Она отчаянно пыталась придумать хоть что-то, но тщетно. Помощь пришла извне. Сквозь туман позади старухи вновь появилось лицо мёртвой Мирабель, а затем и вся она, на лице было запечатлено выражение суровой решимости. Она прошла сквозь старуху, на мгновение обе тени перемешались в густом тумане. Старуха на секунду прервала свою песнь. Казалось, она пыталась понять, что произошло, тем временем Мирабель уже пролетела сквозь Рику. Девушка застыла от внезапного холода. Казалось, что за долю секунды она замёрзла насмерть. Рика чувствовала, что кровь больше не движется внутри её тела, она была холодной и мёртвой. Сердце перестало биться, превратившись в кусок замёрзших безжизненных мышц. Губы Рики без её ведома стали шептать:
– Й але туре се, мэй ка ди. Й але туре се, мэй ка ди.
Постепенно шёпот становился громче, и вот Рика с уже тёплой кровью и вновь забившимся сердцем распевала, раскачиваясь в такт:
– Й але туре се, мэй ка ди! Й але туре се, мэй ка ди!
Лицо старухи уменьшилось в размерах, но её губы упорно продолжали распевать.
Схватка длилось ничтожно мало либо же целую вечность – Рика не знала. Но вдруг резко всё прекратилось. Хвостова лишь услышала злобное шипение старухи:
– Тебе не скрыться, мерзкая гадина! Ты узнана! Ты узнана!
Рика полетела вниз, и вот она уже сидит перед зеркалом в уютном маленьком кабинетике внутри дома, увитого диким виноградом.
Она пощупала свои уши – как и до обряда, без каких-либо серёжек. Серьги лежали там, куда их положила Рика в начале обряда, и на них не было ни единого следа крови. Кристалл молчал и выглядел точно таким же, как и до начала обряда. Но вот зеркало изменилось. Оно больше ничего не отражало и выглядело так, как если бы ему было много-много лет. Рика поскорее опустила его, вскочила на ноги, но они её не держали, и хвостова неловко упала на пол. Собравшись с силами, Рика поднялась. Её палец неприятно пульсировал, она посмотрела на место укола. Его совсем не было видно, но тем не менее девушка испытывала боль.
Постепенно мысли хвостовы приходили в порядок. Она зажгла лампу на столе. Приветливый жёлтый огонёк, который появился благодаря силе пара, успокоил Рику. Она улыбнулась лампе и прибавила света, покрутив колёсико.
Но кошмары ночи ещё не закончились. Рика почувствовала, что зеркало взывает к ней. Она не могла противиться этому зову, её руки, несмотря на отчаянные попытки девушки, остановиться, медленно двигались в сторону зеркала. И вот лицо Рики вновь оказалось напротив него. Благо, она ничего не видела. Зато слышала. Голос был приглушён, как будто шёл издалека, но Рика его узнала, это был голос тётушки.
– Рика! Рика Териус. Это я, твоя тётя Мирабель. Поверь мне, это я. Я дала тебе с неделю назад сборник Риего Гонсало с тайным приглашением в библиотеку на Девилиш Рей 13. Ты была недовольна тем, что я тебе сразу не рассказала, как им воспользоваться. Рика! Ты меня слышишь? Ты не можешь не слышать, это зов крови. Лишь кровный родственник, с кем ты обменялась кровью, может так взвыть к тебе.
– Откуда я могу знать, что ты не одна из тех старух? Они тоже могли знать о библиотеке, это не такой уж и страшный секрет.
– Хорошо, если я расскажу секрет, который знают только члены нашей семьи, ты послушаешь меня?
Рика задумалась. По большому счёту, выбора у неё не было, она принимала зов помимо своего желания и воли.
– Да. Я задам вопрос, а ты на него ответишь.
