– Да ты сексист, – изумлённо присвистнул Алекс.
– Следи за языком, Александр. Я еще и твой отец.
– Тогда зачем вы отправили ее в бизнес-школу, а меня в юридический? Неужели надеетесь выбить из Мэлли ее женскую глупость и научить вести бизнес по-мужски? Не смеши меня. Ты такой же лицемер, как и все мы, пап. Просто признай это, – смакуя на языке каждый звук, протянул Алекс.
Диего ничего не ответил. Он сложил на груди руки, переплетя пальцы в замок, и поджал губы. Как бы Александр Куэрво ни любил портить жизнь Амелии, он никогда не хотел забирать то, что было ее по праву. Первый ребёнок, которому должно достаться все – это Амелия, не он. К тому же Алекс уже давно выбрал, что ему нравится больше всего в этой жизни: старые автомобили и секреты, которые можно было в них найти.
Поняв, что дожидаться от отца ответа он будет до второго или даже третьего пришествия, Алекс хлопнул себя по коленям и поднялся.
– Ты куда собрался? – встрепенулся Диего, сурово и недоверчиво уставившись на сына.
– Пойду проветрюсь, – Александр в несколько широких шагов пересёк комнату и схватился за ручку двери. – У меня нет никакого желания находиться здесь и слушать, как ты разочарован в Амелии. И уж тем более в этом доме. Или ты хотел еще что-то мне рассказать? Давай уже как-нибудь в другой раз. Позови, когда снова вспомнишь истории из жизни деда. С удовольствием послушаю, – язвительно отозвался Алекс, закрывая за собой дверь в кабинет.
Отец крикнул что-то еще ему вслед на испанском, но познания Александра в этом прекрасном языке – который снился ему по ночам в кошмарах – были столь скудны, даже за годы учёбы в Испании, что оказалось проще заскочить в свою комнату и вбить услышанное в переводчик, чтобы убедиться: Диего Куэрво в этой жизни ненавидел больше всего темнокожих жителей Штатов и людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Нетрадиционной по мнению самого Диего Куэрво.
Стрелки часов только подползли к девяти утра, а Александр уже чувствовал желание впрыгнуть в автомобиль и сбежать из города, пока никто его не хватился. Он даже переоделся в джинсы и рубашку, сочтя это достаточно подходящей одеждой для загородной прогулки, но был остановлен у лестницы доносящимися снизу голосами.
Перегнувшись через перила, Алекс прислушался: его сестра с кем-то говорила, но разговор этот был односторонним.
– Я понимаю, что тебе тяжело, но, пожалуйста, не оставляй меня сегодня одну. Я бы позвала Эйлин, но…
Тишина. Внутри Алекса все сжалось, как перила под его пальцами, вдоль которых он медленно двинулся, спускаясь по лестнице. Тишина и только тишина – собеседник Амелии не торопился отвечать на мольбу старшего из отпрысков Куэрво.
С другой стороны лестницы появился дворецкий, и Алекс жестом подозвал его к себе.
– С кем это она? – понизив голос до заговорщицкого шёпота, спросил он.
– Мисс Блейк пожаловала. Мисс Амелия хочет пригласить ее на сегодняшний вечер. Ваши родители в курсе и не против увидеть ее, если вдруг вас это интересует, – опережая следующий вопрос Алекса, спешно добавил дворецкий, заставляя его тут же сомкнуть губы и проглотить заготовленные слова. – Насколько я понимаю, мисс Блейк нравится им больше мисс Эйлин. Впрочем, я придерживаюсь иного мнения. Еще какие-то вопросы?
Александр только приторно улыбнулся, тряхнул темной шапкой кудрей и процедил сквозь зубы:
– Нет, спасибо большое за информацию. Она мне обязательно пригодится.
Старый дворецкий не стал останавливать Алекса, когда тот, ловко обогнув слугу, слетел по лестнице. Александр двигался плавно, как пантера, вымеряя каждый шаг и каждое движение своего тела, чтобы раньше времени не выдать сестре и ее подруги своего присутствия. Он двигался быстро и уверенно, как хищник, заметивший жертву.
