Рика села за указанный столик. Молча подошёл официант в маске совы и поставил перед ней тяжёлый серебряный кубок с красным вином, тарелку с фруктами и, поклонившись, ушёл.
Хвостова стала осторожно оглядываться, рассматривая гостей. Среди них были как мужчины, так и женщины. Все франтовски одетые, блистающие драгоценными камнями, у некоторых женщин были весьма внушительные декольте, и не всем, как заметила Рика, шли подобные вырезы.
В течение минут 15—20 собирались гости, постепенно зал заполнялся. Но всё же были и свободные столики, и пустые ложи. Одной из последних в ложу прямо напротив Рики вошла блондинка в замысловатой маске, закрывавшей верхнюю часть лица, а прекрасные губы, накрашенные яркой помадой, расплывались в соблазнительной улыбке, предназначавшейся то одному гостю, то другому. Её платье было сшито по последнему слову моды, дорогой бриллиант сверкал на лебединой шее, но всё же было в этой блондинке что-то, заставлявшее Рику чувствовать себя некомфортно, как будто её пытаются обмануть, пускают пыль в глаза. От наблюдения за блондинкой девушку отвлекло движение на сцене. Раздались жидкие аплодисменты, разговоры прекратились.
– Добрый вечер, милостивые господа и прекрасные дамы! Рад приветствовать вас на нашем очередном маленьком шабаше.
По залу прошлись смешки.
– Сегодня для нас прочтут одну из лучших поэм Гонсало Риего. Поэма, которая не вошла ни в один из известных сборников. Поэму, с которой великий поэт был похоронен. Не спрашивайте у меня, кто тот святотатец, что вырвал из мёртвых рук поэта его последнее творение, я не знаю. Зато знаю, что мы должны простить его за столь дерзкий поступок, ведь, если бы не он, в мире было бы меньше прекрасного.
Под конец речи конферансье активно вилял хвостом, чем заводил и публику. Даже Рика невольно поддалась всеобщему мандражу и нетерпеливо ожидала выхода артиста на сцену. Он не заставил себя ждать. В костюме, который скорее подошёл бы балетному танцору, на сцену вышел чтец в маске тигра. Поведя хвостом из стороны в сторону, он стал неторопливо читать пьесу.
Здесь тихо, спокойно и мило.
Древний колодец стоит.
«Они погибли красиво», —
Мне трава говорит.
Мёртвый жених с рапирой,
Мёртвая невеста с фатой…
Они быстро простились с миром
И соединились с водой.
Такие картины проносятся
В спешке в тяжёлой моей голове.
И только жуткий след, безголосица
Запечатлён в здешней траве.
Здесь когда-то стояла крепость,
Здесь жил дикий народ.
И прекрасные мёртвые просто нелепость,
Как и легенда колодезных вод.
Была война… Всех убивали,
Попались живые жених и невеста.
Над ними глумились, пытали.
Не было им в крепости места!
Истерзанные остатки прекрасных тел
Привели к колодцу.
«Последнее желание», – сопел
Старый урод- воин Мотцепотцу.
«Верните фату и рапиру
И дайте цветок для неё».
Он гордо встряхнул головой, она красиво.
И было исполнено желание его.
В их жилах горело пламя,
В их сердцах стучал праздник нот.
И сомкнулась над их головами
Чёрная бездна вод.
Рика совсем забыла, зачем она здесь, и просто пожирала глазами чтеца, она хотела слушать и дальше чарующие стихи того, про кого она ещё вчера ничего не знала. Но хвостова всё же почувствовала на себе чей-то взгляд. Осторожно повернув голову, Рика увидела, что её рассматривает блондинка в замысловатой маске. Рядом с ней сидел кто-то знакомый. «Да это же Никки!» – вдруг поняла хвостова. Стихи моментально утратили для неё очарование, и девушка принялась наблюдать за своим братом и его спутницей. Казалось, Никки так же увлечён поэмой, как до недавнего момента была увлечена и сама Рика. А вот блондинка явно скучала, то и дело хватая спутника за руку, что-то томно нашёптывая ему на ухо, играла своими светлыми волосами, дула губки, виляла хвостом. Но Никки лишь слегка улыбался в ответ и снова обращал всё своё внимание к сцене. Видимо, блондинка начала рассматривать присутствующих и задержала свой взгляд на Рике, что и почувствовала хвостова.
