард, естественно, ни разу не встречался с Вранооком, а потому благоговел перед ним вдвойне, наслушавшись баек и откровенных небылиц. Но он также не мог не знать, что ярл Вёслобородый, глава клана Гриммандов, то есть его непосредственный повелитель, терпеть не мог «этого выскочку». Впрочем, до сего дня это не имело никакого значения, поскольку все эти политические игры касались лишь дружинников, но никак не простых охотников.
– Враноок собирает людей и корабли для войны с Шеваром, – наклонившись вперёд, тихо, но внятно проговорил Лебланд.
Подошёл хозяин с двумя кружками эля, и Шервард машинально отметил, что тот стал явно почтительнее к своему старинному посетителю Лебланду. Кожаный наруч, хотя и почти скрытый рукавом, делал своё дело. Обладатель же наруча, лишь молча кивнув в благодарность, вновь заговорил, едва трактирщик отошёл.
– Он зовёт всех ярлов на эту войну. Нужно много людей. Сейчас парни вроде нас с тобой нужнее в дружине, чем здесь, на берегу.
– Но с чего ему воевать с шеварцами?.. – Шервард непонимающе поглядел на приятеля. – У нас же, вроде бы, всё наладилось… Кроме того, ведь за Шевар встанет вся империя…
– Тебя зовут топором махать, а не рассуждать! – усмехнулся Лебланд. – Говорят, Враноок хочет таким образом возвыситься до конунга. Да и тебе-то что за печаль? Вот, гляди! – и он, вновь подняв левую руку, закатал рукав, чтобы наруч воина был хорошо виден. – Неужто ты не мечтал о таком? Неужто не хочешь стать Шервардом Гриммандом по прозвищу Губошлёп?
– Сам ты губошлёп! – поморщился Шервард.
– Губошлёп и есть! – не сдавался Лебланд. – Ему предлагают стать ратником Воина, а он ещё и мнётся тут!.. Тебя что – даром что ли старик твой Шервардом[10 - Шервард – имя, образованное от келлийского словосочетания «Шевар бьярд» – «Покоритель Шевара». Это довольно популярное имя среди островитян.] нарёк?
– Ты что ли предлагаешь? – свою растерянность Шервард попытался скрыть за насмешкой. – Можно подумать, Враноок лично доверил тебе вербовать людей!
– Я сведу тебя с ярлом Желтопузом. Я самолично слыхал от него, что ему нужны ещё люди. У него три больших драккара, так что места всем хватит!
Крыть было нечем. Формально, конечно, Шервард принадлежал к клану Гриммандов, но неписанные законы Баркхатти не запрещали в подобных случаях примыкать к другим кланам, если они не находились в состоянии вражды с родственным. Ярл Вёслобородый, мягко говоря, не слишком жаловал Враноока, так что пойти в поход под его парусами представлялось маловероятным, а потому, говоря откровенно, ничто не мешало Шерварду пойти к Желтопузу.
– Через луну моя жена родит мне ребёнка, – признался наконец Шервард. – Не уверен, что именно сейчас я хочу покидать Баркхатти.
– Поздравляю! – Лебланд дружески пихнул его в плечо. – Это добрая весть! Но тем более – теперь самое время отправиться в поход. Не знаю, как у вас там вблизи Скьёвальда, а у нас зверя почти не осталось. Ни кабанов, ни оленей… Все ноги собьёшь, покуда отыщешь какого-нибудь доходягу… Чем сына кормить будешь? Мазанками много не наберёшь, да и семья у тебя велика… А здесь такой шанс! Только представь, сколько всего ты привезёшь из Шевара! Этого с лихвой хватит вам, чтобы перезимовать!
– Мне надо подумать… – буркнул Шервард, разрываясь между желанием согласиться и одновременным желанием оставить всё как есть. – Лойя скоро родит, отец уже стар… На Тробба надежды мало – он каждый вечер набирается элем…
– Это всё отговорки! – отмахнулся Лебланд. – Слышать их не хочу, тем более что твои глаза говорят совсем другое! Вот что: никуда до завтра не уезжай! Сегодня же я поговорю с кем-нибудь из людей Желтопуза. Если они заинтересуются – я тебе сообщу. Если ты сам не можешь решиться – доверим это жребию Воина! Как он решит, пусть так и будет!
Шерварда так и подмывало остановить друга, но он этого не сделал. В голове зашумело, но не от выпитого эля – он и половины кружки не опустошил, а от внезапного ощущения того, что жизнь его может круто перемениться. И пусть в этом чувстве была немалая доля страха, но куда больше в нём было восторга и нетерпения.
