– Да зачем избегать?
– Ага, всё равно концы отдаст скоро, а имение тебе отойдёт.
– О, орден Защитников только что распался.
– Почему?.. А что случилось? – всполошились они оба.
– Стал орденом Сплетников и Интриганов… Так! – я не хотел упустить мысль. – Поведайте-ка мне о главных событиях недавнего времени.
Ответ занял у них секунду:
– Коронация Бернарда Двадцать Четвёртого[10 - Нынешний король Серенида.]!
– Признание Независимости Таприкана[11 - Таприкан – страна на южном континенте, населённая чернокожими людьми. До начала правления нынешнего короля была колонией Серенида.]!
Я всё-таки взял стакан предложенный Унором – сегодня сопьюсь:
– Так, вы оба, срочно к целителю, – выговорил я, когда оторвался от вина. – Может, вы ещё и читать научились? Что пялитесь? Не такие события, пни вы полые! Местные новости и не старше пары недель!
– Ну так ничего новее того обвала.
– Где пещера открылась.
– Пещера?
Стоило узнать больше.
В тот день я не явился на завтрак, в конце концов, это не моя обязанность. Я сел на коня и поскакал в деревню на востоке баронских владений, что была ближе всего к событиям.
У ворот меня уже встречал коренастый мужик с длинной бородой, староста деревни. Мы пошли в его хату, и его жена, надев праздничный платок, принесла нам миску варёных яиц, солёный хлеб и кувшин сбитня. Я сразу принялся завтракать и только после заговорил:
– Расскажи-ка мне о пещере.
Глаза старосты округлились, губы сжались, лицо побледнело:
– Это нечистая сила, господин наместник! – с натугой проговорил он, поочередно плюнув в три стороны. – Такое даже обсуждать опасно.
– А ты попытайся.
– Хотя бы не в доме, смилуйтесь!
Мы вышли в сад, и мужик изложил мне местную легенду о нечистой силе, чёрной как ночь, что ходит по горам, да по лесу и сеет беды. Её же он обвинял в недавнем обвале, что перекрыл главную дорогу. И наконец, о пещере, открывшейся после этого обвала.
– В ней, – говорил староста, – лежит камень с виду прекрасный, светится как звезда в ночи. Внутри же смертельно опасный. Кто к тому камню прикоснётся, тот для всего белого света исчезнет! И душа его будет жить во тьме в страшных мучениях и рабстве!
– Эту сказку что, таприканцы[12 - Таприканцы – жители Таприкана. До начала правления нынешнего короля были рабами в Серениде.] придумали? – вздохнул я.
Глаза старосты опять округлились:
– Это не сказка, господин, камень лежит там, мы видели! Пойдите сами посмотрите… – он помолчал. – Хотя нет, не ходите.
– Почему?
– Вы хороший наместник, а если вас не станет, неизвестно каким следующий будет.
Я отмахнулся, поднялся, он тоже, и вдруг быстро заговорил:
– Кобыла у нас старая, та, что поле пашет.
– Я помню, – опять отмахнулся я. – Радуйся, что хоть такая есть.
– Совсем, совсем толку от неё нет, господин! – покачал головой староста.
– Ты давай тут не ной! – прикрикнул я и пошёл прочь. Не хватало, чтобы вся деревня думала, что я тут раздаю милостыню. И так уже оставил горсть серебряных под салфеткой на столе. Вернётся в дом – сам найдёт.
Я направился в замок, долго отсутствовать без повода не стоило. Барона нашёл сразу же. Разодетого, благоухающего, озаряющего улыбками холл. Неугомонные гости мельтешили взад-вперёд.
По обрывкам реплик, я понял, что одни собирались на конную прогулку, другие рассматривали картины, третьи что-то потеряли, четвёртые только проснулись и направлялись на завтрак, что благодаря им тянулся до обеда… Почему бы им не поехать по домам? Вроде вечеринка давно закончилась.
