Четвертый звонок прозвучал уже на следующее утро. На другом конце провода я услышала уверенный мужской голос с ритмичным, по-военному чеканным английским (позже я уже легко узнавала шведский акцент, а тогда мне это было в новинку). Каждое слово для меня звучало как что-то диковинное: roof windows, attic, marketing assistant и, наконец, Denmark. Я ничего не знала о Дании кроме того, что там когда-то жил Ганс Кристиан Андерсен, и что там говорят на датском языке, принадлежащем к германской языковой группе. Ещё меньше я понимала, что такое «окна для крыши» – и тем более что такое «мансарда» (как потом выяснилось, этого на тот момент не знал никто, кроме первых трёх нанятых сотрудников российского офиса ВЕЛЮКС)! Но больше всего меня озадачило словосочетание “ассистент по маркетингу”. Я явно не тянула на такую специальность, да и слово “маркетинг” еще было не в ходу. В моей голове возникло минимум сто вопросов, но все они застряли в горле, поэтому я просто сказала, что мне это очень интересно, и что я хотела бы узнать об этом побольше.
Когда я одевалась на первое интервью с тем самым шведом, то и предположить не могла, что оно пройдёт в экстремальных условиях. На мне был шикарный деловой костюм с юбкой до колен и тончайшие колготки. Стоял февраль, на улице было -25С. До места встречи в кафе я добралась перебежками. Разговор за столиком был недолгим, и вскоре мой будущий босс предложил проехаться… по стройкам. Я с подумала о своих почти голых ногах, страшном морозе и сапогах на каблуках, но согласилась. Мы карабкались по шатающейся временной лестнице без перил все выше и выше, пока не оказались в захламлённом пространстве под скатной крышей. Сверху на нас падал свет. Над своей головой я заметила наклонные окна, сквозь которые было видно безоблачное синее небо. Таким оно бывает зимой в очень сильный мороз. В глазах шведа была гордость и восторг: ну как? «Красиво, мне очень нравится» – соврала я. Ничего эстетичного я не заметила. Самое большое впечатление на меня произвёл человек, который мне этот хаос показывал. В его интонации, словах и жестах звучали убежденность, уважение, вера, страсть и абсолютная честность. «Такой человек не может работать с чем-то дурным. Надо выяснить, в чем смысл и прелесть этих странных окон.» – подумала я.
Так начался мой путь в датской компании, путь длиной в 27 лет. Я оказалась в маленькой команде миссионеров-первооткрывателей, которые все строили с нуля – и бизнес, и компанию, да и сам рынок. Не было до того момента в России ни традиции жить и работать под наклонной крышей, ни самого слова «мансарда» (ее часто путали с «Массандрой»). Не было и диковинной конструкции под названием «мансардное окно», а его назначение и пользу приходилось разъяснять покупателям и пять, и десять, и двадцать лет спустя. Другое дело Бельгия: там 4 из 5 жителей выросли в домах с такими окнами. А мы выросли в кубических квартирах, и прекрасное светлое пространство с окнами в небо можно было представить только глядя на фотографии или фильмы.
Бирюзовая организация наяву
«Похоже на секту» – говорили про нас. Слишком все счастливые, зажженные, активные, преданные, помогающие друг другу. Шутили, что у всех велюксовцев была профессиональная болезнь – больная шея, потому что мы постоянно задирали голову, чтобы рассмотреть крыши зданий и проверить, есть ли на них заветные квадратики мансардных окон. А еще у нас были «системы» вместо отделов, и организационная структура напоминала то ли дырчатый сыр, то ли пузыри в аквариуме, а вовсе не блок-схему с квадратиками и линиями подчинения. Каждый пузырь отражал функцию, и поэтому каждый сотрудник мог работать сразу в нескольких «пузырях»: это было интересно для развития, потому что возможности для развития не ограничивались отделом.
Стратегия компании не писалась за закрытыми дверями и не пряталась от сотрудников. Они сами разрабатывали эту стратегию. Для этого существовали проектные группы, глубоко понимающие определённый сегмент рынка. Они делали исследование рынка, ставили цели, строили планы, отслеживали эффект и подкручивали формулу действий, и даже распоряжались собственным бюджетом.
