Бунан Дзэндзи
– Prace chest! Поехали! – Юрий Алексеевич захлопнул дверцу машины и повернулся к Даосу, изображая на лице кислую улыбку. – Извини, что заставил ждать. Проспал.
Он виновато развел руками.
Даос молча завел мотор. Набирая скорость, машина вырулила со стоянки.
– Чего такой хмурый?
– Нормальный, – ответил Даос, не поворачивая головы. – А ты, как я вижу, снова не в меру веселый. Был у Макса?
– Ой, перестань, – скривился Юрий Алексеевич, – сколько можно об одном и том же. Ну был, и что с того? Мне твои нравоучения уже вот где сидят!
Он выразительно чиркнул ладонью себе по горлу.
– Дурень ты, что я еще могу сказать, – с грустью в голосе произнес Даос.
Вести воспитательную работу он и не думал. «Что я ему, нянька, что ли? Взрослый мужик, сам знает, чем все это обычно заканчивается. Ну покурил травы, ну нажрался бы, это еще туда-сюда. Иногда даже полезно. Нет ведь, тянет его на какие-то идиотские эксперименты. Вот Гында узнает, он ему врежет. Вылетит как пробка, будет тогда опять с копейки на копейку перебиваться по своим газетенкам».
– Куда хоть едем? – поинтересовался Юрий Алексеевич.
– Работать едем.
– Ясно, что не на прогулку. А конкретнее?
– В «Клуб». Звонил Тюка, назначил встречу на десять часов.
– Это снова насчет твоих железяк? – скосомордился Юрий Алексеевич.
– Нет, – спокойно ответил Даос, – это насчет пропажи. Не знаю, каким образом, но дипломат всплыл у них. Гында велел разобраться. По возможности тихо.
– Ну сопляки, ну дают! У них что, совсем ума не осталось?
– Кто бы выступал по поводу ума, – усмехнулся Даос.
Юрий Алексеевич фыркнул, но промолчал.
«А вообще-то, он прав, – думал Даос, поигрывая пальцами на баранке руля, пока машина стояла на светофоре. – Зря пацаны в это дело влезли, ох зря. Ладно, нас послали, а если б кого другого? Собирали чугун, вот и собирали бы себе. Плачу им неплохо, чего еще надо?..» Он попытался прикинуть, каким образом дипломат мог попасть к Тюке, но придумать что-либо вразумительное было довольно сложно. Или это какое-то недоразумение, или…
Загорелся зеленый, Даос убрал ногу с педали тормоза и легонько нажал на газ.
– Слушай, – Юрий Алексеевич достал сигарету, закурил, – а когда нашего бугая завалили? Я что-то по телефону со сна не разобрал.
– Пару часов назад. А около восьми был звонок от Тюки. Дипломат у него, но как он к нему попал… – Даос пожал плечами. – В общем, пацаны даже не догадываются, чей он и чем они рискуют, объявив себя. Требуют пару кусков зелеными, дурачьё…
– Ну дела! А что Гында?
– Ничего. Велел разобраться.
– Мм… да…
Несколько минут ехали молча.
– Что будем делать? – осторожно поинтересовался Юрий Алексеевич.
– Ничего не будем. Заберем дипломат и отвезем его Гынде.
– Ясно. А… пацаны?
– А пацанам скажем, чтобы валили из города и забыли о том, что видели. Думаю, не дураки, сами все сообразят, когда узнают, во что вляпались.
– Ясно…
Юрий Алексеевич докурил сигарету и выкинул окурок в окошко.
«Ничего тебе не ясно, – раздраженно подумал Даос, – отчитываться перед Гындой ты, что ли, будешь? Он ведь так просто не успокоится. Он ведь захочет знать, кто Питона шлепнул и почему этот кто-то до сих пор преспокойненько себе разгуливает. Ладно, если эти малолетние отморозки на самом деле ни в чем не виноваты, а если нет? Впрочем, это ерунда. Вот только отмазать их будет совсем не просто».
Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на приятеля. Юрий Алексеевич листал какой-то журнальчик, время от времени хмыкая и покачивая головой.
