Филмор Плэйс "Чудесные истории"

На следующую ночь шум и смех повторились, да ещё и посудой кто-то стал греметь. Снова ходил парень с лучиной, смотрел за печку, заглядывал по углам да по всяким тёмным местам. И снова ничего не нашёл.

Спросили отца, что бы это могло быть. Подумал тот, почесал бороду, да и отвечает: «Видать, кикимору ты привёз вместе с свадебными подарками». Стали спрашивать невестку, клянётся, что ничего не знает.

Делать нечего, стали жить дальше. Днём тихо, а по ночам скрипы, шёпоты, смех, а то вдруг бегать стала. Шум подымет, пробежится с топотом по лавкам и снова тихо.

Уже и не знали, что делать, как неожиданно вернулся младший сын. Вместе с медведицей. Встретили бродяг, напоили, накормили, время идти ко сну. Стали решать, что делать с медведицей. К домашним животным в хлев не запрёшь, того и гляди беды натворит. Во дворе тоже не оставишь, собаки боятся, лаем спать не дадут. Повели в дом, разместили на полу, да и младшего сына рядом, чтобы присматривал. Свет потушили, легли.

Среди ночи снова вышла кикимора озорничать: топала, хихикала, бросала на пол посуду. Потом затихла. И вдруг как завизжала от страха, заплакала, пронеслась к выходу, дверь распахнула и вон. Зажгли лучину, стали глядеть. Смотрят, у медведицы в лапах лоскутик пёстренький.

Подумал отец, почесал голову, да и говорит: «Видно, захотела кикимора с медведицей поиграть, по шерсти покататься да за усы подёргать, а та, не будь дурой, слегка помяла озорницу. Теперь уж кикимора не скоро вернётся».

И правда: стало в доме тихо и спокойно. День прошёл, другой – кикимора так и не появилась. Младший сын отдохнул, да и пошёл дальше с медведицей, а кикиморы всё не было.

Уже и забыли про неё, как однажды вышла невестка во двор, вдруг слышит стук в калитку. Глядит – стоит у ворот маленькая сухенькая старушка в пёстреньком платье, да на подоле кривая заплатка из мешковины. Спрашивает старушка невестку:

– Ушла от вас большая кошка?

Смекнула невестка, что та спрашивает про медведицу, да и ответила нарочно:

– Куда там! Кошка осталась, ещё и котят принесла. Прямо не знаем, что и делать.

Повернулась кикимора и пошла прочь. Только слышно было, как бормотала: «Ох, беда. Злая кошка была, теперь ещё злее стала. Пойду другой дом искать…»

С тех пор кикимора не появлялась.

ВЕДЬМИН РЕБЁНОК

Родился у ведьмы младенец. Толстый, белый, с большой, как у сома, головой и зубастой пастью. Не успели пуповину перерезать, раскрыл рот и закричал: «Дайте есть!» Да так громко, что повитуха испугалась.

Отрезали хлеба, проглотил в один миг, только зубы сверкнули. Поставили горшок вчерашних щей – набросился, урча, как голодный пёс, и всё выхлебал. Потом бросился к кадке с водой и нырнул. Пока вытаскивали, половину воды выпил. Насилу уложили в колыбель.

Не стало с тех пор ведьминым соседям покоя. То у одной, то у другой хозяйки пропадала приготовленная еда, а то молока у коров не стало. Услышал хромой Пахом про эту беду от жены, решил ведьму подкараулить. Зашёл в хлев, устроился на сеновале, стал ждать. Долго ждал, успел задремать, как вдруг проснулся.

Видит Пахом, сами собой, как от ветра, распахнулись ворота, и коровы стали неспокойны. И вот уже жаба скачет прямо в ворота: серая, толстая, вся в бородавках. Изловчился Пахом и схватил жабу за лапу. Достал громничную свечу[1 - По поверьям литвинов, свечи, освященные в церкви на Громницы (2 февраля), отгоняют нечистую силу.] и только хотел зажечь, как извернулась жаба и выскользнула из рук. Тут же приняла облик вороны и вылетела вон. Закрыл Пахом ворота, положил громничную свечу под притолоку в хлеву и пошёл спать.

Наутро решил Пахом ведьму изобличить и отправился к ней. Заходит в хату – никого нет, только уродливый карлик в собачьей шкуре на плечах ведьмино дитя в колыбели укачивает. Вышел во двор – служанка из деревенских в огороде ходит, капусту пропалывает. Подошёл к служанке, спрашивает:

– Не видела, куда ведьма ушла?