Мы искренне считали, что самое главное в компании – люди. Процесс найма у нас всегда был долгим, многоэтапным, потому что искали родственную душу, всерьез и надолго. Первый месяц свежеиспеченным сотрудник бережно передавался по организации, как младенец. Его необходимо было посвятить в не только в стратегию и каждый процесс, но и дать ему проникнуться энергетикой организации и осознать себя ее частью. Обучения, ежемесячные и ежегодные развивающие встречи были для нас нормой. Только потом я узнала, что в других компаниях такие встречи были формальным отчетом и согласованием зарплаты. Сейчас наш подход назвали бы словом «осознанный», но недавно появился совсем другой термин, получивший большую популярность.
В 2014 году Фредерик Лалу написал книгу об «бирюзовых» организациях, похожих на живой организм, в которых сотрудникам даётся большая свобода в принятии решений, которые руководствуются целями и ценностями – и назвал их компаниями будущего. Волна «бирюзовых» организационных реформ прокатилась по инновационным компаниям, в том числе российским. Тема бирюзовых организаций была популярна на конференциях. Мы на них не выступали, хотя было чем похвалиться: эта философия управления к этому времени действовала у нас уже 20 лет, хотя мы и не называли ее никаким модным цветом. Хорошо еще, что сектой перестали называть!
Однажды (уже после увольнения) я попала на семинар о принципах построения бирюзовых организаций. На каждом слайде я кивала и говорила себе: ну да, я это знаю. И это. И это. А когда увидела оргструктуру в виде круглого дырчатого сыра (где дырки – это “системы”, альтернатива департаментам), то даже хмыкнула . Такие кружочки я рисовала каждый раз, когда нужно было перепродумать функционал в подотчетном мне маркетинге и проектах. И я поняла, насколько передовой и продвинутой была философия управления моей экс-компании, насколько глубокой, честной и порядочной была ее суть, сердцевина. Почему я столько лет проработала здесь, не поддаваясь на предложения хедхантеров перескочить на другие привлекательные должности с зарплатами минимум в два раза выше? Думаю, дело в том, что ценности компании пришли в мощный резонанс с моими, и в какой-то момент времени работа перестала быть для меня работой, а стала местом общения и совместного развития с единомышленниками. Первые пять лет я вбирала, жадно впитывала эти ценности, пробовала их на вкус, пыталась подобрать правильные слова о них, отвечая на вопросы друзей «Где ты работаешь?», «И как оно?». Последние пять-десять лет я была уже донором этих ценностей для новых сотрудников. Я узнавала себя в их ошалевших глазах «А что, так бывает?». Бывает. Поверьте мне, бывает. И когда ты пройдёшь через опыт такой истинности и человечности на работе, невозможно или невыносимо трудно будет адаптироваться к другому: к грубости, неуважению, авторитарности, недоверию, невежеству.
Наверное, поэтому вопрос ценностей стал для меня принципиальным. Спустя пару месяцев после увольнения я начала получать предложения о работе. Должности и материальные условия были выше крыши. Я навела справки о рабочей обстановке в новых компания, о полномочиях руководителей отделов, об отношении к сотрудникам. Услышав то, что я услышала, я даже не поехала на собеседования, поняв, что я не смогу перепрошить себя изнутри. Не смогу предать то, что для меня важно.
Точка невозврата
Я поняла, что устала. Работа в маркетинге – прекрасная, творческая, разнообразная, объединяющая, исследовательская. Работа руководителя – отдельное счастье. Я обожала наблюдать, как мои сотрудники растут, развиваются и в итоге становятся круче меня. Как классно было поручить коллеге проект и потом идеи, которые мне и в голову не пришли бы.
Осенью каждого года мы начинали готовить маркетинговый план на следующий год: я знала наизусть каждый слайд и была способна заполнить документ и левой пяткой. Это зажигало первый год, третий, пятый, даже десятый. Но когда я шла по одному и тому же самому кругу пятнадцатый, семнадцатый, двадцатый раз, это стало утомлять. Те же конкуренты, те же дилеры, те же выставки и мероприятия, те же темы обсуждений из года в год…
Я поняла, что хочу уйти из профессии, что хочу попробовать что-то новое, но не могла решиться уйти из компании. Энергия людей, общие ценности, вдохновение, чувство плеча не отпускали меня. Лояльность компании – прекрасное качество, но оно же может стать и самым большим ограничением для личного развития. Так говорила моя леди-босс Ольга. Она была права.
