Повелитель смерти и Королева жизни
Гомер Эон Флинт
Денис Геннадьевич Балонов
В книге объединены две повести выдающегося писателя-фантаста Гомера Эона Флинта, вошедшие в научно-фантастическую серию "Доктор Кинни". По сути, автор исследует многие социальные вопросы и прогнозирует возможное развитие человечества на примере погибшей из-за амбиций одного-единственного правителя цивилизации на Меркурии и пытающейся достичь абсолютного духовного развития цивилизации на Венере. Обе повести были написаны в 1919 году, но актуальны до сих пор! В отличие от многих фантастов того времени, Флинт серьезно задумывался над проблемами социальной психологии и многие свои произведения строил на основе вполне осмысленных социально-философских концепций. Флинт в своих книгах пытается дать научное объяснение почти всему происходящему в его книгах. Не зря Гомера Эона Флинта считают писателем, совершившим переход от околонаучной фантастики XIX – начала XX веков к той настоящей классической научной фантастики, которой мы наслаждаемся до сих пор.
Гомер Эон Флинт
Повелитель смерти и Королева жизни
Повелитель смерти
Часть I. Открытие
Глава I. Космический Куб
Ученый, который был самым музыкальным из всех четырех человек, запел веселым баритоном:
"Сова и кошечка отправились в море
В красивой, зеленой лодочке".
Геолог, в университетские годы исполнявший нижнюю партию в квартете, беззаботно чистил картошку, напевая ее под нос. Изредка высокую ноту-другую издавал инженер – ему было не до отдыха, пока он лазил по механизмам с масленкой в руках. Архитектор, оставшись один, не обращал внимания на популярную мелодию.
– Чего я не могу понять, Смит, – настаивал он, – так это как вы втягиваете электричество из космоса в эту машину, не разнеся нас всех в щепки.
Инженер прищурился и посмотрел сквозь опаловую стеклянную заслонку в один из туннелей, по которому протекал антигравитационный ток.
– Если бы вы разбирались в зданиях не больше, чем в машинах, Джексон, – проворчал он, присаживаясь на корточки, – я бы не хотел жить в одном из ваших домов!
Архитектор мрачно улыбнулся.
– Вы как раз живете в одном из них, Смит, – сказал он, – если вы называете эту машину домом.
Смит выпрямился. Он был невзрачным человеком, среднего роста и телосложения, с мягким, добродушным выражением лица. Никто, взглянув на него дважды, не догадался бы, что за его черепом скрываются необычайно полные знания об электричестве, механизмах и подобных прикладных вещах.
– Я говорил вам вчера, Джексон, – сказал он, – что воздух, окружающий Землю, полон электричества. И…
– И что чем выше мы поднимаемся, тем больше энергии, – добавил другой, вспомнив. – Можно сказать, что именно атмосфера защищает Землю от внешнего напряжения.
Инженер кивнул.
– Время от времени оно прорывается, во всяком случае, в виде молнии. Так вот, чтобы контролировать этот ток и не дать ему превратить эту машину и нас в пепел, мы пропускаем энергию через цилиндр воздуха высокой степени сжатия, закрепленный в этой стене. Изменяя давление и влажность внутри цилиндра, мы можем регулировать поток.
Архитектор поспешно кивнул.
– Хорошо. Но почему электричество не воздействует на сами стены? Я думал, что они сделаны из стали.
Инженер посмотрел сквозь тусклый свет на красноватый диск Земли, туманный и нечеткий на расстоянии сорока миллионов миль.
– Это не сталь, это немагнитный сплав. Кроме того, между сплавом и вакуумным пространством находится слой кристаллической серы.
– Вакуум – это то, что защищает от холода, не так ли?
Джексон знал об этом, но спросил, чтобы узнать подробности.
– Он также защищает от солнечного тепла. Внешняя оболочка довольно сильно нагревается с этой стороны, так же как и охлаждается с теневой стороны.
Смит уселся рядом с огромной электрической машиной – вращающимся преобразователем, на который он указал движением большого пальца.
– Но вы не должны забывать, что электричество снаружи бесполезно для нас в том виде, в котором оно есть. Мы должны его изменять.
– Оно не положительное и не отрицательное, оно просто нейтральное. Поэтому мы разделяем его на две части, и все, что нам нужно сделать, когда мы хотим уйти от Земли или любой другой магнито-сферы, – это направить пучок положительного тока на соответствующий полюс планеты или отрицательного – на другой полюс. Подобно тому, как полюса отталкиваются, как известно.
– Звучит не так уж сложно, – прокомментировал Джексон. – Даже слишком просто.
– Ну, это не совсем так просто. Нужно много аппаратуры, – и инженер оглядел комнату, с нежностью устремив взгляд на свою любимую технику.
Большая комната площадью пятьдесят футов была практически полностью заполнена машинами, некоторые из которых доходили до потолка и на такое же расстояние еще выше. Вообще, в пространстве Куба, как называли эту конструкцию небесного корабля, было очень мало свободного места. Жилые помещения для четырех человек, занимавших его, приходилось обустраивать там, где было свободное место. Кровать архитектора, например, была втиснута между двумя огромными динамо-машинами.
Он напряженно соображал.
– Теперь я понимаю, почему у вас так много регулировок для этих тоннелей, – имея в виду шесть квадратных труб, которые уходили в открытый космос через все шесть стен комнаты. – Нужно очень точно направлять поток энергии.
– Я бы так и сказал.
Смит подвел его к иллюминатору, и оба заслонили глаза от света, глядя на золотистое сияние Меркурия, к которому они направлялись.
