– Ну, здравствуй, Музафар. Не объяснишь, чего это ты здесь ночью забыл? – В руках раиса был пистолет с глушителем.
– Кахрамон Шарипович, это не то, о чем вы думаете! – Родственник Сайоры побледнел, как стенка, отступая к гаражу. Но двое подручных раиса мгновенно скрутили его, выволокли на середку двора и поставили на колени.
Сайора рядом со мной ткнула в рот кулачок и прикусила его.
– Ответь, почему ты звонил моему сыну за месяц до этого? – Раис коротким ударом рукоятью пистолета разбил лицо Сайориному родственнику, все время забываю, как его зовут. Тот попытался заорать, но с ним что-то сделали, отчего он только засипел. Потом, после кивка раиса, на голову дяди Музафара (вспомнил!) набросили пластиковый пакет и закрутили его под подбородком. Дядя было задергался, затряс головой, но два крепких парня еще сильнее выкрутили ему руки, и вскоре сильный, здоровый мужчина затих и обмяк. Когда его отпустили, тело мягко и как-то кулем упало на брусчатку двора.
– Проверь, что там? – кивнул раис одному из своих, и тот метнулся в гараж.
Через пару минут вернулся и коротко доложил:
– Тайник. Сейчас пуст. Будем искать?
– Нет, – раис мотнул головой. – Мы не знаем, что там было, когда пропало. Если это в доме – найдем. Если кто-то унес – будем искать того, кто это унес. Наверное, девчонка и кто-то еще. Неважно.
– Раис, тут рядом мальчишка живет, русский. В рапорте участкового написано, что он в прошлую ночь шел с рыбалки, тащил рыбу и лодочный мотор. Может, он что-то знает?
– И ты думаешь, что он это не рассказал бы участковому? Я знаю этого мальчишку, он прошлым и этим летом с парнями подрабатывал на заводе. Обычный пацан, да еще мать только похоронил. Нет, вряд ли. Но приглядеть нужно! – Раис глянул на тело. – Этого – в солончаковое болото! Пусть там гниет! Пошли отсюда. На, забери свой шмалятор, – и протянул пистолет одному из своих парней.
Подручные нашего главного районного мафиози загнали во двор машину Музафара, загрузили в нее его тело и выехали, просто прихлопнув ворота.
И через пару минут только ветер посвистывал в кронах деревьев, да на соседний сарай падали первые вызревшие орехи, громко стуча по старому шиферу.
Рядом тихонько плакала девочка, у меня вся спина и голова была мокрая от холодного пота, на глаза текло. Но, полежав еще десять минут, решил, что пора вставать. Машины уехали, тишина. Хорошо, что соседи Сайоры на хлопке, никого прямо здесь нет, кроме старой бабушки в одном из домов.
– Пошли, Сайора. – Я погладил ее по голове. – Пошли, нечего здесь вылеживаться.
Обратный путь был сложнее. Девушка спотыкалась, пару раз чуть не упала с дувала. Я уже хотел бросить сумки в укромное местечко и вести ее под руку, но Сайора выпрямилась, сама себе надавала пощечин и пошла резвее и точнее.
Спустившись во двор, мы впотьмах вошли в дом. Свет я включать не стал, помня о приказе раиса, и понес было сумки наверх в темноте.
– Леша, пожалуйста, принеси горячей воды. Помыться нужно. – Сайора остановилась возле ванной. Увидев мое недоуменное лицо, снова, жутко смутившись, повторила: – Пожалуйста. Мне очень надо.
– Месячные, что ли? Так чего стесняешься? Обычное дело в здоровой девушке, – эту фразу я в очень хорошей старой книге прочитал, «Таис Афинская».
– Нет, – еще сильнее смутилась девушка. – Я описалась со страха.
– Сейчас принесу. – Я поставил сумки на площадку и спустился на первый этаж. – Только свет пока не включай, подожди здесь. Тебе пары ведер хватит?
– Хватит, только мне белье надо, дай фонарик, пожалуйста. – Взяв у меня изделие китайских народных промыслов, девушка пошла к сумкам.
А я сходил в баню и набрал пару ведер еще теплой воды. Топить стараюсь каждый день, хоть по чуть-чуть. Сегодня к вечеру газ дали тем более.
Пока девушка мылась, я вскипятил чай и накрыл стол на веранде. Там молчком посидели и пошли спать. Мне еще завтра в школу, чтобы никто не заподозрил.