Наконец, Рика поняла, почему ей было неловко смотреть на незнакомку в маске. Это была Белая дама, та самая, о которой шептались в приличных домах и о которой рассказала ей Мирабель. Она хотела казаться светской дамой, но выглядела как светская куртизанка. Разница небольшая, отметили бы некоторые, но Рика, выросшая в высшем свете, интуитивно могла отличать настоящих аристократов от поддельных. И Карина из Белой Долины явно не была дочкой графа. Любовницей – возможно, но не дочкой и даже не двоюродной племянницей.
Внезапно чтец замолчал. Скрутив хвост кольцом, Рика оглянулась. Она поняла, что начинается антракт. Среди гостей вечера началось движение, нарастал гул, началось обсуждение. Рика, стараясь быть незаметной, продолжила наблюдение за ложей напротив.
В ней уже оказались гости. Никки вальяжно развалился на кресле с трубкой. Карина очаровательно улыбалась, прижимая изящные руки к полуголой груди, приветствовала гостей ложи. Раздался смех. Никки лишь устало улыбнулся. Строго говоря, Рика не почувствовала, чтоб между её братом и Белой дамой было что-то серьёзное.
– Прошу меня простить, вы позволите?
Рика удивленно посмотрела на то, как за её столик присел какой-то хвостов в маске орла.
– Позволите мне называть вас Дамой в сиреневом? – спросил незнакомец. – Меня же можете звать Орлом.
Тот, кто назвался Орлом, имел необычный акцент. Он кивком подозвал официанта, тот молча поставил второй серебряный кубок на столик и налил вина.
Рика молчала.
– Как вам пьеса?
– Такая же экзальтированная, как и все стихи Риего, – отпив вина, ответила Рика.
– Да вы весьма остры на язык. Не только красивая, но и умная.
– С чего вы взяли, что я красива? Моё лицо скрыто маской. Может, под ней скрывается большой нос, неправильный рот, кривые зубы и маленькие злые глазки?
Орёл засмеялся.
– Но точно так же под ней могут скрываться самые красивые глаза на свете.
– А что скажете про себя, господин Орёл? Вы красивы? Что скрывается под вашей маской?
– О, я с удовольствием не снимал бы маску никогда, моё лицо изуродовано шрамом. Но некоторые считают, что шрамы украшают мужчин.
– Вы врёте, – повернув хвост вправо, сказала Рика.
– Почему вы так решили?
Рика пожала плечами.
– Мужчины со шрамами не похожи на кисейных дам, считающих, что внешность – главное в человеке. И если с ней что-то не так, то лучше уж ходить всю жизнь в маске.
Орёл совсем по-кошачьи потянулся и ответил:
– Какой интересный разговор. А вы не похожи на большую часть здесь собравшихся. Или, может, дерзость – часть вашего очарования?
– Не думаю. Мне всегда казалось, что жеманство выглядит глупым, если не спрятан хвост. А я не люблю выглядеть глупой.
– Поверьте, кем-кем, а глупой вы не выглядите. А вот пришедшей впервые на тайное собрание – да.
– Это так. А почему, господин Орёл, вы так решили?
– Потому что вы, Дама в сиреневом, совсем одна. Вы не пошли в перерыве навестить знакомых, а просто рассматриваете ложу Белой дамы.
Рика нахмурилась, но собеседник этого увидеть не мог, ведь лицо ее было скрыто маской.
– Она любит внимание, – насмешливо произнёс Орёл.
– Я не знакома с ней, потому не могу этого знать, – ответила Рика.
– О, Карина напустила вокруг себя столько тумана. Вы, как умная хвостова, видимо, пытаетесь понять, что правда вокруг неё, а что просто выдумки. Как можете заметить, светские кавалеры – правда, красота – правда, а вот её магические способности – правда или ложь?
Рика начала беспокоиться, она очень переживала, что хвост её выдаст, потому поправила платье и холодно продолжила разговор.
– Давайте сменим тему, господин Орёл, так как меня совсем не интересует магия и её адепты.
