– Эх-хе-хе, – закряхтел Плотник, поднимаясь с дивана и устремляясь к выходу. – Час от часу не легче…
Даос вышел из кабинета молча. Гында нахмурился, посмотрев ему вслед. «Нет, – решил он, – разделить их все-таки надо. И сделать это нужно как можно скорее. А Даоса… А от Даоса вообще было бы неплохо избавиться. Не нравится он мне в последнее время. Ну о-очень не нравится!..»
* * *
Из кабинета они вышли с чувством невероятного облегчения. На сей раз гнев повелителя грома и молний оказался не таким страшным, как ожидалось. Измотанный и уставший, Гында был просто не в состоянии уделить им должного внимания. Под грузом свалившихся на него проблем он орал и требовал невозможного только для виду, сам отлично понимая, что всё, что в их силах, Даос и Плотник и так делают. Обойтись же совсем без наездов и ору он не мог в силу специфики своей натуры.
– Ну что, – веселился Плотник, похлопывая Даоса по плечу, – пронесло на сей раз, а!
– Рано радуешься, – хмурясь, отвечал тот, – он на нас еще вечером отыграется. Или завтра утром.
– Да чихал я на вашего эцилоппа![40 - …да чихал я на вашего эцилоппа! – И снова цитата из фильма Георгия Данелии «Кин-Дза-Дза». Сравн. в фильме:Скрипач: Давайте, я барабанить буду.Женщина: Как?Скрипач: Там-тыдибидидим-пидибидидам-пидиби – дам- дам- тибиди…Женщина: Прораб! Скрипач не нужен!Дядя Вова: Ничего, он не помешает. Дай нам водички попить, а?Женщина: Я же сказала, после выступления.Скрипач: А мы бы и так могли взять. Силой. Тогда бы ты у нас просила.Женщина: О-о! Дотронешься – эцилопп прилетит, ноги выдернет.Скрипач: Да чихал я на вашего эцилоппа!Дядя Вова: Спокойно, Скрипач, не раздражай даму…Согласно «Краткому Чатлано-Пацакскому словарю», эцилопп является представителем власти.] – продолжал резвиться Юрий Алексеевич. – Думаешь, я его боюсь? Да ни фига подобного!
– Ну-ну… – косомордился Даос, с трудом скрывая улыбку. – Если только захочу, и луну я проглочу.
– И проглочу!
– Не подавись, смотри. А то потом вози тебя по больницам…
Они миновали приемную, продолжая упражняться в остроумии. Кабинет Гынды располагался в самом дальнем конце офиса. Очевидно, блуждание по длинному извилистому коридору, освещенному настенными светильниками в древнеримском стиле, должно было настроить посетителя на некий торжественный лад. Впрочем, к Даосу с Плотником это не относилось, так как ходить здесь им доводилось довольно часто, и ничего, кроме раздражения, подобные прогулки не вызывали.
– Понагородил черт знает чего! – ругался Юрий Алексеевич. – Честное слово, только эсэсовцев в форме на каждом повороте и не хватает.
– Да уж, – кивнул Даос. – Пока генеральным был Сандалов, хоть приемной этой дурацкой не было. Стучишь, заходишь без всяких церемоний. Да и мужик он был ничего, не в пример этому уроду.
– А куда он делся?
– Кто? Сандалов? Понятия не имею. Сожрал его Гында, а сам на его место уселся. Ты погоди, вот выберут его мэром, даст он тогда нам просраться. И не только нам. Вся область на ушах стоять будет, попомни мое слово!
– Слушай, – оживился Юрий Алексеевич, – а зачем ты ему про Лёху рассказал? Застрелили, утопили… Тебе не кажется, что мы теперь у него на крючке? Он же нас теперь, чуть что, легавым сдать может за нефиг-нафиг!
– Не думаю, мой наивный чукотский товарищ, – усмехнулся Даос. – Проще и безопаснее будет отправить нас за Лёхой следом. И вообще, какого ж ты мне тогда поддакивал, раз такой умный, а?
Юрий Алексеевич пожал плечами:
– Ты же у нас главный, тебе виднее, как с ним лучше всего беседу держать.
– Вот и не задавай тогда идиотских вопросов!
– Убедил, не буду.