Жаль, что обычно он и был этой жертвой.
Лана сидела на диване, поджав под себя ноги, и нервно теребила пальцами воротник темной водолазки. Даже в летнюю жару девушка предпочитала закрытую одежду, и Алекс мог поклясться, что ни раз не видел ее открытых плеч или шеи. Лана сидела напротив кресла, в котором со сложенными в молебном жесте руками сгорбилась Амелия.
– Лана, прошу…
– Да, Лана, мы просим оказать нам эту честь.
Его голос ехидно оборвал Амелию. Александр замер в дверях, опершись плечом о дверной косяк и сложив на груди руки. Он взирал на двух девушек с высоты своего почти двухметрового роста, только чудом не задевая затылком потолок. Амелия переменилась в лице, стоило ей заметить Алекса. Лана же не обратила на него никакого внимания. Она продолжала теребить край воротника и нервно покусывала нижнюю губу, как будто Алекса не было одной с ними комнате.
– Расскажете, о чем речь? И кстати, – насмешливо заметил Алекс. – Я не слышал звонка. Когда она успела прийти. Или… она ночевала в доме?
Амелия открыла было рот, но Лана ее опередила, резко повернув голову и уставившись на Александра:
– Не все, что есть в этом мире, дано познать человеческому мозгу.
Лана его пугала. Нет, не так. Лана до чёртиков заставляла его ощущать первобытный страх. Говорила она всегда мало и невпопад. Чаще просто действиями показывала недовольство – висок пронзило фантомной болью. Но стоило ей открыть рот, как любой ее жест оказывался пылинкой на фоне пространных философских размышлений. Возможно, кто-то сидел в ее голове и подсказывал, что сказать в следующую секунду?
Напряжение, возникшее между Алексом и Ланой, взорвалось дверным звонком. Никто из прислуги его не услышал, и Амелия, вздохнув, кивнула ему в сторону входа.
– Алекс, будь добр, посмотри, кто там пришёл.
– Я схожу. – Лана вскочила с дивана быстрее, чем Алекс даже успел возмутиться.
Подруга Амелии пролетела мимо него, толкнув плечом, и Александр ойкнул, болезненно схватившись за него. Кожу обожгло раскалённым маслом даже сквозь одежду, а воздух стал неожиданно горячим. Немного отклонившись назад, Алекс выглянул в коридор, где Лана уже распахнула дверь и теперь смотрела на притихшую гостью.
– Добрый день, я к мисс Маккензи…
Алекс отлип от стены. В несколько шагов он оказался позади Ланы, разглядывая низенькую девушку перед ней. Огненно-рыжие волосы, россыпь веснушек на кукольном лице и большие карие глаза, напомнившие Алексу оленёнка. Незнакомка была милой, но слишком маленькой – лет пятнадцать, – так что он только присвистнул и фыркнул:
– Удивлён, что вы ищете ее здесь. Но если захотите – могу подсказать вам местечко, где можно ее найти.
– Алекс. – Появившаяся позади Амелия, шикнула на него и сдвинула в сторону, протискиваясь вперёд. – Постыдись.
– Ну, конечно. Мисс гордость родителей. Жаль, что любят они тебя не так сильно, чтобы смириться.
Он отошёл, недоверчиво косясь на склонившихся над девушкой сестру и Лану. Бедняжка, ступившая на порог дома Куэрво, едва не дрожала от охватившего ее волнения, сжимала поочерёдно тонки запястья в ладонях и никак не решалась посмотреть прямо в глаза кому-либо из них. Пока наконец не замерла, уставившись на плечо Ланы.
– Простите, пожалуйста. Меня зовут Мэри-Кейт. Мэри-Кейт Калверт, если точнее, – она неловко усмехнулась, подняв взгляд на Лану. – Я из театральной студии. Эйлин у нас преподаёт и сегодня должна была быть репетиция, но она не пришла. Мы забеспокоились. В школе сказали, что она часто бывала у вас, потому что отсюда ближе.
– Эйлин здесь нет, она…
– Умерла, – отстранённо продолжила за Амелию Лана. – Утонула. Жаль ее.
