В комнату, погруженную в полумрак, застенчиво заглянула молодая женщина.
– Извините меня, пожалуйста, я не хотела прерывать вашу сиесту[17 - Сиеста – послеобеденный отдых.], но пришел мальчик из конторы, – стала оправдываться она, – говорит, что его прислал господин Никсон по очень важному делу.
– Ты правильно поступила, Наташа, что разбудила меня, я уже вполне отдохнул. Может быть, получены наконец известия с берегов Путумайо. Впустите посланца!
Смуга высунул руку из-под москитьеры, достал коробку с табаком, лежавшую на столике рядом с койкой. Набил трубку и закурил.
Вскоре в комнату вошел мальчуган, отличавшийся деловитостью движений и умным выражением лица. Он был одет только в длинную цветную рубашку, спускавшуюся свободно ниже колен, подпоясанную набедренной повязкой из цветного ситца. Ему, видимо, было лет четырнадцать, не больше. Красновато-коричневый цвет кожи, черные жесткие волосы, подстриженные кружком, раскосые глаза и выдающиеся скулы явно свидетельствовали о его индейском происхождении.
– Бон диа, сеньор![18 - Добрый день, господин (португ.).] – сказал он по-португальски.
– Бон диа, Гого! Подними жалюзи на окнах, – сказал Смуга и добавил по-польски: – Наташенька, дай мне, пожалуйста, стакан чаю.
– Сейчас приготовлю, – ответила молодая женщина, улыбаясь своему наставнику.
Индеец поднял жалюзи на окнах и приоткрыл портьеру, заслонявшую дверь на веранду. Яркий свет тропического солнца ворвался в комнату. Мальчик остановился рядом со Смугой и сказал:
– Сеньор Никсон приказал идти к сеньор Смуга. Злые люди напали на акампаменту[19 - Лагерь, стоянка (португ.).] Путумайо. Они убили приму[20 - Родственник (португ.).] сеньора Никсона.
Смуга резким жестом отстранил москитьеру и вскочил с койки.
– Это точно? – спросил он кратко.
– Приехал один боа женти[21 - Хороший человек (португ.).] из акампаменту, – добавил индеец.
– Значит, началось! Беги к Никсону и скажи, что я скоро приду!
Индеец немедленно вышел из комнаты. Смуга снял с гвоздя пояс с кобурой и начал скрупулезно заряжать револьвер.
Видя зловещие приготовления, Наташа побледнела. С самого приезда в Манаус она никак не могла отделаться от предчувствия, что здесь ее ожидает несчастье. Несмотря на то что в городе кипела жизнь, Наташа не могла привыкнуть к нему и все время ожидала какого-то подвоха. Манаус, расположенный в 1690 километрах от ближайшего, восточного берега океана, раскинулся на огромном, величественном и одновременно грозном водном пути – на реке Амазонке, в молочно-желтых мутных водах которой человека поджидала смерть. Как и все города штатов Амазонас и Пара, Манаус был отрезан от остальной страны. Если не считать берегов Рио-Негро, Манаус со всех сторон был окружен первобытными болотистыми лесами – очагом малярии и проказы, – кишевшими ядовитыми змеями, надоедливыми насекомыми, странными животными. Кроме того, там можно было встретить воинов из не покоренных до сих пор индейских племен, избегающих встреч с белыми людьми. К причалам порта Манаус ежедневно приставали суда, баржи и лодки, на которых из глубины джунглей свозили в порт сок каучуковых деревьев, переработанный в шары или плиты черного цвета. Здесь каучук меняли на чистое золото. Поэтому город рос и развивался изо дня в день, превращаясь в подобие муравейника. Банкиры, торговцы, авантюристы и истощенные непосильным трудом рабочие, которым удалось унести из зеленого ада головы и заработанные тяжелым трудом деньги, пили вино и шампанское в третьеразрядных кабаках.