Как и Гында, Даос бодрствовал уже вторые сутки, а потому настроение у него было довольно паршивым. Раздражение сменялось приступами истерического веселья и наоборот. Хотелось спать, хотелось выпить и совершенно не хотелось никуда ехать. Тем более по поручению Гынды. Он отчетливо представлял, как они вламываются к незнакомому им человеку, как начинают вытрясать из него совершенно нелепые признания, требовать этот долбаный дипломат, который лично им нужен не больше, чем ёжику табуретка… Как этот бедолага от всего открещивается, а они начинают его запугивать, угрожая лютой расправой.
Плюс ко всему этому в сознании то и дело вспыхивали мысли о Наде. Что с ней? Жива ли она? Как теперь станут складываться их отношения?.. Несколько раз он хватался за телефон, но позвонить в больницу так и не решился. Боялся услышать, что ее больше нет… Словом, поводов для недовольства и раздражения было более чем достаточно. Поэтому, когда Плотник вдруг сообщил, что ему срочно необходимо в сортир и, схватившись за живот, припустил по коридору в обратном направлении, Даос вздохнул с облегчением. Побыть несколько минут одному было сейчас очень даже кстати.
Когда он вышел на улицу, дождь кончился. На лужах еще не прошли пузыри, а в небе уже светило солнце. От асфальта поднимался пар. С деревьев и крыш капало. Радостно щебетали птицы. Даос, обогнув огромную лужу, перебежал дорогу, забрался в машину и закурил. Дверцу он оставил открытой, с наслаждением вдыхая насыщенный озоном воздух. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В голову полезли мысли. И господи, как не хотелось никуда ехать!
«Странно, – думал он, погружаясь в состояние полудремы, – мне всегда казалось, что своей судьбой человек распоряжается сам. Сам определяет, что ему нравится, а что нет, чем бы он хотел заниматься, а за что не взялся бы никогда в жизни. Даже ишача на Гынду, я ощущал себя свободным и независимым. А ведь все это чепуха! Элементарный самообман, бред сивой кобылы! Мы не только не знаем, чего мы хотим, но в большинстве случаев вынуждены подчиняться внешним обстоятельствам помимо собственной воли. И дело здесь даже не в деньгах. Дело в том, что между мечтами, желаниями, планами с одной стороны и реальными возможностями с другой лежит непреодолимая пропасть.
Взять, к примеру, Плотника. Мыслитель, интеллектуал, личность во всех отношениях самодостаточная и уверенная в себе… На словах! А на деле все наоборот. Говорит и думает одно, делает совершенно обратное. Причем каждый раз искренне, с каким-то самозабвением верит в свои утопические бредни. Рассуждает о высших материях, а сам с иглы соскочить никак не может. Не смешно ли?.. И какого, спрашивается, дьявола этот недоумок бросил журналистику?! Неужели ему не ясно, что у Гынды он не имеет никаких перспектив на будущее?.. Впрочем, мне это тоже ясно, а вот поди ж ты!..»
Даос несколько раз глубоко затянулся, не открывая глаз, и выкинул окурок на улицу.
«А если все-таки как следует разобраться, чего мы, в конце концов, хотим от этой несчастной жизни? Чего хочу лично я? Уважения, денег, возможности удовлетворить любую свою потребность?.. Разумеется! Этого желает любой нормальный человек. Но суть вопроса не в этом. Что нужно мне для того, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым? Чтобы раз и навсегда избавиться от этой вечной неудовлетворенности, от этих вопросов, от всего того, что мешает жить и радоваться? Просто жить и просто радоваться!.. Что нужно?!. Забыть о высшем предназначении Человека? Отказаться от поисков Смысла? С головой окунуться в бытовой круговорот, в погоню за деньгами, комфортом и престижем? ЧТО?!. Ведь если вопрос о Смысле пришел к тебе, если он возвращается снова и снова, то… То что?..»
Непонятно почему Даосу вспомнился тот чудик, которого они сегодня подвозили. Барский, кажется. Да, точно! Барский. Про него еще Макс одну из своих идиотских историй рассказывал. Писатель… Вот бы у него спросить «что?» да «как?». Хм… В самом деле, а почему бы и нет? Почему бы мне с ним не встретиться и не поболтать? Посидели бы, выпили, как следует… Дом я его запомнил, подъезд тоже…
Стоп!