Однажды все обстоятельства и напасти мира сплелись в один большой клубок шокирующих разочарований. В компанию пришел новый директор с иным, авторитарным стилем управления. Искрящаяся атмосфера компании сначала стала блекнуть, в ней стали появляться нотки непонимания, стресса и даже страха. Потом она и вовсе затухла, уступив место глухому недоумению и компромиссному молчанию.
Мои профессиональные достижения последних лет были обесценены, впрочем, как и достижения всей команды. Полномочия постепенно съежились: теперь каждое решение, каждую мелочь, даже цвет букв на наклейках, мне нужно было согласовывать с начальником. Вместо планов появились спонтанные идеи и решения.
А потом на мир напал ковид, началась пандемия и локдаун. Все перешли на дистанционную работу и изо всех сил пытались спасти продажи, сидя за экраном ноутбуков. С закрытием офиса работы стало в разы больше. Если раньше полевые сотрудники четыре рабочих дня из пяти были заняты посещением клиентов и строек, то теперь вся их энергия уходила на генерацию идей по маркетингу. Реализация этих идей ожидалась от нашей команды, которая работала в сокращенном составе. Мы тонули в заданиях и переписке. Я сидела перед экраном компьютера с 9 утра до 11 вечера, прерываясь только на еду и чай. Это были два месяца ежедневного 14-часового рабочего дня на фоне гнетущей атмосферы недоверия.
Мое тело болело от стресса, а душа выла волком. Каждое утро я нажимала на компьютере кнопку “войти” и говорила себе: ну, продержись еще один день. Каждая новое задание казалось мне неподъемным и вызывало у меня ненависть. Работа съедала и опустошала меня.
Дело было не только в нагрузке. Всем своим нутром я понимала: я больше не хочу делать то, что делала до сих пор. Совсем не хочу, до тошноты и жжения в сердце. Никакого строительного рынка. Никаких мотивационных программ для партнёров. Никаких УТП продукта. Я плакала два месяца, понимая, что больше так не могу. А как могу и хочу – не знала.
Где-то глубоко во мне поселился вирус свободы, новизны, творчества. В какой-то момент времени он размножился во всем моем организме, и остановить его было невозможно. Я жгуче хотела перемен.
Однажды перед сном я схватила ярко-розовую клейкую бумажку post-it, черкнула на ней несколько слов и легла спать. Утром я свернула ее вчетверо и спрятала в паспорт. С тех пор она много раз попадалась мне на глаза. Я ее вынимала, разворачивала, перекладывала, но не выбрасывала. Нет, только не ее. Однажды я даже нашла ее на дне рюкзака, с которым путешествовала по Африке. Моим летящим почерком, синим по розовому, было начертано:
«Хочу успеть прожить еще одну жизнь: в новом месте, делая то, что мне по сердцу, с людьми, близкими мне по духу и ценностям».
Проститься…
Я зашла в кабинет директора с тетрадью, где были четко расписаны причины моего увольнения и варианты моего дальнейшего сотрудничества с компанией. Накануне я долго репетировала этот разговор, а с утра делала дыхательные упражнения, чтобы добавить себе решительности и спокойствия.
Все пошло иначе. Вместо заготовленной речи я успела сказать только это: «Этот год был для меня тяжелым. Невыносимым. Я не смогу дальше работать. Я хочу уволиться до конца этого года. Давайте обсудим, как это сделать наиболее ответственным образом, чтобы моя команда и компания в целом не пострадали.» Директор слушал, молчал и смотрел мне в глаза, а я… я просто зарыдала. Все напряжение этих месяцев и недель полилось через эти непрошенные, постыдные слезы. Я пыталась сдержать их глубоким дыханием, но они никак не останавливались. Офис представлял собой стеклянный “аквариум”, и мой эмоциональный демарш мог быть замечен любым сотрудником офиса.