Чуть заметно хвост Орла наклонился влево, он явно был недоволен, но либо совсем чуть-чуть, либо хорошо держал себя в руках.
– Как скажете, Дама в сиреневом. Тем более антракт подошёл к концу, чтец уже жаждет нашего внимания.
Действительно, разговоры вокруг стали утихать, а артист начал декламировать пьесу.
Рика же в это время думала, как ей быть. Проследить за Белой дамой и Никки? Но как? Она никогда подобным не занималась. Ещё и этот Орёл, чего он от неё хочет? И почему не ушёл за свой столик? Куча вопросов роилась в её голове, потому Рика совсем не заметила, как опрокинула бокал вина себе на платье. Девушка молча встала, знаками показала Орлу, что следовать за ней не стоит, и пошла искать дамскую комнату. Официант помог ей в этом.
Глядя на своё отражение в изукрашенном зеркале, Рика никак не могла решить, что делать дальше. Она почему-то совсем не подумала, когда собиралась на Девилиш Рей 13, что же ей нужно будет сделать.
Дверь со скрипом отворилась, кто-то вошёл в дамскую комнату. Рика испуганно повела хвостом и быстро оглянулась. Белая дама, в улыбке показывая безупречные зубы, подошла к зеркалу и достала помаду.
– Какие у вас красивые серёжки! Не поверите, мне точно такие же пытались подарить несколько месяцев назад, говорили, что они из Запретных земель. Но я отказалась. Опалы делают мою кожу слишком бледной.
– В последнее время много кто бывает в Запретных землях. А ещё больше вокруг врунов, желающих произвести впечатление, – взяв себя в руки, ответила Рика.
Белая дама рассмеялась.
– А вы остры на язык. Может, подниметесь в мою ложу? Мой спутник слишком увлечён творчеством Гонсало Риего, мне же он кажется претенциозным, потому я скучаю.
Видя, что Рика сомневается, Белая дама взяла хвостову за руку.
– Отказов не принимаю, – обворожительно улыбаясь и утягивая за собой девушку, произнесла Карина. Рике ничего не оставалось, как последовать за той, кого тётушка настоятельно просила остерегаться.
Лестор окончательно заблудился. И это было бы смешно, если б не надвигающаяся ночь. Историк не мог понять, как можно заблудиться в старом центре, как вообще возможно то, что попытка выйти из закоулков только приводит к новым закоулкам. Он давно перестал искать рыжего мальчика, ясно, что его тут нет и быть не может. Лестор решил двигаться на север, так как центральная набережная реки Оленя располагается именно там. Но пока стратегия не дала результатов, и историк не видел хотя бы смутно знакомых улочек, которые он мог в спешке пробежать парой часов ранее. Его окружали угрюмые двух- и трехэтажные дома, построенные задолго до рождения Лестора. Кое-где горели огни, но они совсем не выглядели приветливыми. Вжав голову в плечи, историк шёл за не двигающейся звездой, указывающей на север. Он размышлял о том, почему ему казалось таким важным довести логаритм до конца, и не мог найти удовлетворительного ответа. Самым очевидным было то, что Лестору просто захотелось почувствовать себя важным. Он завёл дружбу с гвардейцами, их жизнь казалась яркой, полной романтики и непредсказуемых поворотов. В то время как жизнь историка шла неспешно, без особых ухабин и извилин. Желание быть значимым, хвост Лестора ходил из стороны в сторону, затуманило такой академический разум. Он выглядел жалким глупцом. Лестор был недоволен собой, своими мыслями, домами вокруг и всем на свете. Поглощённый самокопанием, историк не заметил, как за ним появилось две тени. Довольно быстро стали различимы силуэты невысоких, почти детских фигур хвостовов, закутанных в плащи с головы до ног, и почти сразу же с приглушённым свистом на голову историку опустилась довольно тяжёлая дубинка. Теперь в голове Лестора не было ни одной мысли, там было темно, как в углу, откуда появились нападавшие.
То, что было
– И железные птицы будут проноситься над головами хвостовов. Они будут изрыгать пламя и дым, но не будет страха в сердцах, видящих это, лишь торжество мысли! Разум победит хвост, и никто не будет бояться выглядеть смешным и нелепым!