Рика глубоко вздохнула и снова посмотрела на успокаивающий жёлтый свет лампы. Какой же вопрос задать? Что-нибудь про замок на острове Лося? Не подойдёт. Замок старинный, мало ли кто за это время узнал его секреты. Что же тогда? Рику осенило.
– На острове Лося есть лес, он называется Королевский. В нём раз в году в апреле расцветает цветок морского папоротника. Каждая девочка с островов в канун двенадцати лет должна в полночь найти этот цветок. Что случилось со мной во время этой ночи?
– Я… Рика, откуда я могу знать. Я не читаю мысли.
– Настоящая Мирабель знает, что со мной случилось.
Голос замолчал, воцарилось молчание, длившееся несколько секунд. Потом из зеркала раздался приглушённый ответ:
– Да… Я знаю, с тобой ничего не произошло.
Рика молчала.
– Я так и не извинилась.
Рика медленно ответила:
– Да, не извинилась. Это глупое поверье, но в двенадцать лет казалось, что…
Рика не знала, как закончить. Согласно традиции, каждая девочка в канун двенадцати лет вместе со своей матерью должна была отыскать цветок морского папоротника, если хотела найти хорошего мужа. У Рики не было матери, и её должна была заменить тётя, но Мирабель не приехала, и Рика не ходила искать цветок.
– Теперь я верю, что это ты, Мирабель.
Незаметно для обеих хвостов они перешли на «ты».
Неловкое молчание было прервано голосом Мирабель:
– Рика, проткни свой палец снова. Нужна кровь.
Палец у девушки болел, но делать было нечего, она потянулась за брошкой.
– Стой. Чем ты протыкала палец?
– Иголкой от брошки, которую мне подарил отец в детстве. В виде бабочки.
Рика сомневалась, что тётушка может знать об этой брошке.
– Она с опалами? – тем не менее спросила Мирабель.
– Да. Странно, что ты знаешь.
– Я знаю, потому что это я подарила тебе её через своего брата.
Слишком много странностей и совпадений, но после падения в липком тумане Рика была готова ко всему.
– Теперь картина начинает разъясняться, – непонятно для кого произнесла Мирабель. – Тем лучше, протыкай палец, только тот же самый, это важно!
Рика подчинилась.
– Теперь от центра зеркала начинай рисовать спираль, сосредоточься на рисунке, только на нём.
Рика сконцентрировалась и начала изображать спираль своей кровью на помутневшем зеркале. Кристалл немедленно разгорелся тёмным огнём, но хвостова не обращала на него внимания. Ей становилось всё труднее и труднее, на висках у девушки выступили капельки пота, хвост безвольно висел. Наконец, спираль была закончена, Рика с трудом убрала палец. Она снова творила магию – помутневшее зеркало изменилось, в нём заклубился белый туман. «До конца своих дней я буду бояться тумана!» – содрогнулась Рика. Постепенно туман исчез, и девушка увидела в отражении Мирабель с белыми волосами. Её лицо было очень бледным, в уголках рта видна была запёкшаяся кровь. Тётушка выглядела как после тяжёлой болезни.
– Великий Олень, дитя! – жалобно произнесла Мирабель и уронила голову на руки. – Что ты наделала?
Рика не знала, что и ответить. Мирабель продолжила:
– Откуда ты вообще узнала об этом обряде?
Рика рассказала про книгу «Чёрная свеча» и про описание самой лёгкой волшбы. Мирабель попросила рассказать поподробнее о том, что племянница использовала. Услышав описание, она тихо и грустно усмехнулась и попросила девушку открыть книгу на 285 странице. Там начиналась новая глава под названием «Путешествие в Туман»:
«Магия ордена Голубок позволяла своим адепткам получать знания и необходимую информацию из самых разнообразных источников. Они могли проникнуть во сны или воспоминания хвостова, могли заставить его прочитать необходимые им документ перед зеркалом и таким образом добиться своего. Такие обряды были сопряжены с большим риском, например, хвостов должен был находиться обязательно один, ибо посторонний мог прервать волшбу и вызвать клириков. Потому к жертве, или, как называли в ордене таких хвостовов, черпаемому, приставлялась незаметная новая кухарка, служанка, кто угодно. Она следила за каждым шагом черпаемого и сообщала адепткам, когда лучше всего провести обряд черпания. Магия и слежка шли рука об руку. Не исключались и варианты обычного, не магического подкупа, кражи и т. п.
