Лицо Мажордома дёрнула гримаса бешенства.
– Не серди меня, Рыжий, – угрожающе сказал он.
– А ты что, не знаешь, как ответить? – невинно спросил Гаор.
Мажордом молча смотрел на него, явно решая: ударить или посчитать за дурака. «Ну-ка, сволочь, – почти весело подумал Гаор – попробуешь подраться или струсишь?»
– Мелочи тебе объяснит Старший по спальне, – брюзгливо сказал Мажордом.
«Вывернулся», – одобрил Гаор. Но следующая фраза заставила его нахмуриться.
– На случке ты уже, наверняка, был, – рассуждая, заговорил Мажордом, – ездил по посёлкам… так что с мальчиками ты не умеешь, там этого не знают. Надо будет тебе пару подобрать… Я подумаю. Когда тебе понадобится женщина, подойдёшь ко мне.
– Когда мне понадобится женщина, – медленно заговорил Гаор, – я сам выберу и договорюсь. Тут мне советчики давно не нужны. Категория у меня полная первая, и покупали меня как шофёра, а не на расплод. А насчёт мальчиков… не меряй всех по себе, Мажордом. Валяйся сам в этой грязи.
Он говорил негромко и очень спокойно. Но Мажордом понял скрытую угрозу и отступил. Правда, сохраняя лицо.
– Дурак, если бы тебя купили на расплод, то поместили бы в питомник, там совсем другие порядки. Для совокупления есть специальные помещения. Будуары. Запомни. Это дикари трахаются, как животные, где попало и когда захочется. Ты должен вести себя цивилизованно. Разврата я не потерплю.
«Много ты в нём понимаешь», – мысленно ответил Гаор.
– Завтра с утра работаешь в гараже, это…
– Дай мне карты, – перебил его Гаор, – я сам разберусь.
Мажордом задохнулся на мгновение, бешено глядя на него. Гаор твёрдо смотрел ему в глаза. «Ну, получи, гадина».
– Хозяин велел тебе дать мне карты, забыл?
– Не смей мне указывать, ты… або!
«Надо же, он что, более сильного не знает? Или считает самым сильным? Ну ладно, получи».
– Да, я абориген. Ты мне карты дашь?
Внешне миролюбивый тон Гаора, казалось, остудил пыл Мажордома. Он отошёл к шкафу и открыл его. Гаор увидел заполненные коробками и коробочками, папками и пакетами полки. Да, шкаф книжный, но книг в нём нет. К сожалению. А может, и к счастью, а то пришлось бы ради книг налаживать отношения, а так у него руки свободны.
Мажордом взял с одной из полок большой конверт из плотной коричневой бумаги и протянул его Гаору.
– Держи.
– Спасибо, Мажордом, – очень вежливо сказал Гаор, беря толстый, плотно набитый конверт. – Стол в курилке есть?
Мажордом удивлённо посмотрел на него, и Гаор пояснил:
– Не в спальне же на кровати карты раскладывать.
– Где хочешь, – сердито, явно от растерянности, сказал Мажордом. – Повторяю, завтра с утра в гараже, а после обеда учи карты. Понял?
Гаор невольно улыбнулся: эк сволочь из кожи лезет, чтоб его слово последним было. Ладно, лёгкий укорот даден, если понадобится, повторим, а пока отойдём на уже освоенные позиции и закрепимся на них.
– Всё у тебя? – деловито спросил Гаор и, не дожидаясь ответа, повернулся к двери.
Мажордом молча дал ему выйти.
В спальне Гаора встретили сочувственно удивлёнными взглядами.
– Надо же, – вслух сказал кто-то, – чистеньким вернулся.
– Я ж не уголь грузил, – спокойно ответил Гаор, закладывая конверт на свободную полку в своем шкафу. – С чего мне пачкаться?
Раздался негромкий смех, и ему объяснили:
– По первости от него с фингалом выходят.
– А то и сразу на порку отправляются.
Гаор кивнул.
– Обошлось, – ответил он кратко.
Рассказывать, как он давал укорот Мажордому, не хотелось: мало ли, вдруг стукач слушает, и такой рассказ тогда плохо обернётся и для рассказчика, и для слушателей. И потому Гаор сразу перешёл к выяснению всяких житейских мелочей. Старший по спальне и остальные охотно просвещали его. Что от душа до спальни и в самом деле приходится в полотенце заворачиваться, но если Самого нет, то и голышом проскочишь. Что сигареты выдаёт Сам, пачка на две декады, а если тебе хозяин что дал, то пронести можно, но надо предупредить и показать, а уж Сам решит: можно или нет. Что для чистки обуви и одежды, мелкого ремонта и глажки есть специальная комната, а там и утюги, и столы с лампами, и прочее. Можешь, конечно, попросить кого из баб, но это… как попросишь да на кого нарвёшься. А то и Сам даёт мальчишку или девчонку в прислуги. Но это только тем, кто в господских комнатах работает, ну, или подлизнётся удачно.
– Ну, я и сам не безрукий, – хмыкнул на это Гаор, быстро пришивая метку на нижнюю рубашку.
За разговором он разделся догола, надел опять штаны и рубашку и сел пришивать метки, чтобы скинуть бельё в грязное.
– А порет кто?
– Есть такие.
– По-разному.
– Бывает, из охраны.
– А бывает, Сам назначит.
– Это как? – насторожился Гаор.
– А просто.
– Построит всех, и выдернет двоих. Ты, дескать, пори этого.
– А бывает, – немолодой русобородый мужчина хмуро улыбнулся, – бывает, и сами вызываются. За пачку сигарет, за конфеты, да мало ли за что.