В дремучих лесах Амазонки до сих пор царил закон сильнейшего. Чтобы получить рабочих, каучуковые спекулянты часто организовывали так называемые коррериас, то есть охоту за индейскими рабами. Кто однажды попал в рабство, вынужден был оставаться в нем до самой смерти. Поэтому индейцы, первоначально относившиеся к белым довольно доброжелательно, теперь уходили все дальше и дальше в дикие и недоступные места. Они возненавидели белых, ставших для них олицетворением насилия, зла и жестокости.
Всего лишь полтора года назад, во время экспедиции в Новую Гвинею[22 - Приключения Томека в Новой Гвинее описаны в романе «Томек среди охотников за человеческими головами».], Наташа мечтала поселиться в одном из очаровательных экзотических уголков земного шара. Именно тогда отец Томека Вильмовского сказал, что идиллические на первый взгляд уголки в действительности никак не соответствуют понятию земного рая. Но только очутившись в Манаусе, Наташа убедилась, насколько прав был Вильмовский. Этот благородный человек не преувеличивал, раскрывая перед ней ужасную правду о жизни в колониях. Теперь Наташа стремилась как можно скорее уехать из экзотической Бразилии. Сознание, что люди ее расы причиняли столько зла, угнетало Наташу и наполняло ее сердце печалью.
После благополучного возвращения из экспедиции в Новую Гвинею молодые супруги – Томек Вильмовский и Салли – уехали в Англию, чтобы продолжать образование. Отец Томека и капитан Новицкий находились в Гамбурге, где по поручению Гагенбека разрабатывали проект устройства нового отделения в этнографическом музее.
Збышек Карский, двоюродный брат Томека, еще в Австралии женился на молодой русской девушке Наташе, с которой вместе бежал из сибирской ссылки. Збышек мечтал принять участие в какой-нибудь экспедиции и путешествовать по примеру Томека.
Как раз в это время Ян Смуга, неизменный спутник Томека, получил предложение поехать в Бразилию. Торговая компания «Никсон-Рио-Путумайо» решила поручить Смуге вооруженную охрану рабочих компании, занятых сбором каучука в бразильской сельве. Компания Никсона, не в пример другим, стремилась не применять принудительного рабского труда и добросовестно платила своим рабочим. По этой причине ее возненавидели многочисленные конкуренты, в частности Педро Альварес, люди которого тоже собирали каучук в окрестностях реки Путумайо и часто бежали от жестокого спекулянта в лагерь Никсона.
Смуга очень любил опасные приключения. Поэтому, воспользовавшись перерывом в охотничьих экспедициях, в которых он участвовал вместе со своими друзьями, принял предложение компании Никсона. Збышек обратился к Смуге с просьбой порекомендовать его на работу в каучуковую компанию. Рекомендация была принята благосклонно, и молодая супружеская чета вскоре очутилась в Манаусе, где проживала уже целый год.
Гагенбек (Хагенбек), Карл (1844–1913) – немецкий дрессировщик, зоолог, коллекционер диких животных, основатель зоопарка в Штеллингене около Гамбурга – первого в мире зверинца, в котором животные содержались в естественных природных условиях. В 1908 г. выпустил книгу «О зверях и людях», в которой подробно рассказал о выстроенной им новой системе акклиматизации и содержания диких животных в зоопарках и зоосадах.
Вскоре после приезда в Бразилию Карские поняли, почему рост потребления каучука принес столько несчастий туземному населению Бразилии. Каучуковые деревья росли в амазонской сельве. Добывать ценный сок этих деревьев могли только индейцы, привычные к тяжелой работе, так как в бассейне Амазонки, кроме индейцев, почти нет другого населения. Поэтому каучуковые спекулянты, стремившиеся к обогащению, во что бы то ни стало устраивали кровавые походы на туземцев, захватывали их, сжигали жилища и принуждали пойманных рабов добывать каучук. Хотя в 1775 году индейцы Бразилии были по закону уравнены в правах с белым населением, а рабство было окончательно осуждено и уничтожено в 1888 году, но в глубине амазонских лесов закон по-прежнему вершили кнут и пуля. Во время каучуковой лихорадки погибли десятки тысяч индейских рабов. Белые спекулянты ревниво оберегали свои интересы и вели между собой жестокую борьбу за лучшие участки каучуконосной сельвы.