Когда были использованы все возможные варианты, а информация так и не была получена, самые способные колдуньи из ордена могли обратиться к Великому Туману. Путешествие в Туман использовалось и для других целей – оно позволяло общаться с мёртвыми, с членами ордена, покинувшими его, ибо не бывает бывшей адептки ордена Голубки. Все возможности Путешествия в Туман сложно перечислить, оно было опасным и позволялось лишь с разрешения высших членов ордена. Для путешествия колдунья должна была заранее составить карту и строго следовать составленному маршруту. Отклонения грозило самыми разнообразными неприятностями, вплоть до того, что адептка навсегда могла остаться блуждать в Тумане».
Холодок пробежал по спине Рики, когда она поняла, чем всё могло закончиться.
Мирабель произнесла:
– Ты сможешь дочитать главу позже. Я расскажу, что обычно необходимо для обряда. Во-первых, он проводится лишь при полной луне. Луна должна падать прямо в зеркало. Необходим кристалл и вещь с драгоценными камнями адептки ордена. Лучше ныне живущей, вещь мёртвой даёт больше сил, но и управлять полученной силой гораздо сложнее. Падение неизбежно, не все умеют его останавливать. Кровь должна быть получена при помощи иглы с опалом. Вообще, опал – это антикамень ордена Голубок. Он раскрывает их истинное лицо. Потому ни одна адептка не наденет украшение с опалами. Как видишь… – продолжила Мирабель, но Рика её прервала:
– Тётушка, не время для игр и скрывания информации. Ты уже проделала подобное, и ни к чему хорошему это не привело. Расскажи мне, что не так с опалами.
Мирабель устало закрыла глаза, но Рика была непреклонна.
– Хорошо. Адептка ордена Голубки может получить почти вечную молодость и красоту, но для этого нужна большая сила. А опалы срывают маску. Если бы ты увидела Карину в опалах, то перед тобой находилась бы древняя старуха, а не молодая красавица. Я не до конца знаю, как эти камни работают. Я не дошла до этого уровня посвящения. Но всем адепткам строго-настрого запрещалось носить опалы. Возможно, есть ещё что-то. Я не могу быть до конца уверенной, но, судя по добытой мною информации из книг, я предполагаю, что тот, кто использует опалы для магии ордена Голубок, искажает как-то волшбу. И получается нечто противное природе магии ордена. Возможность для борьбы, – сурово закончила Мирабель. – И раз твоя первая волшба была выполнена при помощи опала, это сделало тебя врагом ордена. Чтобы разобраться во всём, нужно время, а у нас с тобой оно на исходе. Я из последних сил держу связь.
В это легко было поверить, потому как выглядела Мирабель ужасно.
– Тогда скажи, что же произошло и как я смогла выбраться?
– Я помогла тебе. Видишь ли, гранатовые серьги принадлежали Жанно Гворкович, она была послушницей, удачно вышедшей замуж, а значит, осталась навсегда привязана к ордену Голубки, даже будучи мёртвой. Эта первая старуха из твоего путешествия. Ты не могла этого знать. Брошь с опалом когда-то была моей, я тоже прокалывала ей палец, таким образом мы обменялись родственной кровью. Потому-то я и смогла услышать твоё падение и прийти на помощь. Мне пришлось восстать из мёртвых, как ты могла понять. Это видела только ты. Вторая старуха – страшное и злобное существо. Она из высших членов ордена, советую тебе забыть о ней и не пытаться снова выйти на связь. Она может убить тебя, если захочет. На самом деле, нам просто повезло, что удалось выйти из Тумана. Вторая старуха была не подготовлена. Позже, когда ты вернёшься в столицу, мы подробно всё разберём, а пока достаточно и этого.