Барон только сиял и кланялся, здороваясь, ободряя, подсказывая. Я подошёл к нему, поприветствовал и сразу же перешёл к делу:
– Милорд, поймите, у нас же невесту в три года от роду выбирают.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил барон, не глядя на меня, как раз кому-то кивал и улыбался.
– То, что у меня уже есть невеста! И я обещал отцу… обоим отцам, – для уверенности добавил я. – В смысле своему и её!
Барон замер, уставился на меня, брови сдвинулись:
– Так ты помолвлен? А что же ты раньше молчал? Ты б ещё у алтаря это объявил!
– Да ведь я ещё не давал согласия!
– Ой, умолкни! – вскинул руку барон, он поджал губы, секунду думал. – Доброе утро, милорд! – я и он поклонились мужчине в голубом камзоле. – И где же эта твоя избранница? – тихо спросил барон.
– В Баркии.
– И что, хороша?
Я кивнул.
– Лучше виконтессы Белианны?
Меня передёрнуло, но я заставил свои губы растянуться:
– Я, Ваша Милость, никаких других женщин в упор не вижу! Я помолвлен.
– Да что ты! Какого ж чёрта без неё приехал? Что смотришь? Пиши, вызывай, женись уже тогда. К концу месяца, чтобы… Приветствую вас!
Я кивал, на этой должности постоянно киваю, аж шея побаливает. Кто собирается служить – тренируйте кивательную мышцу.
– Ах, милорд. Разве до того? Тут такие дела творятся!
– Утро доброе, да, туда, да… – кивнул ещё кому-то барон, я привычно согнулся в поклоне. – О чём это ты?
– О Камне Смерти, – выдал я заготовленный ответ.
Название придумал сам, и остался собой доволен. Барон встрепенулся, как пёс, которому в уши попала вода.
– Он лежит в пещере, – тараторил я. – Ну той, что открылась после лавины, оползня или обвала. Он светится в темноте и приносит смерть тому, кто к нему прикоснётся.
– Что ты говоришь? Это… – очередной гость сам поздоровался. – … ужасно! Я не вам, не вам. Вы неотразимы! А ты, Прата, разберись с этим. Чтобы до обеда разобрался! Никакой каменной смерти нам не надо.
Пришло время познакомиться с местной легендой.
Пещера выделялась чёрным треугольником на белом снегу. Я спешился и подошёл ближе. В лицо пахнуло тёплым воздухом как, дыханием огромного зверя.
Осторожно шагнул внутрь, подошвы ушли в рыхлую землю.
«Так это здесь обитает та нечистая сила, что убивает налево и направо? Не верю».
До сих пор единственной нечистой силой в лесу являлся только я сам.
Иногда даже обвешивался листьями и ветками и мазал лицо грязью – классический костюмированный грабёж, когда лень выяснять отношения с путниками. Путник убегает сам, а добро оставляет на дороге. А потом ходят слухи о леших, болотных, речных. Уж я-то знаю им цену.
Я двинулся вдоль стены пещеры наощупь, когда ищешь в темноте светящийся предмет факел или фонарь только помешают. Вязкая грязь цеплялась к пальцам, тёмная проход уводил вправо и резко вниз. Сразу за поворотом в полнейшем мраке, глаза различали белую точку, как бельмо на глазу, как навязчивое видение. Я приближался, она медленно росла.
Шаг, ноги разъехались по скользкой грязи, я упал и проехался по земле, ободрав локти и колени. Голова упёрлась в стену – хорошо, глинистую и мягкую. Светящаяся точка оказалась прямо перед глазами, если бы я опустил голову, то она коснулась бы моего лба. Вернее, это был камешек, круглый с ноготь размером.