– Никуда не уходила, – отвечает. – Слышишь, дитя укачивает.

Прислушался Пахом и правда, слышно, как женщина поёт колыбельную песню. Снова зашел в дом – вообще никого не видать: ни карлика, ни ведьмы, ни колыбели с ребёнком. «Эге, – смекнул Пахом, – играет со мной, прячется ведьма». Опять пошёл к служанке, рассказал про свою беду.

– Ладно, – отвечает, – посмотрю за ведьмой. Чем смогу, помогу.

Поблагодарил Пахом и пошёл домой, а служанка вернулась к работе.

Вечером смотрит служанка, собралась ведьма и пошла из дома огородами. Служанка потихоньку отправилась за ней.

Пришла ведьма в лес, разделась и распустила волосы. Потом стала голой кружить по поляне, призывая нечистую силу. «Хочу, – говорит, – чтобы вы собирали молоко отовсюду и сливали в мою посуду!» Зашумел лес, отвечая на призыв ведьмы, заухали, забормотали обитатели ночи.

Побежала служанка обратно, пока ведьма не увидела, по пути обдумывая увиденное. Думала, думала и придумала: взялась перемывать все горшки и кадушки у ведьмы в доме. И помыв, переворачивала вверх дном. Всё сделала и пошла восвояси.

В полночь нечистая сила начала собирать молоко и приносить в дом ведьмы. Видят горшки, видят кадушки, стали лить молоко. А перевернуть посуду и не подумали: так и носили всю ночь молоко и лили на пол.

Когда настало утро, вся деревня увидела, как молоко течёт из-под ведьминого дома. Собрались всем миром, пошли жечь. Ведьма увидела крестьян, оборотила себя и ребёнка в ворон, выпорхнули они в окно и улетели. И больше их в тех краях никто не видел.

КОТ КОЛДУНА

Был у колдуна кот, чёрный и пушистый. Звал его колдун Пантелеем и доверял ему больше всего на свете. Днём и ночью кот гулял, где хотел, заглядывал в дома, подслушивал разговоры. А потом приходил к колдуну и обо всём рассказывал. Кто-то даже слышал, как колдун с котом разговаривает. Колдун, мол, спрашивает, а кот отвечает, мурлыча, таким тонким масляным голосом, не как у человека. Говорили, что Пантелей настолько близок колдуну, что колдун даже может видеть глазами кота и слышать его ушами.

Еще говорили, что кот умел превращаться в неживые предметы. Старый Януш рассказывал, что его кума видела, как однажды в сумерках кот колдуна крался в курятник. Заметил, что та смотрит, и принял облик потемневшего от времени полена. Лежит, как ни в чём ни бывало, будто это и не он хотел курицу стащить. Только кума отвернулась, подпрыгнул и бежать!

Мог ли кот колдовать? Кто знает. Никто не видел, чтобы кот колдовал, но вот что умел искры пускать усами, многие видели. Однажды хмельной Сысой возвращался домой и решил заночевать в чужом стогу сена. Только лёг, вдруг видит, стоит кот колдуна прямо над ним, фыркает, смотрит в глаза и искры усами пускает. Вспыхнул стог и сгорел, что свечка. Сысой даже протрезвел от страха.

А вот ещё случай был. На Святки, когда ряженые ходят по домам, а хозяева готовят угощение и ставят на окно зажжённые свечи, ленивый Аким взялся работать. С самых Дожинок корова стояла в хлеву с покосившейся дверью, уже холодно стало и снег пошёл, а Аким всё ленился. На Святки опомнился, решил починить дверь.

Принёс топор, гвозди, только начал стучать, глядь, неведомо откуда кот колдуна появился. Стоит и смотрит внимательно, будто спрашивает: «Что это ты тут делаешь?» Мужик в хлев, кот за ним. Во двор, и кот туда же. Плюнул Аким, схватит полено и замахнулся на кота, тот фыркнул и пропал.

Почесал голову Аким, снова взялся за топор, вдруг видит, ворота распахнулись и заходит колдун в вывернутом кожухе. Смотрит сурово. Спрашивает:

– Взялся работать в Святки?

– Да я… – пробормотал было Аким и осёкся под взглядом.

– Пришёл к тебе с приветом от предков, – продолжал колдун. – Сделаешь всё, что они не закончили.