Алекс вздрогнул: даже для него сказать подобное было слишком. Он до сих пор ни разу за неделю не сказал себе, что Эйлин мертва. Нет. Он всячески избегал этого слова, предпочитая считать, что ее просто не существовало в его жизни. Лана Блейк была более категорична в высказываниях и даже переплюнула его своей циничностью.
– А вы… – осторожно начала Мэри-Кейт, заглядывая Лане в глаза.
– Нет, мы не знакомы. – Та слегка толкнула гостью плечом, выходя из дома и, не оборачиваясь, бросила через плечо: – Прости, Мэлс. Мне пора. Увидимся вечером.
Амелия и Мэри-Кейт удивлённо смотрели вслед Лане, пока рыжие волосы той не скрылись за поворотом увитых пожелтевшей зеленью ворот.
– Прекрасные манеры, – скептично заключил Алекс. – Впрочем, как и всегда.
Амелия с глубоким вздохом обернулась на него и, отойдя в сторону, кивком пригласила Мэри-Кейт внутрь.
– Что ж, раз уж ты пришла, проходи. Выпьешь чаю. А то мне даже неловко.
– Да-да, – закатил глаза Алекс. – Так неловко, что сквозь землю скоро провалится от своей неловкости. Она ведь у нас просто обожает благотворительность. Защитница сирых и убогих.
– Сначала научись нормально выражаться, а потом будешь учить меня.
Амелия тихо закрыла дверь за спиной Мэри-Кейт и, приобняв девушку, направила ее в сторону столовой. Она бросила на Алекса недовольный взгляд, пока гостья рассматривала во все глаза обстановку дома. А сам Александр наивно понадеялся, что ему удастся скрыться до того, как мать вернётся со второго этажа.
Стоило только ему сделать шаг в сторону двери, как торопливый топот маленьких туфель Элеонор Куэрво раздался со стороны лестницы. Вскоре в холле появилась и сама она в сопровождении нескольких слуг, которые тут же кинулись передвигать мебель поближе к стенам, а единственный небольшой диванчик, поставленный по центру комнаты самой Элеонор, оказался вероломно сдвинут в сторону.
– О, Алекс, как чудесно, что ты оделся и привёл себя в порядок, – окликнула его мать. Алекс замер, негромко выругался и, растянув губы в приветливой улыбке, развернулся к ней. – Скорое начнут прибывать гости. Основная часть будет вечером, но твой отец хотел встретиться с некоторыми из них в более неформальной обстановке. Ты должен будешь ему помочь.
– С какой стати? – возмутился Алекс, обернувшись на мать.
Элеонор замерла, сжимая в руках схваченную с дивана подушку, и улыбнулась.
– Ты Куэрво, сынок. А значит обязан всем этой семье.
Глава III. Спаситель
– Назови мне хоть одну причину, почему я должен идти в дом, где знаю уже каждый уголок?
– Потому что на моем пригласительном написано «Алан Маккензи плюс один».
Возразить на это у Уильяма просто оказалось нечего.
Возвращаться в старые места оказалось тяжелей, чем Уилл себе предполагал. И приезжая десять лет назад обратно в Чикаго он понимал все риски. Внутри теплилась слабая надежда, что последние связи с прошлым уже давно оборвались, но реальность отвесила ему пощёчину в больничной палате, когда ему пришлось стоять у изголовья умирающей сестры. Теперь же Алан притащил его туда, где для некогда молодого Уильяма все началось.
Казалось, особняк Куэрво за прошедшие годы ничуть не изменился. Разве что его перекрасили в ужасный жёлтый цвет, а деревянные рамы заменили дешёвым пластиком. Никто даже не загнул торчащий сбоку от калитки гвоздь, и Уильям привычно изогнулся в противоположную сторону, боясь зацепить пиджак.
Всю дорогу Алан чихал и кашлял. Перед входом в дом он задержал дыхание и разразился громким «Апчхи!» перед самым носом дворецкого, по-дружески похлопав его по груди. Уильяму пришлось привычно извиняться за манеры друга.
Внутри дом Куэрво был все таким же безвкусным. На смену уродливым африканским маскам пришли абстрактные картины – художники даже не старались, просто обмакнув кисточку в банку с краской и как кадилом тряхнув ею на холст.
