Входная дверь открылась только два раза – когда Ком выходил за покупками и вскоре вернулся, но обострённый слух Кири уловил и эти, едва слышные хлопки.
Время шло, и, постепенно, меркла её надежда. Пора уже было признаться хотя бы самой себе, что отец прав – она была игрушкой, развлечением и только. Вопрос отца застал Кири врасплох – хочет ли она увидеть Алексея сейчас, на корте, проводящим время с другой? Боязнь страшного разочарования её пугала и она медлила с ответом, но отец, как всегда спокойно предложил: «Мы ведь можем просто проехать мимо, не заезжая и не останавливаясь, но ты сможешь всё увидеть издалека и, если Дабазова нет на корте, я сам поеду к нему и привезу его к нам. D'accord, ma petite?»
14
Всё, что предсказал отец, открылось Кири, как только они въехали на главную аллею клуба и ещё издали увидели теннисные площадки. Да, Дабазов был там и, как обычно, играл в теннис! Значит, его ухаживания были просто изощрённой игрой – от скуки, только, чтобы овладеть ею! Ей стало жалко себя… Оскорбленная, раненная душа кричала, рвалась наружу, и Кири горестно разрыдалась…
Ваттхана даже пожалел на миг о своем коварном замысле, но Кири – также внезапно, как заплакала, – овладела собой, и, забившись в угол коляски, потом всю оставшуюся дорогу молчала.
Когда они вошли в дом, её нежное лицо не то, чтобы изменилось – оно затвердело, застыло, как непроницаемая и ничего не выражающая маска, и, только в помертвевших глазах, стояли потрясение и боль. Такой генерал Ваттхана никогда прежде не видел свою дочь. Она подняла на него глаза и в упор посмотрела – отрешённый, ужасный взгляд, и что-то в нем было мрачное, леденящее – и твердо сказала:
– Отец, я хочу немедленно, навсегда вернуться домой, в Париж, прямо сейчас…
– Но… это невозможно, Кири, нужно узнать, если пароход в Европу и… потом, мы завтра должны быть в Королевском клубе на скачках…
– Отсюда я теперь уеду только домой! И еще, скажи Кому, что мы уезжаем и чтобы он собирался. Надеюсь, ты отпускаешь Кома со мной?
– Да, да, конечно… – испуганно сказал генерал.
– А сейчас, извини, я бы хотела побыть одна. И пожалуйста, отец, не беспокойте меня сегодня – я устала и хочу спать.
Никогда прежде Кири не говорила с ним так, и генерал понял, что она действительно плоть от плоти его дочь – волевое, сильное создание, только в нежной и прекрасной оболочке. Он с ужасом подумал, что Кири решила что-то с собой сделать, и как бы прочитав его мысли, она усмехнувшись, сказала:
– Не бойся, я не сделаю того, о чем ты сейчас подумал, я собираюсь жить! Пожалуйста, поезжай в порт и достань мне каюту – это единственное, чего я сейчас хочу!
* * *
Генерал вдруг окончательно понял, что Кири, его любимая красавица дочь покидает его навсегда и, возможно, он больше никогда её не увидит! И сотворил он это своими собственными руками! Какое же он ничтожество! Эту гадкую, нечистую игру он затеял с одной лишь целью – разлучить Кири с её любимым… Он хотел навязать ей свою волю и любым путем оставить рядом, пусть и в роскошной королевской клетке… Зачем он солгал ей про письмо Дабазова!?..
Он ясно вспомнил тот день – как она ждала его прихода, как была счастлива!.. Ему безумно захотелось вернуть всё вспять и начать с чистого листа. «Всё еще можно исправить… Да, да, нужно сейчас же поехать в русскую миссию и привезти Дабазова. И всё ему рассказать, а потом объяснить Кири, только честно – и тогда она может простить… Нет, она не простит – я бы не простил, – подумал Ваттхана. – Ну, тогда пусть все останется, как есть… Пусть лучше она его считает мерзавцем, чем меня… Этот Дабазов не станет её искать, и она никогда не узнает правды… Через месяц другой всё забудется, а весной я приеду в Париж, она соскучится и всё у нас опять будет, как раньше».