– Я должен отрегулировать поток так, чтобы он был направлен точно на его северную часть.
Смит мог бы добавить, что непрерывный отталкивающий поток все еще направлен к Земле, а другой – к Солнцу, справа от них, чтобы не сбиться с курса.
– И с какой скоростью мы летим?
– В четыре-пять раз быстрее Земли – от восьмидесяти до девяноста миль в секунду. Естественно, здесь, где нет сопротивления воздуха, нам проще набрать скорость.
В разговор вмешался еще один голос. Геолог доедал картошку, и от сковороды уже исходил ароматный запах. Годы, проведенные в дикой природе, сделали геолога хорошим поваром, а в составе экспедиции он был вдвойне желанным участником.
– Значит, завтра мы должны быть там, – с нетерпением сказал он.
Жизнь в закрытом помещении не привлекала его даже при таких захватывающих обстоятельствах. Он посмотрел на Меркурий в бинокль.
– Уже начинает прорисовываться.
Инженер усовершенствовал опыт Ван Эммона, установив самый большой телескоп в машине – четырехдюймовую трубу необычайного качества. Все трое отметили, что планета, которая, по их мнению, была на три четверти "полной", имеет почти такой же вид, как Луна.
– Интересно, почему с Меркурием всегда было связано столько тайн? – задумчиво размышлял архитектор. – Похоже, что большой пятифутовый телескоп на горе Вильсон должен был показать все.
– Спросите дока, – дипломатично предложил Смит.
Джексон повернулся и позвал маленького человечка с другой стороны машины. Тот рассеянно посмотрел на научный прибор, с помощью которого он проверял химическую очистку воздуха в комнате, затем подошел к кислородным баллонам и немного перекрыл поток, ссылаясь на свои цифры в строгой точности, присущей его ремеслу. Он подошел к собравшимся.
– Меркурий находится так близко к Солнцу, – ответил он на вопрос архитектора, – что его всегда было трудно наблюдать. Астрономы долгое время не могли прийти к единому мнению, о том, что он всегда обращен к Солнцу одной и той же стороной, как Луна к Земле.
– Значит, его день такой же продолжительностью, как и год?
– Да, восемьдесят восемь наших дней.
– Непрерывный солнечный свет! Значит, он не может быть обитаем?
Архитектор очень мало знал о планетах. Его включили в состав группы потому, что, наряду с профессиональными знаниями, он обладал выдающимися способностями любителя древностей. Он знал о деяниях древних столько же, сколько среднестатистический человек знает о бейсболе.
Доктор Кинни покачал головой.
– В настоящее время, конечно, нет.
Джексон мгновенно оживился.
– Тогда, возможно, когда-то там были люди!
– Почему бы и нет? – легкомысленно заметил доктор. – Конечно, сейчас там мало или вообще нет атмосферы, но это не значит, что ее никогда не было. Даже если это совсем маленькая планета – менее трех тысяч миль, она меньше Луны, – когда-то на ней было много воздуха и воды, как и на Земле.
– А что стало с воздухом? – поинтересовался Ван Эммон.
Кинни с упреком посмотрел на него. Он ответил:
– Вы должны знать. Сила тяжести Меркурия составляет лишь две пятых от земной; человек, весящий сто пятьдесят на родине, будет весить там всего шестьдесят фунтов. И нельзя ожидать, что легкие, как воздух, предметы останутся навечно на планете, притяжение которой не превышает этой силы, в то время как Солнце находится всего в тридцати шести миллионах миль от нее.
– Примерно на треть меньше, чем от Земли до Солнца, – прокомментировал инженер. – Джордж, там, наверное, жарко!
– На освещенной солнцем стороне – да, – ответил Кинни. – На темной стороне холодно, как в космосе – четыреста шестьдесят градусов по Фаренгейту.
Несколько минут они молча размышляли об этом. Инженер подошел к другому окну и посмотрел на Венеру, которая в то время находилась на расстоянии около шестидесяти миллионов миль от Солнца. По возвращении они собирались посетить "сестру-близнеца Земли". Через некоторое время он вернулся к команде, готовый задать еще один вопрос:
– Если Меркурий когда-то был обитаем, то его день был не таким длинным, как сейчас, не так ли?
– Нет, – ответил ученый. – По всей вероятности, его день был такой же длины, как и наш. Меркурий, знаете ли, сравнительно старая планета, будучи меньшего размера, он остыл раньше Земли и больше подвергался воздействию солнечного притяжения. Но с тех пор, как у него был такой же день, как у нас, прошло очень много времени, вероятно, еще до того, как Земля стала достаточно холодной для жизни.
– Но ведь Меркурий был создан из той же группы вещества… – предположил геолог.
– Тогда нет причин, почему жизнь не могла существовать там в прошлом! – воскликнул архитектор, его глаза сверкали инстинктом прирожденного специалиста по древностям.
Он с нетерпением поднял глаза, когда доктор кашлянул и сказал:
– Не забывайте, что даже если поверхность Меркурия частью испепелена, а частью заморожена, то между ними должна быть область, которая не относится ни к той, ни к другой.
Он взял со стола небольшой глобус и провел пальцем по нему от полюса до полюса.
– Итак. Должна быть узкая полоса территории, где солнце лишь частично находится над горизонтом, и где климат умеренный.
– Тогда… – почти вскричал архитектор от восторга, который был лишь немного сильнее, чем у остальных двоих, – тогда, если на Меркурии когда-то были люди…
Доктор глубокомысленно кивнул.
– Возможно, они есть и сейчас!
