Наместник остановил свои записи, вздевая взор и обращаясь ласково к Свету:
– Будь смелей, настойчивей, не надо боязни.
Запомни, здесь теперь ты госпожа.
А этот человек, стоящий пред тобой,
Он – правая моя рука.
Ты положиться сможешь на него, как на меня.
И имя его – Честь.
Честь приклонился, произнося:
– Моя госпожа,
Я ваш слуга.
Свет отвечала сподвижнику слабым кивком головы. Наместник подал знак. Честь откланялся. Ветер и Свет остались наедине.
В молчании Свет окинула взглядом обстановку. Каюта рисовалась просторной и очень уютной. Винтовая лестница находилась сбоку и вела вниз – на капитанский мостик, наверх – на обзорную палубу. Вдоль стен стояли стеллажи, полные книг. В центре располагалась кровать, напротив – стол, за которым сидел Ветер. Пол был настлан наборным паркетом. Комнату освещало множество потолочных светильников.
Ветер встал и вышел из-за стола. Ухватив меч, принадлежащий Свету, попросил приблизиться. Кротко подступив, опоясал изящную талию оружием и встал на одно колено. Взяв руку девушки, деликатно одарил поцелуем. На лице юного создания отразилась растерянность.
Сосредоточив взгляд на встревоженных глазах, Ветер молвил:
– Пусть эта близость не пугает.
Перед тобой склонил колено.
Ты мне не дала умереть
И этим ты мне доказала,
Что твоя сила безгранична.
Её мы сможем обуздать
На благо всего мира.
Ей надо верно управлять.
Я научу тебя всему.
Как куколка
Имаго, ты своё раскроешь.
Договорив, он снова поцеловал трепещущую от волнения руку. Вытянулся в полный рост. Их взгляды сошлись. Медленно и осмотрительно Ветер провёл пальцами по поседевшей пряди. На добродушном лице сияла улыбка.
– Пусть так и будет, – набираясь храбрости, отвечала Свет. –
Доверюсь я тебе,
Не против я.
Раз будешь мне учителем,
Так и учи, – хитро улыбаясь, закончила она.
– Так и быть, – подтвердил Ветер.
– Но первым делом надо подкрепиться, – продолжил он. –
Идём наверх.
Ветер повёл гостью к винтовой лестнице. Они прошли на смотровую палубу.
Юную особу переполнило упоение от представшей картины. Восторженным ребёнком она прильнула к витражному остеклению, описывающему периметр площадки, с неподдельной радостью обводя взглядом окоём, созерцая солнце в зените и бесконечную вереницу облаков. Ветер наблюдал с улыбкой. Насмотревшись вдоволь, они сели за стол, стоявший посередине зала. Появился Честь с подносом. Поставив еду, он удалился. Занялась трапеза. Вскоре Честь вернулся, принеся питие и десерты.
– Итак, начнём наш диалог, – заговорил Ветер. –
Вопрос ответом разрешим,
Разумный компромисс устроив.
Я думаю, что суть где-то в конце листа,
А лейтмотив всегда в истории,
Вершит её лишь человек,
Но это было в прошлой эре.
О том, что я скажу и буду говорить,
Известно лишь немногим,
И их давно уж нет в живых.
Ветер смолк. В груди захолонуло.
– Меня учили, я многое читала, – подхватила Свет. –
Из манускриптов стародавних
Я представляла, как жизнь людей
Текла отрадно и спокойно,
Как плодородны были земли,
Чисты вода и небеса,
Несчётен был животный мир,
А люди жили где хотели,
И не было у них врагов,
Лишь кроме собственных пороков.
Тот мир, по-моему, похож был на Эдем.
Но сейчас мне хочется услышать,
Кто на самом деле ты такой.
О тебе, Наместник, я слышала удивительные рассказы.
О том, что ты реликт эпохи прежней;
О том, что в одиночку построил целую страну;
О том, что славишься могущественной силой,
Подаренной тебе самой природой;
О том, что многие народы объединил вокруг себя,
Дав им для жизни всё, что нужно;
О том, что проложил дорогу к звёздам
И хочешь только мира и покоя на Земле.
Ещё скажи мне, всемогущий,
Куда мы держим путь?
Что предстоит мне испытать?
Что будет с городом моим родным?
Свет произносила слова слегка взволнованным, приглушённым голосом, без задержки и запинки, ловя губами воздух. В расширенных глазах горели огоньки удовольствия от начатого разговора.
– Когда-то на Земле существовали страны, – отвечал Ветер. –
Их были сотни.
И не было куска земли,
Чтоб он кому-то не принадлежал.
А если доходило до делёжки,
То головы теряли миллионы.
И чем гнусней был человек,
Тем паче ему надо было
Еды, воды, земли и славы.
И только смерть могла унять тиранов и глупцов,
Которые подчас вершили странные, ужасные дела,
Вгоняя свой народ в голь перекатную,
Кормя огульными посулами.
И были те, кто вёл игру веками,
Передавая знанья в ритуалах,
Стоя за всем, что знать нельзя,
Считая Землю лишь ресурсом,
А всех созданий – лишь рабами.
Таков порядок шёл в периоде мрачном.
Рождён я в нём, когда века сменялись, –
Звезда слепящая, но одинокая
Зажглась на небосводе.
Эмпатия и ум – наиглавнейший дар,
Преподнесённый мне природой,
И чем воспользовался я по полной.
Я гражданином был, как и родители мои