Зная об этом, Наташа беспокоилась о муже, который по молодости лет увлекался мнимыми удовольствиями больших приключений. Правда, опытный путешественник Смуга следил, чтобы Збышек вел себя благоразумно, но, несмотря на это, Збышек в любую минуту мог очутиться в ловушке. Наташа инстинктивно почувствовала, что как раз теперь наступил опасный момент. Смуга молча проверял оружие. Гневный блеск его стальных глаз не предвещал ничего хорошего. Наташа верила в рассудительность своего наставника и меткость его выстрела, но опасалась: не слишком ли трудную задачу он берет на себя?
А Смуга совсем не помышлял об опасности. Он давно уже привык отвечать ударом на удар. Заряжая оружие, он обдумывал план действий. Через какую-нибудь четверть часа раздумий он решительно поднялся со стула и повязал вокруг бедер пояс с двумя револьверами. С вешалки взял фетровую шляпу с широкими полями.
– Можно мне пойти с вами? – робко спросила Наташа.
Смуга взглянул на нее, словно только теперь вспомнил о ее существовании. Морщины на его лице разгладились, и он улыбнулся.
– В контору Никсона можем пойти вместе, – ответил он. – Тебя, видимо, интересуют эти тревожные вести? Спасибо тебе за чай.
Смуга подошел к столику.
– Может быть, подлить немного рома? – предложила Наташа.
– Спасибо, у меня не такая крепкая голова, как у капитана Новицкого. У него не задрожит рука даже после целой бутылки!
У Наташи замерло сердце. Значит, случилось несчастье! Отхлебывая чай, Смуга исподлобья наблюдал за молодой женщиной.
– Ничего не бойся. Збышек будет в безопасности, – сказал Смуга, пытаясь ее успокоить. – В Манаусе еще пока соблюдают видимость закона, а на берега Путумайо я его не допущу.
– Вы всегда берете на себя все самое трудное, – тихо ответила Наташа. – Я боюсь… Как жаль, что здесь нет наших друзей!
– Ты права, – согласился Смуга. – Особенно Томек и капитан – неоценимые товарищи в такого рода приключениях. Однако идем, Никсон ждет.
Они вышли из дома. Город Манаус расположен на возвышенности: его узкие, крутые улочки спускаются к превосходной пристани на берегу Амазонки. Из-за полуденной жары улицы почти опустели. Богатые белые жители предавались сиесте в своих коттеджах с красными черепичными крышами, укрытых султанами стройных пальм. Вокруг их удобных домов простирались ковры красочных цветов. Туземцы, наоборот, в огромном большинстве случаев ютились в хижинах, покрытых тростником или соломой, или на плотах, привязанных к столбам на берегу реки. Над городом возвышались колокольни нескольких церквей и фронтоны крупных зданий. Их построили в спешке, рассчитывая на быстрое развитие города[23 - Во время пика каучуковой лихорадки в Манаусе насчитывалось свыше ста тысяч жителей. После того как ажиотаж спал, число жителей уменьшилось наполовину.].
В подавленном настроении Наташа шла рядом со Смугой. На этот раз она не обращала внимания ни на великолепные здания, ни на безработных, лежавших в тени складов. На пустынных в эту пору дня улицах города изредка встречались мужчины в огромных соломенных шляпах и с оружием у пояса.
Сразу же за площадью стояло небольшое одноэтажное здание. Окна были плотно закрыты от солнца жалюзи. Над входной дверью виднелась вывеска: «Никсон-Рио-Путумайо». Смуга отворил двери и вошел в дом, пропустив вперед Наташу. Вскоре они очутились в кабинете Никсона, где и застали Збышека Карского и еще двух служащих фирмы.