Начальник повел себя как настоящий джентльмен. Повернув мой стул спиной к стеклянной стене, он добыл пачку салфеток и подставил их под мои ручьи. Минут через двадцать я успокоилась и озвучила гнусавым от слез голосом предложения по дальнейшим шагам. Мы решили, что тщательно спланируем мой уход, что проинформируем об этом сотрудников через месяц: сначала мою команду, затем руководителей других департаментов, а затем и весь коллектив. С этой встречи я вышла опустошенной и потому легкой. Впереди у меня было еще два месяца работы, но теперь они казались мне посильными: моя мучительная ситуация получила разрешение. Скоро моя двадцатилетняя бизнес-карьера в датском раю закончится. Теперь нужно достойно завершить работу, дать себе время прийти в себя и двигаться дальше. Куда именно, я себе не представляла и не хотела представлять. Главное – вырваться, говорила я себе.
Свобода свежеобретенная
В первый день своей официальной свободы от корпоративной работы я проснулась в девять утра, без будильника. Не было ни эйфории, ни окрыленности – скорее чувство подвешенности и неопределенности. Оделась и пошла гулять. Иду по улице медленно, ритмично, вдыхаю и выдыхаю морозный воздух: как странно, рабочий день, а я вот иду непонятно куда и зачем. И работать не нужно, и ничего другого делать не хочу, и расслабиться не могу, внутри все кипит.
Зашла в грузинское кафе. Как раз в середине дня у них бизнес-ланч, на который я никогда не попадала, потому что была в офисе. Мне принесли салат из свеклы с козьим сыром и куриный суп. Вкуса я почти не чувствовала, просто механически жевала и слушала приятную песню на французском. Получила сообщение от Гали-психолога: она задумала новый тренинг и хотела обсудить со мной, как вкуснее его подать. Мы разобрали идеи, набросали ассоциации. Оставалось сочинить само послание. «Мне все понятно, Галь, я сегодня набросаю мысли и вышлю тебе, хорошо?» Поймала себя на том, что говорю через силу, имитируя воодушевление. Как будто я не я вовсе.
Калимба! Внезапно вспомнила я о подарке коллег. Ищу в интернете мастер-классы по по африканской калимбе: оказывается, этот в Москве и Питере есть фан-клубы этого инструмента, и у них есть группы в соцсетях. В онлайн продаже невероятное разнообразие размеров и форм: калимбы привозят из Африки и Китая, а некоторые даже изготавливают здесь.
Вычислить главного гуру-калимбиста нашей страны было несложно: его именем были подписаны все статьи с обзорами калимб, а на видео он делал тест-драйв свежеприбывших инструментов и комментировал нюансы их звучания. Отважно пишу ему, что мне срочно нужен мастер-класс по калимбе. Например, завтра, зажмурившись, добавляю я. На следующий день я уже бежала со своей деревянной коробочкой на встречу с Петром. Оказалось, что если дергать язычки от центра поочередно справа и слева, то получается вполне приличная гамма, а если играть по клавишам, отмеченным красным цветом, соблюдая специальную схему, то можно извлечь красивую серебристую мелодию. Петр взял с меня обещание заниматься на калимбе хотя бы пять минут в день, и я в тот момент была уверена, что буду музицировать каждый день. В следующий раз я взяла в руки калимбу через месяц.
Вечером того же дня я пошла на репетицию со своим рок-бэндом. Мы играли вместе чуть больше года, а репетировали раз в неделю. Все мы были глубокими “чайниками” в музыке. Познакомились мы в музыкальной школе для взрослых, где учились играть каждый на своем: я на гитаре, Макс на клавишных, второй Макс на басу, а Андрей на ударных. Всех нас объединял профи Никита. Будучи уже признанным асом в классической гитаре, он решился попробовать себя в альтернативной ипостаси лидера рок-бэнда. Наш отвязный репертуар был полной противоположностью классике. Думаю, именно это его и зацепило. В тот день мы работали над мистической Aerials от System of the Down. Густой мощный звук, жесткий ритм, вокал на два голоса – энергия этой музыки вводила меня в транс, заряжая и опустошая меня одновременно. Опустошала я обычно мозг, а заряжала сердце. В этот день мое сердце никак не заряжалось, а мозг начал паниковать и торопить хозяйку причинить неминуемую пользу своему будущему и бежать. Неважно куда.
Спасла меня от этой напасти живая суфийская музыка. Действо проходило в уютной чайной студии, оформленной всеми атрибутами практик осознанности: пестрые платки и подушки, фигурки Будды и Ганеши, ароматические свечи, колокольчики и гонги. Я сидела прямо на полу на парчовой подушке, а в двух метрах от меня пела индийская флейта бансури, мелодично квакали барабаны табла и плоские колокола и создавали в воздухе непредсказуемые музыкальные кружева. И чтобы за ними уследить, пришлось мозгу быть «в моменте». Два часа гармонии.