Слушай внимательно, Рика, я уже почти без сил. А впрочем, ты можешь мне помочь. Сосредоточься на зеркале, постарайся ощутить его и медленно, очень медленно направь свою мысль в отражение.
Девушка сделала как просила тётушка. Хвостова почувствовала, как на её коже запрыгали маленькие невидимые искорки, она приказала им идти в отражение.
– Рика, не спеши, – предупредила Мирабель. – Теперь лучше. Итак, теперь ты колдунья, ведьма, называй как хочешь, но волшба внутри тебя разбужена. Контролируй её и старайся не пользоваться ей без меня. Никто не знает, что случится в следующую твою попытку. Теперь эта брошь – твоё орудие, не теряй её, храни как зеницу ока! Она твоё спасение, как, впрочем, и погибель. Также сохрани зеркало. Теперь оно твой проводник. При помощи него, только в крайнем случае, ты можешь связываться со мной. Найди описание обряда вызова крови. Но, повторю, лучше ничего не делай без меня!
И, Рика, не пугайся своего отражения. Оно может…
Но тут вдруг отражение Мирабель исчезло, пропал её голос, зеркало вновь выглядело древним и помутневшим.
Когда связь прервалась, хвостова поняла, насколько она вымотана, а ведь Рика всего лишь поддерживала тётушку последние минут 10—15. Как же чувствовала себя Мирабель!
Хвост Рики безвольно висел, и она не могла понять, что же чувствует. Усталость сковывала тело и слепляла глаза. Девушка из последних сил собрала свои вещи и пошла в спальню. Тихонько положив гранатовые серьги на место, Рика спрятала зеркало подальше, в свою походную сумку, а брошь решила держать всегда при себе, поэтому приколола её к ночной рубашке и упала на кровать, уснув мертвым сном. В остаток этой ночи снов Рика не видела.
Глава 7
Следующее утро практически для всех было тяжёлым. Принцесса Рейна до полуночи не могла уснуть, так была возбуждена предстоящей переправой. Она скучала по морю, и солёный воздух будоражил всё её существо. И вот, наконец, наступил день, которого Рейна так ждала, а она не выспалась и под глазами синяки.
Астер и Никки вчера отдали должное местному вину, которое делал клирик из винограда, выращиваемого прямо за храмом Оленя. Клирик оказался весьма интересным хвостовом, одарённым рассказчиком и, вообще, славным малым. Только вот у него явно был иммунитет к количеству вина, которое он мог употребить. Добрый отец проснулся в прекрасном настроение, в то время как и Астер и Никки чувствовали себя далеко не лучшим образом.
Лестор также не выспался из-за своих тайных ночных занятий, а пробуждение Рики вообще стало продолжением ночного кошмара. Она проснулась раньше рыжих сестёр. Естественным желанием молодой девушки было посмотреть на своё отражение после бессонной ночи.
Хвост Рики судорожно дёрнулся, и она еле сдержала крик. В её волосах появился отчётливый седой клок, шедший по всей длине, начиная от корней. Он был не просто седым, а белым. В красивых тёмно-каштановых волосах девушки он был отчётливо заметен.
Рика достаточно быстро взяла себя в руки. Белый клок волос – совсем не страшно, его можно будет закрасить. Как только она окажется в стенах родного замка, так и сделает, а пока Рика соорудила такую причёску, что клок оказался заплетён в косы. Сверху шляпка – и вот как будто ничего и не произошло. Девушка осталась довольна. Люси и Кэтрин проснулись как раз к тому времени, когда Рика закончила свою причёску. Они несколько удивились, почему она решила не пользоваться сегодня услугами горничной, но, в конце концов, это не их дело.