У генерала, как когда-то на войне, появился стратегический план и теперь нужно просто привести его в исполнение. К нему вернулось самообладание и, окликнув Кома, Ваттхана велел везти его в порт.
На грузовых пароходах, заходивших в порт Бангкока, почти всегда имелись каюты, куда брали пассажиров.
Генералу повезло – рано утром пришло английское торговое судно, принадлежавшее «Британско-Индийскому Пароходству», которое направлялось в Лондон. Ваттхана навёл справки о пассажирах – их было всего двое: лорд Инчкап – председатель правления этого пароходства, и сопровождавший его в инспекционной поездке в Австралию, генеральный менеджер из Брисбена господин Бенджамин Макдональд. «Нужно будет встретиться с этими англичанами и просить их присмотреть в дороге за Кири. В их компании она будет чувствовать себя надежно» – подумал генерал и направился знакомиться.
Двери кают англичан были приоткрыты и Ваттхана осторожно постучал. Хотя никто ему не ответил – он вошел. Откуда ни возьмись выскочивший стюард-индус сообщил ему, что господа ещё рано утром сошли на берег и ночевать останутся в отеле «Ориентал». «Хорошо, – решил про себя генерал. – Познакомлюсь с ними завтра, когда привезу Кири». Из порта он отправился прямо во дворец – нужно было как-то объяснить причину внезапного отъезда дочери и сейчас это занимало все его мысли.
15
После теннисной партии с миссис Рой Дабазов окончательно осознал странность происходящего и отправился к генералу Ваттхана.
Дом был освещен, но колотушка, которой пользовались для стука в дверь, куда-то исчезла. Алексей подобрал с земли палку и долго безрезультатно колотил ею по массивной резной двери – его либо не слышали, либо не открывали специально. Он попытался перелезть через высокий забор, но деревянные перекладины были влажными и заплесневелыми, зацепиться было не за что и его ноги беспомощно соскальзывали вниз. Перемазавшись черно-зеленой липкой жижей, он всё же благоразумно решил идти домой и вернуться утром.
* * *
Заснуть Алексей так и не смог и всю ночь прокручивал в голове ту единственную встречу с генералом на Новогоднем приёме во дворце. Он вспомнил его пристальный взгляд, когда Кири сказала, что они уже некоторое время встречались в «Ориентал» и это было её самым счастливым временем в Бангкоке… Дабазов сопоставил всё, что болтала миссис Рой и понял, что отец Кири возненавидел его ещё тогда – с их первой встречи.
Под утро он все-таки забылся жутким, коротким сном. Ему снилось, что он беспомощно висит на липком заборе, а генерал Ваттхана пытается сбить его оттуда дверной колотушкой… Совершенно разбитый, уже в 10 часов утра Алексей снова стоял у генеральского дома. Удивительно, но теперь колотушка висела на обычном месте! Значит кто-то дома был – он изо всех сил стукнул ею по двери. Ему опять не ответили и, уже в полном бешенстве, Дабазов стал лупить ею по старинной дверной доске.
– Позвольте, что вы делаете с моей дверью? И кто дал Вам право врываться в мой дом? – раздался сзади голос генерала, с трудом сдерживающего раздражение. – Как Вам, международному чиновнику, не знать о правах частной собственности и неприкосновенности жилища!?..
– Прошу прощения, господин генерал, – уже покорно произнес Алексей, – я ищу Кири так как уже давно не имею никаких известий от неё, а у вас никто не открывает и я забеспокоился…
– А кто Вы такой, господин Дабазов, чтобы беспокоиться? – холодно произнес Ваттхана выходя из повозки рикши.
– Мы любим друг друга, и я собирался просить у Вас руки вашей дочери…, но Вы…
– Идёмте в дом! – перебил его Ваттхана, и Дабазов, обескураженно, остановился на полуслове.