В понедельник утром меня встретила возле ворот Алсу.
– Доброе утро, Леша. – Женщина была очень серьезной. Обычно улыбается, а тут нет, скорее очень встревожена.
– Доброе, Алсу Расимовна, – очень вежливо поздоровался я.
– Присмотришь за моим домом? Я с дочкой к сестре в Ташкент на пару недель поеду, за свой счет взяла отпуск в школе. – На меня глянули серо-голубые глаза.
– Хорошо, присмотрю, – кивнул я, не понимая, в чем дело.
– Не нравится мне это все, убийства, следствие. Поживу в столице, там поспокойнее, – и, подойдя ко мне, тихо продолжила: – И скажи Сайоре, пусть перестанет пользоваться своими духами. От тебя пахнет «Пятой авеню», в твоем доме наверняка тоже такой запах. Мужик не поймет, а женщина сразу учует. Удачи вам, ребята, постарайтесь выжить, – и, оставив ошалевшего меня, пошла к своему дому.
Постояв минут пять и покачав головой, я пошел в школу. В принципе, учеба дается не сказать чтобы тяжело, даже нравится, но вот о продолжении даже мыслей нет. Придется пахать руками, скорее всего, сварным пойду, куда-нибудь на север России, на нефтепромыслы. Хорошо бы в Москву устроиться, но тут вряд ли выйдет. Хотя поглядим. Не стоит загадывать.
Отучившись и даже получив две четверки, я неторопливо шел домой, помахивая пакетом с буханкой хлеба и коробкой с сахаром. Сайора, как оказалось, ест пусть не как воробышек, скорее, как два воробья. Мало кушает, в общем. Говорит, ей калорий на день хватает, и вообще цифрами сыплет.
Завернув в свой проулок, я потопал было к дому, но из-за среза дувала вышел здоровый парень. Оглянувшись, я увидел еще одного, подходящего сзади. Салиевские «быки», мать их.
– Вы чего, ребята? – У меня похолодело на сердце. Неужели узнали? Как там Сайора?
– Поговорим? – ласково спросил подходящий спереди и попытался врезать мне куда-то в район брови, но выдал себя торопливым подшагом, и я успел увернуться и вполне основательно врезать ему левым крюком в печень, уложив в пыль. Но это было все, что я успел. Короткий удар сзади по почкам заставил меня согнуться, а сильный удар по затылку сбил с ног и увел в «сумерки». Придя в себя, попытался подняться, но на спину мне наступили.
– Какой шустрик, – с усмешкой сказал сверху молодой голос. – Семен, хорош блевать, пива надо меньше пить! Видишь, пацан свалил!
– Ты, паренек, – мне вздернули голову вверх за волосы, и я зажмурился от слепящего солнца в глаза. – Объясни, чего твоя соседка к тебе подходила, а сейчас собирается уезжать? А? И чего ты такой офигевший был после ее слов?
В голове закрутились мысли. Похоже, Алсу взбаламутила своим отъездом тех, кто должен был приглядеть за моим домом. Но долго думать мне не дали.
– Говори, что знаешь, пока оба глазика на месте. – Перед глазами щелчком раскрылся складной ножик. Маленький такой, блестящий, все бы ничего. Но вот только его острие мне под левый глаз уткнули.
– Беременная она, в Ташкент к сестре едет, аборт делать! – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.
Нож больно кольнул меня, по щеке потекло теплое и липкое. Но его тут же убрали и даже извинились. После того как немного ржать перестали.
– Не, ты погляди! Мы-то надумали бог знает что, а он училку дрючит. Ну даешь, парень! – Меня вроде как шутливо, но больно ткнули носком туфли в подбородок. – За порез извини, такого я не ожидал, от неожиданности рука дернулась. Ладно, ничего личного, бизнес. – Меня отпустили.
– Пошли, Семен Семеныч. – Парень, который меня вырубил и допрашивал, выпрямился, сложил ножик и сунул его в карман.
– Сейчас.
Сильнейший пинок в живот заставил меня согнуться и хватать ртом воздух, пытаясь вздохнуть. Еще один в ребра опрокинул на спину.
– Семен, хватит! Босс не разрешал увечить парня!
– Пусть помнит! – Меня еще раз пнули под ребра, но уже так, без особой злобы. И ушли.
Минут пять я пытался отдышаться, меня рвало так, что зеленая желчь пошла, голова кружилась, едва я пытался встать.