Вскоре пёстрая кавалькада наездников распрощалась с дружелюбной деревней и последовала к переправе. Часам к двенадцати дня компания добралась до пристани на берегу на месте впадения реки в море.
Перед хвостовами открылся захватывающий вид. Река Лосьва была желтоватого цвета, но, встречаясь с морем, речная вода меняла цвет на причудливый бирюзовый. Лосьва не спеша и грациозно вливала свои потоки в безбрежное море. Хвостовы достаточно потрудились над этим местом, построив пристань. Она была оснащена по последнему слову техники. Врезаясь в воду, стоял пирс, выполненный из чёрного дерева, становящегося в воде твёрже железа. Вокруг стояли пароходы, катера и прогулочные паровые яхты. Морская контора стояла тут же неподалёку и представляла собой большое вытянутое здание. Над центральным входом красовалась вывеска «Бутылка» – таково было название конторы. Казалось, что крыша её сплошь покрыта трубами, маленькими и большими, высокими и низкими. Из некоторых валил разноцветный пар, из других вырывался свист. Передняя часть конторы была стеклянной, можно было видеть, как внутри снуют купцы, чиновники, моряки, молодые и старые капитаны. Жизнь так и кипела здесь.
Рядом с пристанью располагалось оборудование, необходимое для ремонта пароходов. Как раз сейчас из воды вытащили один. Огромные металлические клешни удерживали судно с двух сторон, оператор, управлявший ими, что-то кричал техникам, ждущим приземления парохода. Они кричали ему в ответ, отчаянно жестикулируя. Клешни шипели и испускали в местах своих сгибов весёлые струи белого пара. Чумазые кочегары, не жалея сил, подбрасывали угли в печь, оператор требовал больше мощности!
Слева от пристани вдали можно было увидеть высокие корабельные сосны, противоположный берег Лосьвы терялся за горизонтом.
Во всей этой кипучей суматохе тем не менее не забыли о приезде высоких гостей. Их встречали моряки и морские чиновники в парадных мундирах с начищенными золочёными пуговицами. Глава морской конторы, огромный моряк с рыжими волосами, бакенбардами и белёсыми ресницами, громогласно приветствовал принцессу. Рейна улыбалась и дала потрясти свою ручку огромным лапам морского волка.
Прошло ещё около часа, пока все не погрузились на судно и не отправились с пристани в открытое море.
Когда пароход отдалился от берега, перед хвостовами открылся вид на пристань. Стало отчётливо различима громада лесов, обступавших её. Пристань выглядела как кусок земли, отвоёванный у природы. Клацали механизмы, свистели трубы, галдели моряки. Белый пар поддерживал жизнь, и с какой силой!
Лестор, смотревший вместе с другими в сторону берега, подумал, что все механизмы, сверкающие холодным металлическим блеском, похожи на огромных неуклюжих весенних жуков, в детстве он ловил таких. Они смешно переворачивались на спинку и яростно махали лапками. Тогда это казалось ему смешным, а сейчас, вспоминая несчастных жуков, историку вдруг стало не по себе. Детство эгоистично и жестоко, ничего не поделать. И эти механизмы точно так же, как весенние жуки, отчаянно махали лапками из стороны в сторону. В отдалении, когда эти действия видны вместе с суровой мощью леса, в них совсем не видно логики и последовательности. От этих размышлений Лестора оторвала Рика.
– Мы смотрим в разные стороны, – произнесла девушка.
Лестор оторвал свой взгляд от берега и проследил за взором Рики. Она смотрела вперёд, в бирюзовые воды моря.
– Не пройдёт и нескольких часов, как мы сможем увидеть мои родные берега, – с чувством продолжила хвостова. Её глаза были особенно выразительны в этот момент, а хвост дрожал от нетерпения. К ним подошёл Никки и молчаливо уставился в том же направлении, что и Рика.