– Нет, ты только послушай, – воскликнул он, продолжая брезгливо цыкать. – «Двадцать девятого июля около двадцати двух часов[10 - …двадцать девятого июля около двадцати двух часов… – Юрий Алексеевич цитирует статью Александра Тарасова «Осквернитель».Из откровений Дамаки: «…Последнее время с женой живем плохо, в связи с чем с марта 1986 г. проживаю отдельно. В марте-апреле 1985 г. у меня стали возникать сильные половые возбуждения. Решил удовлетворить половую страсть с трупом женщины. Пошел на Рогожское кладбище, взяв велосипед, стамеску для взлома гроба и фонарь. Приехал я на кладбище около 23 часов. Убедившись, что никого нет, нашел могилу недавнего захоронения по свежим венкам. Дорыв до гроба, я стамеской попытался открыть крышку, однако этого сделать не смог, после чего сломал верхнюю часть крышки гроба и через образовавшийся пролом за ноги вытащил из гроба труп…»(«Щит и меч». № 9, 1991.)] на Бурковском кладбище двое сотрудников милиции остановили велосипедиста, разъезжавшего по тропинкам деревенского погоста. На вопрос, что он делает на кладбище в столь неурочный час, пожилой мужчина ничего вразумительного не ответил. В отделе внутренних дел у задержанного изъяли фонарь, нож, стамеску и полиэтиленовый пакет, после чего кладбищенский велогонщик Дамаки признался, что он в очередной раз намеревался взломать гроб для совершения полового акта с трупом».
– Что это за бред? – перебил Даос.
– Никакой не бред. Это про некрофилов.
– Тебе заняться больше нечем?
– Чего ты развыступался?! – воскликнул Юрий Алексеевич, изображая невинное удивление. – Некрофилы – больные люди, их жалеть надо, а ты сердишься. Почитал бы лучше «Клошмерль». Там один аптекарь, который…
– Не читал и не собираюсь! – отрезал Даос. – Тебя все еще прет, что ли? Вы чем там вчера с Максом вмазывались?
– Твое какое дело? – обиженно буркнул Юрий Алексеевич. – Тебе, кстати, от Макса привет.
– Больно мне нужны его приветы.
– Ну и дурак.
Вместо ответа Даос показал руку с вытянутым вверх средним пальцем.
Настроение у него было довольно паршивым. И дело здесь даже не в пропавшем дипломате. Дипломат – это так, мелочи. Частный случай, заурядное задание. Просто как-то тоскливо стало в последнее время на душе. Как-то одиноко и до невозможности грустно. И «служба» эта паскудная у Гынды опостылела, и все остальное. Мальчик на побегушках, мать твою так! «Эх, знала бы Надюха, чем я на самом деле занимаюсь, давно бы послала меня куда подальше…» Он тяжело вздохнул.
– Опять депрессняк, – не упустил случая съехидничать Юрий Алексеевич, – а еще на меня наезжает. Чем вмазывался, да чего такой веселый.
– А не пошел бы ты в баню! – огрызнулся Даос, впрочем, вполне беззлобно.
– Тазики переворачивать? Нет уж, увольте. Мне и здесь неплохо.
Юрий Алексеевич швырнул журнал на заднее сиденье, потянулся, жутко хрустя суставами.
– Я вот пока ночью по городу с Максом бегал, – заговорил он, – все думал о нашем вчерашнем базаре.
– С чего бы это? – усмехнулся Даос.
– Не знаю. С одной стороны, ты, конечно, прав. Человек – это всего лишь еще одна ступенька в бесконечной эволюционной лестнице. Никакой мы не венец природы, а так… «Мыслящий тростник», ничего больше. Однако в том, что касается непосредственно разума… – Юрий Алексеевич выдержал глубокомысленную паузу. – Здесь я с тобой (…Разум – это святое!..) ну никак не могу согласиться.
– Великолепно! – рассмеялся Даос. – С некрофилов на философию. Здорово тебя перебрасывает.