Из ворот выглянули соседский пацан лет десяти и его младший брат. Анвар и Салим, неплохие пацанята, я им змея клеил весной. Вот и сейчас они помогли мне встать, добраться до дувала, за который я хоть мог держаться. Их мать выскочила из ворот, помогла мне дойти до крохотной скамеечки под раскидистой чинарой, принесла тряпку, намоченную в холодной воде, и положила мне ее на голову. Пацанята притащили мне мой пакет с хлебом и сидели рядом, смотря на меня огромными темно-карими глазенками. Все, завтра весь поселок будет знать, что здесь произошло.
Отсидевшись, я поблагодарил хозяйку и детишек и потихоньку, придерживаясь рукой дувала, пошел к дому.
Петух осторожно обошел меня по кругу, недоуменно квохча.
– Да, я знаю, что если бы ты ходил со мной, мы бы всех заклевали, – криво усмехнулся я, гладя его по гребешку и отламывая кусочек горбушки. Выпрямляясь, охнул от боли в боку и зашел в дом.
– Леша! – ахнула Сайора, поднеся ладони ко рту. – Что с тобой?!
– Салиевы прихвостни постарались. – Я поставил пакет на стол и сел на табурет, пытаясь снять с себя кроссовки. Но девушка гибко опустилась передо мной и быстро сдернула со смущенного меня обувь. Заставила снять рубашку, оглядела наливающиеся багровым синяки на боку и животе. Покрутила перед моими глазами пальцем.
– У тебя точно сотрясение мозга. Плюс сильнейшие ушибы, я не знаю, что у тебя внутри. Похоже, печень и остальное не повреждены, но это только похоже, надо к врачу. – Сайора уселась напротив меня и внимательно поглядела мне в глаза. – Что случилось, Леша?
– Алсу поняла, что ты у меня. – Скрывать мне особо нечего. – Утром мне это сказала, собралась и уехала. Сказала, чтобы ты духами перестала пользоваться. А салиевские следят за двором. Встретили в проулке, поинтересовались.
– И что ты им сказал? – удивленно поинтересовалась девушка.
– Сказал, что Алсу беременна и поехала делать аборт. – Я откинулся на стену. Блин, меня опять мутит. Хорошо мне по затылку приложили, те мозги, что есть, чуть не выбили.
– Погоди, ты серьезно? – Сайора здорово удивилась.
– Да нет, не беременная она. Сказала бы, да и предохранялись мы, – ответил я и понял, что ляпнул лишнего. – Ты это, ничего не думай, там ничего серьезного у нас не было!
– Я это поняла, – тихонько смеясь, ответила Сайора, тоже усаживаясь на стул. – Леша, слушай, ты не парень, а скрытые таланты. Умница, благородный, дерешься как лев, спасаешь беззащитных девушек, трахаешь учительниц. Что еще я о тебе не знаю? – В глазах Сайоры прыгали веселые чертики.
– То, что я с испугу и сдуру испортил репутацию хорошей женщине. – Блин, угораздило же ляпнуть, а? Конечно, испугался чуть ли не до грязных штанов, но такое?
– О репутации Алсу Расимовны пусть ее мясник беспокоится! – фыркнула девушка и снова повторила: – Итак, кроме перечисленного, ты еще как ниндзя по заборам и сараям лазаешь, таскаешь фрукты, что, впрочем, понятно: организм молодой, растущий, всяких училок трахающий. – Ого, как ее зацепило! – А что я еще не знаю о тебе, Леша?
– Кто нас спасать будет из всего этого? – смущенно буркнул я, и веселье с нас мгновенно слетело. Настала звонкая тишина.
– И кто же, Леш? – тихонько спросила девушка.
– Сегодня вечером отец должен позвонить, ему расскажу. Он обязательно что-нибудь придумает. – Я опять охнул, неловко повернувшись. Сволочи, уроды, привыкли, что они здесь хозяева. Ничего, я им это припомню!
– А почему ты не позвонил ему раньше? – Девушка немного оживилась и стала собирать на стол. Я сидел, смотрел на ее точные и аккуратные движения и думал, что давно не проводил время в такой приятной компании.
– Сайора, если про нас с тобой узнает моя мачеха, то она сама нас Салиеву сдаст. Лучше не рисковать, она за отцом следит, как коршун! – Я достал из серванта небольшую коробочку сухариков из белого хлеба с тертым сыром и солью. Люблю иногда себя таким побаловать. Вот порой и сушу. Когда ставил на стол, снова невольно охнул.