"Камень Смерти? Глупость, это тоже выдумки. Даже если в лесу поселилась нечистая сила, то при чём здесь этот камешек? Или…"
Моя рука замерла на полпути, по спине пробежал холодок, вздымая волосы на затылке. Я сглотнул, смочив пересохшее горло, осторожно провёл пальцем рядом с камнем, потом накрыл пригоршней. Ладонь запульсировала, будто в ней билось сердце. Не к добру, не к добру…
"Предательство нельзя прощать, даже если это брат. Он желал смерти, но она не смыла позора. Его тело даже не покоится в фамильном склепе. Он виновен, но брат – изменник. Он не успокоится, и не даст покоя другим", – мгновенно пронеслось в моей голове.
Я быстро отдёрнул руку, голос смолк. Что до меня, так я брата не предавал, мы просто разделили земли: его ближе к столице, мои – к Левигане.
Я не знал, что происходит, но сердце ушло в пятки. Я не видел, но чувствовал, как хищный взгляд из темноты упёрся мне в спину. Первобытный страх гнал прочь от этого места. Но камень…
Я сгрёб сырую землю, поднял камень, не коснувшись, и побежал вверх на свет Божий. Странно, но путь обратно дался гораздо легче. На выходе я обернулся, пещера больше не казалась такой уж страшной, не верилось, что я только что бежал оттуда.
На свету камень оказался гладкой чуть прозрачной бусиной. Я положил её на землю, разыскал в сумке мешочек и осторожно вместе с землёй отправил туда, крепко завязав. С ним и вернулся в баронский замок.
Я не успел и спешиться, как передо мной возник барон. Так и знал, теперь в голове у него только Камень Смерти, что грозится потревожить его драгоценный покой.
– Ну? Где же Камень Смерти?
Меня вновь передёрнуло, я зачерпнул земли и вывалил поверх неё содержимое мешочка. Барон уставился на бусину так, что зрачки сошлись к переносице:
– И как это может убить?
– Понятия не имею, – признался я.
Барон протянул руку, но вдруг замер:
– Эй, ты, как тебя там? – крикнул он селянину, что остервенело драил крыльцо. – Иди сюда!
Я думал, у меня есть время, чтобы ни случилось дальше. Но как только селянин приблизился, барон схватил его руку, будто инструмент, и коснулся ею бусины.
Я успел заметить расширенные зрачки селянина, тёмные круги под его глазами. Какого цвета были сами глаза, сколько примерно ему было лет, и даже, как его звали, я уже никогда не узнал. Его тело рассыпалось в прах, и даже прах этот не упал на землю, а просто исчез в воздухе.
Мои ступни похолодели, будто я стоял без сапог на снегу.
– Да как это? – зазвучал ни к месту весёлый голос.
И он принадлежал ни барону, тот стоял неподвижно, переваривая увиденное. С другого конца двора приближался парень лет двадцати – хоть что-то о нём запомнил, прежде чем он с разбегу шлёпнул по Камню Смерти. Притом с таким азартом, будто хватал последнюю козырную фишку со стола.
Секунда, и на его месте развеивалось облачко пыли.
Я дёрнулся, побежал, но запутался в собственных ногах и выронил проклятую бусину. Та упала в кучу старого снега, оставив тёмное отверстие. Барон, наконец, ожил, подошёл к тому месту.
– Не обманул, значит. Но, а как же ты её держишь?
– Я её не касался, – ответил я. Неужели, он ещё может о чём-то думать?
– Трусишь, а? Я вот тоже. Интересно, оно всех убивает или только чернь?
– Проверите? – не сдержался, бесит.
– Господин наместник, – позвали меня из окна замка.
– Не до этого, – отмахнулся я. – Милорд, я отвезу эту штуку подальше и…
Барон скривил губы:
– Иди работай! Без тебя разберутся.
– Но господин наместник! – повторил голос.
– Господин Прата! – зазвучал другой голос из-за угла.
– Ох, простите, – вздохнул кто-то в дверях. – Но у меня срочно.
Казалось, они поспорили, на кого я первым обращу внимание!