– Ты давай не увиливай. Нечего мне тут зубы заговаривать. По-твоему получается, что в плане познания окружающего мира человеческий разум только все запутывает. Так, да?
– Не совсем.
– Как это – не совсем?! А что ты вчера плел?
– Не плел, а излагал точку зрения, – поправил Даос. – И речь шла не о разуме, а о так называемом «здравом смысле».
– Хм, на самом деле?
– Я сказал, что полагаться в деле познания на здравый смысл, это все равно, что производить расчеты для космоса с помощью арифмометра или карманного калькулятора.
Он резко затормозил, едва не сбив пытавшегося перебежать дорогу мужичонку. Юрий Алексеевич со всего размаху ударился о лобовое стекло.
– Ты что, придурок, совсем охренел?! – заорал Даос, высовываясь в окошко. – На тот свет захотел, идиот недоделанный?!.
Мужичок отскочил на обочину, испуганно захлопал глазами.
– Вот урод, – пробормотал Юрий Алексеевич, почесывая (…нету разума, нет и чувства…) ушибленный лоб.
Он погрозил и без того напуганному пешеходу кулаком.
– Трудно вообразить, сколько заблуждений скрывается за этим пресловутым «здравым смыслом», – как ни в чем не бывало продолжал Даос. – Взять, к примеру, сновидение. Сколько веков считалось, что не бывает сновидений, в которых спящий осознавал бы то, что он спит. Сначала философы, а затем психологи и психоаналитики все в один голос утверждали, что подсознание на такой рационализм не способно. Однако сегодня вдруг выясняется, что все это ерунда и что можно спать и в то же время находиться в состоянии «дневного осознания действительности». Можно! Исторически все это открывается только сейчас, тогда как и сон, и данный феномен объективно существовали всегда.
– Погоди, погоди, – Юрий Алексеевич поднял руки и замотал головой, – при чем тут сновидения? Что ты такое несешь?
– Я специально привел этот пример, поскольку феномен «осознанного сновидения» затрагивает сферу индивидуального опыта, а не является результатом развития воззрений социума. Общественная практика и принцип историзма тут ни при чем.
– Хорошо, – отмахнулся Юрий Алексеевич, – я ни хрена не понял, но это неважно. Вчера мы говорили совсем о другом.
– О Боге и о возможности рационального доказательства Его объективного бытия или небытия?
– Да! И о том, насколько в решении этого вопроса можно полагаться на разум.
– Прекрасно, – согласился Даос, – давай поговорим об этом.
Он с трудом подавил улыбку. Юрий Алексеевич (а в просторечии Плотник) когда-то был неплохим журналистом. Очень любил свою работу, много ездил, много писал. Быть бы ему журналистом и по сей день, если бы год назад судьба не свела его с Гындой. Что именно произошло между ними, Даос не знал, но после той встречи Плотник вдруг оставил работу в редакции и без каких-либо видимых колебаний перешел к Гынде, который тут же поставил его напарником Даоса.
Трудно сказать, явились ли причиной столь резкой перемены деньги, или же (по утверждению самого Юрия Алексеевича), он просто понял, что его писанина не имеет ровным счетом никакого значения. Как бы там ни было, с журналистикой он порвал. Однако смена деятельности никоим образом не повлияла на круг его интересов и манеру общения. В разговорах с Даосом он всегда затрагивал темы, в которых разбирался довольно плохо, но которые искренне его интересовали и в которых он хотел бы разбираться чуточку лучше. Так и теперь. Их диспут о сущности Бога длился уже третий или четвертый день.