– Леша, ты завтра возьмешь у меня деньги и съездишь в Дустлык, к травматологу. Пусть проверит, что с тобой! В нашу поликлинику идти не стоит, Салиеву может не понравиться. Я тебе сразу сказала, чтобы ты деньги у меня взял. – Ну да, брать толстую стопку наших узбекских сумов у зареванной девчонки – я что, последняя сволочь?
– Нет, Сайора. Все знают, что у меня немножко денег есть, и если буду таскать пачками – сразу станет подозрительно. – Я покачал головой, чему был не рад, так как она закружилась. – Но спасибо тебе большое.
– Тогда обязательно в нашу. Хотя и толку, наверное, не будет. – Девушка налила мне в пиалу чаю.
– Ну почему, травматолог еще с Союза работает. Пройдусь потихоньку, скажу, что с лестницы упал. Не хватало еще с участковым объясняться. – Я взялся за пиалу. Иногда лучше есть, чем говорить. И молчать. Слушать – оно молча лучше, тем более такой красивый голос.
Впрочем, участковый подошел ко мне еще до вечернего звонка отца. Внимательно посмотрел на меня, покачал головой.
– Леша, будешь писать заявление? – Капитан участливо поглядел на меня.
– О чем? То, что упал с лестницы? – Я усмехнулся. – Мне уже полегче, отлежусь с недельку и дальше жить буду. Вряд ли я кому-то нужен, просто попал под раздачу. Ничего, осталось пару годов, и уеду отсюда. Отец обещал к совершеннолетию переоформить свою часть дома на меня.
– Только обязательно сходи к врачу. – В голосе участкового послышалось явное облегчение. Не придется поднимать муть со дна, с местной администрацией милиция старается жить в дружбе. Хотя и власти у нее запредельно много, прямо скажем. Но с родней хакима области связываться никто не захочет.
Вечером, после того как позвонил отец, я рассказал ему все как есть. Особо не рисковал, хоть и хватает прослушки в Узбекистане, но она в основном на подрыв устоев и исламский радикализм нацелена. Обычно местные чекисты в разборки местных же властей не лезут, чтобы не раскачивать особо обстановку. Это сейчас успокоилось, буквально в прошлом году в Андижане такое было, что ой-ой. Да и не слушают обычно разговоры русских, им это не грозит ничем.
– Так. – Отец, выслушав меня, замолчал. Потом, обдумав ситуацию, продолжил: – У тебя как, сотрясение сильное?
– Ну, сейчас более-менее, но Сайора говорит, что обязательно с недельку отлежаться надо. Потроха вроде как уже нормально, только брюхо синее, фингал знатный.
– Тогда слушай сюда. – Отец немного успокоился. – Пока ты наверняка уже вне подозрений, иначе бы уже наведались. Но за проулком точно следят, будь осторожен. Девушка из дома нос пусть не показывает и в переднюю часть не выходит. Вы сейчас одной веревочкой повязаны, и иначе, чем спасаться вместе, вам никак. Но выход для вас есть только один. Дедов «Урал» на ходу?
– Да. – Старый, но надежный, от деда доставшийся мне мотоцикл стоял в сарае. Коляску я с него снял и иногда гонял по ночным проселкам, чувствуя себя потрясающе свободным. Ночь, звезды, луна, мощный тяжелый мотоцикл подо мной и серебристая пыльная дорога. Только девушки за спиной не хватало. Тут я оглянулся на Сайору и представил ее в косухе и на мотоцикле.
– Тогда через неделю ночью садись на него, сажай девушку и выезжай в сторону казахской границы. Знаешь же, дорога через птицеферму и уходит на север? Там, в ста сорока километрах, есть небольшой поселок, Бурисай называется. Спросите Рахимбека Гилязова, он вас у себя на несколько дней устроит, я ему позвоню. Надежный парень, мы с ним вместе в Афгане были. Потом к тебе приедет человек, скажет тебе, как звали твою черепаху. Помнишь же ее? – Давным-давно мне отец привез из пустыни огромную черепаху. Настолько большую и старую, что я на ней катался.
– Помню, конечно, – улыбнулся я.
– Так вот, слушайся его во всем беспрекословно. Как бы тебе странно все не показалось. Понял? – У отца дрогнул голос. – Береги себя, сынок.
– Понял, папа. – Я тоже едва не всхлипнул.