– С чего они вообще пригласили тебя? – Уилл схватил с подноса бокал шампанского и протянул его Алану. – Ты не родственник и не представитель бизнеса. Да просто посмотри на себя! – он тут же одёрнул руку, стоило Алану громко и смачно чихнуть. – Ты лекарство пьёшь?
– Конечно, пью. – Алан насупился, как маленький ребёнок, вытащив из кармана носовой платок. – И они, как я и говорил, ничуть не помогают.
Щеки Уильяма запылали румянцем, стоило Алану начать сморкаться практически в центре зала, и он поспешил увести его в угол, нервно отпивая вино. Когда же Маккензи закончил демонстрировать, насколько он болен и несчастен, то осипшим голосом продолжил:
– Декан каким-то образом прознал про этот вечер. А так как эта семейка выделяет деньги университету и театральной студии при школе рядом с домом, он решил отправить меня. В надежде, что я уговорю их организовать стипендию имени Эйлин. Капитализм иногда меня удручае… апчхи!.. ет. – Алан зажмурился, запихнул платок в карман и наощупь вытащил оттуда блестящий серебряный портсигар.
– Будь здоров. И здесь нельзя курить.
– Почему? Раньше можно было! – казалось, он искренне обиделся, как если бы у него отняли любимую конфетку.
Алан все же вытащил из коробки одну из самокруток и зажал ее зубами, игнорируя спокойно-разъярённый взгляд Уилла. Сжав пальцами переносицу, он медленно втянул воздух, надеясь, что это поможет.
– Раньше луна была больше. А еще алкоголь был вне закона. Соберись, Алан. На тебя все смотрят. Как маленький ребёнок.
– Мне нравится, как ты злишься. Зная, что мне на это плевать, – ухмыльнулся Алан и, щёлкнув зажигалкой, все-таки подпалил кончик сигареты.
Да. Злиться на Алана и пытаться переубедить его в чем-то всегда оказывалось бессмысленной задачей. И каждый раз Уильям попадался в этот капкан. Он искренне верил, что скажи он Алану не курить свои сигареты посреди наполненного людьми зала, тот не послушает и сделает это нарочито вызывающе. Впрочем, Уильям не мог исключать возможности умышленного причинения Аланом вреда его нервам и адекватности окружающих.
Уилл вынырнул в реальность ровно в тот момент, когда Алан прицелился и попытался выдохнуть ему в лицо сладкое облачко. Он несколько раз махнул в воздухе рукой, разгоняя надоедливый запах, и пробежался взглядом по залу – ни одного знакомого лица. Даже в больницу никто кроме младшенького Куэрво не заглядывал. Да и тот предпочёл бы дорогую частную клинику, а не государственную палату с соседкой-старушкой.
– Ты же в курсе, что недавно учудил их младшенький? – Уилл кивнул на стоящего поодаль вместе с сестрой Алекса.
– М-м-м? Нет. Мне было немного не до этого. Понимаешь, траур там. – Затяжка. – Похороны. – Затяжка. – Скорбь. – Алан пожал плечами, выпуская дым через ноздри.
– Не заставляй меня жалеть о нашем знакомстве снова, – помрачнел Уилл, бокалом указав на друга.
– Как будто тебе не нравится, – хохотнул Алан. – Так что там с Александром? Решил вскрыть себе вены? Наглотался таблеток? А хотя стоп. Сейчас угадаю. Нажрался как свинья всем, что было в доме и чуть не откинулся из-за алкогольного отравления? Я прав?
Осознание пришло к Уильяму через несколько долгих мгновений. Сначала он смотрел на Алана, пока маленькие шестерёнки в его голове крутились, роботизированными руками складывая кусочки в паззл. Затем он медленно поднёс бокал губа и залил в себя все до последней капли. Сунув пустое стекло проходящему официанту, Уилл взял новый фужер, опустошив и его, а затем в упор уставился на Алана, сделав шаг вперёд и нависнув над ним.
– Ты знал.