– Итак, – торжественно начал Юрий Алексеевич, – мы имеем три доказательства того, что Бог действительно существует[11 - …мы имеем три доказательства того, что Бог действительно существует… – так называемые «доказательства бытия Божьего»:1. Космогоническое доказательство: «…как и все на свете, сам мир должен иметь свою причину, каковой и является Бог…»;2. Телеологическое доказательство: «…весь мир свидетельствует о мудрости Творца, настолько все в нем упорядоченно и целесообразно…»;3. Онтологическое доказательство (схоласта Ансельма Кентерберийского): «…Бог представляется нам самым совершенным существом. Если это существо не обладает признаком бытия, значит оно недостаточно совершенно, и мы впадаем в противоречие с самим собой, устранить которое можно, лишь признав существование Бога…»В разговоре между Плотником и Даосом из классических доказательств затрагиваются только эти три. «Историческое доказательство», «доказательство Августина», «доказательство Канта» и др. – игнорируются.]. И доказательства эти мы получаем благодаря разуму, благодаря мышлению, а не экспериментам или повседневному опыту.
– Вот потому-то, – ввернул Даос, – все они ровным счетом ничего не доказывают.
– Элементарный здравый смысл говорит нам, что «само собой» или по воле случая возникнуть ничего не может. Необходим Творец! А кем бы такой творец ни был, он и есть Бог. Бог, создавший эту материальную вселенную.
– Откуда это, интересно, такая приверженность к детерминизму? – поинтересовался Даос. – Впрочем, даже если принять твою точку зрения и быть до конца последовательным, закономерно возникает вопрос: если причиной возникновения Мира послужил Бог, то что послужило причиной возникновения самого Бога?
– Бог вечен! – воскликнул Плотник, всем телом разворачиваясь к Даосу.
– В таком случае, – с улыбкой возразил тот, – что же нам мешает объявить вечным сам Мир? Сделаем так, и необходимость в Творце отпадает сама собой.
– В пользу того, что Бог существует, говорит та гармония, то совершенство, те слаженность и упорядоченность, которые сверху донизу пронизывают Вселенную. Все в ней, от малого до великого, подчиняется определенным законам. А То, что создало эти законы, что постоянно поддерживает их неизменными и заставляет работать, не может быть ничем, кроме Господа!
– Почему же не может? – рассмеялся Даос. – Утверждают же материалисты, что законы мироздания есть атрибуты самой материи. Думаю, и твои, и их аргументы в равной мере логически обоснованы. Что до гармонии…
Он помолчал, затем продолжил:
– Как знать, не является ли гармония только плодом человеческого воображения, нашей субъективной оценкой мировой взаимосвязанности и уравновешенности? Еще Гегель заметил: глупо полагать, будто Бог создал пробковое дерево для того, чтобы было чем затыкать бутылки.
– Дурак твой Гегель! – огрызнулся Плотник.
– Гегель – философ, – поправил его Даос, многозначительно поднимая вверх указательный палец.
– А по поводу онтологического доказательства, я надеюсь, ты вообще не станешь распространяться. Его убогость очевидна даже последнему кретину.
– Не буду, – уныло согласился Юрий Алексеевич. – Оно не доказывает существования Бога, а говорит лишь, что если Он и вправду существует, то должен быть существом абсолютным, включающим в себя все, в том числе и собственное бытие.
– Сам-то хоть понял, что сморозил?
– Понял.
Несколько минут Юрий Алексеевич выглядел мрачным и подавленным.