– Как же я узнаю, что делать?

– Об этом не тревожься. Предки найдут тебе работу. А не сделаешь, к ним и отправишься.

Повернулся и пропал.

Задрожали стены хлева, со стен посыпалась утварь, дверь оторвалась и упала на землю. И две недели, что бы Аким ни делал, всё валилось из его рук и работа не ладилась. Только на Крещение предки отступились от него. Домашняя утварь перестала падать и дверь стала на место.

ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ

Как-то раз у соседки была вечеринка. Парни, девушки в красивых одеждах, и даже музыка. Пили, ели, веселились, танцевали до упаду. Опомнились уже заполночь. По одному, по двое стали расходиться.

Кирилл пришёл домой навеселе. Поискал, не осталось ли чего-нибудь, чтобы добавить, ничего не нашёл и лёг спать.

Не спалось. Ворочался с боку на бок, стал уже засыпать, как вдруг услышал какой-то шум за окнами. Словно зовёт кто по имени. Как ни лень было, поднялся и выглянул во двор. Никого. Только будто какая-то тень мелькнула и исчезла.

Посмотрел ещё, махнул рукой и лёг. Нет там никого, и быть не может. Видно, почудилось спьяну. Только закрыл глаза, слышит, хлопнула входная дверь. Смотрит, будто тёмная фигура идёт по комнате. Увидела, что Кирилл смотрит, метнулась за печь и исчезла.

Он хотел подняться и не мог. Ни голову повернуть, ни крикнуть, ни перекреститься.

Некоторое время просто лежал без движения в присутствии тёмной, враждебной силы, словно сама смерть пришла за ним. Лежал и вслушивался в темноту, в тот ужас, что терпеливо ждал, когда наступит срок. А потом Кирилл явственно услышал то, чего он так сильно боялся: кто-то шёл к нему через комнату. Шаги приближались…

СЛУЧАЙ С ДАРОТАЙ

На конце деревни, рядом с лесом стоял домик, где жила девушка по имени Дарота. Родители её умерли, и из всей семьи остался только пёс. Жила небогато, нанималась на подённую работу, собирала в лесу ягоды и грибы, ловила рыбу. Пёс повсюду ходил за ней.

Как-то зимой отправилась Дарота в лес за хворостом. Пёс пошёл вместе с ней. Зашли подальше, в самую чащу. Нагрузили санки, пошли обратно, как вдруг небо заволокло и началась метель. Да такая сильная, что в двух шагах не видать. Следы замело, везде высокие сугробы, куда идти дальше, неведомо. Неожиданно видит, вроде старик впереди стоит. Но так неявно, нечётко виден. Дарота к нему, он от неё. Сколько ни догоняла, всегда оказывался на два шага впереди.

– Дедушка, – взмолилась она.

– Чего тебе? – обернулся старик через левое плечо.

– Заблудились мы. Подскажи дорогу.

– Туда идите, – махнул он куда-то влево, шагнул в метель и пропал.

Повернула, куда указал старик. Санки с хворостом тянет через сугробы за собой, не бросает. Пёс бежит спереди.

Прошли немного, и вдруг пёс пропал. Что за беда! Девушка наклонилась, чтобы разглядеть следы, и провалилась под снег. Она даже не поняла, что происходит, пока не скатилась на дно глубокой норы. Сверху корни деревьев, посередине – большой лиловый камень. И пёс её здесь же, целый и невредимый, в окружении сотен и сотен змей. Малых и больших, черных, серых, с пятнышками и без.

Вспомнила Дарота, что рассказывали старики про Змеиный Вырай, место, куда змеи отправляются зимовать. Думала, рассердятся, бросятся жалить, нет, спят, как ни в чём не бывало, не обращают на них внимания. Стала искать, как выбраться, да куда там: нора глубокая, стены гладкие, без чужой помощи никак. Что делать, обняла пса и легла рядом с ним: будь, что будет!

Проснулась от голода. Потом видит, змеи проснутся, ползут к камню, что лежит посередине, лизнут и спят дальше. Стараясь ни на кого не наступить, пробралась к камню, лизнула – на вкус приятный, напоминает застывшую сливовую смолу. Лизнула раз, другой, и сытая. Так и спала девушка со своим псом в окружении змей до самой весны.

