– Я всех простил, – облегчил душу Владик. – Вы не думайте. Я простил и хочу собрать всех. Я устрою праздник. Люди должны любить друг друга, разве нет?
Облегченная душа Владика действительно стала чуть прозрачнее и вознеслась к несуществующему потолку вместе с креслом. Магду чуть не вырвало от психоделики, но она сдержалась, и, по законам воздаяния за благородные усилия тоже немного вознеслась и поплыла над полом.
– Вы, – отважилась спросить Магда, – электрик?
– Да, – донеслось сверху. – Носитель света. Я всегда нес людям свет. Хорошо, что вы поняли это.
– Что здесь произошло? – спросил Ансгар.
– Кротов меня убил на своей «шохе». Ехал и улыбался. Так же, как когда мы с ним пили. У меня была бы моральная травма на всю жизнь, если б я не помер. Если травма – нужно с кем-то делиться, так врачи говорят. Вот я и приглашаю гостей из мира живых. Но все они проскальзывают сквозь мои руки. А вы пришли сами. Я собираю людей. Ваша девушка – хорошая. Я приглашаю ее навсегда.
– Но я… ненадолго зашла, – попыталась отвертеться Магда.
Спустившись чуть ниже, Владик надавил на подлокотник кресла, и вокруг Магды выросли стальные прутья.
– Надолго, – улыбнулся он.
– Убери это, – вмешался Ансгар.
– Нет, – отвечал электрик. – Ты не представляешь, как мне грустно вспоминать вас всех здесь.
– Мы не имеем отношения к тому, что произошло, – сказал Ансгар.
– Тем более.
Ансгар немного помолчал. Слез с кресла, подошел к клетке, потрогал прутья.
– Я вижу себя в клетке, – отчиталась Магда, как учили.
– Поразительно. Я тоже вижу тебя в ней. И это плохо. Мы все трое верим в клетку, а, следовательно, она не исчезнет.
– Ты говорил – надо устранить того, кто изобрел иллюзию.
– Сейчас займемся. Иди сюда, Владик. Тебе пора на тот свет, а нам – домой.
– Я собираю людей. Я пойду только с людьми! – закричал электрик.
– Так говорят врачи?
– Да! Так говорят врачи!
В зале открылись две двери и из одной в другую действительно пробежали врачи в белых халатах и с носилками. На носилках стоял горшок цветущей герани.
…По ощущениям Магды, прошел час, в течение которого они всячески уламывали Владика. Но логика Владика была подобна ускользающей из рук рыбе. Очевидно, перед смертью он действительно сошел с ума, удивившись предательству мира.
– Она пойдет со мной, – Владик обхватил руками клетку с Магдой. Магда почувствовала, как клетка и она сама в ней начинают уменьшаться. Это значило, что она начнет терять части своей души, потому что размер, даже здесь, в субкоординатах имел очень большое значение. Куда большее, чем в реальности.
– Ансгар! – крикнула она, ощутив удушье. Пространство стало вязким, жемчужно-белым, жадным до ее дыхания. Оно впитывало ее в себя.
– Владик, если ты не отпустишь ее, я вселю твою душу в трухлявый пень, – пообещал Ансгар. – Или в бревно.
– Я у себя дома, – Владик присел, не отпуская клетки, а потом вдруг разжал свои огромные руки и ушел в сторону. Пол под ногами начал распадаться квадраты и падать вниз, в пустоту. Ансгар хотел сделать шаг в сторону, но провалился и долго падал, считая какие-то бессмысленные этажи с выбитыми окнами и прибитыми к ним колесами от машин.
Скоро вокруг него оказалось лишь пустое помещение, покрытое цементной пылью, лестница, бетономешалка и моток черного провода. И, совсем как в его сегодняшнем сне, кто-то больно хлестнул его по лицу искрящимися проводами. На мгновение он ослеп, а когда прозрел, оказался снова в гостиной. За прозрачной стеной Магда задыхалась в клетке.
«Выйди, вернись в свое тело! Только ты сама можешь вернуться в него и прекратить этот бред!»
«Не могу. Я чувствую свое тело. Оно не дышит. Сколько оно так сможет лежать?»
«Очень недолго».
В отчаянии Ансгар понял, что эффектной некромантии не избежать. Надо пробиваться с боем. Когда-то его учитель Витольд Венглер рассказывал, как это бывает, когда нападаю недружественые сущности. Сам же Ансгар никогда не пробовал.