– Но как же уникальность Вселенной?![12 - …но как же уникальность Вселенной?!. – в данном случае, пытаясь доказать существование Бога, Юрий Алексеевич прибегает к помощи так называемого «антропного принципа».Из эссе доктора Юдина «О мироздании»: «…Слишком сложна цепь существующих во Вселенной взаимодействий, чтобы мыслить ее не созданной по разумному плану. Вселенная уникальна, как уникальны Земля и Человек. <…> Проиллюстрируем данное утверждение, хотя бы на примере условий, необходимых для возникновения жизни. <…>1. Расширяющаяся Вселенная. Благодаря разбеганию галактик, их суммарное излучение приходит в каждую точку пространства сильно ослабленным. Если бы галактики сближались, плотность радиации в любой точке космоса, а значит, и температура космической среды, оказались бы столь велики, что в такой Вселенной возможность существования не только жизни, но и каких-либо сложных структур вообще была бы полностью исключена.2. Трехмерность пространства. В одно- или двухмерных пространствах осуществимы лишь такие движения, при которых образование сложных структур весьма маловероятно. В пространстве же, обладающем четырьмя и большим числом измерений, все круговые траектории оказываются неустойчивы – планеты будут либо падать на Солнце, либоулетать в бесконечность. Не удержалась бы и их атмосфера, т. к. в многомерных пространствах сила тяготения убывает с расстоянием значительно быстрее, чем в трехмерном.3. Средняя плотность материи. Средняя плотность материи во Вселенной близка к критической. Это именно то условие, которое необходимо для образования биологических живых структур. Окажись средняя плотность намного меньше критической, и силы инерции возобладают над силами тяготения; это значит, что станет невозможным формирование галактик, звезд, планет, а следовательно, и жизни. Если бы средняя плотность, напротив, оказалась значительно больше критической, то существенно сократился бы и промежуток, отделяющий начало расширения Вселенной от того момента, когда это расширение переходит в сжатие. А при коротком цикле пульсации Вселенной для формирования разумных существ просто не хватит времени.4. Фундаментальные постоянные. Прежде всего, это фундаментальные физические константы, характеризующие четыре типа взаимодействий – электромагнитного, гравитационного, слабого и сильного; а также заряд и массу электрона. Имей фундаментальные постоянные числовые значения, хоть немного отличающиеся от тех, что они имеют, и ни одна сложная структура не могла бы существовать. Это касается не только живых организмов, но даже атомов и молекул.5. Уникальность Солнечной системы. Солнечная система расположена в нашей галактике в зоне коротации, где угловая скорость волн плотности совпадает с угловой скоростью обращения звезд, где нет поэтому галактической ударной волны, существующей в спиральных рукавах, – там, где скорость распространения волн плотности отличается от угловой скорости обращения звезд вокруг центра галактики. Зона коротации – своеобразный галактический пояс жизни. Там же, где существует ударная волна, сжимающая газ, идет интенсивный процесс звездообразования, препятствующий возникновению жизни.5. Уникальность Земли. Жизнь на Земле смогла возникнуть только в силу стечения определенных обстоятельств. Именно это стечение обстоятельств и является уникальным. Во-первых, Земля находится на таком расстоянии от Солнца, при котором она получает оптимальное для обеспечения жизни количество энергии – тепла и света. Во-вторых, уникально то, что именно на этой планете, единственной в этом смысле среди прочих, существует гидросфера, без которой возникновение биологической жизни невозможно. В-третьих, уникально то, что Земля обладает озоновым слоем, защищающим все живое от жесткой ультрафиолетовой радиации, и магнитным полем, которое отражает или захватывает частицы высоких энергий, пронизывающих космическое пространство и губительных для всего живого…»(Саис, 1994 г.)] – воскликнул он с отчаянием. – Как же уникальность Солнечной системы, Земли?!
– Уникальность? – переспросил Даос. – Не понимаю, о чем ты, но напомню тебе банальную истину. В Бога можно либо верить, либо не верить, а все попытки рационально обосновать Его бытие или небытие заранее обречены на провал. И знаешь почему? Да потому, что разум далеко не всемогущ и с помощью разума человек познает только ничтожно малую часть этого безграничного и загадочного мира. В том, что касается Бога, в том, что касается вопросов Жизни и Смерти, Бытия и Небытия, а также многих других фундаментальных вопросов, разум бессилен, ибо с его помощью можно обосновать как одну точку зрения, так и другую, диаметрально ей противоположную.
Он посмотрел на Плотника.
Юрий Алексеевич с беспечным видом ковырял в носу. «Какой же я идиот, – подумал Даос. – Распинаюсь перед ним на полном серьезе, а для него этот треп – только забавное времяпрепровождение. Журналюга, он и есть журналюга. Ему что о Боге трепаться, что о некрофилах – все едино».
– Эй! – рявкнул он. – Кончай в носу ковырять! Палец сломаешь. Забей-ка лучше косячок. У нас, насколько я помню, после вчерашнего должно было немного остаться.
– Нету ничего, – отводя глаза, признался Юрий Алексеевич. – Вчера оставалось, а сегодня нету.
– Это еще почему?