– Деньги я перешлю на карточку тому человеку, он тебе отдаст. Отдашь ему документы на дом, он его у тебя купит. Деньги оставишь себе. Сайоре скажи, чтобы собрала все документы на дом, если есть возможность, ей его оформят в продажу. Не бесплатно, конечно, но пусть не переживает, с недвижимости кус возьмут, но божеский. Вещи соберите самые ценные и самые легкие. Ничего большого, только одежду, деньги, документы и самые дорогие и памятные вещи. Осторожно там, ребята. Сидите, как мыши под веником. – Отец помолчал. – И еще, Леш. Если все будет нормально, то мы еще встретимся. Запомни это. Обязательно встретимся, сын!
Два дня я отлеживался. Только зарубил пару кур, которых поймал ночью и связал проволокой, чтобы не бегать за ними утром. Ощипал, опалил, и два дня мы кушали куриные супчики, которые наварила Сайора. Она вообще не сидела на месте, хоть и не выходила из дома. Готовила, прибирала, занималась шейпингом и йогой. Учила арабский и английский, начала меня гонять по английскому и математике. Улыбаться стала чуть почаще, хоть ненамного, но все-таки.
Через два дня я вышел на улицу уже поработать. Вытащил из сарая мотоцикл, навесил на него коляску, погонял на холостых оборотах. Проверил его, слегка поездил по проулку и загнал мотоцикл на место.
20 сентября 2006 года, четверг, восемь часов утра
– Неплохой день вроде будет. – Я поглядел на падающие с деревьев листья. Пока еще слегка, конец сентября для Узбекистана – это ранняя осень. Еще нескоро дожди пойдут и ветра начнутся, вот тогда листва полетит.
А пока одел на самодельный фаркоп дышло лодочного роспуска и сгонял на речку, на лодочную станцию за своей «Обью», старенькой, но очень хорошей алюминиевой лодочкой. Перевернул ее во дворе и покрасил заново, проклепав и зачеканив расшатавшиеся и пропускающие понемножку воду заклепки.
– Ну ты, окклок! – от калитки крикнули. Я не понял, обозвать русского «белое ухо» – или издевка, или кто-то ищет неприятностей. – Иди сюда, щенок, учить будем.
Обернувшись, я увидел того самого мясника и пару парней помоложе. Во мне полыхнула ярость, я выдернул один из топоров, которые были в колоде, и изо всех сил метнул его в деревянный столб, облокотившись на который стоял мясник. С глухим чавкающим звуком топор глубоко вошел в дерево, а я, выдернув второй, пошел к калитке. Дойдя до нее, я увидел только пару валяющихся на старом асфальте шлепок, причем оба левых. За поворотом пыль оседала на землю. Вот это я нашугал мясника с орлами!
– Уроды! – Меня потряхивало, руки дрожали. Блин, как я сдержался и метнул топор не в мясника, а в столб? С трудом вывернув из вязкой древесины лезвие топора, я отнес к колоде оба и всадил их на место. А сам сел на старую лавочку под виноградником и постарался успокоиться. Мне сейчас делать глупости нельзя, от меня зависит жизнь отличной, в принципе, девчонки.
Только вот неймется этой девице, хочет тетке в Ташкент звонить, рассказать насчет дяди. Я ей объясняю, что нельзя, она в слезы и просит что-нибудь придумать. Пришлось пообещать, что куплю казахскую симку и отвезу ее к границе с Казахстаном, где связь получше, и оттуда она позвонит. Ну, вроде как из другой страны. Благо что немолодых телефонов купил аж шесть штук. И да, нужно их все на зарядку поставить, а то у большинства она на нуле.
А один нужно кое во что переделать. И надо еще одну штуку. Я зашел в сарайчик и выволок из угла десятилитровую тяжеленную алюминиевую флягу, герметично закрытую. Достал большой бумажный пакет с древесным углем с полки. Нашел случайно на берегу около кострища пару пакетов – остались от чьей-то гулянки, и привез домой. Теперь пригодятся.
25 сентября 2006 года, вторник, два часа ночи
– Так, Сайора, залазь вот сюда. Аккуратно. – Я придержал девушку, помогая ей спуститься в носовой отсек лодки. Спустил туда же ей ее сумки. Поглядел, как она калачиком свернулась на толстой кошме и сморщила нос. – Ты чего?
– Рыбой воняет! – Девчонка недовольно покрутила головой.
Блин, кому что! У меня поджилки от волнения подрагивают, а ей рыбой воняет.