Даос открыл глаза и выпрямился. Судорожно принялся шарить по карманам в поисках бумажки с адресом, которую всучил ему Гында. Нашел, быстро развернул и прочитал. Так и есть! Кузнецовский Вал… Черт побери! Дом 34, квартира 16. Номер дома не помню, а квартира, если судить по подъезду… Квартира вполне может оказаться шестнадцатой. Если на площадке по четыре двери, то может. Он взглянул на часы. Прошло уже более двадцати минут, как они вышли от Гынды. Мать твою за ногу, что можно делать в сортире целых двадцать минут?!.
Даос, чертыхаясь и проклиная Плотника всеми известными ему проклятиями, вылез из машины, захлопнул дверцу и направился обратно к офису. Хмуро кивнул охраннику у входа. Машинально расстегнул ремешок кобуры под пиджаком и устремился в сторону туалета.
Сверкающее зерКАЛами и кафелем испражнялище встретило его гробовым молчанием. Он достал пистолет, предчувствуя недоброе. Медленно двинулся вдоль стены, повернувшись лицом к кабинкам. Первая, вторая и третья оказались пустыми. Дверцы в них были открыты. Даос, осторожно приблизившись к четвертой, предпоследней, на мгновение задержался, затем ухватился за ручку двери и с силой рванул ее на себя.
Как он и рассчитывал, хлипкий шпингалет не выдержал. Раздался хруст. Взору его открылось непередаваемое по своей выразительности зрелище. Со спущенными штанами, привалившись головой к боковой перегородке, Плотник сидел на унитазе и… спал. Разбуженный треском вырываемого шпингалета, он дернулся, вытаращиваясь сонным, ничего не соображающим взглядом. Плюнув, Даос отошел в сторону.
– Чего?.. – донеслось из кабинки. – Чего?!.
Юрий Алексеевич, придерживая руками полуспущенные штаны, выглянул наружу. Глаза его все еще оставались бессмысленными и мутными.
– Ты сюда спать пришел или гадить? – с трудом сдерживая раздражение, поинтересовался Даос.
– А, черт! Сам не заметил, как отрубился.
– Я, между прочим, тоже не спал. Однако по сортирам не гашусь, как видишь.
– Да не в этом дело! – огрызнулся Плотник. – Ломает меня, неужели неясно?! То трясет, как гада, то в сон выщелкивает в самый неподходящий момент. У тебя «релашки» нету?
– Нету. А я думал, на отходняках бессонница долбит.
– Кого как, – ответил Юрий Алексеевич, – это от организма зависит. Днем сонница, ночью бессонница… О-ой, ну и херово же мне! Сейчас бы пива…
Он вышел из кабинки, демонстративно застегнул ширинку и, подойдя к раковине, открыл воду.
– Дверь-то зачем ломать было? – спросил он, намыливая руки. – Мог бы и постучать.
– По башке тебе постучать! Ты знаешь, к кому он нас послал?
– К кому? – Без особого интереса отозвался Плотник.
– К Барскому!
– К какому еще Барскому?
– Которого мы сегодня до дома подвозили.
– А-а… Это постмодернистишка тот? – закрыв воду, Юрий Алексеевич сунул руки под сушилку. – Ну и что?
«В самом деле, – усмехнулся про себя Даос, – и что?..»
Равнодушие Плотника в какой-то мере его охладило.
На этот раз Плотник был прав. Вернее, последователен. Кто такой для них этот Барский? Да никто! Ну подвезли они его, ну поболтали по душам, что с того? Разве это их к чему-то обязывает? Разве после этого он стал для них приятелем или другом? Заурядное задание, совершенно посторонний человек… И все-таки на душе было как-то пакостно.
В сотый раз за сегодня он вспомнил о событиях вчерашнего вечера. Гора, лес… Пещера… Разговор в ресторанчике и таинственный гуру… Все это было настолько невероятным, что ни он, ни Плотник с тех самых пор не обмолвились ни единым словом о произошедшем. Оба вели себя так, будто не произошло ничего необычного. Вообще ничего! Несколько раз Даос порывался заговорить об этом, но что-то его удерживало. По всей видимости, нечто подобное творилось и с Плотником. Во всяком случае, вглядываясь сейчас в его лицо, Даос видел на нем отображение собственных мыслей, растерянности и неуверенности.
– Ну что, – сказал он, – так и будем молчать?
Юрий Алексеевич вздрогнул.