– Конечно. Я ведь знаю все, – хохотнул Алан, вертя в руках сигарету. – Просто мне плевать, что на Александра, что на его вымученные эмоции. Несчастный и непонятый. Вечно мрачный и страдающий непонятно от чего. Кажется, именно такие нравятся девушкам. И некоторым парням. Да, Уилл?
– Предпочитаю несчастных и невыносимых.
Несчастным назвать Алана Маккензи не повернулся бы язык ни у одного присутствующего в зале. А вот невыносимым он был в той же степени, что и сотрудник коммунальных служб, обливающий тебя с утра грязью из лужи. Алан был везде, любил влезать в личные границы, а когда чувствовал себя плохо, его вездесущесть только усиливалась. Наверно, единственным, кто мог сравниться с ним по вызываемому в Уильяме возмущению, был Александр Куэрво. Смотреть на него было так же больно, как зашивать раны близкого человека.
Уильям нервно повёл плечами и холодно бросил:
– Он так похож на Даниэля.
– Да. Тоже все мозги ушли в волосы, – кивнув, понимающим тоном протянул Алан.
Третий бокал оказался в руках Уилла, и он, закатив глаза, поспешил отвернуться, чтобы не видеть довольное выражение лица Алана, и пригубил сладкий искрящийся пузырьками напиток. Взгляд Уилла перебегал с одного гостя на другой, пока пытливый ум придумывал историю возникающего перед ним человека. Наверняка, каждый из них нажил своё состояние не слишком честным путём. Некоторые группки были больно похожи на мексиканцев, а еще в паре человек Уильяма узнал представителей ирландской диаспоры – они частенько попадали в приёмный покой, после неудачных вечеров, подобных этому. Еще пара человек выглядела так, словно они попали в этот случайно, и Уилл чувствовал солидарность их потерянным взглядам и опустошённым лицам. Они так же как он вливали в себя бокал за бокалом, бродя от одной группки к другой, словно что-то вынюхивали. Почти как…
– А она что тут делает? – Алан разорвал цепочку выстраивающихся мыслей Уильяма, толкнув его в плечо.
Уилл рассеянно огляделся.
– Я не очень понимаю, о чем ты. И о ком. Но догадываюсь, что каждого в этом доме сегодня пригласили.
– Подержи. Скоро вернусь.
Еще раз чихнув, Алан рассеянно вручил Уильяму наполовину скуренную сигарету и скрылся в толпе перед ним. Прикурив, Уилл громко закашлялся, прикрывая рот кулаком, – он хотел бы сказать, что дым для него был слишком сильным, но подозрительная лёгкость, что тут же заволокла его разум, навевала на совсем другие мысли. Уильям знал, что он пожалеет о следующей своей идее, но стоять и ждать Алана, как покорный пёс, у него сейчас не было желания.
Пробираться сквозь плотную толпу суетящихся людей оказалось нет трудно, когда ты выше их почти на голову. Амелия и Александр Куэрво стояли около одной из тонких декоративных колонн, выставленных на этот вечер. Кажется, они должны были придать зало греческий шарм, но вместо этого только кричали об отсутствии вкуса у владельцев дома.
– Какого черта я тут с тобой трачу время?
– Ты поддерживаешь имидж семьи, Алекс. Ты товар, который родители будут усердно продавать своим друзьям. Смирись.
Уильям подкрался к ним практически на цыпочках, пряча за спиной сигарету, и выглянул из-за колонны. Они бы заметили его, не будь они слишком заняты перепалкой друг с другом. Александр недовольно одёргивал край пиджака, иногда кивая проходящим мимо людям. Амелия же не пыталась изображать гостеприимство и то и дело отворачивалась от подходящих гостей, словно была чем-то занята. Неожиданная сторона этой милой и приветливой девушки. Уильям знал ее уже почти десять лет, но такой… он еще никогда не видел Амелию.
– Просто посмотри, как он жалок, – Александр надменно хмыкнул, указывая бокалом на одного из гостей. – Неужели он действительно думает, что у него хоть что-то получится? Да она ему в дочери годится!
– О чем ты, Алекс? – Амелия, стоя в полуоборот к Уильяму, вопросительно выгнула бровь.