Уже в гостиной генерал патетически произнес:
– Милостивый государь, только что благодаря Вашим усилиям я потерял свою дочь… – Вы вскружили ей голову, нарушили все мой планы! Потом вы исчезли, и бедная девочка не находила себе места!
– Генерал, все что вы сказали, ложь и Вы прекрасно это знаете, – холодно перебил его Алексей. – Все последние события были хорошо отрежиссированы Вами с единственной целью – разлучить нас!
– А почему я должен был поощрять Ваши секретные ухаживания, сударь? – запальчиво ответил Ваттхана. – Вы человек другой культуры, веры и, наконец… я просто Вас не знаю… Я действовал в интересах своей дочери! – и, вдруг, как-то обмяк, и совершенно безучастно и совсем тихо прошептал, – так что Вы теперь от меня хотите?..
Алексею вдруг стало безумно жалко старика и он примирительно спросил:
– Бога ради, скажите только, где Кири!? Мне необходимо ей сказать, что я – русский потомственный дворянин, люблю её и клянусь, что буду любить всегда. Вы благословите наш брак, генерал?
Ваттхана молчал и Алексей увидел, что его глаза увлажнились и по щеке скользнула слеза.
– Кири нет в Бангкоке… – генерал буквально выдавливал слова из горда. – Я посадил её на корабль, и теперь она уже на пути домой. Это была её воля – поверьте, и я не хотел её отпускать! В Бомбее будет первая остановка, кажется на два дня и… Догоните её там! Или…, лучше я дам вам её парижский адрес… Больше, простите, я ничего не могу вам предложить… Но найдите её обязательно! И простите меня Дай бог Вам обоим счастья – я благословляю Вас…
16
Алексей незамедлительно подал прошение о переводе в Европу. Внешне он выглядел совершенно больным – он так похудел и осунулся, что вполне мог сойти за душевнобольного, или каторжанина, только-тоько освобожденного из многолетней ссылки. Оларовский, знавший о личной драме своего секретаря, сразу подписал ему курьерскую дачу и посоветовал – ещё до приезда в Петербург, остановиться где-нибудь в Германии, – на водах, и пройти полный курс, ставшей тогда модной гидропатии.
Алексей ответил, что первую остановку хотел бы сделать в Париже, чтобы сначала найти Кири, и Оларовский посоветовал ему ехать через Америку. По его мнению, этим путем можно было добраться за пять – шесть недель из-за хороших стыковок-пересадок в дороге.
В начале 1905 года Транссибирская железная дорога была ещё далеко не закончена, и из Сиама в Европу ехали либо вокруг Индии – через Суэцкий канал, либо в восточном направлении. Дабазов решил, что поедет через Америку. На свою «курьерскую дачу» – две тысячи золотых империалов, он, морем, с пересадкой, добрался до Шанхая, где купил билет прямого сообщения до Парижа. Этим путём он мог пересечь Тихий и Атлантический океаны на пароходах недавно организованной английской линии «Эмпресс-лайн», а от Ванкувера до Нью-Йорка доехать на поезде по новой трансконтинентальной канадской железной дороге.
Таким образом, в Шанхае он сел на пароход до Ванкувера – недавно спущенный быстроходный лайнер «Эмпресс оф Джапан», и в японский порт Иокогама, где была первая остановка, они дошли за 48 часов. Чтобы скоротать несколько часов стоянки, Дабазов поехал в Токио навестить лицейского приятеля Хитрово, служившего там посланником, и чуть было не опоздал к отходу своей «императрицы».
Добираясь до Ванкувера, они пробыли ещё одиннадцать суток в море, и почти всё это время Алексей не покидал каюты, скрываясь от скучавших коллег по профессии.
А коллег его – иностранных дипломатов, на пароходе было необычно много и ему, приписанному к их «дипломатическому столу» в салоне-ресторане и так по три раза в день приходилось вести дискуссии о международной политике.