Увидев Смугу, Никсон вынул изо рта сигару и сказал:
– С берегов Путумайо приехал Уилсон. Привез очень плохие вести. На лагерь было совершено нападение, мой племянник убит. Часть наших индейцев уведена в плен, остальные бежали в сельву.
– Пожалуйста, примите мои соболезнования, господин Никсон, – серьезно сказал Смуга. – Когда это случилось?
– Ровно двадцать дней назад, – спешно ответил Уилсон. – Я отправился в путь сразу же после нападения.
– А где вы были во время нападения? – спросил Смуга.
– Господин Джон послал меня в лагерь на реке Жапура. Один из наших индейцев прибежал ко мне и сообщил о нападении. Бандиты ворвались в лагерь неожиданно, воспользовавшись грозой, которая разразилась ночью. Когда молодого Никсона убили и индейцы разбежались, мой человек сразу направился ко мне с печальной вестью. Несмотря на то что индейцы не любят находиться ночью в сельве, он шел всю ночь. Благодаря этому я очутился на месте нападения на следующий же день.
– Были ли расставлены часовые, как я приказал? – спросил Смуга.
– Увы, нет.
– Уилсон не хочет повторять неприятную мне правду, – вмешался Никсон. – Мой племянник вечером пил вино. Если бы я не вызвал вас в Манаус, возможно, ничего бы не случилось.
– Я вас предупреждал, что этот молодой человек плохо переносит пребывание в лесу, – сказал Смуга. – Я вас просил отозвать его оттуда.
Никсон молча опустил голову на грудь.
– Где похоронен убитый, Уилсон? – продолжал задавать вопросы Смуга.
– В лагере… Ему отрезали голову… Это сделали индейцы, принимавшие участие в нападении под командованием двух белых.
– Итак, все-таки охотники за человеческими головами!.. Кто-нибудь узнал этих белых?
– К сожалению, нет! – ответил Уилсон.
– Я постараюсь найти убийц. Нетрудно догадаться, кто организовал это нападение. Завтра я отправлюсь на берега Путумайо.
– Я поеду с вами, – заявил Никсон. – Господин Карский будет меня замещать здесь.
– Может быть, я поеду вместо вас? – предложил Збышек.
– Останешься в Манаусе, – категорически потребовал Смуга. – А теперь, господин Никсон, пойдем побеседуем с Педро Альваресом. Этот жадный метис, наверное, замешан в организации нападения.
– Я пойду с вами! – сказал Збышек. – В случае скандала я могу пригодиться.
– Я тоже пойду! – заявил Уилсон.
– Прекрасно! – согласился Смуга. – Захватите оружие! Но стрелять только по моему приказу. Наташа, ты останешься в конторе. Идем!
Было уже около семи часов вечера. Педро Альварес в это время обычно ужинал в «Тезору»[24 - Сокровище, клад (португ.); здесь: название таверны.] – в одном из кабаков, где просиживал до поздней ночи. Туда и повел Смуга своих друзей. Вскоре они очутились у входа в одноэтажный домик; из-за тяжелых желтых занавесок, висевших на окнах, доносились оглушительные звуки музыки.
– Ты, Збышек, и вы, Уилсон, встанете у двери. Внимательно наблюдайте за всем, что делается в доме и вокруг, – приказал Смуга.
Он толкнул вращающуюся дверь и вошел в помещение таверны. Сразу же заметил Альвареса. Тот сидел за столом у оркестра в обществе веселой компании. Оркестр играл негритянскую самбу.
Смуга медленно подходил к метису.
В этой таверне собирались сторонники Педро Альвареса, прекрасно осведомленные о его противостоянии с Никсоном. Поэтому появление сразу четырех представителей конкурентной компании все заметили сразу. Присутствующие знали также меткость Смуги в стрельбе и предупредительно уступали ему дорогу. Смуга остановился рядом со столиком, за которым сидел метис. Оркестр умолк. В зале воцарилась тишина.