– Завтра я буду на том же месте! – срывающимся голосом пообещал он Лебланду.
Глава 10. В дружине
Когда на следующий день Лебланд подошёл к лотку Шерварда, тот уже знал, что согласится. Причём понял он это гораздо раньше – ещё вчера, когда вернулся обратно на рыночную площадь после разговора в трактире. Там его уже поджидал Косма.
– Ну где ты шляешься? – накинулся он на подошедшего парня. – У нас какой договор был? Я приду, и заберу свои мазанки! Я пришёл, а тебя нет!
– Ну я уже здесь, – равнодушно пожал плечами Шервард.
– Тогда я забираю вот эти, – Косма положил руки на два облюбованных им сосуда. – Я бы и сам их забрал, да эти вон не дали… – зло зыркнул он на соседних торговцев, которых Шервард, в общем-то, даже не попросил приглядеть за товаром.
– И правильно сделали, – молодой охотник благодарно кивнул соседям.
– У нас был уговор, помнишь? – тут же вновь взвился Косма. – Две за полцены.
– Уговор был не такой! – спокойно возразил Шервард. – Одна за полцены, другая… Хотя…
Шервард взглянул на этого косматого прощелыгу, и ощутил прилив какой-то безнадёжной тоски. Неужели он хочет провести так всю свою жизнь? Торговаться с подобными проходимцами, горбатить спину, таская из лесу подстреленных кабанчиков? Ещё вчера ему казалось, что это – его жизнь. Но что, если это не так? Вчера он думал, что у него нет выбора, а теперь, кажется, что-то изменилось. И, судя по всему, он совсем не желал оставаться простым охотником и торговцем.
– Знаешь что, Косма? – без злобы и вызова проговорил он, чувствуя огромное облегчение. – Ты либо заплатишь за каждую мазанку её полную цену, либо проваливай отсюда куда подальше! Мой отец делает самые лучшие мазанки в округе, и никто ни разу не пожаловался на его работу, а от тебя я слышу жалобы постоянно. Так что, пожалуй, если тебе действительно нужна мазанка – заплати-ка за неё двойную цену!
Косма ошалело смотрел на юношу – он совершенно не ожидал такого поворота событий. Зная его отвратительный характер, люди обычно предпочитали не перечить ему, тем более что Косма имел неплохие торговые связи за морем. Он настолько опешил, что даже не нашёлся с ответом и, пробормотав лишь что-то вроде «Ну и Грыз[11 - Грыз – один из шести прислужников (бруггизов) Шута в пантеоне келлийцев. Обычно представляется в виде одноглазого кота.] с тобой!», ретировался под насмешливые взгляды свидетелей этой перепалки.
А Шервард уже всё для себя окончательно решил. Он больше не будет торговать мазанками, а его отец не будет больше плести лозу своими шишковатыми, скрюченными, вечно ноющими пальцами. Его ребёнок не станет зависеть от того, сыщет ли его папаша очередного кабанчика в лесу. А Лойя будет ходить, словно дочь ярла, в самых лучших нарядах! Он и сестре приданное такое сделает, что не стыдно будет её и самому Вранооку сосватать!
Оставалось лишь дождаться Лебланда, надеясь, что он действительно сдержит обещание и замолвит словечко за своего приятеля. Шервард не покинул рыночную площадь – ему всё же нужно было распродать весь товар, чтобы не вернуться с пустыми руками домой. Более того, он вдруг понял, что ни о каких особенных подарках и речи идти не может – он, возможно, надолго покинет дом, и нужно, чтобы до его возвращения семья не умерла с голоду.
По счастью, на следующий день, когда к нему вновь заявился Лебланд, почти всё уже было распродано.
– Как торговля? – поприветствовал его воин.
– Лучше, чем думал, но хуже, чем хотелось бы, – Шервард испытующе глядел на товарища.
– С тобой хотят поговорить, – не стал томить тот. – Пошли.
Шервард не заставил просить себя дважды. Те две-три мазанки, что ещё не были распроданы, вполне могли подождать, и он с колотящимся сердцем и горящими глазами двинулся вслед за Лебландом в сторону пристани.
Там он увидел шеварский корабль, стоящий чуть поодаль – суда южан обладали более крутым днищем и достаточно большим килем, так что не могли швартоваться так близко к берегу, как драккары келлийцев. Вопреки его ожиданиям, Шервард не увидел множества боевых драккаров. У берега стояло несколько судов, но большинство из них были обычными рыбацкими посудинами.