Чтобы как-то поддерживать форму он вечерами после ужина заставлял себя немного играть в крикет – пассажиры имели возможность заниматься на пароходе различными видами спорта и для палубного крикета натягивалась сетка, чтобы шары не падали в море.
В Ванкувер пароход пришел рано утром и Дабазов целый день слонялся по городу, убивая время до вечернего поезда в Нью-Йорк. Из тихого рыбачьего поселка по берегам длинного залива в устье реки Фрейзер, Ванкувер, оказавшийся конечным пунктом канадской тихоокеанской железной дороги, быстро превращался в крупный морской порт.
Повсюду открывались взгляду строящиеся многоэтажные здания банков и торговых контор, меж которых ещё лепились ветхие, дожидающиеся сноса, рыбацкие лачуги, но всё новое в городе делалось по последнему слову техники: через залив и реку с её рукавами строились величественные мосты, прокладывались асфальтовые мостовые, на них обустраивали трамвайные пути и ставили газовые фонари.
Перед тем как отправиться на вокзал, Алексей ещё долго бродил по Стэнли-парку и, когда наконец, вошёл в своё купе и сел на кушетку, то мгновенно уснул.
* * *
За ночь их состав практически пересёк Скалистые горы, но рано утром Дабазов все же успел издали увидеть скалистые пики безмолвных и прекрасных вершин и, свисающие, бело-голубые языки длинных и узких ледников.
Железнодорожный путь пролегал по лесистому ущелью и почти параллельно с ним проходила колёсная дорога, но она была совершенно заброшена и местами разрушена горными обвалами. В разгаре стояла Канадская зима и все последующие четыре дня пути до Нью-Йорка поезд шёл по однообразной снежной равнине и только в районе Великих озёр пейзаж стал более живописным – холмы и перелески здесь сменялись большими и малыми ледяными блюдцами озер, а, чем ближе они подъезжали к Атлантическому побережью, тем больше становилось поселений и городков.
Днём Алексей много времени проводил в вагоне-ресторане, поедая уже надоевшие бараньи котлеты или лососину, и отрешённо глядел на мелькавшую за окном Северную Америку, так похожую на Россию… О чём бы он ни думал, – мысли постоянно возвращались к Кири, и хотел он только одного: быстрее добраться до Парижа, увидеть её, заключить в свои объятия и уже не отпускать никогда… Он всё ей расскажет, она поймет и этот дурацкий узел наконец развяжется… И еще, её отец их благословил! «Господи, скорее бы уже доехать!» – думал Дабазов и даже в монотонном перестукивании колес поезда ему слышалось – «скорей-скорей, быстрей-быстрей».
В Нью-Йорке он сел на одноименный пароход, идущий в Саутгемптон, и этот недельный переход через Атлантику оставался последним большим перегоном на его пути. После него только короткий переезд через Ла-Манш – из Кале в Дувр, и тогда до Парижа останется уже совсем немного…
17
За всё время пути Кири ни разу не вышла из своей каюты. Она почти всё время пластом лежала на кровати, бездумно уставившись в потолок. В мыслях она постоянно возвращалась к недавним событиям в Бангкоке, и ей почему-то всё меньше и меньше хотелось верить, что Дабазов мерзавец. Её любящее сердце подсказывало, что они оба оказались жертвами какой-то бессмысленной и странной игры…
Все время штормило и её замучила морская болезнь. Чем дальше они уходили в Индийский океан, тем труднее ей становилось переносить качку. Палуба корабля то медленно-медленно задирала нос кверху, останавливалась на секунду в этом колеблющемся равновесии и, дрогнув, валилась вниз всё быстрее и быстрее, а затем, – с силой обрушившись в воду,… вновь устремляла нос вверх и этому не было конца.
Вслед за этим жутким маятником, в груди и животе у Кири возникало тянущее чувство какой-то отвратительной щекотки, холодел лоб и её буквально выворачивало наизнанку от рвоты. От этого наступала короткая передышка, а потом – всё повторялось заново.