Смуга в молчании смерил противника суровым взглядом и сказал:
– Боа тарди[25 - Добрый вечер (португ.).], сеньор Альварес!
На смуглом лице метиса, казалось, появилась смертельная бледность. Он бросил взгляд на индейца, сидевшего за столом, который сразу же схватился за рукоятку ножа, висевшего у него на поясе. Смуга заметил это, но не сделал ни одного движения. Опустив руки вдоль бедер, он стоял, слегка наклонившись над Альваресом.
– Боа тарди, сеньор! – повторил он.
– Боа тарди, сеньор Смуга! – неуверенно ответил метис. – Что вам нужно от меня?
– Я не люблю, когда, увидев меня, хватаются за рукоятку ножа. Прикажи своему слуге, чтобы сидел спокойно, иначе очень скоро потеряешь одного молодчика!
Альварес сказал несколько слов на местном наречии. Рука индейца легла на стол.
– Я не бью без предупреждения, – продолжал Смуга. – Поэтому и пришел сюда. На наш лагерь в Путумайо совершено нападение, причем убили молодого Никсона. Я еду туда завтра, чтобы убедиться в правильности моих подозрений. Если найду доказательство, один из нас погибнет. Берегись, Альварес!
Смуга повернулся и медленно вышел на улицу в сопровождении Никсона. За ними последовали Збышек и Уилсон.
II
Измена
Со времени приезда Смуги в разграбленный лагерь на берегу Путумайо прошло уже больше десяти дней. Все это время Смуга тщательно искал следы, которые помогли бы ему раскрыть тайну, куда ведут нити преступления. Задача была не из легких. За время, истекшее со дня нападения на лагерь – а прошло уже несколько недель – почти все следы, оставленные преступниками, затерлись. Из четырех капангос в живых остался только метис Матео, но вытянуть из него хоть что-то путное было нельзя. Он утверждал, что, услышав выстрелы и шум битвы, проснулся и, убедившись в гибели трех товарищей, убежал в лес. Бежали и несколько индейцев кубео. Они, правда, вернулись в лагерь, но добиться от них вразумительного рассказа о нападении Смуге тоже не удалось.
Стояло раннее утро. Смуга уселся на ствол поваленного дерева на краю лагеря. Задумчивым взглядом он следил за индейцами, хлопотавшими на постройке нового барака. Плечистый и рослый Матео выходил из себя, подгоняя индейцев, и за малейшую оплошность грозил им длинной и тяжелой нагайкой, которую держал в руках. Он позволял индейцам передохнуть только в самые жаркие часы дня. Поэтому теперь рядом с бараком, в котором помещалась контора, стояли уже почти готовые стены склада под каучук. Оставалось только закончить помещения для серингейро и их семей.
Хозяин компании Никсон с самого утра работал в конторе в обществе Уилсона. Они обсуждали способ расчетов за собранный каучук и возможности его доставки в Манаус. После трагической смерти племянника Никсон назначил Уилсона начальником лагеря. Возобновить эксплуатацию каучуконосов можно было в любое время, потому что, кроме индейцев, вернувшихся в лагерь из сельвы, где они спасались после нападения, Никсон распорядился направить на Путумайо рабочих из лагеря на реке Жапура.
Попыхивая трубкой, Смуга наблюдал за работающими индейцами и раздумывал над ничтожностью результатов проведенного расследования. Только одно не подлежало сомнению – нападение совершили индейцы из племени ягуа. Но кто были их белые спутники и предводители? Верна ли догадка, что это люди Альвареса? Откуда знали бандиты, что в лагере нет Уилсона, который очень редко оставлял неопытного Никсона одного? Смуга напряженно искал ответы на эти мучительные вопросы. Разочарованный бесплодными раздумьями, Смуга полез в карман за кисетом. Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд. Смуга быстро обернулся назад. В тени огромного палисандрового дерева стоял индейский мальчик с темно-коричневым лицом и черными густыми волосами, подстриженными кружком. Увидев на лице Смуги поощрительную улыбку, мальчуган подбежал к нему.