– Ты о чем? – Глаза у него забегали.
– Как думаешь, а может, все это нам просто приснилось?
– Обоим сразу? И рис, прыгающий по столу, и старикан этот заумный со своим подмастерьем?
– А почему бы и нет?
– А почему бы в таком случае не предположить, что мы и сейчас спим?
– Нет, – прищуривая левый глаз, возразил Даос, – это исключено! Заснуть, находясь во сне, невозможно.
– В смысле?
– В том смысле, что ты, сидя на горшке, дрых самым бессовестным образом. А как можно спать, находясь во сне?
– Во-первых, можно! Со мной такое уже бывало. Сплю, просыпаюсь, иду на кухню. Наливаю вина… В этот момент снова просыпаюсь и понимаю, что поход на кухню мне только снился. Просыпаюсь, иду на кухню, наливаю вина… Опять просыпаюсь и снова понимаю, что видел сон. И так раза четыре подряд!
– Хм, впечатляет.
– Это во-первых, а во-вторых… А во-вторых, тебе-то откуда знать, что ты сейчас находишься не во сне?
– То есть?.. – в свою очередь удивился Даос.
– Ведь это я спал, сидя на горшке. А ты просто наблюдал меня со стороны. Тебе что, ни разу не доводилось видеть во сне кого-нибудь спящим?
Юрий Алексеевич захихикал.
– И вообще, – добавил он, – как-то странно тебя перекидывает с темы на тему. При чем здесь Барский и наше вчерашнее приключение? Что-то я не улавливаю между двумя этими событиями никакой логической связи.
– Не знаю, – пожал плечами Даос, – может, и ни при чем. Так, подумалось просто…
– Вообще-то, в чем-то ты прав, – уже в машине продолжил разговор Юрий Алексеевич. – Я и сам не перестаю удивляться всему, что произошло. И знаешь, что интересно, я целый день сегодня словно бы вспоминаю вчерашнее. Именно вспоминаю, так как в какой-то момент оно напрочь стерлось из памяти!
– Угу, – кивнул Даос, заводя мотор, – со мной та же беда. Вспомню и тут же сам себе удивлюсь: если это правда, то как же я мог такое забыть?!
– Во-во!..
Какое-то время ехали молча, каждый на свой лад пытаясь осмыслить случившееся.
– А что касается Барского, – заговорил Юрий Алексеевич, – то, может, оно и к лучшему, что нас к нему послали. Именно нас, а не Бапыча, например, или Тарэна.
– Да уж, – кивнул Даос.
– Если честно, мне и самому этот Барский ничего показался. Нормальный мужик. В себе только какой-то неуверенный да малость нервный, а так ничего. Надо будет что-нибудь почитать из его нетленок.
– Вот сейчас прямо и попроси. Скажи, так, мол, и так, гони, гад, дипломат, а заодно и какую-нибудь из своих книжек. Или где он там печатался, в журналах? Гони, сволочь, журнал!
Плотник вздохнул:
– Чем он Гынду прогневить-то умудрился, вот я чего не пойму.
– Настучал кто-нибудь, – сквозь зубы процедил Даос.
– Думаешь… он на самом деле имеет к этой заварушке какое-то отношение?
– Не знаю!
– А чего ты на меня орешь?
– А ты глупых вопросов не задавай, тогда и орать не буду!
Плотник презрительно хмыкнул, отвернулся и замолчал.
– Он у нас, кстати, папку свою на заднем сиденье забыл, – сообщил Даос. – Формальный повод, зачем мы к нему заявились.
– Папку? – оживился Юрий Алексеевич.
Перегнувшись через спинку сиденья, он нашарил папку, заглянул в нее и с чувством глубочайшего разочарования уселся на место.
– Пустая.
– А ты что надеялся в ней найти? Порнографический журнальчик?
– Да нет, – Юрий Алексеевич ухмыльнулся, – может, документы какие или рукописи.
– Ага, рукописи! – рассмеялся Даос. – Тогда бы ты его ухлопал, а рукописи присвоил себе. Ты, наверное, затем и переметнулся к Гынде, чтобы карьеру себе литературную сделать.
– Очень остроумно! – огрызнулся Плотник.
– Не очень, – согласился Даос. – Приехали!
Он остановил машину в нескольких метрах от подъезда.
– А чего не на самое крыльцо заехал?