Состояние Кири было настолько мучительно, что она думала, что, если бы была возможность как-нибудь вдруг, сейчас же умереть, лишь бы окончилось это ощущение постоянного выкручивания всех внутренностей, то она согласилась бы с равнодушною усталостью. Она почти ничего не ела, и Ком силой вталкивал в неё хоть какую-то еду, которую он приносил из камбуза.
Ехавшие с ними англичане, питались вместе с капитаном в салоне и, всякий раз, через Кома, приглашали и её, но Кири так ни разу и не смогла спуститься к общему столу.
К вечеру ей становилось легче – она засыпала, ненадолго, просыпаясь от нового приступа тошноты и так тянулись неразличимые сутки.
Однажды, проснувшись на рассвете, она почувствовала себя хорошо и первый раз вышла на палубу. Дул приятный свежий ветер и мелкие солёные брызги изредка долетали до её лица. Кири наклонилась, чтобы посмотреть на воду – внизу, под винтом, вода кипела белыми, как вспененное молоко, буграми, и далеко за их пароходом среди ровной широкой синевы тянулась, чуть змеясь, узкая зеленая гладкая дорожка, изборожденная, как мрамор, пенными, белыми причудливыми струйками. Белые чайки, редко и тяжело взмахивая крыльями, летели навстречу пароходу. Это говорило о близости берега – должно быть они уже обогнули Цейлон и теперь шли вдоль юго-западного побережья Индии.
До Бомбея, где будет двухдневная остановка и можно на время забыть о качке, было уже рукой подать и Кири было обрадовалась этой мысли. Однако, в ту же секунду у неё снова закружилась голова, и палуба под ногами опять стала странно неустойчивой, и ноги сделались ватными. Она присела на скамейку, потом встала, чтобы переменить место и сесть напротив, но ноги не слушались, и её вдруг с силой понесло вбок. Она понимала, что летит на другой конец палубы и попыталась ухватиться за перила, чтобы остановить этот полет… – тщетно!..
18
Под утро в каюте стало душно и Бенджамин Макдональд вышел на верхнюю палубу.
Глаз свободно, не встречая препятствий, охватывал кругообразную черту горизонта, замыкавшую небо и море. Сколько же раз он уже ходил этим путем!?.. Он страстно любил море и еще с юности навсегда связал с ним свою судьбу. Раскурив сигару, он стал размышлять о своей жизни.
Ему шел 53-й год и в жизни все вроде бы сложилось успешно. Родился он в маленьком шотландском городке Элжин и как всякий парень из провинции, знал, что в жизни нужно пробиваться, а для этого – много и упорно работать. Позднее он понял, что для обретения жизненного успеха, не менее важен счастливый шанс – возможность проявить себя. В зрелом возрасте он уже считал этот фактор более важным, чем просто – упорная работа, хотя, именно работа, конечно же, и дает возможность мужчине получить такой жизненный шанс – важно только суметь им воспользоваться.
На двенадцатом году жизни родители определили Бена в юридическую контору «Файф, Дафф-Робертсон & Скиннер» для обучения этому прибыльному с их точки зрения занятию. С головой погрузившись в изучение сухих юридических текстов, он скоро понял, что его зарплаты младшего клерка в конторе, принадлежащей трем скрягам-шотландцам, едва хватает на одну затяжку хорошей сигары. Он убедил родителей позволить ему найти другое занятие для заработка и, навсегда приобретя отвращение к юриспруденции, вскоре покинул отчий дом.
Джеймс Старк, старый священник из их церкви Святой Троицы в Элжине, снабдил его письмом, где рекомендовал как умного молодого человека с хорошим и уравновешенным характером, который «подойдет для любой деятельности и будет в ней успешен». Так, в девятнадцать лет, Бен оказался в Глазго, где его взяли на временную бухгалтерскую работу в судостроительную компанию «А. & Д. Инглес».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69639133&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