Как запускается страх
На третий день я захотела продолжить терапию музыкой и записалась на урок вокала. Почему именно сегодня, ведь я не была на вокале больше года? В чем срочность? Я не могла ответить на этот вопрос, внутри зудело желание куда-то бежать и что-то делать, чтобы приглушить растущее внутреннее беспокойство. Пришлось записаться к первому попавшемуся свободному преподавателю, ее звали Алина, и я ее не знала.
– Что поем сегодня? – спросила она.
– “Halleluja” и “More than words”.
Эксперимент получился неудачным. Голос звучал напряженно, я почти каркала. Алина явно расстроилась, а я еще больше: есть музыка, есть любимые песни, а радости нет. Терапия не сработала.
Я выбежала на улицу: было холодно и промозгло, но у меня была назначена встреча с Машей. Когда-то она приходила на собеседование на вакансию в мой отдел. Была она умна и прекрасна, но слишком крута для той должности. Так сложилось, что мы продолжили общение и стали приятельницами.
– А ты молодцом прямо. Не колбасит еще?
– Вроде нет, – бодро говорю я, – вот на вокал ходила сегодня.
– Знаешь, я помню, в какой прострации была, когда потеряла работу. И как ужасно было оставаться без работы и дохода целый год. Помню, подруга позвала встретиться в центре, а я молча подсчитала метро туда-обратно, стоимость кофе – и поняла, что эти 200 рублей мне сейчас нужнее, чтобы купить еды себе и дочери.
– Но у тебя же были клиенты онлайн?
– У меня был ступор, я не решалась просить деньги за консультации и сессии – клиенты платили столько, сколько могли. Провела несколько сессий без оплаты, одна принесла мне тысячу, после еще одной мне на карту упали аж 5 тысяч. Представляешь? Это ж бюджет на целую неделю!
Я слушала и понимала: никогда в жизни я не попадала в ситуацию, когда у меня не было денег. Да и вообще, разве 5 тысяч рублей – это деньги? Я могла себе позволить потратить такую сумму на тайский ойл-массаж или на новые красные штаны – просто чтобы поднять себе настроение. Финансовая стабильность была частью моей корпоративной работы. За все годы работы зарплату ни разу не задержали. Я знала, что 1го и 15го числа каждого месяца мне на счет упадут деньги. Что бы я ни делала в течение дня, какими бы ни были результаты (а ведь были пустые, неудачные или ненапряжные дни, когда мне нужно было провести пару веселых совещаний), я все равно получала зарплату.
Я не была готова даже к возможности безденежья и к тому, что деньги нужно ежедневно, ежечасно зарабатывать и экономить. А что, если я однажды тоже буду мучительно думать, могу ли я себе позволить потратить 200 рублей? Что если у меня не будет клиентов, заказов, проектов – ну вот просто не будет по какой-то причине? Что если у меня не будет сил или здоровья таких клиентов искать? Работая в офисе, я не думала, хочу я идти на работу ли нет – это было ежедневной данностью.
Я сжалась в точку. Мне стало страшно. Дома я открыла ноутбук и создала простую таблицу для учета расходов. С этого момента я начала вносить туда все траты со дня увольнения. Страх безденежья (при том, что на счету были хорошие накопления) парализовал меня. Меня обуяло желание экономить буквально на всем: вплоть до того, что предпочитала шаурму за 180 рублей в ближайшей забегаловке вместо полноценного бизнес-ланча за 350. О покупке новой одежды или обуви я даже не думала.
Спустя пару месяцев я проанализировала структуру своих расходов. Оказалось, мне было достаточно ровно половины той суммы, которую тратила раньше. При этом этом львиная доля этих расходов шла на мастер-классы, курсы, книги и разные виды обучения. Получалось, что я могу выжить на одну шестую своего прежнего дохода, а когда-то мне казалось сложным откладывать даже 20% с зарплаты!