Он распрямился, сложил руки перед собой, словно для молитвы; и пространство вокруг сгустилось, завилось кольцами, сошло на нет; и вот с характерным шумом из-за спины появились две тени, в которых несчастная сплющенная чужой волей Магда с удивлением узнала крылья.
Те самые, легендарные некромантские крылья, согласно легенде, уносившие души из царства мертвых, чтобы соединить их с оставленными кем-то телами. Костяные, построенные по принципу крыльев летучих мышей, но без перепонок, да и сами кости существенно толще, с подвижными, рельефными суставами. Где-то за этим колючим каркасом угадывались и другие крылья – из перьев, полупрозрачные, словно сделанные из нежного стеклянного тумана и острые, как у чайки. Обе пары крыльев являли собой одну и удивительным образом вписывались друг в друга.
В следующий момент Магда увидела, что костяные крылья обросли конусовидными шипами – темными, с синеватым металлическим отливом и красноватым, словно раскаленным в кузнечном горне острием.
Пространство успокоилось.
– Ты кто? – спросил Владик, отступая на шаг.
– Я разрушу твой дом, – пообещал Ансгар, – если ты не отпустишь девушку.
– Ничего ты мне не сделаешь, – убежденно ск азал электрик. – Тебе нельзя.
Врачи с носилками и геранью вбежали обратно.
– Тебе нельзя! – сказали они хором и обросли синеватыми щупальцами. – Тебе нельзя! Тебе нельзя!
Скандируя, они придвигались все ближе, и щупальца их медленно подползали к ногам Магдалены. От ужаса ее стошнило на щупальца мерцающими голубыми звездочками, а в ответ прутья клетки стиснули ее так, что она не смогла больше дышать.
– Ансгар… – прошептала она, выдыхая последний виртуальный воздух.
И он ударил. Одна стена тут же закровоточила царапинами, задрожала и сникла, открыв за собою уже знакомый им двор с веревками и бельем.
Ансгар ударил еще раз.
Врачи, щупальца, носилки и герань вспыхнули клочковатым облаком, забрызгав оставшиеся три стены очень натуральной кровью.
Ансгар ударил третий раз. Несколько шипов взрезали клетку Магды, прутья разогнулись и осыпались искрами.
– Уууу! – завыл Владик, пригибаясь к полу и обхватывая себя руками.
Ансгар же, вместо того, чтобы оставить его, схватить вновь потерпевшую фиаско Магду и выйти в нормальный мир, снова взмахнул крыльями, набросился на него и обхватил шипастыми костями. Магда успела увидеть, как он протянул руки к горлу врага, всадил в него пальцы и рвал, как это делают кошки.
Из Владика сыпались камни и желтый речной песок.
*
Магда очнулась на покрывале с синими петухами. Ее уже вполне реально тошнило, лицо и шея горели, словно от удара.
– Ансгар?
Некроманта нигде не было. На месте, где он сидел, осталась едва заметная вмятина в покрывале, окруженная складками. Дверь домика болталась, хотя Магда помнила, что они прикрыли ее, когда вошли.
*
Отдышавшись и уговорив тошноту подождать, Магда выскочила из домика. Солнце стояло в зените, заливая теплом сыроватый подлесок. Где-то в чаще шумел ручей.
…Прошатавшись по окрестностям полчаса, Магда поняла, что ее учитель пропал. Машина стояла на месте, у входа на турбазу, все было так же, как было в момент их «заезда», но вот Ансгара не было нигде. Еще раз обыскав всю турбазу вдоль и поперек, Магда вытащила мобильник и начала звонить Ване, однако мобильник здесь почему-то не ловил.
– Бред, – сказала себе Магда. Ее колотило.
В голове нарастала паника, требующая бежать, бежать без оглядки из этого места. В конце концов, километров семь до станции можно пройти пешком, а там ей помогут.
Бежать. Это был самый естественный выход.
И она побежала бы, но внезапно возникшее дежа вю ее остановило. Одна паника сегодня уже была, вспомнила она. А ведь это она, Магда, говорила сегодня Ансгару про добро. Говорила, что хороший поступок является первым побуждением человека, и если у него есть возможности не бросить себе подобного, то он, конечно, не бросит.
И теперь оно стояло перед ней во весь рост, ее первое побуждение, дикое, страшное и не имевшее ничего общего с хорошим поступком. От этого Магде стало еще страшнее, и она остановилась.