Хвост оратора ходил из стороны в сторону. Его глаза горели огнём. Но, однако, немногочисленные слушатели посмеивались и совсем не разделяли вдохновения оратора.
– А скажи, твои железные птицы будут срать обычным говном или железной стружкой? – раздался вопрос из толпы.
Народ прыснул смехом, ответ оратора, вернее негодующий крик, потонул в общем шуме.
– Ладно, оставьте бедного сумасшедшего, ребята, идём дальше. Нам платят за обход этого свинарника, жители которого именуют его городом, а не за выслушивание местных пьяниц.
От толпы отделилось человек пятнадцать стражников, одетых в кожаные с железными вставками доспехи. Постепенно и остальные разошлись. Безумец остался один. Он был одет в грязный, когда-то белый балахон, его волосы были собраны в хвост, а борода топорщилась во все стороны. Однако достаточно было одного взгляда, чтобы понять, пьяницей он не был. Сумасшедшим возможно, но явно не буйным и не опасным.
Что-то бормоча, оратор задумчиво двинулся прочь от грязной площади, покрытой смесью соломы и навоза. Сегодня был базарный день, потому вокруг было полно людей, лошадей, коров, овец и Белка его разбери каких ещё блеющих и беззастенчиво гадящих под себя животных. Встречались спящие, с привычками, немногим отличающими их от животных, хвостовы, успевшие отдать должное вину местных таверн ещё с утра. Оратор обходил их, перешагивал, вилял в толпе, пока не вышел в относительно спокойное место. Невдалеке виднелась опрятная таверна, куда он и направлялся. Он не зашёл внутрь, а обошёл таверну, чтобы попасть в деревянный пристрой. Это была конюшня. Оратора знали здесь под именем Сизый Нос, потому конюх, увидев его, произнес:
– Эй, Сизый Нос, к тебе приходили гости.
– Кто?
– А я почем знаю, он мне не назвался. Сказал токмо, что нужен ему изоб… изобритулель, во! То бишь ты. Я спросил: «Сизый Нос, что ль?» А он так посмотрел на меня, как на ночной горшок, нехорошо так посмотрел, и сказал, как придёт этот господин, пускай у трактирщика спросит, кто его ждёт.
Сизый Нос задумчиво почесал заросший подбородок.
– А трактирщик-то в каком сегодня настроении? Боюсь, если зайду, опять начнёт меня прогонять. У него ведь пареная репа вместо мозгов, я ему противен, потому что непонятен.
– Вот из-за таких слов он тебя и шпыняет. Меньше б умничал, может, и ел бы не через раз. А в голове у людей не репа, это я точно знаю. Видал, как бошки-то раскраивают.
Сизый Нос засмеялся.
– Тьфу на тебя, мудрила засранный.
– Не ругайся, добрый человек. Я смеюсь не над тобой.
– Да мне по боку, чего это ты развеселился, иди, пока господин ждёт.
Конюх, сердито нахмурив лоб, вернулся к своим делам, а Сизый Нос, предварительно попробовав очистить наряд, пошёл к главному входу трактира.
Он открыл дверь, висящую на добротных железных петлях, опасливо огляделся и только потом зашёл внутрь. Когда он в последний раз так поступил, в него прилетел увесистый чугунный горшок, к великому сожалению оратора, без какой бы то ни было еды. Трактирщик наградил Сизого Носа тяжёлым взглядом и указал пухлым пальцем на столик у окна, скрытый шторками.
«Надо же, господин в кабинке ждёт меня! Неужто моя чёрная полоса заканчивается?» – думал изобретатель. Он довольно скрутил хвост, ещё раз прошёлся ладошками по некогда белому балахону и направился к таинственному господину.
– Здравствуйте! Рад знакомству… – хорошо одетый худой господин немного запнулся, – рога Оленя, знаю, что тут вас именуют Сизым Носом, но почти уверен, что настоящее ваше имя Кролус Редд.
Сизый Нос удивленно смотрел на худого господина.
– Кролус Редд? Слыхал я, что человека с таким именем искал барон из Захвостья, да только…