– Туда, – Лебланд указал на большое здание трактира.
В трактире была общая зала, но Шервард заметил там пару шеварцев. Лебланд повёл его к одной из комнат. Там их ждал человек.
– Вот тот, о ком я говорил, – подтолкнув Шерварда в спину, Лебланд придвинул его к сидящему. – Его зовут Шервард, и он отличный охотник. А это – Дион, один из людей ярла Желтопуза. Это тот, кому ты должен понравиться, парень, – усмехнувшись, представил он незнакомца.
– Мы тут не на смотринах, – рассмеялся тот, кого назвали Дионом. – Нам нужны люди, Шервард. Но всё же всех подряд мы не берём. Ты был охотником – это хорошо. Но как сам считаешь – ты нам подходишь?
– Подхожу, – твёрдо ответил Шервард, ободрённый словами «был охотником». – Я силён и вынослив, могу много часов идти без отдыха и тащить на себе три тувра[12 - Тувр – мера весов, использующаяся на островах Келли. Слово «тувр» дословно означает «задняя нога», и в одном тувре в среднем около 9 кг – вес задней ноги хорошего взрослого кабана. Впрочем, абсолютно точных мер островитяне не используют, таким образом тувр может варьироваться от 8 до 10 кг и даже шире (в зависимости от ловкости торговца).] мяса. Я метко стреляю и могу управляться рогатиной.
– Лебланд сказал, что у тебя есть семья и вот-вот родится ребёнок, – удовлетворённо кивнул Дион. – Есть ли кому позаботиться о них в твоё отсутствие?
– У меня есть отец и… старший брат, – Шервард совсем немного запнулся. – А также сестра. Они смогут позаботиться о себе в моё отсутствие. А когда я вернусь с добычей – они будут очень рады.
– Хорошо! – улыбнулся Дион. – А что твой брат? Может быть, он тоже хотел бы присоединиться к нам?
– Он рыбак, – едва заметно нахмурившись, ответил Шервард. – Он мог бы пригодиться, но, сказать по правде, у него есть слабости. Любит пригубить…
– Дурак каждому из нас дал какую-то слабость, – снисходительно хмыкнул Дион. – Слабости есть даже у богов. Обсудите это семьёй, и если брат решит присоединиться к нам – тебе достаточно будет лишь замолвить словечко.
– Значит ли это, что я принят? – не пытаясь скрыть радость, воскликнул Шервард.
– Я умею смотреть вглубь людей, Шервард, – вставая, Дион протянул ему руку. – И я вижу, что такой воин пригодится нам. Теперь ты в дружине ярла Желтопуза. Вот твой наруч, носи его с честью!
Дрожащими руками Шервард принял этот знак отличия и доблести. Сбылась мечта всей его жизни – он сделался воином! Сейчас ему было совершенно неважно – когда и куда отправятся дружины Враноока, и с кем ему придётся сражаться. Кровь в его жилах была похожа на пар, что тугими струями вырывается из горячих источников на северных островах. Казалось, в нём бьётся сейчас огонь самого Воина.
– Я не подведу вас! – горячо заверил он и Диона, и Лебланда, и всех воинов Келли в их лице.
– Отправляйся домой, Шервард, подготовься к походу. Будь здесь через десять дней.
***
В любой семье на Баркхатти могла быть лишь одна реакция на то, что кому-то из её членов удалось попасть в дружину. На Шерварда уже глядели как на героя; глаза Лойи лучились нежной радостью, когда она обнимала мужа. Воины были элитой островитян. Здесь не было привычной на материке сословной системы, точнее, она была в значительной мере условной.
Ярлы, конечно, передавали свою власть по наследству, но весьма важную роль играла дружина. Воины могли низложить ярла, если тот по каким-то причинам их не устраивал, и зачастую именно от их воли зависели решения вождей. Попасть в этот круг избранных было непросто, но, тем не менее, происхождение не являлось в данном случае непреодолимым препятствием. Просто воинов на Баркхатти всё же требовалось куда меньше, нежели охотников, рыбаков или пахарей.
Эпоха клановых войн ушла давно и, как хотелось надеяться, безвозвратно. Более того, некогда жестокие и кровожадные захватчики, ныне большинство келлийцев предпочитали жить в мире со своими южными соседями. Торговля с Шеваром и Кидуей приносила куда больше, чем периодические набеги на не больно-то заселённые прибрежные территории.