Сейчас я понимаю, что выбранный мной режим выживания и экономии до изнеможения был ошибочным. Вместо того, чтобы множить силы, радость и спокойствие, я наполняла свой внутренний сосуд тем самым гремучим паническим киселем. Сейчас я бы сделала ровно наоборот – позволила себе лучшую еду, похвалила себя за то, что подготовила для себя хорошую подушку безопасности, что заслужила хорошее отношение к себе. Я бы заботилась о себе, а не душила себя искусственными ограничениями. Но тогда я еще не знала того, что знаю сейчас.
Чёрная пустота вместо крыльев
И вот я лежу, свернувшись калачиком под одеялом. Все внимание – на дыхании. Когда я отталкиваю от себя живот вместе с диафрагмой, я чувствую, как внутрь затекает воздух. Много воздуха. Так много, что болят ребра и почему-то лопатки. Сдувая эти меха, я гоню волну в руки до самых кончиков, в ноги до самых пяток, и дрожь в теле немного утихает. Я знаю, что это ненадолго.
У меня ощущение, что я сжимаюсь в маленькую серую точку. Точка эта дрожит и похожа на кисель. Внутри этого киселя растворены паника, жажда немедленной бурной деятельности и бессилие. Меня распирает от желания бежать, искать, узнавать, учиться, работать, решать. Не так важно что именно, главное срочно. Тело мое отказывается подчиняться этим порывам и саботирует даже еду и сон. Вместо «я свободна» в голову приходит «Я одна, ничего не могу, ничего не хочу, не могу даже собраться, чтобы сделать хоть что-то для своего будущего». Хочется ухватиться за чью-то руку, соломинку, ветку, – но я одна, а внутри пустота.
Когда нервный серый кисель заполнил меня в первый раз, под мою горячую руку и неуемно горящий мозг попал компьютер. За пару часов поисков на просторах сети я зарегистрировалась на десятки вебинаров по радикально несочетаемым темам. От секретов видеомонтажа до вокальной техники белтинга. Венцом моих панических изысканий стала покупка двух курсов – по креативной фотографии и по маркетингу в соцсетях.
В тот же день на стене появились самодельные графики-дэшборды. Раньше я делала такие в офисе для наглядной визуализации статистики по сайту. На дэшбордах перечислила столбиком все подлежащие изучению курсы и вебинары. Отдельно я выписала список полезных книг по бизнесу и саморазвитию. 10 книг, которые нужно было прочитать за два месяца – у меня же много свободного времени.
Красные линии показывают прогресс в прохождении курса или источника, от 0 до 100%. Из графиков следует, что я одновременно взяла «на грудь» 15 источников самообразования. И только по трём из них красная ниточка продвинулась вправо. Остальные издевательски стоят на нуле, наглядно показывая мне, как далека я от экспертности по любому из направлений. Выглядит как дэшборд неудачницы (причём, перегруженной неудачницы с полным отсутствием фокуса внимания и приоритетов).
Познакомьтесь. Я – пожирательница книг и вебинаров. Как это произошло? Незаметно и стремительно. Вакуум, образовавшийся на месте ежедневной интенсивной работы, потянул меня срочно бежать, учиться, заполнять пустоту.
Сначала я набросала возможные векторы развития. Затем сделала ревизию своих навыков. Осознала пропасть между желаемым и действительным. Оказалось, что по самым желанным векторам у меня нет ни опыта, ни навыков. Их можно получить, проштудировать те самые онлайн курсы. Много курсов. А где-то нужно и новое полноценной образование получать, но когда, где? У меня же нет времени!
Знания и навыки, которые я наработала за двадцать лет работы с датчанами, мне казались совершенно бесполезными. Ведь относились они к работе маркетолога строительных материалов, а теперь и строительство, и материалы, и сам по себе маркетинг и его элементы вызывали у меня стойкое отвращение. Один из купленных курсов был по SMM и личному бренду. Я уговорила себя, что это очень нужно и без этого никак. Прослушала первые лекции, взялась за упражнения. Нужно было сформулировать свою ценность и уникальность, а потом описать свои целевые аудитории. Элементарные для бывшего маркетолога задания, но они привели меня в тупик: какова моя ценность и уникальность вне той профессии, от которой я невыносимо устала? О какой целевой аудитории мне писать, если из одной индустрии я ушла, а в новую не вошла? В В чем еще я хороша? Чем еще я ценна?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69583267&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