– Принято, что домой возвращаться приятно, – промолвил Никки. – Вы изучали в Академии историю островов Лося? – обратился он к Лестору.
– Да, – немного помолчав, ответил историк.
Он помнил, что острова долго были независимым государством, основанным смелыми жёсткими мореплавателями. Им не нужна была плодородная земля, им нужно было убежище. Промыслом островитян долгое время было пиратство и путешествия в далёкие страны, откуда полупираты-полуморяки привозили диковинные товары, стоившие баснословных денег. Сами же моряки платили за них зачастую своей кровью и даже жизнями. Нравы, обычаи, а затем и законы островов были под стать своим жителям – суровыми и жёсткими. Со временем моряки обзаводились жёнами, детьми, которые оставались ждать своих мужей, отцов и братьев. Развивалось земледелие. Скупая земля островов не хотела рождать привычные земледельческие культуры Ойокумены, но моряки привезли из далёких земель неприхотливый картофель и некоторые сорта зерновых, способных прижиться в условиях островов. Тогда каждая пядь земли стала по максимум использоваться землепашцами. Общество, облюбовавшее острова, становилось сложнее, но вместе с тем и сильнее. Государство, основанное морскими разбойниками, обзавелось вождём, клириками, задабривающими морских божеств, дипломатами, поражавшими соседей своей неотёсанностью и свирепостью. Время сглаживало углы, и ближе к современности уже не было дипломатов, на спор выпивавших бочонок эля и подписывающих бумаги крестиком. Пираты стали купцами, порой даже честными, а вождь – королём со своим двором, помощниками, подпевалами, всё как и в любой другой стране.
Но тяга к путешествиям осталась в крови островитян, и они строили большие корабли, способные вынести далёкие походы, моряки заплывали всё дальше и дальше в поисках богатств и чудес. Однажды корабль под названием «Дно русалки» вместе с роскошными тканями и коврами привёз ещё кое-что. В Академии считалось, что это была болезнь, которая быстро распространилась на островах и даже попала на территорию строившейся тогда Империи. Имперцы, обладавшие более развитой наукой и медициной, смогли победить болезнь, а островитяне нет. Они умирали целыми семьями, портами, посёлками и даже городами. Невозможно точно сказать, сколько похоронных лодок уплыло на встречу с морским создателем за то время. Имперцы помогли островитянам сохранить жизнь, взамен забрав у них их независимость.
– Мнение академиков не изменилось о природе эпидемии? – как будто прочитав мысли Лестора, спросил представитель королевского островного рода. – Всё так же твердят, что двести лет назад «Дно русалки» привезло вместе с коврами болезнь, из-за которой вымерло две трети населения островов?
– Никки, перестань. Лестор всего лишь окончил Академию, как и множество других людей, и не должен нести ответственность за каждую абсурдную идею, высказанную учёными, – вмешалась Рика.
– Я хороший историк, Никки, и изучал не только официальную версию. Кстати, историк по островам никогда не настаивал только на одной теории, – произнес в свое оправдание Лестор.
– Да, вы оба правы. Простите за резкие слова. Но каждый раз, когда я приближаюсь к родным землям, я чувствую боль. Когда я был мальчишкой, я выходил в море на пароходике, рассчитанном лишь человек на десять, так меня приобщали к братству моряков. Однажды нам пришлось переждать шторм в небольшой бухте. Море бесилось пару дней. Мне было скучно, и я уговорил своего воспитателя, дядьку, пройтись по берегу бухты. В зарослях мы нашли похоронную ладью. Она почти сгнила… Как и тот, или те, кто в ней отправился в последний путь. Так я познакомился с эпидемией. Вы можете себе представить, это произошло двести лет назад, но до сих пор можно найти ладьи! Тот корабль, «Дно русалки», плавал под парусами, а капитаном был старый пьяница-весельчак. Он никогда не плавал дальше Восточных Пределов. До тех берегов плыть не более месяца. Сколько подобных путешествий было совершено до этого рокового? И почему в Восточных Пределах эпидемии не было? Говорите, что хотите, но эта болезнь имела другой характер.