Когда сошёл снег и прогрелась земля, стали просыпаться змеи. Проснулась и Дарота со своим псом. Смотрят, все собрались вокруг большого ужа с золотой короной на голове. Подняли головы, слушают, что он шипит. Увидел уж, что девушка проснулась, подполз к ней и что-то прошипел, поднявшись на хвост. Потом заговорил прямо у неё в голове: «Видишь корону у меня? Отломи от неё рог. Только не жадничай!»

Отломила Дарота рог от короны и отдала обратно. Снова зашипел уж, но теперь она всё понимала:

– Я – Ужиный Король, хозяин всех ползающих, сторож подземных сокровищ. Возьми рог как подарок за то, что провела с нами зиму. С этим рогом ты станешь понимать язык зверей и ни одна змея тебя не тронет.

Бросилась девушка благодарить, а Ужиный Король повторил:

– Смотри же, не жадничай.

Потом приказал змеям вытянуть её наружу. Поползли змеи, цепляясь одна за другую, до самого верха. Малые и большие, черные, серые, с пятнышками и без. Нижняя и говорит Дароте:

– Держи меня за хвост. Держи крепко.

Взялась девушка за хвост одной рукой, в другую руку пса подхватила и поехали. Вытащили змеи их из норы, попрощались и поползли в разные стороны. Глядит девушка, санки её стоят, да только все развалились, а хворост истлел и рассыпался.

Вдруг видит, заяц бежит. Спросила его, не знает ли тот, в какой стороне её дом. Показал заяц дорогу и побежал дальше, а девушка с псом пошли домой.

Они почти подходили к деревне, как встретили пастуха. Сидит, расстроенный, и за голову держится.

– Что случилось, – спрашивает Дарота.

– Что-то с коровами, – отвечает. – Видишь, не стоят спокойно, то встают, то ложатся. Видно, сглазил их кто.

Подошла девушка к коровам, помычала что-то, послушала, и говорит пастуху:

– Не сглаз это. Плохо им оттого, что ты их на мокрую траву выгнал. Пусть хозяева сухого сена дадут, всё пройдёт.

С тех пор стала Дарота лечить животных, и слава о ней пошла по всей округе. Много раз приходили к ней, чтобы узнать секрет, предлагали большие деньги, но она всем отказывала.

– На что мне деньги? – говорила девушка. – Такой дар ни за какие деньги не купишь.

А потом заболела у пана гончая собака. Доктора из города заглядывали в рот, щупали живот, и никто не мог сказать, в чём дело. Тут кто-то из слуг вспомнил о Дароте. Сказали пану, велел привезти в усадьбу.

Приехала она, послушала собаку, что-то погавкала, собака погавкала в ответ.

– Всё ясно, – говорит девушка пану, – играла гончая с ребёнком служанки, да случайно проглотила его игрушку. Надо промывание делать.

А пан смотрит на неё, глаз не отводит. Пока делали собаке промывание, расспросил её, что да как. Простились, поехала Дарота домой. А через неделю пан заслал сватов и позвал замуж.

КОТИК

Жил в Слободе одинокий кузнец, и никого из родных у него не было. Взялся он однажды работать. Раздул огонь, пошёл, было, за железом, вдруг видит: котик в дверях стоит. Пушистый, беленький, только кончик хвоста чёрный. Стоит и смотрит, да так жалостно, что сердце разрывается. Бросил кузнец железо, взял котика в руки – урчит, ласкается. «Эх, – думает кузнец, – была не была, возьму к себе жить!»

Стали они жить вместе. Да так дружно, прямо как рыба с водой. В доме или во дворе, котик повсюду ходил за кузнецом, и кузнец всегда был ему рад. Они даже спали вместе: только ляжет кузнец, котик прыгнет на кровать, на груди у друга пригреется и урчит тихонько, убаюкивает. А понадобится кузнецу уйти куда-то со двора, котик походит-походит, да и прыгнет на забор. Устроится поудобнее и сидит, смотрит, хозяина ждёт, дом охраняет.

Вот случай был: отправился раз кузнец к куму в соседнюю деревню и засиделся там до вечера. В это время постучался в ворота нищий. Стукнул раз, другой, да и зашёл без спроса. Походил по двору, видит, топор у порога лежит, только хотел взять, уже руку протянул – а котик тут как тут: странно скособочился, набычился и, шипя, пошёл боком, а потом и бросился на незванного гостя. Вцепился в одежду и давай драть ему рожу когтями. Бросил тот топор и бегом со двора, только его и видели. По всей Слободе светил потом драной мордой.