*
По здравом размышлении вспомнилась одна вещь, которую она умела в детстве, да и сейчас, наверно, не забыла, как это делается. Сейчас уже сжилась с нею, не замечала – если сесть и зарыть глаза, можно услышать все живое, что есть вокруг. Маленькое живое, большое, растения немножко тусклее, животных немножко ярче. Так она искала своего кота, который вечно убегал. Ей, конечно, никто не верил, но главное, что она верила себе сама.
*
Здесь, в других субкоординатах, лес был светло-серый, и за его кружевом скрывалась жизнь, похожая на поток воды, который можно до бесконечности перебирать пальцами.
И так, не открывая глаз, Магда пошла на зов далекого, но яркого звукового пятна, боясь, что оно вот-вот замолкнет и потускнеет.
*
Доктор Мерц сидел на дне неглубокого каньона с отвесными песчаными стенами. Под ним были сложены сосновые бревна с облупившейся корой, слегка присыпанные осыпающимися стенками.
– Ансгар Фридрихович! – позвала Магда. – Вы живы?
Некромант открыл глаза.
– Не знаю, – сказал он. – Я давно здесь сижу, ничего не сломал. Вроде… Вы можете притащить из машины буксировочный трос? Спускаться сюда опасно. Не выберешься. Я пробовал.
– Как вы здесь очутились?
– Я разрушил хрупкую оболочку Владика, и он вошел в мое сознание. Заставил меня прийти сюда и свалиться в яму, мстительный дух.
– Разве так бывает?
Некромант поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Так бывает у всякого, кто сражается со злом. Он позволяет себе разозлиться, а это значит, что то зло, с которым он сражается, оказывается уже в нем. Вот я его и впустил. Владик меня вывел из себя… скажем так. Я… очень эмоциональный человек… пусть даже с первого взгляда это не скажешь.
Магда присела на край ямы. И несколько секунд посвятила тому, чтобы засунуть растрепавшиеся волосы за воротник футболки.
Видимо, в их дискуссии о добре и зле ей придется проиграть.
– Я вам тоже кое в чем признаюсь, – пообещала она со вздохом. – Вы же хотите знать обо мне все. Вот только сначала трос принесу.
*
Вечером того же дня к Ансгару, промывающему перекисью свои ссадины и царапины, подошел Сальвадор Андреевич.
– Как ты? – спросил он.
– Нормально. Устал очень. Неслабо так сходили за хлебушком, – Ансгар говорил отрывисто и нехотя. У него, в отличие от Владика, была психика. И она сегодня определенно перегрузилась. – Ну, зато наша красотка научилась возвращаться в ненавистное ей тело, что радует. А то я уже думал, что я на грани профессионального фиаско.
– Она сказала, что ты открыл в ней еще одну способность.
– Да. Она находит живых, как я нахожу мертвых. Например, меня в яме. Я порекомендую ее соответствующим учителям, может быть, она сумеет заняться куда более полезным делом, чем некромантия. Так что через два дня она уедет, и я, наконец-то, отдохну.
– Рад за тебя, – улыбнулся Сальвадор. – Тебе помочь?
– Угу.
Ансгар повернулся спиной, и Сальвадор, наклонив лампу, некоторое время молча промывал ему ссадины на лопатке.
– Не знаю, будет ли тебе интересно, – осторожно сказал он, – но моя история тоже закончилась.
Ансгар оживился.
– Будет, конечно, – быстро отреагировал он, даже не особенно пытаясь соблюсти мрачный и незаинтересованный тон.
Сальвадор светски улыбнулся. Как всегда, когда ему бывало трудно.
– Я написал Антонине, и она призналась, что это она, – сказал он просто.
– Призналась ли она тебе в коварных и мстительных замыслах?
– Нет. Она много говорила… – Сальвадор помолчал, словно бы подбирая слова. К изысканной своей речи он слова не подбирал. А к обычной – приходилось. – Я звонил ей, пока вас не было… она заявила, что я нравился ей еще в детстве, просто она боялась сказать мне об этом. А теперь, когда снова увидела, поняла, что не забыла. Но она боялась, что придется говорить про брата, и поэтому пряталась. Она не хочет говорить о нем. И уж конечно, не считает меня виновным. Она думала, что, если я ее увижу, это напомнит мне о нем и испортит наши отношения. А она хотела начать их, как она выразилась, с чистого листа. Признаться, у нее это получилось.
Сальвадор вздохнул и шмякнул использованный ватный тампон в тазик.
– Значит, тебя уже можно поздравить? – Ансгар повернулся и стал натягивать футболку.
– С чем? – не понял учитель биологии.