– Магический, – мрачно закончила за брата Рика. – Имперцы не ответственны за дела своих предков, да и навряд ли были в курсе.
Лестор всматривался в бирюзовые воды моря. Он знал, что многие островитяне, да и имперцы тоже, считали, что эпидемию на Лосиные острова наслали маги из Империи. Это была одна из причин, которая повлияла на введение запрета на магию и на борьбу с ней. Императора, при котором острова вошли в Империю, звали Тагтор. Согласно хроникам, он был хитрым, жестоким, холодным и очень расчётливым хвостовом. Его прозвали Бесхвостым, так как казалось, что его разум жил отдельно от хвоста. Долгое время его советником был маг, которого знали под именем Филин. Его высокомерная, вечно недовольная физиономия непременно была рядом с императором в моменты его триумфов, но после присоединения островов внезапно куда-то пропала. Покончив с внешними врагами и создав большую сильную Империю, Тагтор занялся врагами внутренними. Магию признали вне закона, политика государства встала на путь всё громче заявлявшей о себе механики, а Филин без вести пропал. Власти говорили, что он был казнён за преступления перед государством, но никто его казни не видел, и упорные слухи о том, что старый Филин бежал, долго бродили внутри общества. До сих пор никто не решился дать однозначный ответ касательно судьбы мага.
– Эта теория ничем не хуже других, но какая сила нужна была для магического вызывания эпидемии? Если бы маги обладали такими силами, хвостовы могли бы уже перестать существовать как вид, вымерли бы в ходе своего развития, которое сопровождалось и сопровождается, как известно, войнами, распрями, восстаниями, и тому подобное. И если маг Филин был настолько сильным, то как удалось его свергнуть? – произнёс Лестор.
Потомки царственных Териусов молчали, историк тоже. Истории, подобные той, которую обсуждали хвостовы, всегда окутывало множество тайн. Возможно, эту тайну мог бы раскрыть император Тагтор, или его помощник-маг, или даже капитан «Дна русалки», но их давно не было на свете, так что тайна по сей день оставалась тайной.
– Какие мрачные лица, друзья мои! Что это с вами? – Конечно, только Астериус мог отвлечь тех, кому посчастливилось быть его друзьями, от печальных мыслей и вернуть из дебрей истории на выдраенную палубу, нагретую солнцем. – Дух захватывает! Никки, дружище, Рика, сирена с островов, как же вам повезло вырасти рядом с морем! Как только мне в ноздри попадает солёный воздух, мне сразу же хочется уплыть на корабле как можно дальше, увидеть Восточные Пределы своими глазами. Узнать, правда ли, что женщины на Востоке скрывают лицо, обнажая остальное, – Астериус оскалился неприличной улыбкой, и даже Рика не смогла сдержать смешок. – Я всегда думал, что ты, Никки, какой-то не островной. Я знал многих хвостовов, выросших на море, но никто из них не был таким угрюмым высокомерным болваном. Они были людьми либо горячими, либо отчаянными, но всегда бесшабашными.
– Никто из них, видимо, не принадлежал к роду Териусов, – иронично ответил Никки.
– В таком случае, ты должен быть большим безумцем, чем они. Насколько я знаю, вождей пираты выбирали всегда из самых отпетых разбойников.
– С тех пор, дорогой Астер, прошло много времени. Отпетым разбойникам приходилось неуверенной морской походкой сходить на берег и заниматься скучными делами управленцев. Всё реже и реже удавалось им отправиться в дальние моря, наплевав на всех, – ответила за брата Рика. – Хотя были короли, сгинувшие в море. Тендол Альбатрос после рождения сына ушёл в море за славой и богатствами и не вернулся…
