Описывая ада круг седьмой:
«Вдоль берега, над алым кипятком,
Вожатый нас повел без прекословий.
Был страшен крик варившихся живьём.
Я видел погрузившихся по брови.
Кентавр сказал: «Здесь не один тиран,
Который жаждал золота и крови».
Матео:
А правду говорят, будто Лоренцо
Однажды, пребывая не в себе,
Детей невинных приказал
Живьём запечь в огне?
Доменико (в задумчивости хмурится):
Я был свидетелем
Позорной той расправы.
Она б в отчаянье
Любого привела.
Невинных убивать –
Не это ль тяжкий грех?
Убить того, кто зверски
Убивает сам – достойно
Воспевания и похвалы.
Поэтому того, Пьомбино
Кто избавит от тирана,
Благодарность ждёт
Великая от всех.
Жестокость узурпатора
Сегодня такова,
Что он не пропускает
Ни единой казни.
Когда я был ещё
Наставником Лоренцо,
Упреждал его
Неоднократно избегать
Подобных зрелищ,
Ведь разум государя
Должен быть покоен от страстей.
Но он всегда упрямился,
Не позволяя мне от зла
Некрепкий ум оберегать.
Со временем его пристрастия
Стали изощренней,
Теперь он получает удовольствие
От вида истязания врагов.
И пытки, и мучения
Будоражат кровь.
«Кто внутренностей
Человеческих отведал,
Тому не избежать и волком стать».
Платон однажды так сказал,
Я ж повторяю это о тиране вновь.
Матео, мне совестно
Тебе признаться,
Но должен знать
Ты правду до конца
Про дочь мою приёмную, Энею.
Её судьбу, в которую
Я до сих пор не верю.
Однако же, Лоренцо
Лишил её невинности.
После чего постриг
В монахини насильно.
Какой же участи,
Скажи, достоин он,
Не той ли, что
Годится бешеному зверю?
Матео:
Ты окончательно развеял
Все мои сомнения, Доменико
Достоин только смерти волк,
Рождённый под
Фамилией Орсини.
И это будет честь,
Учитель, для меня –
Направить руку правосудия
В его жестокое и злое сердце.
Клянусь, тиран в могиле сгинет!
Доменико:
«Рождается свободным человек, –
Так говорил Алкидамант, –
Природа никого не создала рабами».
Увидишь, мой юный Аппиани,
Как только нанесёшь удар,
Смертельный для Лоренцо,
Дни тирании будут сочтены,
Победа же останется за нами.