Гаор обвёл окружающих таким искренне изумлённым взглядом, что многие рассмеялись. Смех, правда, был невесёлым.
– Ладно, – Старший по спальне тряхнул головой. – Ладно, парень, как тебя, Рыжий? Всё сам увидишь, а сейчас в душ иди. Наш справа, понял?
– Понял, – встал Гаор. – Спасибо, мужики. Чего ещё не понял, потом спрошу. До отбоя сколько ещё?
– А как Сам крикнет, так и отбой.
– Услышишь.
В душ отправились многие, и Гаор пошёл в общей компании. Как все, сбросил грязное бельё в высокий ящик у двери в душевую, привычно захватил с собой носки, чтобы самому их выстирать, пока моешься.
– А сушить где?
– А в умывалке трубу видел?
«Ну, хоть в этом как у Сторрама», – решил было Гаор, и тут его ждало новое потрясение. Душевая была разгорожена на кабинки, а скамьи и шаек не было! Так что баньки ни под каким видом не устроишь. «Видно, так и задумано», – тут же подумал он. Перегородки, правда, не доходили до потолка, дверей не было, и зайти к соседу потереть спину вполне возможно, но…
– Это он нас того… цивилизует, – объяснил Гаору мывшийся рядом Беляк.
– Понятно, – хмыкнул Гаор, подумав, что если бы он попал сюда не после Сторрама и Дамхара, а сразу в свой первый рабский год, то… то даже бы и не понял, чего в душе не так.
Наоборот, мешало бы отсутствие двери и необходимость вытираться при всех. Да, а чего ж раздевалка общая? Уж цивилизация – так до конца, там тоже тогда кабинки нужны. Но об этом пока промолчим. А так-то понятно. Раз всё поселковое – дикарство, то всё понятно. Но откуда такая злоба к своему у прирождённого? Был бы Мажордом обращённым, тогда понятно. А так? «Галчонок»? Нет, здесь что-то не то. И, как её, да, Горна, личная хозяйская управляюшего в том посёлке, не хотела, чтобы он называл ее «по-поселковому» матерью. Так что это? Ладно, всё это потом. Поживём – увидим.
В спальне вернувшиеся из душа ходили голыми, только в шлёпках. Полотенца развешивали в изножье кровати.
– К утру большое высохнет, – объяснил ему сосед слева – звали его Зимняком и работал он во дворе, – в шкаф уберёшь, а личное, ну, маленькое, как умоешься, сохнуть оставишь.
– Понял, спасибо, – кивнул Гаор.
Он проверил на завтра одежду – с утра ему в гараж – и достал конверт с картами. Пока не погасили свет, надо, в самом деле, посмотреть, где гараж, чтобы с утра не плутать.
– Ты это чего? – заинтересовался Зимняк.
– Где гараж, смотрю, – ответил Гаор, разворачивая большой лист карты-плана «Орлиного Гнезда», дом поэтажно он посмотрит завтра, сейчас ему службы нужны.
– А чо водишь?
– Хозяйскую машину.
– А чью?
Гаор недоумённо поднял голову, придерживая пальцем найденные квадратики гаражей.
– Хозяев-то много, – пояснил Зимняк. – Ты личный или на всех?
– Меня Фрегор купил, – настороженно ответил Гаор.
Дело принимало совсем новый оборот.
– А, это Второй Молодой, – отозвался Старший со своего места. Он уже лежал, но ещё не спал, разглядывая потолок.
– Тогда это третий въезд, паря, – сказал ещё кто-то. – Они там свои тарахтелки держат.
– Понятно.
Гаор вернулся к карте. Да, вот, даже надписано. Правда, не полностью, только заглавная буква «Ф». Ну-ка, проверим.
– А сколько их всего?
– Хозяев-то?
– А считай. Старый хозяин.
– Ага. Первый Старый. Кто ему служит, те в бордовом.
– Это личные. Лакеи, горничные, подстилки разные.
– У каждого свой цвет.
– Да двое сыновья его.
– Ага, наследник и младший.
– У Первого Молодого синий цвет. У Второго – зелёный.
– Да ещё брат хозяйский.
– Ага, Второй Старый. Он в северном крыле живёт. Его цвет – жёлтый.
– Да жены ихние. У Первого Старого и Первого Молодого.
– Они не в счёт, только своими командовают.
– Командуют, обалдуй, сколько учить тебя.
– Да пока ему Сам не влепит, не научится.
– Ну, и малец ихний.
Выяснить, чей малец и имена хозяев, Гаор не успел. Возле двери раздался щелчок, и, подняв голову, Гаор увидел, как на железной коробке у косяка загорелась красная лампочка. Селектор? Голос Мажордома подтвердил догадку.
– Старшие по спальням, включить ночной свет. Полная тишина. Всем спать, – отчеканил Мажордом.
Снова щелчок, и лампочка погасла. Старший встал и подошёл к двери, щёлкнул переключателем. Погасли лампы-плафоны под потолком, и зажглась маленькая синяя лампочка над дверью.
«Надо же», – усмехнулся про себя Гаор, складывая карту и убирая её в конверт. Ни тебе «отбой» не приказали, ни «спокойной ночи» не пожелали. Ни дисциплины, ни культуры. Где ж цивилизованность? Ладно, это тоже прибережём. Он уложил конверт в шкаф, разобрал постель – ему для этого свет не нужен – и лёг. Спальня потихоньку заполнялась сонным дыханием и храпом множества мужчин. Ну, всё, первый день кончен. Посмотрим, каким второй будет. И все последующие. Вляпался он, конечно, капитально, но… это ещё не самое страшное. Спи, сержант, перед боем надо выспаться.
* * *
